сифилис

За окном стремительно темнело, и красноватая из-за заходящего солнца тень всё больше поглощала дорогу, деревья и детскую площадку. Где-то неподалёку виднелись две школы — именно оттуда, каждый из своего здания, вышли они с Дэйвом, по дороге разминулись (каждый по своим делам), но вскоре встретились снова, пускай и в несколько постыдной ситуации, но тем не менее, оказались тут, так ещё и оба голые — ну и дела, кто вообще мог такого ожидать? Где-то на площадке всё ещё резвились дети; парочка мальчуганов, загнавшие несчастного рыжего кота на дерево, слышимыми аж отсюда криками старались спустить несчастное животное обратно — Джеймс мечтательно ткнулся лицом в холодное стекло, ощущая ностальгический зов по ушедшему детству. Узнать дальнейшую судьбу кота Хэтфилду так и не удалось — тут же на него кто-то напрыгнул сзади, тоже рыжий, но по ощущениям куда тяжелее, чем дворовый недокормленный кот, и оттащил от окна, укладывая обратно на кровать. — Про меня забыл совсем, забулдыга? — Мастейн вырвал из рук блондина почти пустую пивную бутылку и тут же впился в него поцелуем, кусая бледно-розовые губы Джеймса и слизывая с них остатки пены, — пиздец от тебя бухлом пасёт, — найдя это как и отталкивающим, так и по неизвестным причинам одновременно приводящим в возбуждение, Дэйв вновь принялся его целовать и тереться бёдрами об орган Хэтфилда, тут же вновь приподнявшийся после этой несколько грубоватой ласки, — нахер ты столько выдул, алкаш? — со свойственным ему пристрастием к неожиданным решениям, Мастейн отстранился и звучно хлопнул Джеймса по животу, заметно вздувшемуся от литров пива внутри. — Обоссышься же, иди отлить сходи, а то поздно потом будет, не станешь же ты в гандон ссать, он для другого нужен. — А ты что там долго торчал? — ответил Хэтфилд, стыдливо втягивая живот, решая больше тот не расслаблять ещё часа так четыре, а то и пять. — И вообще, как я с этой штукой писать буду, мне типа его снять надо и новый надеть или этот же можно? — Джеймс попытался снять презерватив, но из-за недостатка опыта в итоге лишь поцарапал себя ногтем. — Вообще да, ты прав, мне нужно отлить, — Хэтфилд поднялся на ноги, и выпитое в большом количестве пиво тут же надавило на мочевой пузырь примерно так же, как это делала мастейновская ладонь минутой ранее, — очень нужно на самом деле, — рыжий вновь оказался прав — биологическая потребность, в сидячем положении ощущаемая как слабенький позыв, тут же возросла до нестерпимой, едва блондин слез с дивана. — Вот для этого я и, как ты сказал, торчал там так долго, — на лице Мастейна расплылась самодовольная улыбка, «я же говорил» — вот да, она самая, — сидели-пердели, тут моча в голову ударила, встали и трахнулись — такое только в порнушке и бывает, а в жизни ко всему надо готовиться, — назидательным тоном Дэйв учил жизни Джеймса, пока тот всё ещё то тут, то там целовал и гладил его худое бледное тело, на сегодняшний вечер отданное ему в распоряжение, — всё, ссать вали быстрее, — рыжий нехотя отмахнулся от приставаний Хэтфилда, — ты не представляешь, как я уже хочу тебя, — Дэйв едва сдержал стон, когда Джеймс решил напоследок оставить ещё парочку поцелуев и легонько цепануть зубами за его торчащий в возбуждении сосок, — хватит, я не могу больше! А ну сидеть смирно, пока я с тебя этот гандон дурацкий снимаю! Нафиг ты вообще его надел, это тебя Ларс что ли научил? Долбаёбы вы мелкие, сказать нечего. — Ну вдруг ты там какой-то заразный, — ляпнул в ответ Хэтфилд, уже мало способный контролировать свою речь и хоть какие-то телодвижения — Сам ты заразный, — Мастейн умело стянул презерватив, уже успевший принять точную форму большого члена Джеймса, и шлёпнул того им по лицу, — хотя, вряд ли тебя заражал ещё кто-то, ты же девственник, да? Вот только не пизди, что нет, это аж за километр видно. — Д-да, — неуверенно пробормотал Хэтфилд. Стоять на ногах у него получалось примерно так же, как и у самого Дэйва, когда тому взбрело в голову побить свой личный рекорд, отчего тот теперь и находился рядом, придерживая друга и ведя того под локти к заветной комнате, — а ты… ты девственник? Мастейн помолчал с надолго, показывая рукой Джеймсу, мол, делай, что ты там запланировал. Слишком пьяный, чтобы стыдиться своей наготы и Дэйва, слишком много увидевший у него же в первую очередь, Хэтфилд согласно кивнул и направился к душевой — даже подняв ободок, он всё равно рисковал облить весь унитаз и пол в придачу, что в чужом, так ещё мастейновском доме делать было явно слишком рискованно для жизни и здоровья. — В общем да, — наконец, признался рыжий, — так-то — нет, конечно, но в этом плане… Для тебя берёг, любимый, — Дэйв жеманно улыбнулся, строя глазки Джеймсу, с помощью душа избавляющемуся от собственных следов жизнедеятельности на белом кафеле. Покрасневшие от выпивки щёки Хэтфилда тут же стали совсем алыми — даже произнесенная в шутку, эта фразочка показалась ему невероятно возбуждающей, как и сам Мастейн, теперь уверенно ведущий его обратно в свою гостиную и по совместительству спальню. Джеймс и не сам не понял, как только что снятый презерватив вновь оказался на его члене — Дэйв делал всё быстро и умело, и все его плавные, но торопливые движения сливались в одну размытую полосу перед глазами порядком перебравшего старшеклассника. С трудом справляющийся с огромной дозой алкоголя мозг вновь отставал в своей работе от проносящейся в стремительном ритме жизни — даже своё тело плохо поддавалось контролю и сначала Хэтфилд самостоятельно перевернул и поставил на четвереньки Мастейна, подошёл к нему сзади, а только потом уже запоздало осознал, что же творил. Его собственные руки лежали на пояснице рыжего, тоже немного напряжённого в свойственном первому разу волнении, они же медленно поглаживали его кожу, всё спускаясь ниже. Дэйв посмотрел на него через плечо — тоже далеко не спокойно настроенный на происходящее, он закусил нижнюю губу в ожидании боли и едва заметно кивнул головой Джеймсу, позволяя приступить. — Слушай, Мастейн, — Хэтфилд сам порядком нервничал, и этот нелепый вопрос вырвался из него самопроизвольно, с целью разбавить сильнейшую концентрацию их обоюдных переживаний, сгущавших горячий воздух, — а ты, что, голубой? — Ёб твою мать, Хэтфилд, — раздражённо прикрикнул на него Дэйв, чьи нервы уже явно были на пределе, — ты пойми, мы живём один раз, и если ты хочешь прожить крутую и яркую жизнь, а не монотонное, серое существование, то нужно попробовать всё, — рыжий прервался, когда Джеймс легонько раздвинул руками его ягодицы, готовясь пристроиться, и судорожно вздохнул, — нашёл, конечно, время, чтобы спросить! Не голубой я, понял? — Получается, я тогда тоже? А потом, когда это произойдет, я могу не считать себя голубым? Блондин толком не понимал, что же он делал — телом руководили одни лишь инстинкты, и именно они надоумили его снять крышку с баночки вазелина, нанести небольшое количество маслянистой субстанции на пальцы и покрыть ею же приличным слоем надетый на член презерватив. Следующими же на очереди были указательный и средний палец Джеймса, с которых тот на всяких случай снял свои кольца, положил их на тумбочку, а затем нанес на них смазку. Обычно относящийся к таким вещам с брезгливым недоумением, Хэтфилд не увидел ничего противного в том, чтобы поднести их к плотно сжатому колечку мышц, надавить на него и протолкнуть пальцы внутрь на пару сантиметров. Дэйв шумно выдохнул, пытаясь расслабиться, и издал ещё один тихий стон. Блондин всё продолжал свои движения — ему теперь хотелось, чтобы рыжий постонал ещё и желательно погромче. Особо не зная, зачем, блондин задумчиво разглядывал призывно выставленную перед ним веснушчатую задницу Мастейна. Гладенько, но не совсем — среди коротко обритых рыжих волосков, то один, то второй торчали и завивались, должно быть, торопясь, Дэйв не успел сбрить совсем всё, но даже сам факт этого действия не мог не заводить Джеймса. Зачем он это сделал? Наверняка, больше даже для себя, чем для Хэтфилда, уже настолько пьяного и возбужденного, что уже мало придающего значения таким мелочам. Зато хоть стало понятно, зачем же он так долго засел в ванной. — Да можешь себя считать каким угодно, хоть фиолетовым, — грубо бросил в ответ Мастейн, сжимая ладонью край дивана не то от боли, не то чтобы совладать с нервами, — хватит уже этой хернёй страдать, Хэтфилд! — Дэйв поморщился, как только блондин просунул пальцы глубже, почти по самые фаланги. — Нахер ты там рукой шароёбишься, возьми меня уже, наконец, по-нормальному! Прижмись вплотную, обними — просто трахни, я уже так не могу! Голос Мастейна, повышенный до крика, тут же послужил сигналом к действию. Джеймс вытащил пальцы и положил ладонь на несколько плоскую задницу Дэйва, сжимая одну из молочно-белых ягодиц, в другую руку взял свой стоявший от возбуждения член, приставил тот к слегка расширенному входу и попытался протиснуться внутрь. Выходило туговато, даже слишком — с рукой всё получалось куда проще, без этих не самых приятных усилий. Вскоре старания принесли свои плоды — войдя наполовину, Хэтфилд сместил руки к пояснице рыжего, прижимая того к себе, и был готов продолжить дальше, если бы его не прервал жалобный возглас партнёра: — Стой-стой-стой, прекрати! — должно быть, всё это время бедняга Дэйв стоически терпел и даже не дышал — вырвавшийся из его глотки крик был каким-то рваным, словно бы парень им захлёбывался. — Хватит, я не могу, это слишком больно! — он даже всхлипнул, наверняка, до ужаса стыдясь за слабость, спрятать которую не удавалось вопреки всем усилиям. — Терпи, Мастейн, — от осознания, что своими действиями он приносил человеку мучения, Джеймсу было не по себе, только вот остановиться от уже был не в силах, — сам напросился. Куча новых ощущений тут же нахлынула на блондина, и он, изумлённый их масштабом и неожиданностью, не мог уже видеть и чувствовать ничего за этим толстенным полотном. Слишком уж непривычно, слишком всё ослепительно-ярко, слишком трудно всё прекратить. И даже не сказать, что приятно — Хэтфилд и подумать не мог, что секс с кем-либо, кроме его собственной руки, окажется столь… напряжённым. Дэйв тяжело дышал, всхлипывал и чуть ли не скулил каждый раз, когда Джеймс входил до конца, сбиваясь с ритма, держать который оказалось гораздо сложнее, чем представлялось. До блондина вдруг дошло, что теперь всё, что чувствовал рыжий, зависело от него самого. Непривычно так это было осознавать — примерно так же, как и трогать, прижимать к себе Мастейна, парня с далеко не девичьем, рельефным телом, поначалу кажущимся совсем жёстким и неприступным, но в то же время таким нежным и податливым, что не могло не являться заслугой самого Дэйва, сумевшего, наконец, расслабиться и добровольно отдавшего себя в распоряжение Хэтфилда, несмотря на всю боль, что тот ему причинял своими неумелыми движениями. Джеймс вытер пот со лба — за последние пять минут он успел прилично вымотаться и даже немного жалел, что вовремя не прервался и не прибегнул к проверенному методу, требующего лишь немного воображения и собственную ладонь. Нет, теперь останавливаться было поздно — новые ощущения затягивали, возвращаться к привычным способам казалось смертной скукой, да и что-то было в самом Дэйве, что так сильно не хотелось его бросать в столь ответственный момент, кто знает, что сложится дальше, но сейчас Хэтфилд вдруг посчитал своего рыжеволосого соперника на редкость симпатичным, отчего уж точно не собирался покидать его худенькое лишь только им тронутое тело. Рука Джеймса сама опустилась ниже, сам Хэтфилд ненадолго заглянул вбок, чтобы схватить ей стоячий член Мастейна, привычным движением обернуть тот своими пальцами и, прямо как себе, водить вверх-вниз, от основания к головке, один раз, другой, всё быстрее и быстрее… Не забывая о себе, блондин вновь толкнулся бёдрами, то выходя, то опять вбиваясь почти до конца, сделал это снова, пытаясь в это же время ласкать Дэйва спереди — вроде бы получилось, тут же это повторил, затем… — Ты… ты уже всё? — удивился Джеймс, когда Мастейн вдруг издал совсем уж громкий, визгливый стон (точь-в-точь такой, какой Хэтфилд от него и ожидал), весь напрягся и вдруг излился в ладонь блондина. — Нихера ты скоростной, офигеть. — Блять, — рыжий сжал свои пухлые губы в ниточку и помотал головой, явно стыдясь произошедшего (оно и не мудрено, позор же), — я случайно, я и не понял, что произошло! Просто… это так необычно было, знаешь, вот ну с двух сторон, и там, и там, — Дэйв указал рукой на свою задницу и на уже поникший орган, — ничего, передохну немного и буду снова в строю, но ты давай тоже заканчиваешь, что-то долго ты для первого раза… — Мастейн, я не могу, — был вынужден признать это Джеймс, стыдливо опустив вниз свою лохматую светлую голову. Похоже, свойственное первому опыту смущение они сегодня в равной доле поделят на двоих. Хэтфилд сам не мог сказать, что же с ним случилось — на протяжении целых трёх лет у него на удивление неплохо удавалось удовлетворять себя при помощи изрядно натруженной правой руки, а тут — тут что-то пошло не так, — мне кажется, у меня не получится — либо из-за резинки, либо потому что… туго слишком, даже больно немного. — Это вот ты жалуешься на боль? — Дэйв, должно быть, посчитал, что над ним издевались, но Джеймс в самом деле не мог ничего сделать, он просто не понимал, как это работает — всё напрягался, старался как-то намекнуть своему телу, что пора заканчивать, а всё без толку, тщетно. — Ладно, пробуй дальше, я особо и не против, — рыжий опустил руку к своему члену, пытаясь скомпенсировать собственное слишком быстрое окончание повторной попыткой. У него вот, заразы эдакой, получалось всё как надо — Хэтфилд мог лишь удивлённо помотать головой и продолжить то, чем занимался ранее, — вообще, в первый раз такое тоже бывает, мне друг рассказывал, — поделился подробностями Дэйв, издав тихий стон на выдохе, как только Джеймс снова вошёл в него, — и да, мы можем попробовать сменить позу, ну так, для разнообразия — вдруг получится. Хэтфилд задумчиво оглядел Мастейна и его симпатичное юношеское тело, по плечам и шее которого хрустальными бусинками поблёскивали капельки пота, выступившего от напряжения. А что, идея казалось неплохой — в конце концов, они и так уже увидели друг у друга всё, что можно и нельзя — чего терять? — Скажи мне, Мастейн… — Дэйв, — поправил его тот, недовольно нахмурив рыжие брови, — хватит меня по фамилии называть, чел, мы не в школе. — Хорошо, Дэйв, — впервые назвав партнёра по имени, Джеймс странным образом ощутил возросшую к нему привязанность — да уж, лучше бы и дальше оставался Мастейном, а так… так уже похабщина какая-то, реально, как два педика, какой кошмар, — в общем, хотел спросить, — ага, а будто его собственная идея этой же похабщиной не являлась, — ты же на карате или куда там ходишь, верно? — Ну да, — согласился рыжий и ухмыльнулся, — таких как ты, с двоечки вырубаю, — Хэтфилд устало вздохнул и хлопнул рукой по лбу, Мастейн же заржал в ответ, — тебе-то это зачем, хочешь кончить в нокауте, извращенец? — Ты дурак? — Джеймс пытался говорить серьёзно, но вскоре сдался распирающему его изнутри смеху и присоединился к своему угорающему над ним партнёру (в этот момент ему вдруг пришло в голову, что смеялся тот не только над конкретным запросом, но и над всей этой на редкость неловкой ситуацией). — Нет, я про другое, Дэйв, — Хэтфилд чуть покраснел, — вы же там всякую растяжку делаете, и она у тебя хорошая, верно? — Хочешь, чтобы я на шпагат перед тобой сел? — не унимался тот. — Блять, — блондин аж невольно представил это — долго ему теперь не удастся избавиться от этого зрелища в голове, — короче, ты можешь вот так лечь и ноги, ну, к голове поднять, не сгибая? Видел, наверное, как в журналах девчонки так лежат? — А, так это запросто, — к счастью, Мастейн посчитал количество стёба уже запредельным, отчего и отказался от подколов, — ну давай, слезай с меня, сейчас пару минут отдохну и попробуем так. Хэтфилд тут же повиновался, в тревожным ожиданием то и дело поглядывая на рыжего Дэйва, уже порядком уставшего, но всё ещё заинтересованного дальнейшим исходом их совместной попойки. К удивительным, конечно, вещам, привела она их двух — так теперь никто ещё не знал, чем же это закончится…

***

— Да не импотент ты, — утешал его Мастейн, медленно водя пальцами по его гладкой, изрядно вспотевшей груди, отдыхая после едва ли не часа тщетных попыток Хэтфилда, закончившихся для того лишь возросшим до настоящей боли напряжением и очередным оргазмом для везучей скотины Дэйва, — я тебе говорю, кореш мне рассказывал про чела, который часов шесть корячился, тёлка-то его уже под десять раз от жизни охуеть успела, — Джеймс тут же вспомнил самого Мастейна, в блаженстве закатывающего глаза, едва не теряющего сознания, так ещё и сопровождающего все свои действия своими грязными шлюшьими стонами — он давно был не против сесть спокойно и как следует подрочить на это дело, только вот Дэйв всё не разрешал, чёрт бы его побрал, — ты либо слишком сильно к этому готовился, что меня, конечно же, польщает, — рыжий одарил его улыбкой и поцеловал в губы, — либо просто зассал опозориться, ну и в итоге так напрягся сильно… Не ебу, как это работает, но всё у тебя получится, причём со мной — не вздумай что-то там рукой своей делать, я с тебя не слезу, пока мы не закончим, так вот мне хочется, а тебе придётся лишь смириться… Подросток привстал с дивана и одной рукой захватил сразу две бутылки пива, щедро делясь одной с Хэтфилдом — тот тут же открыл её и принялся жадно пить, утоляя давно мучившую его жажду, жажду до жидкости и алкоголя одновременно — становилось трудновато воспринимать всё всерьёз на трезвую голову, с чем уже успевший перегнать его по количеству выпитого пива Мастейн был явно согласен. — Давай хоть минутку полежим, — взмолился Джеймс, не готовый к таким страстям, — я устал, да ты и сам еле дышишь, — Хэтфилд медленно перебирал между пальцами мягкие рыжие волосы Дэйва, наслаждаясь сложившейся между ними идиллией, даже вопреки этой странноватой незаконченности накатившей на него сладкой истомой. Они уже и так и сяк пытались, рыжий даже предложил снять резинку — дело пошло немного легче, только вот всё равно безуспешно. Впрочем, даже это уже не так заботило выбившегося из сил Джеймса. На улице было холодно, им двоим — тепло, просто до невозможности жарко, никому не надо было спешить, они вдвоём неплохо потрудились, если это можно было так называть — разве не хорошо позволить себе немножечко отдыха? Протяжной трелью зазвонил телефон; старенькая белая трубка трещала и чуть не подпрыгивала. Блондин недовольно зажал уши руками — отдых ещё не начался, а уже стремился прерваться. — Можешь ответить? — к удивлению Джеймса, Мастейн произнёс это раньше него. — Так тебе же звонят, — покачал головой Хэтфилд, неохотно поднимаясь с кровати — остался бы он лежать на месте, Дэйв бы точно по своему обыкновению самовольно спихнул бы его, да и только. — И что? — безразлично бросил в ответ тот. — А поговоришь ты, скажешь, что я в говно пьяный валяюсь и подойти не могу, если там кто-то из кентов моих будет. Кому вообще что-то от меня надо так поздно? — Мастейн сделал большие глазки, ничего не понимая или же старательно делая вид (отчего-то Джеймс был уверен, что всё он понимал, только вот старательно отлынивал от нежеланного разговора.) — Мастейн, блять, — звонкий голос Ларса тут же резанул слух, напоминая Хэтфилду обо всём, что успело глубоко и основательно потеряться в памяти за часы этого безумства, — раз ты трубку поднял, то значит, дома сидишь на своей костлявой жопе, а где ты должен быть вместо этого, помнишь? Джеймс хихикнул, слушая раздраженный голос Ульриха — да, пускай амбиции низкорослого паренька были и вполне себе выдающимися, а намерения — безусловно серьёзными, Хэтфилда всегда страшно смешило то, как он злился. Так ещё и этот поток ярости был обращён не на него, а на Дэйва, что бы они там вдвоём не поделили — блондин не сразу понял, что ржал прямо в динамик трубки, которую не успел убрать от лица. — Джеймс, ты что ли? — голос Ларса тут же зазвучал выше в удивлении. — Ах да, точно, вот где ты торчишь, — удивление сменилось разочарованием, — передай Мастейну, что он вечером обещал мне кое-что принести, а то, смотрю, это у него совсем из башки вылетело, — Ульрих явно что-то недоговаривал — Хэтфилд уже догадывался, о чём именно шла речь, и что тот боялся так открыто упоминать перед своим лучшим другом. — Хорошо, — коротко ответил блондин; он уже собирался было спросить Мастейна, будет ли он в самом деле сейчас одеваться и на ночь глядя куда-то ехать, и что важнее, за чем конкретно, но вот не успел — внезапно Джеймс увидел, что Дэйв мало того, что успел подсесть рядом, слушая весь разговор, так ещё и наклонился его ниже поясницы, вновь дотронулся до его члена, немного опавшего, с недолго поводил по нему рукой, а затем вдруг нагнулся ещё ниже, облизнул языком головку, а после и вообще целиком взял тот в рот. Хэтфилд прикусил губу, чтобы не застонать прямо в трубку — не хватало ещё, чтобы Ларс понял, чем они там занимались! — я… я скажу ему, всё, давай… Ульрих и слова не смог сказать поперёк — Джеймс тут же повесил трубку и с удивлением поглядел на рыжего, старательно занятого процессом. — Ну ты и даёшь! — пораженно выпалил Хэтфилд, жмурясь от удовольствия — спрашивать не хотелось, был ли этот опыт у Дэйва первым, только вот получалось у него всё так хорошо, как Джеймсу и во сне не снилось. — Тебе хоть не противно? — Мастейн показал рукой, что всё у него было «окей», и Хэтфилд усмехнулся в ответ. — Слушай, так это тебе сейчас пора? Мне кажется, он ещё раз звонить будет, что хоть ты ему обещал принести? Мастейн лишь указал рукой на телефонную трубку, затем на себя, а потом провёл ей на уровне своей головы, ну, немного чуть ниже. Джеймс лишь хмыкнул, ничего не понимая. — Блять, что это за ребусы-то такие? Прервись и языком скажи, мне сейчас больше делать нечего, как твои загадки разгадывать, — в самом же деле, Хэтфилд не особо хотел, чтобы Дэйв прерывался, но вот это… Да, с друзьями блондин был не прочь поиграть в шарады, но не в данный же момент! Впрочем, выбора ему опять не оставили — не поднимая своей головы, Мастейн повторил все свои жесты, в это же чуть ли не проглатывая возбуждённый член Джеймса, — ты как Юлий Цезарь, блять, пять дел одновременно делаешь! — засмеялся Хэтфилд, а затем напряг явно не ожидавшие подобного мозги, пытаясь понять суть мастейновских ребусов. — Так, трубка — это позвонить, — Дэйв вновь показал знак «окей», угадал, значит, — позвонить тебе, — палец Мастейна указывал на него самого, что не могло не озадачить блондина. Однако же, едва рыжий вновь провёл рукой чуть ниже своего роста, кое-что всё-таки прояснилось, — тебе, но меньше, — опять «окей» — получается «тепло», — маленький ты, младший… Джуниор, что ли? — попадание! — Блять, ну сам ему и звони… а ладно, что ему говорить, чтобы он вместо тебя съездил в это твоё туда, не знаю куда и взял то, не знаю что? Да ладно тебе! Реально, что ли?! Сегодня, похоже, был тот день, когда торжествовать стоило именно несправедливости, а не наоборот — несмотря на всё, Джеймс с усмешкой наблюдал за тем, как Дэйв показывал ему пальцами цифры, нажимал кнопочки с ними на телефоне, чтобы нагрузить ни о чём не подозревавшего Дэйва-младшего какой-то сомнительной вылазкой, так ещё и в восемь вечера. Да, в обычное бы время Хэтфилд обязательно бы пожалел беднягу и послал Мастейна подальше, только вот сейчас… Такое чувство, что тусовка с рыжим меняла что-то в его восприятии и психике, делая таким же эгоистом с причудливыми заморочками — блондин не хотел признавать, но вся эта игра в загадки, напоминающая сюжет извращённой порнухи с режиссером-юмористом, тоже вдруг стала возбуждать Джеймса ровно так же, как горячий умелый рот Дэйва, его блестящие пухлые губы и его обнажённое тело, сплошь и рядом уже покрытое засосами. — Алло, — хорошо поставленный голос младшего звучал значительно ниже, чем мастейновский, он был с какими-то южным акцентом, но зато без этих гейских интонаций — нормальным, чётким, в общем, был пацанчик, не то, что его старший тёзка, — кто это? — Это Джеймс… Хэтфилд, — решил добавить блондин, а то мало ли, сколько других Джеймсов младший Дэйв мог знать. — Ну… привет, — Дэвид говорил столь же неловко, как и сам звонивший, — а что ты позвонил? — Я от Дэйва Мастейна, — принялся пояснять Хэтфилд, стараясь говорит как можно ровнее, будто не ему сейчас отсасывал этот самый Дэйв Мастейн, голый и стоящий на коленях, — он хочет… — Чтобы я вместо него съездил к чёрту на кулички за сраной наркотой для него и Ульриха?! — рыжему даже не пришлось придумывать новые ребусы — знавший его как свои пять пальцев Дэвид быстренько всё понял сам, правда, тут же изрядно разозлился, как и полагалось человеку, которого вечером оторвали от его дел и приказали переться в непонятную даль, так ещё за не нужной ему дрянью. Не зря Ларс пытался отмолчаться — обещал же, что не будет больше этой гадостью баловаться, а сам во всю развлекается на пару с Мастейном, так ещё и его делает посредником! Ох, и устроит же ему Джеймс, едва вернётся домой, чего он, к собственному ужасу, уже не так сильно и хотел. — Куда ехать хоть? Там несколько точек. И почему он сам мне позвонить не может? — Он… он набрал в рот двадцать ирисок, они слиплись, и он не может говорить, пока они не растают, — еле-еле выкрутился Хэтфилд и тут же заржал, да так, что Дэйв аж прервался, чтобы ненароком ничего не прикусить, и присоединился к смеху, — молчи, дурак — бросил в его сторону блондин, — слышно же. — Ну и долбаёб, сказать больше нечего, — Джеймс не мог не согласиться с Дэвидом, — адрес пусть гонит, уж не знаю, как он это сделает, но в каждую из точек я тащиться и проверять не буду, делать мне больше нефиг. Хэтфилд ожидающе посмотрел на Мастейна, поднявшего на него свои карие глаза, едва видные за лохматой рыжей чёлкой — неужели опять что-то придумал?! Спустя пару секунд Дэйв дотронулся до пола и погладил по поверхности — да, похоже, новые ребусы подъехали. — Ну и что мне твой пол засранный даст? — Джеймс в удивлении поднял свои светлые брови. — Стучишь ты по нему, да, ну вот по стулу теперь — звук выходит одинаковый, потому что и то, и то, из дерева… Дерево! — Мастейн тут же сделал знак рукой, обозначая правильный ответ, а зачем указал на лежавшую на полу тетрадь, старательно тыкая на помятую глянцевую обложку. — Ну, тетрадь, и что дальше? Школьная? — Дэйв помотал головой, стараясь при этом не прикусить член Джеймса, но похоже, уже такого высшего пилотажа оральные навыки ему не позволяли. — Блять, показывай лучше фак или ещё говно какое-то, если «мимо», больно же! Что там с тетрадью этой дурацкой? Бумажная она? Ой, да сам ты туда иди, что, так понравилось, что хочешь снова? Ах, точно… Глянцевая? Ага, и тебе всего самого наилучшего, Мастейн… Что ещё может быть?.. Красная?! Красная! Красная и деревянный пол… Ай! Договорились же! — А не проще было взять эту самую тетрадь и написать на ней «Рэд Вуд Стрит», а? — бедняга Дэвид, неволей ставший слушателем этой вакханалии, наконец, не вытерпел и заявил о своём присутствии. — Всё, понял, где это, а ты передай Мастейну, что я его деньги возьму, своими я за его порошок и автобус платить не буду, обойдётся, — чётко заявил Эллефсон, готовый уже бросить трубку, если бы Дэйв вновь не принялся жестикулировать, отчего Джеймсу пришлось попросить младшего придержать коней, — да что ещё вам надо? — Ты ведь что-то режешь? — предположил Хэтфилд, наблюдая за жилистыми руками Мастейна. — О, а теперь, а рот кладёшь, ну почти… Еда, что ли? И она не тебе, — Дэйв вдруг указал на самого Джеймса — тот разом вспомнил, что жаловался на то, что у его не самого гостеприимного, но внимательного хозяина есть совсем нечего, — она мне? Да ты гонишь, не будет он ничего мне готовить!  — Что есть, то и принесу, — сердито буркнул в трубку младший, — и его покорми, а то умник какой нашёлся — в своём холодильнике — мышь повесилась, из столовки что-то напиздит, как конфеты эти ваши сраные, — блондин едва сдержал смешок, — и так и не жрёт ничего больше, язву, наверное, хочет заработать. Ты хоть сознательнее немного, Хэтфилд, так что последи, чтобы и он поел, — не дождавшись ответа, Эллефсон бросил трубку — собираться побежал, наверное, или же был слишком зол, чтобы слушать пьяный смех Хэтфилда и участвовать в их с Дэйвом играх. — Он твои бабки возьмёт, — проигнорировав последнее, предупредил Мастейна Джеймс, в наслаждении запрокидывая голову и прикрывая глаза, — а теперь, когда нам никто не мешает, я хочу, чтобы ты постарался как следует, прямо, как ты умеешь, Дэйв. Мастейн не стал ничего говорить в ответ — своё согласие он собрался доказать делами, в чём Джеймс был очень ему благодарен. Довольно прикрыв глаза, Хэтфилд одной рукой облокотился на столик, другой дотронулся до длинных спутанных волос Дэйва, ласково перебирая между пальцами его янтарные кудри. Джеймсу ужасно нравилось то, что происходило сейчас; плевать на то, каким же это было гейством даже с его стороны, плевать, что Мастейн — его злейший враг — плевать на всё, лишь бы это длилось вечность ну или хотя бы пять минут, за которые у него уж точно получится кончить, а после лечь рядом с его умелым и старательным Дэйвом и поблагодарить его за всё. Ну, ещё и пивка глотнуть, а то опять эта трезвость решила возвращаться — с первого раза до неё, похоже, не доходило, что ей тут не место в их тусовке. Да, поскорее спустить и снова набухаться — вот такие планы были у Джеймса, а внезапно раздавшийся металлический лязг ключей в проёме вмиг всё испортил. Хэтфилд тут же принялся озираться по сторонам в невиданном испуге — кто вообще это мог быть: родители рыжего, неожиданно вспомнившие про своего самостоятельного сыночка, хозяин ли квартиры, имевший при себе вторые ключи или же… Джуниор? К удивлению Джеймса, Мастейн и с ним поделился ключами — наверняка от того, что парни слишком хорошо дружили и максимально доверяли друг другу. Впрочем, чего дивиться — с Ларсом у них было почти так же. — Чтоб сковородку мне завтра принёс, а то мать на меня наезжать станет, — упомянутая посудина как-то угрожающе грохнулась о мойку на кухне, — там мясо с овощами, поделите там между собой, — приятный запах готовой еды и не менее аппетитные её названия тут же сгладили негативное впечатление от гневных речей младшего, который, как выяснилось, во многих вещах оказался куда взрослее Мастейна, теперь старательно игнорировавшего его присутствие, — дай мне рюкзак свой, у тебя же там кошелёк лежит? А ладно, сам возьму, — шаги Дэвида стали слышны совсем близко; Джеймс попытался отстраниться от рыжего, чтобы торопливо запрыгнуть на диван и хотя бы частично прикрыться, только вот Дэйв, крепко сжавший руками его несколько широкие бёдра, не позволил это сделать, — двадцать пять за порошок и ещё пятёрку за дорогу… ёбаный в рот, Мастейн, блять! Джеймс едва сдержался от неуместного смешка — ругательство Эллефсона очень хорошо соответствовало действительности, и если бы не абсолютное осознание того, что за такое можно получить как следует от самого «ёбаного в рот», он бы в любом случае заржал, да ещё громко так, на всю хату. — На автобусе зайцем проедешь, двадцать пять баксов, и всё, — испугался за судьбу своих накоплений Дэйв, увидев, как младший пересчитывал озвученную им сумму, — нет там контролёров, отдай… — Не отвлекайся, — тут же вставил своё слово сам Джеймс, как только рыжий ненадолго освободил свой рот и, даже не отдышавшись, заговорил про свои драгоценные, находящиеся в вечном недостатке деньги. Да, малость бестактно с его стороны выходило, но что поделать, если прямо сейчас Хэтфилд, наконец, ощутил приближение оргазма и ни за что не собирался останавливать этот процесс? — Да-да, Мастейн, не отвлекайся, — с насмешкой вторил ему Дэвид, убрав купюры в карман, — и вообще, мне ещё к Ульриху твоему ехать, я ради этого на все свои планы положил… Что конкретно на них положил младший Дэйв, Джеймс так и не успел узнать — долгожданная разрядка, наконец, явилась и мощнейшей волной бушующего океана на момент смыла всё, что как-либо относилось к реальности. Хэтфилд сразу же забыл, где он находился, с кем, и когда — всё на миг перестало иметь значение. Он и не думал даже, что это выйдет так сильно — что ж, битый час попыток всё же дал свои плоды. Впрочем, на одного лишь его это так внезапно нахлынуло, выбило из колеи и полностью обескуражило — Мастейн, явно в этих делах более умелый, как будто знал, когда именно это произойдёт, отчего и на удивление вовремя успел отодвинуться назад, чтобы полупрозрачные капли спермы попали лишь на его покрасневшее лицо и блестящие губы, но не в рот. — Ну что, Джейми, поздравляю, — с некой торжественностью произнёс подросток, — вот так ты и стал мужчиной. Все это застали, да? — внезапный поворот головы к младшему тут же заставил его смутиться и отвести глаза. — Лучше бы я этого не видел, — только и бросил в их с Хэтфилдом сторону Джуниор, поспешно покидая квартиру. Дэйв лишь засмеялся в ответ. Он встал с колен, пару раз потёр их рукой, прошёлся по комнате, разминая затёкшие ноги, с чувством выполненного долга в полном расслаблении плюхнулся на диван и поманил Джеймса рукой, чтобы тот сел рядом. Хэтфилд тут же последовал его примеру, присоединяясь к рыжему и обнимая рукой его талию. Только что он переспал с пацаном, — теперь вердикт был окончательный, тем более раз уж они оба кончили, — и он сам не мог сказать себе, а что тут было плохого? Они оба пьяные, счастливые и довольные жизнью — разве не замечательно? — Итак, Джейми, — подвёл итоги Мастейн, поднимая с тумбочки блестящую пачку «Мальборо», — теперь нам полагается покурить, ты как, будешь? — Конечно, буду, — не отказался от сигарет Хэтфилд, явно ощутивший внезапную потребность к никотиновой релаксации, — давай ещё выпьем что-то, закусим, помоемся, и спать — в школу же завтра, — блондин умело вытащил сигарету из пачки и закурил прямо в комнате, выпуская струю дыма сквозь свои приоткрытые розоватые губы. — Ишь ты, — Дэйв снова заржал, и Джеймс вдруг осознал, как ему было приятно слушать этот смех, поначалу приводящий в невероятное раздражение, а теперь так радующий слух, как мало что ещё на свете, — спортсмен, а куришь, да ещё как малолетка — что это сейчас было? Вот, какая должна быть затяжка! — Мастейн показал сам, на что Хэтфилд лишь улыбнулся и ещё крепче прижал его к себе. — Малолеточка ты моя, Джейми, — добавил Дэйв как-то уже совсем ласково, — ладно, как хочешь кури, хоть как шлюха на трассе — твоё дело. — Ага, сказал человек, у которого всё лицо малафьёй залито, — метко бросил в ответ Хэтфилд, вспомнивший о крупной белой кляксе на щеке Мастейна, лишь только когда сам в неё вляпался. Джеймс тут же отшатнулся, рукой счищая с плеча собственную сперму, Дэйв же… — О боже, — блондин и глаз отвести не мог с Мастейна, пальцами зачерпнувшего вязкую жидкость и поднёсшего её ко рту. Облизнув один, Дэйв тут же поморщился — невкусно, должно быть, было — а затем продолжил своё непристойное занятие, подмигнув Хэтфилду, — а знаешь, вполне себе возбуждает смотреть так на это всё… Может, подрочу потом на это, вот серьёзно… — Грёбаный ты онанист, Джейми, — Дэйв засмеялся, не прекращая медленно облизывать сперму с каждого из пальцев, — зачем тебе дрочить, если я есть, и не против помочь тебе ещё раз реализовать твои извращённые фантазии? — Я устал, — Джеймс обессиленно опустил лохматую голову, — знаешь, всё это так выматывает… — Ничего, отдохнёшь — время ещё есть, целая ночь впереди…

***

Разбуженный трелью будильника, Дэйв звучно выругался и поспешил поскорее выключить ненавистную гремящую и звенящую штуковину, намереваясь обратно лечь спать. Он привстал… нет, лишь попытался привстать, тут же обнаружив, что что-то мешало поднять туловище и протянуть руку к кнопке выключения — мешала чья-то чужая рука, судя по светлым, а из-за утреннего солнца так и вовсе белым волосам на ней, явно мужская… Хэтфилд. Новая череда бранных слов тут же сорвалась с алых губ Мастейна, к его собственному ужасу, ещё и побаливающих по бокам. — Я всё надеялся, что мне это приснилось, — раздался тихий, хрипловатый с похмелья голос рядом. — И не говори, — простонал в ответ Дэйв, сдавливая пальцами гудящую голову, — какой кошмар. Блондин тут же встал с кровати, поспешно прикрываясь — прогнав остатки сна и опьянения, его ещё недавно так горячо любимый малолеточка Джейми обратно стал для него Хэтфилдом, школьным врагом и соперником, с которым априори не должно быть никакой близости. — Блять, ещё и уроки делать, — светловолосый подросток заглянул в свой рюкзак, явно желая упасть головой в его расстегнутую черную дыру и не вылезать ещё долгое время. — Да мне тоже, — отозвался Мастейн, неволей вспомнивший про сегодняшний тест по геометрии, — давай вдвоём, что ли? Быстрее будет. — Так у нас же номера разные, — звучало так, словно Джеймс был этому рад — сукин сын явно не намеревался опять как-либо с ним сближаться. Впрочем, хоть тут Дэйв был ему благодарен, — я же в девятом. — Кошмар, — Мастейну вдруг стало стыдно — а кому-то вообще бывает иначе, когда твой первый сексуальный партнёр — всего лишь девятиклассник? Дэйв закрыл лицо руками, а затем вновь посмотрел на Джеймса. — Давай никому не говорить об этом, — твёрдо произнёс тот. — Я тебя убью, если пизданёшь хоть слово о вчерашнем, — одновременно с ним произнёс рыжий, крепко стиснув зубы. В ту же секунду парни крепко подали друг другу руки, скрепляя договор — к пониманию они пришли на удивление быстро, и ни разница в возрасте, ни грядущее соперничество не было этому помехой. Разобравшись с этим, Дэйв принялся одеваться. — Если хочешь, — вдруг предложил он, — могу Джуниора попросить дать списать, — красивое лицо Мастейна вдруг преобразилось в неожиданной для него печали — вдруг прокрутив в голове события прошлой ночи, парень со страхом для себя осознал, что уже начинал скучать по былому. А повторить нельзя — даже не в договоре дело, а просто в их грёбаной реальности, где Джеймс Хэтфилд и Дэйв Мастейн никогда не могут быть вместе, — он тоже в девятом, как ты. — Спасибо, сам решу, — несколько смущённо произнёс тот, торопливо влезая в штаны, — я пойду, наверное, классно посидели, Дэйв. — Мастейн, — поправил его рыжий, грустно смотря в его сторону, — мы снова в школе, Хэтфилд. Джеймс кивнул и продолжил собираться, а Дэйв никак уследить за ним не мог — голова страшно болела после выпитого спиртного, всё перед глазами плыло, так ещё и эти воспоминания проносились между картинами настоящего, мельтешась и мешаясь следить за уже одетым в свою куртку Хэтфилдом, поднимающим с пола свой рюкзак. — До завтра, — попрощался с ним блондин, по своему обыкновению добродушно улыбаясь. Мастейн тут же вскочил с кровати, и, воодушевленный каким-то своим странным мотивом, попытался поцеловать Джеймса. Тот лишь повернул голову в сторону и сделал знак рукой, остановив его. Не хочет, значит, развивать это дальше — оно и правильно, так и надо мыслить, а не предаваться всяким слабостям и пустой ностальгии. Дверь тут же закрылась за ним, и, поддавшись вечному подъездному сквозняку, тут же тоскливо распахнулась, протяжно скрипя ржавыми петлями. Дэйв кое-как натянул свои неизменно узкие синие джинсы — дрожащие с перепоя руки дрожали и не слушались, а пуговицу так и вовсе с трудом удалось застегнуть — и, не став заморачиваться с верхом, в одном таком виде побежал закрывать дверь, шагнул за порог, жадно вдохнул свежий утренний воздух, неловко покачнулся на носках, всё чего-то думая и решаясь, а затем вдруг быстро схватил с кухни пустую сковородку и побежал босыми ногами по лестнице. — На школу совсем забить решил? — хмуро бросил в его сторону открывший дверь Дэвид, уставший и совсем не выспавшийся после ночных похождений. — Проходи давай, только надень что-то — мои родаки вряд ли оценят твою привычку ходить то без майки, то без штанов, а то и всё сразу, — едко добавил младший, невероятно быстро для всё ещё тонущего в сонно-похмельном болоте Мастейна сходив обратно в комнату за одеждой для своего друга. — Хоть ты на мозги не капай, — печально вздохнул Дэйв, рассеянно глядя на светло-голубой свёрток в своих руках. Рубашка Дэвида пахла стиральным порошком и отчего-то выпечкой, не то пирогом, не то печеньем. Переступая за порог, рыжий наугад застёгивал пуговицы, сосредоточенно смотря по сторонам, то на чистую кухню семьи Эллефсонов, то на его родителей — неярко одетых мужчину и женщину средних лет, всё яснее понимая, что вскоре он обо всём забудет, а бытовая обстановка и её неумолимое движение с суетой растворят в себе все переживания. Всё ещё несколько недовольно поглядывая на старшего, Джуниор насыпал в две миски кукурузные хлопья, чтобы залить их молоком. Одна из них вскоре оказалась придвинутой к мрачному лицу Дэйва — вскоре же к ней подоспела и ложка. — Вкусно, — сделал вывод Мастейн, с необычайным аппетитом и скоростью набивая рот сладкой хрустящей массой. — Ешь-ешь, — хлопья снова посыпались в миску, а за ними последовало и белое, жирное фермерское молоко, — сегодня у тебя физ-ра и контрольная, — как и выходило всегда, своё расписание Дэйв узнал благодаря невесть зачем выучившему его Эллефсону, — сил набраться надо. — Не хочу на физ-ру, — Мастейн поднял руки наверх, захрустел костями и суставами, а затем вновь всем телом рухнул на скатерть, едва ли не обмакивая кончики своих рыжих волос в своем завтраке, — спина болит. — Позу, наверное, неудобную выбрали, — до этого деликатно обходивший теперь уже табуированную для рыжего тему, Дэвид вдруг решил надавить на больное. Дэйв на него не обижался — нет, внутри, конечно, что-то неприятно так сдавило, только вот снаружи ни одна мышца ни дрогнула на неизменно понуром лице подростка — младший и так от него натерпелся, пусть говорит, что угодно, имеет право, — вот и болит. — А вот и нет, — усилием Мастейн выдавил на лице улыбку, старательно зачёрпывая ложкой хлопья, — я вчера сто тридцать кило поднял. — Ну и дурак, — после своей весьма лаконичной реакции, Джуниор тоже набрал в рот хлопьев. Светло-карие глаза мальчика то и дело перебегали с печального лица старшего на часы, — давай, доедай и на учёбу пойдём. — Никогда не ходил на первую физкультуру, — Дэйв положил в рот новую порцию хлопьев и ещё ниже опустил голову, едва не вдавливая своё бледное с похмелья лицо в белую тряпичную скатерть. — Ну, а сегодня пойдёшь, будет для тебя в новинку — Дэвид легонько дотронулся пальцем до подбородка старшего, пытаясь взбодрить друга, уже уставшего от всех этих навалившихся на него новшеств, — ты у меня, смотрю, открыт для экспериментов. Мастейн показал младшему фак и повернулся к окну. Никогда не боявшиеся зимы, прибрежные чайки давно уже проснулись, оглашая своими крикливыми голосами своё многообразное присутствие — то один рыжеватый клюв мелькнёт у помойных вёдер, то целая стайка, похожая на несколько одновременно запущенных бумажных самолётиков, пролетит над окном… Больших размеров птица, вальяжно прохаживаясь вдоль подоконника со стороны улицы, старательно пыталась склевать какую-то скопившуюся у окна грязь. Дэйв старательно разглядывал прибрежную гостью, засматриваясь на её большие крылья — как же круто полетят во все стороны эти пёрышки, если он прямо сейчас, с размаху швырнет в эту тварь камнем!..