Дни: Таинственный свет

Авраам открыл глаза в надежде осмотреться, но вокруг стояла непроглядная тьма. И в ней существовала только пульсирующая боль — в затылке, и саднящая — в ладонях и коленях. Боль, казалось, имела цвет; ее можно было потрогать. Алая и колючая, обжигающая… Авраам протянул руку — и коснулся холодной, немного влажной поверхности. Он не сразу догадался, что это земля — а когда понял, то ощутил, как тело покрывается холодным липким потом: отчего-то в голове появилась мысль, что его похоронили заживо, оттого здесь так темно и холодно, и вокруг — только земля. Авраам поднялся на колени и пополз, исследуя место, где оказался. Нет, точно не могила — здесь можно было как минимум выпрямиться в полный рост и даже сделать несколько шагов. Еще вчера Авраам был обыкновенным рабочим на лесопилке. Ну, не совсем обыкновенным — от других трудяг его отличали две вещи. Первая: он совершенно не пил спиртного. Вторая: он был рабом. Хозяин сдал его в аренду на лесопилку, рассчитывая расплатиться с карточным долгом, так что в отличие от прочих Авраам в конце рабочей недели денег не получал. Зато его кормили — два раза в день, утром и вечером, и довольно неплохо. Пожалуй, даже лучше, чем на плантации, где на достойный ужин не хватало и проигравшемуся в пух и прах хозяину. Рабом Авраам уже родился и с детства впитал основные правила поведения для выживания. Делай вид, будто ты не представляешь иной жизни. Делай вид, будто ты непроходимо туп. Никогда не выкладывайся на полную катушку. Но втайне Авраам планировал побег. И именно лесопилка ему в этом помогла: на плантации-то ходили разве что слухи о том, как кто-то когда-то сумел связаться с правильными людьми. И еще о том, что где-то здесь есть тоннель, уходящий далеко-далеко (может, даже и прямо на самый Север — негры люди упорные, могли и прокопать). Авраам знал по себе, насколько упорным может быть тот, кто стремится к свободе. На лесопилке же, среди свободных людей, слухов ходило куда меньше. Народ здесь был собранный и деловой — а еще постоянно голодный. Впрочем, если бы они не пропивали всю зарплату, то и голодать не пришлось бы. С другой стороны, вечерами Авраам кое-что зарабатывал на кулачных боях в злачных барах, пропахших выпивкой и потом. И зарабатывал весьма неплохо. Прислушиваясь к тому, что говорили вокруг, он связывал причины и следствия, запоминал нужные имена — и в один прекрасный момент подошел кое к кому и положил на стол мешочек с монетами. Ему пообещали все организовать. Вот только время шло, а ничего не менялось — и Авраам готов был уже найти этого человека заново и напомнить ему, что хозяин скоро заберет его обратно, а оттуда уже сбежать будет посложнее. Именно тогда все и случилось: время и место стало известно. И Авраам сбежал. Осталось только понять, куда — то место, где он оказался теперь, явно не пахло свободой. Оно пахло смертью и опасностью, вот чем оно пахло. А еще здесь была дверь — деревянная дверь, которую Авраам попытался выбить плечом и не смог. Вдруг его предали? Вдруг он оказался в какой-то тюрьме для беглых рабов? Авраам еще раз изо всех сил ударил в дверь — безрезультатно. — Успокойся, — раздался издалека голос, который он как будто уже слышал раньше. — Скоро все закончится.