Сердце рейдера II

Так и потянулись серые разбойничьи будни.  — Эй, рыжий! — вчерашний задира вновь подошёл к Генри,  — Не нравится тебе здесь? — Отстань! — ответил тому мальчишка, нахмурившись. — Ах вот ты как! — юноша подошёл вплотную, — Хочешь, чтобы я тебя снова за волосы оттаскал? — Я тебя не боюсь! — Какой храбрец нарисовался! — скрестил руки разбойник и запрокинув голову назад, свысока посмотрел на Генри. — Не боюсь! — ещё решительнее возразил разбойнику Генри. В ответ же парень только снова грубо взял его за подбородок. — Ну же, заплачь, заплачь! Крестьянское отродье! И как ты только угодил сюда, на аванпост, где с такими расправляются в два счета! — Я из особняка, как и ты! — Ха, сочиняй больше… Твою же! — вдруг заорал задира, упав на спину. — Что это за чертовщина?! — Убирайся от мальчонки! — крикнула ему местная ведьма, пока тот старательно пытался улепетнуть, но коварное зелье сковывало его движения. — Совсем страх потерял! Генри тоже упал на колени и закашлял. Глаза слезились и горели, а горло неудержимо щипало. Генри тихо сопел и чихал со слезами, постоянно потирая кулаками глаза. Ведьма решительно шагнула в сторону хулигана. — Отстань от него, живо! — рявкнула женщина, — Здоровый лось, а лезешь к маленькому! Позор! — с этими словами она грозно дала юноше подзатыльник. «Ну, погоди, с тобой я ещё разберусь…» — процедил сквозь зубы он в сторону Генри, жмурясь и отплевываясь от попавшего зелья. Еле встав на ноги, он поспешил прочь. А ведьма тем временем подошла к плачущему Генри. — Бедный мой, что, подействовало на тебя? — запричитала женщина. — Мхм… — только и промычал рыжик. Ведьма подняла мальчика на руки удалилась в хижину. Усадив Генри на кровать, та тут же поднесла к его лицу небольшой тазик с водой. — Умойся, полегчает… — тихо произнесла она, убирая волосы с его лба. Генри послушно стал отмывать остатки зелья с лица, от чего глаза действительно меньше щипало. — Ты прости, не знала, что подействует на тебя, думала ты чисто нашего рода будешь. — с сожалением произнесла ведьма, — Но вижу, ведьмина отметка на тебе! — она легко ткнула пальцем на родинку Генри. — Какая-какая? — удивлённо поднял взор рыжеволосый. Ведьма рассмеялась. — Твоя родинка на щеке не так уж обычна. У нас в народе это метками зовут, что всех колдунов в роду помечают. — Ого… У моей бабушки такая, и у мамы тоже. — Вот-вот. Погоди, ты что, ухамызгался так, что смыть не можешь? — женщина обратила внимание на серые пятна на коже Генри. — Нет, это моё лицо, я родился таким… — понурившись, произнёс мальчик. У меня папа разбойник. — Ах, вот как оно есть! Ну ты чудо! То-то тебя зелье и взяло… Ты ведь не злишься? Хотела этого задиру отогнать. — Нет-нет конечно! … Хорошо, что он отстал. А кто вы? Ведьма выдержала паузу и сняла шляпу. Заблестели её светлые волосы, плотно стянутые в пучок. — Я — обычная обитательница этого места, ведьма, лечу всех этих болванов и незаменимый помощник в рейде. Меня Сюзанна зовут, можно просто Сьюзи. — та протянула Генри свою руку. — Ты обращайся, если вдруг обижать будут. Мы, ведьмы, своих в обиду не даём! — Спасибо… — сердечно пожав руку ведьмы, произнёс он. Больше тот хулиган не являлся. Прошло пять лет, Генри вытянулся и возмужал. Проглянули черты Тони, а вернее, только намёки на них, глаза ещё больше потемнели и почти сравнялись с отцовскими. Рыжие волосы и брови так и оставались яркими, словно огонь. На загоревшем лице виднелось множество размытых серых пятен. Постепенно Генри освоил разбойничье ремесло, арбалет уверенно лежал в его руках, но что-то внутри странно скребло, не давая понять, для чего ему все эти годы аванпостной жизни. В разговорах более взрослых разбойников часто мелькали рассказы о рейдах, но юноша так и не уловил их сути. Генри и Лим сидели на улице вместе с остальными, чистили арбалеты, дружески переговариваясь. «Эй, молодняк!» — вдруг неподалёку послышался зов главаря. — «Хотите как взрослые?» Юноши в непонимании переглянулись. «Э-хе-хе…» — ухмыльнулся Гордон, — «Я решил взять вас с собой, как членов патруля, что обойдёт окрестности. Айда?» Вскоре, разбойники дружной ватагой шагали по густой роще, пробираясь через светлый березняк во главе со знаменосцем. «Ух ты, вот так сокровище…» — неожиданно произнёс предводитель, как только те подошли к выходу из леса. — «Деревня!» Юнцы приблизились, с интересом смотря вперёд. — Деревушка мелкая, голема не видно пока. Вот так подарок! А ну, плотва, айда покончим с ней, нашей силы вполне хватит. — Мы будем рейдить?! — отозвался из группы один разбойник. — Вроде этого, совершим небольшой набег, истребим весь этот маленький народец и заберём добычу. Генри тем временем неподвижно стоял, издалека наблюдая за деревушкой. Среди маленьких домиков копошились крестьяне, слышался их неотчетливый говор. Юноша глядел на них широко распахнутыми глазами. В душе что-то тихо сжалось, но пока неясно, что именно… — Ну что, начнём? Эй, Генри, что стоишь, как истукан? — обратил внимание на парня Гордон, заправляя за ухо непослушную прядь. — Нам нужно будет… Убить их? — Ха, а как же? — Всех..? — Всех. Генри нервно сглотнул и ещё пристальнее посмотрел в сторону деревни. В его голове мелькнул знакомый облик. Рыжие волосы, бледная кожа, зелёные глаза… Мама! Она выглядела точно так же, как эти люди, которых сейчас предстояло ему истребить! Юноша пошатнулся. — Что стоишь?! — знаменосец почти вплотную подошёл к парню, — Вперёд! — Я-я… Не могу… — заикаясь, сдавленным голосом сказал он. — С чего бы это? Струсил небось?! — грозно нависая над головой Генри, проговорил Гордон. — Как… Как я должен буду убить тех, кто напоминает мне мою мать? — Ты разбойник или тряпка?! Если не хочешь, мы можем дружно прикончить и тебя, раз ты жалеешь их! — Я не тряпка… — процедил сквозь зубы Генри, — Просто я не такой изверг как вы! — воскликнул он и бросил арбалет, что с глухим звуком ударился о землю. Со звоном рядом с оружием упал и колчан со стрелами. Отряд охватила немая сцена. Его сверстники с недоумением глядели на него, изредка слышалось перешептывание. Знаменосец ещё немного постоял в замешательстве, вдохнул и ещё более угрожающе шагнул в сторону рыжеволосого. — Вот и раскрылась грязнокровка… — с ненавистью прорычал главарь, полыхающими глазами смотря в очи Генри. — Я всеми силами старался воспринимать тебя как нашего собрата, отбросив в сторону твою странную внешность. Но вот ты и попался, я теперь вижу в тебе только дремучего деревенщину, кои сотнями мрут под стрелами арбалетов! — после этих слов Гордон сжал кулак и с гневом ударил парня между рёбер. Дыхание перехватило, Генри бездвижно упал, перед глазами плыли яркие пятна. — Что вы делаете?! — воскликнул Лим вмешавшись. — Генри — мой друг! — Нечего его жалеть! — рявкнул в его сторону предводитель. — А таких друзей, как он, не должно быть у разбойника! Что разлегся, миротворец, а ну марш обратно! Рыжеволосый в ответ на это, стеная, с трудом поднялся и поднял голову на предводителя.  — Отныне ты больше не разбойник и вовсе не достоин называться им! Набег был сорван, а Генри отныне именовался изгнанником, заклеймленным позором. Его должны были отправить в особняк и о возвращении на башню не могло быть и речи. И через день он, в компании соратника главаря — Герольда, направился назад. «Вот отец-то обрадуется, как узнает о том, что произошло с его сыном.» — пренебрежительно ворчал он по пути, косясь на Генри. Тот ехал молча и даже не смотрел на сопровождающего. Генри шагнул на порог родного дома. На душе скребли кошки, но тот совсем не жалел о своём отказе в совершении набега на деревушку. В глубине он даже радовался, что та оказалась спасена от гибели. «Всё, моя работа на этом окончена, малой.» — все ещё с отвращением прошипел в его сторону Герольд, пришпорил коня и с ветром помчался обратно, — «Чао!» Красная клетчатая рубаха, широкий ремень, кожаные сапоги — все разбойничьи атрибуты были убраны на дно сундука, а сам юноша ныне облачился в простой особняковый наряд. Стоит ли говорить, каково было замешательство Райли, неожиданно увидевшей сына, ещё и с новостями о том, что он изгнан. — Генри, что случилось, расскажи мне, почему тебя изгнали? — расспрашивала она. — Главарь сказал нам, что мы должны будем уничтожить деревню, совсем маленькую. А я не смог, не смог, понимаешь! Те люди напоминают мне тебя, я не могу поднять на них руки! — с придыханием бормотал Генри в объятиях матери. Райли была растоплена этой речью, вперемешку с недоумением. — Но ты понимаешь, что тот народ ненавидел всех илладжеров. И нас с твоей бабушкой изгнали они же. Только из-за того, что мы были ведьмами. — Конкретно эти люди сейчас ни в чем не виноваты! Это было давно, поколения давно сменились! Зачем продолжать их истреблять? — Это кровная месть за те страшные времена, когда нас убивали точно так же. — Мама, но это же твой народ! — Я не хочу иметь ничего общего с крестьянами. Я — илладжер. Да, я родилась в деревне, но выросла здесь, в особняке, в окружении обитателей. И теперь тоже к ним отношусь. — возразила сыну ведьма. — Я тоже обитатель, и что с того? Я не хочу этой войны! Признайся, ты больше не будешь меня любить, если я приму такую позицию? В ответ Райли лишь покачала головой и крепко обняла Генри. — Какую бы позицию ты не выбрал, как бы ты себя не определял, ты всегда был и будешь моим ребёнком и моя любовь к тебе никуда не денется. — тихо произнесла она, поглаживая Генри по волосам. После разговора с матерью, Генри, скучая, сидел и смотрел в окно. Вечерело, на небе появлялись крохотные звёздочки. Тем временем в комнате недалеко оттуда сидел Альберт, увлекшийся чтением книги. В той же зале копошился и Джонни. Он почти не изменился внешне за эти годы, но виски уже были совсем белы, да и в общей шевелюре начал проглядывать седой волос. Вдруг в раскрытую форточку влетел чёрный ворон и сел на её створку. — А ну прочь, тварь пернатая! — сердито вскрикнул поборник, замахнулся на птицу и запустил в неё скомканный листок. — Пшла вон! Только попробуй влети! Ворон мигом соскочил с окна и улетел, но вдалеке ещё слышался его пронзительный грай. — Ну зачем ты так, Джонни? — с укором произнёс Альберт, приподнявшись с кресла. — Таких птиц нельзя обижать, надо было мирно выдворить гостя, а не выгонять и чем попало бросаться. Вон как кричит, беды вдвое больше накличет. — Примета дурная, я просто не хотел чтобы сбылось… — Что уж теперь. В следующий раз умнее будете. — старый разбойник снова взялся за чтение. — Что с тобой, Альберт? Раньше ты так боялся этих примет, а теперь так спокойно на них реагируешь?! — Понимаешь, Джонни… — со вздохом начал Альберт, — Я не хочу быть кому-то обузой. Я слишком стар и немощен, от меня здесь никакой пользы… У меня никакое здоровье, я еле хожу. Кому я такой нужен?.. — Что ты такое говоришь?! Обуза? Ты? Да ты хоть помнишь, как много сделал для этого особняка? Ты учил столько рейдеров, за эти то 15 лет! Мне тоже давно не 36, и я давно не учитель. Дурачок ты, Аля, не обижайся, конечно… — От судьбы не убежать. Да и мне тем более. — в ответ Альберт лишь рассмеялся. В окно Генри раздался настойчивый стук. — О, косая! Заходи! — парень обрадовался и открыл створку. Коро влетел, обратился, и Смерть пристроилась на табурете, скрестив ноги. — Ну, что расскажешь? Что-то ты рано сегодня… — попытался начать разговор Генри, но в ответ Смерть молчала, будто раздумывала. — А почему молчишь? Пришла, а молчишь, как рыба. — Да не молчу я, не молчу. Заработалась, каша в голове нынче. — М-м… — кивнул ей Генри. Как только недалеко от дверного проема комнаты появился Альберт, Смерть встрепенулась и резко повернула голову на него. — Ты чего? — с подозрением прошипел Генри в её сторону, слегка подталкивая локтем. Смерть настойчиво молчала и все пристальнее смотрела в сторону старика. — Да что такое-то?! — он ещё сильнее толкнул её в бок, но та резко поднялась и табурет с грохотом упал на пол. — Что здесь? — Альберт подошёл на звук. — Ой, простите, я тут это… Табурет случайно уронил. — будто ни в чем не бывало пробормотал Генри, поднимая опрокинутое, но и не отводя взгляда от Смертушки, стоящей вплотную к обоим. — А-а, вон что. То-то оно громыхнуло. — произнёс в ответ старый разбойник и устроился на том самом табурете. А Смерть все неподвижно стояла и пристально глядела на Альберта. Вдруг её костяная ладонь плавно поднялась и плотно легла на плечо старика. Генри, стараясь не подавать вида, тихо цокнул языком в её сторону. Жнец тут же убрала руку и та спряталась в широком рукаве. — Слушай, Генри, а почему ты здесь? Где остальные ребята? — спросил парня разбойник. — Меня изгнали… — понуро ответил ему тот. — Дядь Альберт, а вот скажи мне, а, тебе когда-нибудь жалко было ходить на рейды? — Знаешь, дружок, под старость лет все только начинаешь понимать… И вот жил я, был на правах предводителя, столько набегов совершил, столько деревенщин поубивал. А какой с этого был толк? — вздохнул Альберт, вспоминая прошлое. — Они и сами-то не понимают, за что мы их не любим и не упускаем возможности выстрелить. И отправляют к нам своих защитников, чтобы просто избавиться от угрозы… Сцепился я один раз с таким, да проиграл и полгода раны залечивал. А сейчас они все знать о себе дают. — Я тоже так думаю! — обрадовался рыжеволосый, найдя поддержку, — Им просто страшно! Они даже не смыслят, в чем виноваты! — Верно, друг мой, верно, все верно… Альберт, ещё немного поговорив с мальчишкой, ушёл в общую залу, где сновало много обитателей. Кто-то вел светские беседы, кто-то занимал себя и товарищей хорошей партией в карты, а кто-то просто попивал горячий напиток, наблюдая за этой мышиной, но все же уютной возней. Старый разбойник решил присоединиться к группе беседующих — Ну я же говорил, все главари с самого детства были скучны! — в нос говорил статный иллюзионист в плотно запахнутой накидке, что в подтверждение своей фразы звонко барабанил ногтем по лежащей в его руках тюбетейке. Прическа его была недлинна, но достаточно густа и зачесана назад, отчего шевелюра больше походила на петушиный гребень. — Да брось, у всех людей были весёлые моменты из прошлого. — возражал статному черноволосый поборник в белом жабо. Волосы его, в отличие от собеседника, были не столь густы, но явно выигрывали по длине. Отращенные пушистые виски болтались, словно серёжки на березе. — Разрешите вмешаюсь, ребята— подсел к спорящим Альберт. Мужчины тут же перевели взор на разбойника. — Был я ещё совсем молод, лет тридцать мне было, привели мне группу ребятишек на обучение, верховой езде их учил, а там малец один был. Вредный, строптивый… Ой, жуть. — старик аж зажмурился от этих слов. — И строил, вы понимаете, из себя такую прецендуру, что хоть стой, хоть падай. Ладно, начал я занятие, вывел быка, и что вы думаете? Шлепнулся в обморок, как травинка подкошенная. — последнюю фразу он сопроводил забавным жестом, будто давал в лоб щелбан кому-то невидимому. — Потом вырос малой этот, лет двадцать я его не видел. И вот, картина маслом — знамя носит! Весь важный, грудь колесом, глазками стреляет, а все косится на меня, старого. Ну тот же ребёнок, только побольше, э-хе-хе. Крикливый до сей поры, а что ему скажешь — так давай козырять: весь на дыбы встанет, свое «фи» покажет, великим себя выставит. Смотрю на него да удивляюсь — и как на него знамя надели? Но не буду врать, может я и многого не знаю. Тем не менее, то что он в характере не изменился вовсе — правда сущая. Спорщики, слушая этот рассказ, не могли сдержать улыбки. Вдруг Альберт пошатнулся, резкая боль стрельнула в виски. — Ч-что с вами?! — вздрогнув, воскликнула проходившая рядом Меган, притронувшись к плечу старика. — Всё хорошо, родная, я просто устал. Мне нужно побыть одному. — тихо произнёс он и направился к своей спальне, — Отлежусь, и все пройдёт… — с этими словами Альберт, успокаивающе погладив по руке Меган, тяжело поднялся и медленно удалился к себе. Как только весь особняк затих под покровом ночи, жемчужный блеск луны холодно освещал широкие коридоры. А ковёр едва слышно прогибался под лёгкими шагами Смерти. Её походка была невесомой, словно призрак она подошла к каменной лестнице, ведущей на последний этаж, ненадолго остановилась, оперлась на перила, поправила капюшон и бросила пустой взгляд на окно, светящееся от блеска убывающего серпа… Наступило утро. — Эй, меня подожди! — с возмущением крикнул своему товарищу маленький мальчик, потому что тот уже практически подбежал к заветной плашке на небольшом столе, в которой наверняка лежало любимое всеми печенье. — Погодите-ка… — мальчишка, стоящий у столика, заметил, что печенья в нем не было. — Там пусто? — удивилась детвора, скучковавшаяся вокруг.

Альберт умер…

— Зачем ты это сделала? — чуть не плача воскликнул Генри, разыскав подругу и схватив её за рукав. — Постой, малый. — спокойно проговорила Смерть, — Я людей не убиваю, я их только провожаю… — Но ты же знала, что он умрёт! Почему ты не сказала хотя бы об этом мне вчера? Зачем ты держала меня в неведении? Если ты так легко забираешь людей, почему ты не можешь их возвращать? — Возвращаю к жизни не я, а тотем бессмертия. Без него я бессильна. Я могу явиться человеку во снах, предостеречь, дать послание или напутствие. Но оживить мёртвого я, к сожалению, не смогу. — А тотем бессмертия может вернуть Альберта? — с надеждой посмотрел Генри в лицо Смерти. — Увы, нет… Ему не подвластна старческая кончина. — Смерть нежно обняла Генри. — Да и нужно ему было бы это? Альби было слишком худо в последние дни. В тягость ему была жизнь. — Но как такое возможно? Жизнь же всегда в радость! — Не всегда, Генри, не всегда. Ты юн и полон сил, у тебя ещё вся жизнь впереди. А Альберт был уже слишком стар. Его тело уже не могло жить дальше. — она поглаживала рыжую голову Генри, говоря эти слова, — Там ему будет лучше. — Почему ты так думаешь? — возразил Смерти Генри. — Возраст очень сильно напоминал ему о себе. Видел, как он ходил? — Видел. Еле-еле двигался… — Это старые раны дали о себе знать. — Боже мой, мне так его жаль… — потёр глаза Генри, но продолжил слушать свою могучую подругу. — Да уж, наверное, так действительно лучше. — понурив голову, проговорил он. — Не плачь… — Смерть приблизилась и приобняв рыжеволосого, призрачными губами поцеловала его в лоб. — Бр-р! — вдруг отдернулся тот. — Ты такая холодная… — Оу, прости пожалуйста. Я не хотела сделать тебе хуже. — Я понял. — кивнул Генри с натянутой улыбкой.