На другом берегу зимы

Лёшу удаётся найти только по геотегам в инстаграме. Рустам снова в одеяле, сигарета тлеет в пепельнице, купленной во время путешествия с Щербаковым по Золотому кольцу. Шоколад перестаёт ощущаться как шоколад. Палец зависает над сенсорным экраном. Нурлан ухмыляется, глядя на фото разноцветных скворечников - просто привет из детства, которое ещё играет у блондина в определённых местах. - Привет, а что ты тут... - ноги сами понесли Сабурова в бар, где он у самого входа столкнулся с Рептилоидом. - Да я, собственно, собирался уходить, - Рустам неиронично любит свою работу (оцените масштаб!), поэтому тусуется здесь даже в свой выходной. Ну и Лёшу он любит, хоть у того и семь пятниц на неделе. А вдруг в воспалённом сознании что-то перещёлкнет и он вернётся и снова заменит ему солнце? Они некулюже врезаются друг в друга. Нурлан считает, что это знак. Рустам считает, что пора улучшить координацию движений. - У меня дома Ремарк и просекко непочатый, - многозначительно замечает Саидахмедов, пока Нурлан опирается локтем на его плечо. Хитрец, знает ведь, на какие кнопки давить. Первый поцелуй выходит совсем невесомый и инициируется Нурланом. Он мягко дотрагивается до губ кабардинца, и когда тот придвигается ближе, Сабуров сначала припадает к его шее, а потом гладит запутанные волосы. Зарываясь пальцами в иссиня-чёрные пряди, Рустам подался вперёд, быстро целуя в щёки, глаза и лоб. А затем казах и сам не замечает, как их рты встречаются в равной борьбе. Долго. Тягуче. Сладко. Нурлан, казалось, уже выгибался от подкатившей волны возбуждения, но тревога оказалась ложной - долбанные надпочечники так сигнализировали о новой, непонятной, неизученной, неизведанной ситуации. Не каждый день кабардинцы лобызают казахов, да ещё и с таким трепетом. Сейчас они с Рустамом доцелуются и Нурлан будет думать, как ему лучше подраться с ним за Лёшу.