***
— Спасибо, что не накричал на меня за то, что я заказал мясо, — поблагодарил Роджер, когда они с Брайаном возвращались из дешёвого ресторанчика, в который его пригласил Брайан. Дёшево по стандартам более взрослых взрослых, роскошно — по их собственным. — Ты действительно ешь слишком много мяса, — упрекнул его Брайан. Он потянулся к руке Роджера, тот переплёл свои пальцы с пальцами Брайана. Роджер вспомнил, как делал это с парнями в Труро в то время, когда было абсолютно неважно, что кто-то мог их увидеть. С Брайаном они отпускали друг друга, если замечали, что кто-то идёт мимо. Роджер знал, что это означало, что он выглядел так, как хотел, все видели его таким, каким он хотел, но он ненавидел это нервное напряжение в объятиях Брайана. — Ты знаешь меня достаточно долго, чтобы знать, что никогда не изменишь меня, — сказал Роджер. — Может быть, когда твой кардиолог скажет тебе, что тебе недолго осталось, ты присоединишься ко мне, — проворчал Брайан. — Я, скорее, умру, чем буду жить без мяса, — возразил Роджер главным образом для того, чтобы вывести Брайана из себя. Брайан закатил глаза, а Роджер ухмыльнулся. — Так куда мы направляемся? — Я думал, обратно ко мне? — спросил Брайан, когда они завернули за угол. — Я не думаю… не думаю, что захочу этого сегодня вечером, — сказал Роджер. Хорошо заученная фраза, которую Роджер произносил в конце всех их свиданий. — Я знаю, — сказал Брайан, глядя на него с полуулыбкой. — Прости, — сказал Роджер. — Не стоит, — сказал Брайан. И Роджер знал, что он это имел в виду, но он также знал, что Брайану скоро понадобится оправдание получше, чем «я не хочу». Не было просто никакого способа убедить Брайана, вне всякого сомнения, в том, что это не его вина. Он не мог обещать Брайану, что хочет его так сильно, что не может спать по ночам, одновременно не предпринимая ни единой попытки, чтобы что-то изменить. Он вспомнил о своём обещании Фредди рассказать Брайану ещё немного правды. Мысль о том, что вся правда выйдет наружу тогда, когда совсем не должна получить огласку, слишком ошеломляющая, но кое-что всё равно должно произойти. Брайан заслуживал хотя бы частички этого. — Брай, могу я тебе кое-что сказать? — пробормотал Роджер, почти желая, чтобы он этого не слышал. Брайан повернулся к нему, улыбка сменилась беспокойством: — Конечно… что-то случилось? — Нет, — засмеялся Роджер, по большей части для того чтобы успокоить себя, а не Брайана, — всё в порядке. — Не оставляй меня в неизвестности, — поддразнил Брайан, доставая из кармана ключи от дома и ведя их вверх по лестнице в свою квартиру. Когда Роджер ничего не сказал, Брайан остановился на предпоследней ступеньке и обернулся, чтобы посмотреть на Роджера. — Ты в порядке? — Ладно, хорошо, — Роджер вынул правую руку из руки Брайана и засунул её глубоко в карман пиджака, повторяя то же самое с левой рукой. — Давай просто зайдем внутрь. — Хорошо. — Только что освободившаяся рука Брайана неловко повисла между ними, всё ещё нерешительно протянутая к Роджеру мгновение или два, прежде чем он переключил своё внимание на отпирание своей двери. Брайан снял куртку и предложил то же самое Роджеру, который отказался и поспешил прямо в спальню Брайана. Его желудок скрутило, кожа стала липкой, сердце бешено колотилось, и Брайан все это видел. — Родж, ты начинаешь меня беспокоить. — Прости, — Роджер тревожно рассмеялся. Брайан закрыл дверь и предложил Роджеру сесть на свой рабочий стул, Роджер сел на край кровати, всё ещё глубоко засунув руки в карманы и сжимая подкладочную ткань. — В этом нет ничего особенного. — Тогда скажи мне. — Брайан сел рядом с ним, предлагая как можно больше пространства между ними, и положил руку на пространство между ними. — Я, — от нервно дрыгающейся ноги Роджера полы ритмично скрипели, — я уже был с парнями раньше. — Роджер собрался с духом, чтобы посмотреть Брайану в глаза. — На самом деле их было много. — Оу. — Выражение лица Брайана было пустым. Удобно переходя в замешательство. — Ладно. — Всё нормально? Брайан подавил смех и начал говорить, но не смог продолжить, застыв с широкой улыбкой на лице. — Ты думал, я решу, что ты девственник или что-то в этом роде? — Нет, — проворчал Роджер, расслабляясь и вытаскивая потные руки из карманов. — Но я не знал, будешь ли ты возражать. — Я не против, я немного удивлен, если честно, — Брайан провёл рукой по волосам Роджера, — но я не против. Роджер улыбнулся, слабо и мимолетно, прежде чем наклонился, чтобы поцеловать его, почти поблагодарить. Он потянул Брайана за растрёпанные кудри, отчаянно желая притянуть его немного ближе. Брайан открыл рот, подчиняясь настойчивому языку Роджера, податливый и покорный, как и всегда, готовый принять всё, что Роджер мог ему дать. Он положил свободную руку на бедро, позволил кончикам пальцев по-настоящему почувствовать мышцы там. Рука Брайана потянулась к нему, пробежала по пояснице, зацепилась за бедро. Роджер почувствовал, как волна беспокойства пробежала по его спине, когда он подумал о том, как далеко его пальцы были от бинтов. Когда рука Брайана поднялась на какую-то незаметную величину, Роджер вздрогнул, выгнулся из-под его прикосновения и отстранился от Брайана. — Прости, — сказал Брайан терпеливо, но разочарование было ясно написано на его лице. — Я могу подождать. Роджер вздохнул, на ум не приходило никаких слов утешения. Не было никакого способа сообщить Брайану, что он так же расстроен, что он умирает от желания быть с ним, пойти дальше, чем продолжительные прикосновения и восторженные поцелуи. Брайан посмотрел на него с таким поражением и смущением, что Роджер мог бы признаться во всём прямо там, просто чтобы заверить его, что с ним ни единой плохой вещи не случилось. Но он не мог, пока не мог, не мог понять, как выпалить все это. — Ты знаешь, — сказал Роджер, медленно проводя рукой по бедру Брайана, — прошло некоторое время, но, — ещё немного выше, — я всегда хорошо отсасывал. — Оу? — сказал Брайан, его голос прозвучал как писк. Роджер ухмыльнулся и кивнул. Он прижался губами к острой челюсти Брайана и провел языком по его шее, медленно поднимая руку всё выше и выше. — И я готов продемонстрировать. Брайан вздрогнул, когда костяшки пальцев Роджера задели его член, едва касаясь прикрывающей его ткани. Роджер потянулся к своему поясу, и Брайан быстро, очень быстро расстегнул его для него, в отчаянной спешке расстегнул для него брюки. — У нас есть время, — сказал Роджер со смехом. Брайан, казалось, был слишком потрясен, чтобы ответить. Он смотрел, как рука Роджера высвобождает его член, как Роджер поглаживает его раз или два, чтобы почувствовать его. Прошла целая вечность с тех пор, как он в последний раз ощущал эту знакомую тяжесть, этот мягкий обжигающий жар. Брайан застонал с придыханием, когда Роджер вывернул запястье, вспомнив, как он делал это с парнями в Труро. Брайан потянулся к нему, обхватил бедрами за талию, так что Роджер опустился на колени, избегая его прикосновений и шаркая между его ног. Это была отдалённая близость. Рука Брайана провела по его волосам, его ноги прижались к телу Роджера. Близко, но недостаточно. Вместе, интимно, но в разных мирах. Уязвимый, но тщательно охраняемый. Одна рука обхватила его член, другая вцепилась в бедра, притягивая его, но не позволяя Брайану коснуться его ниже шеи. Проявление любви, желания, потребности, без необходимости раздеваться. Роджер обвёл языком головку Брайана, наблюдая, как тот стиснул зубы, пытаясь безуспешно сохранить самообладание. Прошли годы с тех пор, как он последний раз отсасывал кому-то, но сейчас его умения будто бы вернулись к нему. То, как он прикрывал зубы и втягивал щёки, было в равной степени интуицией и мышечной памятью. Он часто делал это, когда был моложе, чтобы скоротать время, чтобы попытаться что-то почувствовать, почувствовать себя ближе к своей собственной мужественности, а также к друзьям, от которых он скрывал свои секреты. Он привык делать это из-за собственной потребности стать своим в доску, быть ближе к людям, которым он хотел подражать, восстать против чего-то, чего он никогда не мог понять. Но он никогда не делал этого для кого-то по-настоящему. Не так мягко, заботливо, как он делал с Брайаном прямо там, в его спальне. Его короткие волосы, его новая одежда, его перевязанная грудь и то, как Брайан стонал — всё это казалось более правильным, чем тогда, когда он был подростком, или тогда, когда он продолжал трахаться с женщинами. Брайан предупредил его, что он близко, поэтому Роджер заглотил так глубоко, как только мог. Он не мог долго ощущать его так глубоко, но Брайан почти мгновенно излился ему в горло. С выкриком его имени, протяжным всхлипом и ласковой рукой, расчёсывающей его волосы. — Ты действительно хорош в этом, — выдохнул Брайан. — Спасибо, — сказал Роджер хриплым голосом. Он провёл кончиком языка по члену Брайана в последний раз, просто чтобы посмотреть, как тот содрогается. Роджер немного сел, потянулся и позволил Брайану наклониться, чтобы поцеловать его. Он без колебаний попробовал себя на вкус во рту Роджера. Тогда Роджер застонал, тихий стон, который он не мог подавить, сорвался с его губ. — Твоя очередь, — промурлыкал Брайан. — Что? — выдохнул Роджер. — Я и близко не буду так хорош, как ты, но я, — рука Брайана скользнула по боку Роджера, — могу попытаться. То, как Брайан смотрел на него, делало совершенно очевидным, что он не знал, что кончики его пальцев давят не на мышцы спины, а на туго намотанные бинты. Но Роджер знал. И Роджер знал, что эту руку ждет ещё больше сюрпризов, если Брайан пойдёт дальше. Он выскользнул из рук Брайана и грубо приземлился на спину, ударившись головой о деревянный пол. — Ох, чёрт возьми, ты в порядке? — пробормотал Брайан, неловко застёгивая штаны, прежде чем протянуть ему руку. Роджер приподнялся, но не взял его за руку. Брайан медленно убрал руку и прикусил щёку. — Это я, Родж… Я имею в виду, есть ли во мне что-то такое, что просто… Ты отсасываешь мне, но я не могу сделать то же самое, орды незнакомых женщин могут, но я не могу… И я подумал… Возможно, это имело смысл, что ты хотел подождать, но почему… почему это не считается? — Прости, прости, — сказал Роджер, медленно поднимаясь на ноги. — Прости, я… — он осторожно сел рядом с Брайаном на матрас и потёр ушибленные колени. — Я знаю, это кажется лицемерием, я знаю, это расстраивает, Я знаю, что заставил тебя ждать слишком долго… — Дело не в этом, — сказал Брайан, ударяясь плечом о плечо Роджера. — Я подожду ещё дольше, я просто… хотел бы я знать, почему, ну или хотя бы знать правила, по которым ты играешь. — Я знаю, — вздохнул Роджер. — Мне жаль, но лучшее, что я могу тебе сказать, это то, что я не готов к этому. — И это всё? — спросил Брайан. — То есть это не имеет никакого отношения ко мне или к моей внешности, или к чему-то ещё. Ты же не ненавидишь меня втайне, просто сейчас не время? — Конечно, — Роджер положил руку на бедро, — я бы не сидел здесь и не просил у тебя прощения, если бы не хотел тебя, потому что я хочу, просто… пока нет. — Хорошо, — сказал Брайан, убеждённый, но недовольный, — Ладно. Так сильно Роджер хотел, чтобы это не было проблемой, хотел, чтобы он мог просто прижать Брайана к его скрипучему матрасу и обкатать его, пока один из них не выдохнется. Он звучал так хорошо, так красиво стонал, когда его член был во рту Роджера, он просто хотел услышать это снова, почувствовать это на себе. Ноющая, раздражающая потребность в глубине живота насмехалась над ним. Потребность, которая не удовлетворялась веками, грызла его и напоминала, что она никогда не исчезнет. Он положил голову на плечо Брайана, усталый, отчаявшийся, страстно желающий прикоснуться к нему, страстно желающий обладать им и совершенно неспособный приблизиться ближе, чем рука, переплетённая с его собственной.***
— Звучит дерьмово! — завопил Роджер в свой барабанный микрофон. — О, завали, — проворчал Брайан. — Медленно, невозможно, грёбаное дерьмо! — повторил Роджер. — Перестань, блядь, быть ребёнком, — тихо выплюнул Брайан. — Перестань быть дерьмовым гитаристом, — ответил Роджер. — Мальчики, мальчики, — сказал Фредди в их наушники со своего места в кабинке, — полегче. — Знаешь, я думал, что с вами, двумя голубками, трахающимися каждую ночь, мы будем меньше спорить в студии, — сказал Джон, подходя к своему звукоусилителю. Брайан был тем, кто рассказал ему об их отношениях всего пару недель назад, после того как они с Роджером отметили месяц отношений. Джон был молод, неуклюж и так боялся облажаться, что, как правило, вообще ничего о них не говорил. — Если бы, — пробормотал Брайан. — Что? — засмеялся Джон, широко и нетерпеливо улыбаясь. — Вы не трахаетесь, вот почему вы оба так ужасно ведёте себя в студии? — Почему бы нам не сделать перерыв? — сказал Фредди в их наушники. — Прошло почти два месяца, — добавил Джон со смехом. — Я бы с удовольствием, — сказал Роджер, заглушая свои слова. — Я тоже, — простонал Брайан, положил гитару и поспешил открыть дверь звукозаписывающей будки. Роджер пропустил его, это не было бы перерывом, если бы он провёл его с Брайаном. Хотя он и не думал, что их ссора вызвана чем-то иным, кроме творческих разногласий, Джон, вероятно, был прав. Вероятно, была причина, по которой они столкнулись с большим количеством споров из-за музыки, в которой они обычно соглашались. Брайан настаивал, что всё в порядке, что он будет ждать столько, сколько нужно Роджеру. И Роджер знал, что так и будет. Но без реального объяснения причин Роджер знал, что это, должно быть, тяжело. Знал, что он, должно быть, дергал за ниточки из-за всей неуверенности Брайана, знал, что Брайану приходилось работать вдвое усерднее, чтобы попытаться не дать им беспокоить его. И он знал, что он терпит неудачу. То, как Брайан говорил о своей внешности, о своей игре, обо всём, всё шло под откос, чем дольше Роджер отказывался позволять ему прикасаться к себе. И минет, то, что должно было стать оливковой ветвью, предложением и обещанием, что он желанен и отчаянно желанен Роджером, казался теперь издевательством. Разговор об этом с Фредди несколькими ночами ранее закончился так же, как и их последний разговор. Он не был обязан Брайану сексом, но если он хотел дать ему это, он должен был сказать ему правду. Что это было личное дело Брайана, если он собирался позволить своей неуверенности овладеть им из-за какой-то физической дистанции, что Роджеру не нужно было идти ни на какие компромиссы, чтобы заставить его чувствовать себя лучше. Роджер знал, что на бумаге всё это было правдой. Но у него было лекарство от болезней Брайана, просто сказать ему грёбаную правду, и он не давал её ему. Он позволял ему страдать из-за этого. Может быть, лучше всего было бы освободить его, положить конец его страданиям и его собственному беспокойству, никогда не испытывая необходимости терпеть себя. Мысль о потере Брайана заставила его желудок сжаться, но это не могло продолжаться, он не мог смотреть, как ухудшается самооценка Брайана, и не мог сказать ему, почему мысль о руках Брайана на нём была такой отвратительной. — Что это за взгляд? — спросил Джон. Он прислонил свой бас к стене и с беспокойством посмотрел на него. — Слушай. — Проворчал Роджер, его терпение покинуло его несколько часов назад. — Ты выглядишь расстроенным, — сказал Джон. — Я, — сказал Роджер. — Мне нужно… Мне нужна сигарета, или кофе, или… воздух, что-нибудь. — Он встал со своего барабанного стула и прошелся вокруг комплекта. Его нога зацепилась за подставку для его поездки. К счастью для его тарелок они были утяжелены, чтобы избежать опрокидывания, пока Роджер играл. К несчастью для Роджера, они были отягощены, и когда его нога столкнулась с краем, они не сдвинулись с места и отправили его прямо на землю. Ну, это произошло бы, если бы Джон не поймал его. Он услышал зарождающийся смех Джона и следующие поддразнивающие замечания о том, что он неуклюж, чтобы попытаться поднять настроение. Но этот смех застрял у него в горле, и комментарии, которые он мог бы сделать, так и не прозвучали, когда его рука неловко прижалась к груди Роджера, удерживая его, пока он не встал на ноги. Роджер двигался так быстро, как только мог, чтобы встать, чтобы оттолкнуть Джона от себя, но по выражению лица Джона он понял, что ущерб нанесен, было слишком поздно. — Я, — сказал Джон, избегая взгляда Роджера, — мне нужно в туалет. — Подожди… подожди, Джон… — начал Роджер. — Всё в порядке… это… мне нужно в туалет, —сказал Джон, поспешно высвобождая свой рукав из панической хватки Роджера и выходя за дверь, не сказав больше ни слова. Роджер чувствовал тревогу в горле, чувствовал слёзы на глазах, напряжение в каждом мускуле. Он опёрся на стул Джона потной рукой и задумался, что же он делает. Если бы он пошёл в туалет, чтобы собраться с мыслями, или если бы он звонил всем, кого они знали, чтобы сообщить им новости. Может быть, кто-то поймал его, когда он шёл в туалет в испуганном трансе, и Джон рассказал им. Сказал одному из работников студии, одному из их продюсеров, что, чёрт возьми, он мог бы рассказать Брайану. Боже, а что, если Брайан узнал об этом из пересказа ужасов Джона, когда ему стало плохо в туалете, когда он думал о Роджере? — Чёрт, — пробормотал Роджер. — Что за хрень? — ответил Фредди. Роджер и не заметил, как он вошёл, и подскочил, услышав ответ. — Не хотел напугать тебя, дорогой, но… — Я думаю… Мне нужно домой. — Мы все это сделаем, вот что я пришёл тебе сказать, — вздохнул Фредди. — Только что сказал Брайану, что, по-моему, нам следует отправиться, так что… — Нет, я… Джон только что узнал, — сказал Роджер. — По крайней мере, я так думаю. — Что? — переспросил Фредди с полуулыбкой, как будто Роджер каким-то образом преувеличивал. — Он… он почувствовал, — сказал Роджер, проведя рукой по своему выворачивающемуся животу. — Я упал, а он подхватил меня, а после выбежал. — Ох, — сказал Фредди. Роджер был рад увидеть, как на его лице отразилось беспокойство. — Что ж, что сделано, то сделано… — Фредди, — захныкал Роджер, более по-детски и жалко, чем он когда-либо звучал до этого. — Послушай, — Фредди обхватил его запястье рукой, — уже ничего нельзя исправить. Но я заставляю всех идти домой, мы все устали и сердимся друг на друга. Ты пойдёшь домой с Брайаном и загладишь свою вину за то, что были так грубы друг с другом всю ночь, я пойду домой с Джоном, посмотрю, что, по его мнению, произошло, посмотрю, есть ли в этом вообще проблема. — А если это так? — выплюнул Роджер. — Если он знает, значит, он знает. Это Джон, ему всё равно, я сомневаюсь, что он когда-нибудь снова упомянет об этом, — сказал Фредди. — Давай, собирайся, это была долгая ночь для всех нас. Роджер глубоко вздохнул, когда Фредди вышел, он услышал, как тот попросил подвезти его домой с Джоном где-то в коридоре, когда он упаковывал для него гитару Брайана. И для того, чтобы начать извиняться перед Брайаном, и для того, чтобы вытащить его из кабинки звукозаписи и из студии, больше не встречаясь с Джоном.***
— Это было ужасно, — сказал Роджер в машине. Его нервы немного успокоились, как только он понял, что Джон не мог наткнуться на Брайана и дать ему знать, как только он понял, что Фредди был в это время, сдерживал и подавлял это. — Поехали, — простонал Брайан. — Но я был идиотом, и мне очень жаль, — сказал Роджер. Брайан остановился на жёлтом светофоре и улыбнулся ему. — Ты никогда не извиняешься первым, — сказал Брайан с усмешкой. — Я расту, — сказал Роджер, когда он наклонился над коробкой передач между ними, чтобы небрежно поцеловать Брайана, прежде чем свет снова изменился. — Мне тоже жаль, — сказал Брайан, когда он отстранился. — Не знаю, почему мы вцепились друг другу в глотки сегодня вечером. — Стресс? — предложил Роджер, как будто они оба не были болезненно осведомлены об этой проблеме. Об огромном слоне в комнате, имя которого знал только Роджер, которого они оба отказывались признавать по разным причинам каждый. — Я бы не отказался выпить. — Первая хорошая идея, которая пришла тебе в голову за весь вечер. Они подумали о пабе, а затем немного повнимательнее рассмотрели свои банковские счета, прежде чем вернуться к Брайану и откопать бутылку «Southern Comfort», которую Роджер принёс несколько недель назад. Он достал им весь лёд из морозилки, все четыре или пять кубиков, которые у них остались, и попросил Роджера выбрать пластинку, пока он наливал им стаканы и закрывал дверь. Тим поздно вернулся со своих занятий, со своих свиданий, и один или два раза, когда он застал их обнимающимися в гостиной, были травмирующими для всех вовлечённых сторон. С тех пор они не выходили из комнаты Брайана. Роджер не возражал, Брайан всё равно держал лучшие колонки в своей комнате. Брайан сел в свое рабочее кресло и положил ноги на кровать. Роджер вскочил рядом с его ногами, прижался спиной к стене и проскользнул под ногами Брайана, найдя это единственное удобное место на старом изношенном матрасе Брайана, и сделал ещё один глоток виски. — Мы пьём слишком быстро? — спросил Брайан, поднося свой стакан к свету, чтобы измерить, сколько он выпил. Роджер пожал плечами: — Напряжённый вечер, я думаю, мы это заслужили. — Это было неприятно, но я бы не сказал, что это стресс, — сказал Брайан. — Хочешь поспорить об этом? — усмехнулся Роджер. Брайан рассмеялся и покачал головой. Он откинул голову вдоль стены, чтобы посмотреть на Брайана, посмотреть, как его пальцы держат напиток, как его губы так легко принимают стакан. То, как его нос отбрасывал такую четкую тень на щеку. Роджер вспомнил, как Фредди говорил что-то о подобном освещении, что-то о том, как оно заставляет зрителя видеть лицо таким, какое оно есть, без скрытых морщин или замаскированных черт. И это было красиво, мягко, тепло так, как, Роджер знал, он никогда не был красивым. — В чём дело? — спросил Брайан. — Что-то на моем лице? — Нет, — сказал Роджер, делая ещё один глоток, — просто ты красивый. Брайан подавил усмешку и покраснел: — Даже с таким носом? — Особенно. — сказал Роджер. Он положил руку на ногу Брайана, лежащую у него на коленях. — Особенно с таким носом. — Он усмехнулся, когда виски согрело его. — Ты считаешь меня привлекательным? — Я бы ничего не изменил в тебе, — сказал Брайан тихо, но искренне. — Держу пари, что всё может быть не так, — сказал Роджер. — О да, например, что? — сказал Брайан, скрестив ноги, надеясь заставить Роджера рассеянно почесать другую ногу. Роджер так и сделал. — Не знаю, — сказал Роджер. — Может быть, моя мама назовет твои волосы уродливыми, или ты бросишь меня ради кого-нибудь повыше. — Ты хочешь, чтобы я познакомился с твоей мамой? — спросил Брайан. Роджер, его сдержанность снизилась всего на унцию, кивнул, прислонившись к стене. — Я тоже хочу, чтобы ты познакомился с моей. На этот раз правильно, а не просто мимоходом. — Подожди с этим, пока не увидишь меня голым, — засмеялся Роджер. — Ты должен быть уверен, что тебе это не противно, прежде чем пойдешь показывать меня людям» Брайан хихикнул, всегда такой лёгкий с виски: — Увидев меня, ты почувствовал себя неловко? — Чёрт возьми, да, так всё и было, — сказал Роджер, смеясь над правдой. Брайан покраснел до ярко-розового, его улыбка не выказывала никаких признаков угасания. — Я уверен, что с тобой всё в порядке, — Брайан стиснул зубы, когда виски обожгло ему горло. — Посмотрим, — сказал Роджер, пожав плечами и быстро отхлебнув слишком много виски. Он лениво протянул к нему руку. — Иди посиди со мной. Брайан подчинился, не сказав ни слова. Он устроился рядом с Роджером, положив руки на колени, обхватив свой бокал, Роджер сидел в аналогичной позе, оба их стакана с виски уже опустели. Брайан опёрся плечом на Роджера, прижался бедром к его бедру. Всё, что угодно, чтобы приблизиться к нему, не пересекая никаких, казалось бы, произвольных и в основном непредсказуемых барьеров Роджера. Как могло случиться, что Джон узнал об этом раньше Брайана. Если бы он когда-нибудь узнал об этом, то был бы раздавлен. Раздавленный тем, что Роджер так долго скрывал что-то столь важное, раздавленный тем, что он узнал последним, раздавленный тем, что Роджер ему не доверял. Но он действительно доверял ему. Во всём остальном в своей жизни он слепо доверял Брайану, всегда доверял с того самого дня, как встретил его и доверил свою карьеру Брайану. Логически казалось глупым так бояться сказать ему об этом. Конечно, доверять ему его секрет, доверять ему, что он не расскажет, было совсем не то же самое, что доверять ему, чтобы показать ему своё прошлое, не позволив этому разрушить их отношения. Он знал, что если Брайан не может пройти мимо этого, то лучше всего знать об этом до того, как они настолько потеряются друг в друге, что их разрыв будет потрясающим. Но тогда он был счастлив. Прямо сейчас рядом с Брайаном, надеясь, что их пустые стаканы из-под виски каким-то образом наполнятся сами, слушая запись, скачущую на проигрывателе Брайана, задаваясь вопросом, выйдет ли игла из петли. Зачем портить это самостоятельно. — Брайан, — сказал Роджер, поворачиваясь к нему лицом. — Мм? — сказал Брайан, тоже поворачиваясь. Роджер ничего не сказал, но придвинулся ближе, достаточно близко, чтобы поцеловать его. Ему нравилось это удовлетворенное, почти облегчённое гудение, которое Брайан часто издавал, когда Роджер целовал его. Как будто он никогда не делал этого раньше, как будто ждал этого всю свою жизнь. Он неловко поставил свой стакан на стол Брайана и сделал то же самое с бокалом Мэя, прежде чем снова сжать их губы. Он прижал свой язык к языку Брайана, позволил своей руке пробежаться по плоскому животу Брайана и обвиться вокруг его бедра. И он наклонился, перекинув ногу Брайана через свою, провёл рукой по внутренней стороне бедра Брайана, задевая его член, прежде чем снова прижаться к его бедру, наслаждаясь каждым тихим стоном Брайана. — Что ты делаешь? — пробормотал Брайан в губы Роджера. — А ты как думаешь? — рассмеялся Роджер, прежде чем заткнуть его поцелуем. Тогда Брайан отступил назад. Мгновенно податливый в руках Роджера, отчаянно желающий оказаться под ним. Роджер подумал, не был ли он слишком пьян, чтобы сделать это, слишком пьян, чтобы пройти через это, слишком пьян, чтобы объяснить всё так, как он хотел, чтобы Брайан это услышал. Но чем больше Брайан касался его, тянул на себя, тем меньше Роджера заботило, красноречив он или мягок с правдой. Он пыхтел и стонал, когда Роджер уложил его и устроился между ног Брайана. Брайан крепко держал его за плечи, в то время как Роджер бессмысленно двигал бедрами против твердеющего члена Брайана, его язык отвлекал его от странного ощущения скомканных носков, прижимающихся к нему. — Чёрт, наконец-то, — прошептал Брайан. — Мы ждали достаточно долго, — выдохнул Роджер, целуя Брайана в челюсть. — Я хочу, чтобы ты разорвал меня пополам, — сказал Брайан на ухо Роджеру. Желудок Роджера сжался, эта идея опьяняла и была одной из его самых ярких фантазий, в то же время виски взбодрило его отчаянно возбужденный разум, чтобы понять, что он не может. У него не было возможности заполнить Брайана так, как он постоянно намекал, что хочет, не было возможности удовлетворить самую заметную мольбу Брайана о нем. — Боже, — выдохнул Роджер, начиная паниковать, когда до него дошло, как далеко он зашёл по этой дороге. Отступление сейчас потребовало бы объяснения, которое было бы лучше, чем «мне всё ещё не хочется». Брайан заслуживал чего-то большего, чем неопределенное и уклончивое бормотание «не в настроении» после всего этого. Роджер не был уверен, было ли это из-за виски или из-за беспокойства, нахлынувшего на него, когда до него медленно дошло, что в любом случае Брайан узнает об этом до конца ночи. И он мог либо присоединиться к оставшемуся веселью, которое у них могло бы быть, либо отказаться. Роджер, пьяный и думающий больше из-за пустоты в животе, знал, что он предпочёл бы сделать. — Боже, — повторил Брайан. Он протянул руку между ними и расстегнул рубашку, что, как рассеянно понял Роджер, он, вероятно, должен был сделать для него. — Я… ты можешь быть главным? — сказал Роджер, немного более застенчиво. — Только в этот раз. Брайан прекратил свою лихорадочную работу над рубашкой и протянул руку, чтобы расчесать волосы Роджера: — Всё, что ты захочешь. Роджера затрясло, когда он упал на кровать рядом с Брайаном. Кончики его пальцев задрожали на лице и шее Брайана, когда он потянулся, чтобы коснуться его. Брайан просунул ногу между ног Роджера и немного задрал рубашку, прежде чем Роджер остановил его, придержал ткань его топа всего на дюйм или около того, прежде чем его бинты будут обнажены. — Я тоже нервничаю, — неловко засмеялся Брайан, его глаза сосредоточились на том, как дрожала рука Роджера и неровно двигалась по подолу его рубашки. — Разве сегодня не та самая ночь? — Это так, — сказал Роджер, его голос был хриплым от того, как он задерживал дыхание и глотал больше воздуха быстрыми рывками. Брайан накрыл его, всем своим долговязым телом прижимаясь к Роджеру, его губы лениво целовали его прямо под челюстью, согревая и удерживая, заземляя его. Роджер едва заметил, как Брайан расстегнул ремень. Когда его пальцы наткнулись на носки Роджера и, тихо рассмеявшись, он швырнул их на пол. Он вернул руку Роджеру, провел мозолистыми кончиками пальцев по животу, растянул пояс брюк, чтобы подогнать руку. Роджер подумал, не следует ли ему остановить его, предупредить. Но его мозг, заполненный виски, работал не так быстро, как рука Брайана. Он сунул руку за пояс Роджера и прижал к нему пальцы. У Роджера перехватило дыхание, и губы Брайана перестали прижиматься к шее Роджера. Он отстранился, сел достаточно далеко, чтобы иметь возможность посмотреть на Роджера, его лицо было полно замешательства, когда его пальцы бесцельно тыкались и прижимались к Роджеру. Роджер знал, что его собственное лицо должно быть либо пустым, либо испуганным, ожидающим, что Брайан что-то сделает, что-то скажет, о чём-то спросит. Брайан не знал, а может, и не мог. Он продолжал двигать пальцами маленькими кругами, отчего щеки Роджера запылали, он сдерживал стоны и успокаивался. Роджер знал, что он делает это не ради него, не для того, чтобы ему было хорошо, он пытался разобраться в этом. Роджер не хотел отвлекать его, пока он этого не сделает. Его рука двинулась вниз, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы осторожно, медленно ввести палец внутрь. Достаточно медленно, чтобы Роджер мог встать и уйти за то время, которое потребовалось для этого. Его движения были такими неторопливыми и осторожными, как будто Роджер мог разбиться вдребезги. Роджер знал, что он ярко покраснел, смущённый тем, что Брайан думал о нём, смущённый тем, что чувствовал Брайан, но, несмотря на все это, жаждущий большего. — Ах, — вздохнул Роджер, наполовину от боли, наполовину от удовольствия. — Извини, — пробормотал Брайан, поспешно убирая руки и быстро садясь. — Чёрт… прости… я… о боже… — Брайан встал и поспешил к своему столу. Он налил себе слишком много виски и выпил за несколько панических глотков. Роджер застегнул брюки и сел: — Ты в порядке? — Просто отлично, — сказал Брайан, снова наполняя свой стакан. — Не мог бы ты одождать с этим секунду, пожалуйста, — попросил Роджер. У него не было никакого интереса пытаться объяснить что-то настолько сложное кому-то совершенно дерьмовому. Хотя, судя по тому, как закружилась его голова, когда он сел, они, возможно, уже прошли точку невозврата. — Я… — Брайан повернулся к Роджеру, его костяшки пальцев побелели вокруг стакана, руки дрожали. Он вытер пот со лба. — Я… понял, я… где то, что… должно быть? — Не там, — сказал Роджер тихо и робко. Брайан усмехнулся, кивнул и сделал ещё один глоток. Ну, почти сделал ещё один глоток, прежде чем вспомнил просьбу Роджера и поставил напиток на стол. — Я… И когда ты собирался мне сказать? — спросил Брайан, вцепившись для устойчивости в спинку своего рабочего стула. — Я не знал, как это сделать, — сказал Роджер. — Но теперь ты знаешь… — Да, грёбаное испытание огнём, — огрызнулся Брайан. — Послушай, — выплюнул Роджер, немного защищаясь, — в любом случае, теперь ты знаешь. — Роджер немного сдвинул ноги с пола, вытянул их перед собой и смущённо обхватил себя руками. — Так это имеет для тебя значение? — Что? — спросил Брайан, его слова звучали невнятно. — Имеет ли это значение? — немного громче спросил Роджер, более расстроенный, чем ему хотелось бы. — Откуда мне знать! — вскричал Брайан. — Я… я понятия не имел, я никогда… я не… я и сейчас понятия не имею. Я… я не ожидал… Я понятия не имею, имеет ли это значение для меня, я никогда об этом не задумывался, Родж… как ты мог скрыть что-то настолько важное? Ты должен был сказать мне… Я не знаю! Я не знаю! Брайан глубоко вздохнул, перестал заикаться и посмотрел на Роджера, пытаясь не обращать внимания на внешность Роджера сейчас, пытаясь представить, каким он был раньше. Роджер мог бы сказать ему остановиться, но Брайан сделал это сам, едва заметно покачав головой и отведя глаза, массируя виски. — Я не могу сделать это пьяным, я не могу думать об этом пьяным. — Но ты мог бы трахнуть меня пьяным, но не… — Роджер, это не одно и то же, — съязвил Брайан. Роджер вскочил, всё ещё немного неуверенно держась на ногах от шока, от виски. — Просто скажи мне, если ты всё ещё хочешь меня, почему это так чертовски сложно?! — Это слишком сложно для понимания! — сказал Брайан, становясь немного выше, пытаясь немного защититься — Тогда… тогда не надо! — Извини? — Тогда не принимай ничего из этого, если это так чертовски сложно, подавляюще и отвратительно, просто игнорируй это… — Я никогда не говорил, что отвратительно. — Мне всё равно! — Роджер поднял свои ботинки с пола и пронёсся мимо Брайана, распахнул дверь и поспешил к входной двери в носках. — Куда ты, блядь, идёшь? — Брайан поспешил за ним. — Уже поздно… — Мне все равно! — снова крикнул Роджер. — И тебе тоже не следует этого делать! — Мне не всё равно… — Этого недостаточно! — Роджер открыл дверь и позволил ей хлопнуть о стену. Он поспешил вниз по ступенькам и услышал, как Брайан несколько раз позвал его по имени. — Оставь меня, блядь, в покое, просто оставь меня, блядь, в покое! — крикнул Роджер в его сторону, прежде чем рвануть за угол и скрыться из поля зрения Брайана.***
Роджер шёл домой, немного пьяный, с комом в горле от непролитых слез. Может быть, Фредди был прав, говоря, что Роджеру следовало сказать ему об этом до того, как он столкнулся лицом к лицу со всем этим… испытанием. Надо было его в это посвятить. Может быть, он воспринял бы это немного лучше. Но Роджер решил, что если Брайан не выдержит, когда его засунут в самую глубокую задницу, с которой Роджеру приходилось сталкиваться каждый гребаный день своей жизни, то нахуй его. Пошёл он к чёрту. Он стиснул зубы и сосредоточился на этой мысли, насильно отвлекшись от печали, сожаления и отвращения к самому себе, сосредоточившись на том, чтобы сказать себе, что так будет лучше. Лучше быть без него, если он не может понять. Он собрался с духом, с этим чувством по дороге домой на морозе. Находил утешение в мысли, что хоть раз в жизни окажется на той же стороне, что и его тело. Желая, чтобы кто-то был добр к нему за это, а не ругал его, как он обычно поступал с самим собой. Он вставил ключи в замок и распахнул дверь. Он повесил пальто и бросил ключи в маленькую декоративную вазу, которую Фредди сделал на занятиях по керамике. Несмотря на то, что они учились в художественной школе, они оба знали, что это выглядит дерьмово. — Доброй ночи? — крикнул Фредди с дивана, свернувшись калачиком с чаем и наблюдая за той ужасной мыльной оперой, которую он так любил. — Как прошёл твой вечер? — спросил он. — Отлично, — быстро сказал Роджер. Он просмотрел телевизор, пытаясь понять, видел ли он уже показанный эпизод, испытывая болезненное любопытство к этому, когда Фредди постоянно смотрел его в их гостиной. Он задрал рубашку достаточно высоко, чтобы найти нижнюю английскую булавку, которая часто задерживалась у него на талии, и начал разматывать. Он был слишком пьян и нетерпелив, чтобы сделать это должным образом. Так торопился, что запутался. Наполовину связанный, наполовину завязанный вокруг талии. — Ты что, пьян? — Немного, — пробормотал Роджер, резко потирая лицо. — Брайан позволил тебе идти домой пьяным? — подбирая слова, спросил Фредди, обиженный за Роджера. — Он ничего мне не позволил сделать, — выплюнул Роджер. — Ему всё равно, я попал в просак. — Это не похоже на Брайана, — Фредди сел и поставил свой чай на кофейный столик. Роджер проигнорировал его и направился на кухню в поисках чего-нибудь выпить, сожалея, что оставил свой «Southern Comfort» у Брайана. Он услышал, как Фредди вошёл, и попытался притвориться, что это не так, попытался притвориться, что всё в порядке. По дороге домой было намного легче быть пресным и безразличным. Чтобы не чувствовать печали, стыда или смущения ночью рядом с Брайаном. Так намного легче на холодных порывистых ветрах улиц снаружи. — Родж? — тихо спросил Фредди. Роджер повернулся к Фредди и вцепился в столешницу, на которую тот опёрся. Тепло кухни и сочувственный взгляд Фредди не давали возможности игнорировать это. Притвориться, что он выше того, что произошло, притвориться, что это не повлияло на него. Но это произошло, и его храброе лицо треснуло, когда слёзы навернулись на глаза. Брайан знал, видел его таким, какой он есть, и ему это не нравилось. Может быть, никто и никогда этого не сделает. — Он не хочет меня, — прогнусавил Роджер себе под нос, его голос был напряжённым. — Что ты имеешь в виду? — спросил Фредди. Но это были единственные слова, которые Роджер смог выдавить из себя, прежде чем слёзы захлестнули его. Фредди провёл его через его незавершенные начала и концы мыслей и слов, слишком много виски и эмоций, чтобы понять, что он хотел сказать, но Фредди понял его. И он налил ему немного чая, который приготовил для себя, и усадил их за маленький кухонный столик, достаточно большой для двоих. Он пошарил вокруг в поисках еды, чтобы предложить ему, но Роджер остановил его, не в настроении есть, он, едва способный, отхлебнул чаю. Он провёл Фредди через это. Начиная с виски и заканчивая его возвращением домой. Фредди свёл свою потребность в пояснениях к минимуму, а Роджер сохранил свои описания расплывчатыми. Всё, что ему действительно нужно было знать, это то, что он сказал Брайану без слов, через прикосновение, и вылетел из его квартиры менее чем через пять минут. Роджер вытер несколько слезинок со щеки, грубо и раздражённо. Он достаточно насмотрелся на такие слёзы в Труро, ему больше не нужно было этого, он думал, что оставил всё это позади. — Знаешь, я думаю, что это сделано для нас, — сказал Роджер, его рука лениво помешивала чай. — Не сдавайся пока, — сказал Фредди. Он протянул руку через стол, чтобы сжать запястье Роджера. — Это было не лучшее средство… это… — Я знаю, — простонал Роджер. — Я знаю, я не должен был быть пьян, я должен был сказать ему задолго до того, как мы бы попытались что-то сделать. Я знаю, что застал его врасплох, я просто… — он потёр висок, — я думал, что его это устроит. — Он мог бы быть таким, если бы не был таким… — Фредди махнул рукой, — Ну, ты знаешь. — Теперь уже слишком поздно. — Роджер, это Брайан. Я сомневаюсь, что он даже слышал о таких людях, как ты, я уверен, что он у себя дома, весь в замешательстве и, конечно, пьян, — упрекнул Фредди. — Но я уверен, что он не сердится. Дай ему немного времени, он придёт в себя. — А если он этого не сделает? — Тогда он этого не сделает, — пожал плечами Фредди. — Это будет хорошей практикой в том, чего не следует делать, и ваша дружба заживёт, она намного старше, чем этот роман. — Ты говоришь так, как будто в этом нет ничего особенного, — голос Роджера дрогнул. — Я не хотел, — Фредди придвинулся ближе, — я знаю, что сейчас это больно, но это просто очень напряжённая ночь. Вы оба взвинчены, но такого больше не повторится. — Ты это знаешь? — Я знаю, — сказал Фредди, полный незаслуженной уверенности, которая очень утешала Роджера. Он молча помешивал свой чай, позволяя звону ложки заполнить тишину, в то время как он сосредоточился на том, как большой палец Фредди так нежно и так заботливо провёл по его запястью. — О, — Роджер прочистил горло, — ты говорил с Джоном? — Фредди кивнул, поджав губы. — Боже, что он сказал? — Ну, он определённо не в себе, — сказал Фредди. — Чёрт, — простонал Роджер. — Но хорошая новость в том, что это уже несколько лет как вышло из моды, — сказал Фредди. Роджер склонил голову набок. — Очевидно, давным-давно он по ошибке увидел, как ты переодеваешься для шоу. Сказал, что видел всё, — Фредди изобразил повязки Роджера, как он всегда делал, с быстрыми театральными похлопываниями по груди, — и вроде как продолжал замечать всякие подобные вещи. — Так долго? — уточнил Роджер. Он вспомнил, как много лет назад ему пришлось сменить один или два костюма на месте. Один он старательно менял в своем фургоне, другой он отправился менять в репетиционный зал университета, в котором они играли. Примерно в то время у них ещё не было планов по выпуску альбома. — Он никогда ничего не говорил. — Когда я попытался сказать ему об этом в машине, он просто продолжал твердить, что это не его дело. — Тогда почему он был таким странным после того, как он… ну, после того, как я на него упал? — спросил Роджер. — Честно говоря, Родж, если бы у меня в ладони оказалась твоя грудь, я бы тоже не очень хотел торчать здесь, — засмеялся Фредди. — О, завали», — сказал Роджер, борясь с улыбкой. — Он действительно сказал, что ты часто «выдаешь себя», — сказал Фредди. — Разве? — Роджер поклялся, что был достаточно осторожен, чтобы посчитать инциденты, если бы кто-то мог узнать об этой его тороне. По крайней мере, он так думал. — Он говорит, что думает, что он единственный, кто заметил, вероятно, потому, что какое-то время он был единственным, кто знал, но он говорит, что ему не нравится мыслями задерживаться на этом. — сказал Фредди. — Наверное, поэтому он такой пугливый. — Он… я имею в виду, он назвал что-нибудь, что я сделал или что я делаю? — спросил Роджер. — Нет, — Фредди добавил около фунта лишнего сахара в свой чай, — он действительно не хотел говорить об этом. Он смотрел на меня так, как будто я не должен был знать, как будто он даже не должен был говорить, что знает. — Ну, — вздохнул Роджер, — он воспринял это лучше, чем Брайан. — Посмотрим, присяжные не будут заседать, пока он не протрезвеет и не получит возможность обдумать это, — сказал Фредди. — Я думаю, у нас есть наш ответ, Фред, — Роджер встал и потянулся, его бинты всё ещё были наполовину намотаны и неровно обтягивали бедра, — но спасибо тебе. За Джона, за чай, за всё. Фредди встал рядом с ним и поспешил обогнуть их столик, чтобы обнять, к которому наклонился Роджер. Обычно объятия были лёгкими и свободными, чтобы избежать прикосновений к его груди, но в этот момент с Фредди он не возражал против того, что Фредди выдавливал из него воздух или что-то в этом роде, он просто наслаждался его нежным, но крепким объятием и его тихими напевами «я люблю тебя» и «спи спокойно», когда объятия были разорваны.