Лягу́шка в кипятке́ — научный анекдот, а также реально проводившийся в XIX веке эксперимент, описывающий медленное сваривание в кипятке живой лягушки. Ситуация часто используется как метафорическое отображение неспособности людей реагировать на значительные изменения, которые происходят постепенно.
Скрежет. Треск. Звук мерзко разорвал мнимое спокойствие, витавшее в воздухе. Разве спокойный человек будет так отчаянно кидать оружие? Пепельноволосый мальчик остервенело кидал сюрикены в мишень. Взмах руки — и прямо в цель отправилась новая часть оружия. В нём чувствовался душевный надрыв. Его грудь тяжело вздымалась. За рядовой тренировкой скрывалось банальное желание отвлечься и скрыться от проблем. Но чем больше он прятал чувства, тем сильнее они его одолевали. Разве можно избавиться от части самого себя? Недалеко за ним стоял светловолосый мужчина. Он внимательно следил за ходом тренировки, стараясь уберечь мальчика от ран. Ведь в подобном состоянии намного сложнее удержаться от необдуманных поступков. Звон. Последний сюрикен врезался в товарища. Намикадзе задумчиво проследил за траекторией оружия. — Хорошо, перейдём к следующей части, — тихо произнёс Минато. — Нападай. Он отошёл назад, давая мальчику место для манёвра. Какаши замер на секунду, оценивая ситуацию, а потом резко рванул вперёд, занеся ногу для удара. Но его удар играючи отбили. Да так, что мальчик отлетел на несколько метров назад. Его банально отшвырнули, словно бродячего кота, которому попался недобрый человек. От Хатаке послышался недовольный выдох. Он перевернулся в воздухе и вновь отправился в бой, но теперь действуя в разы аккуратнее. Достав из подсумка кунаи, чтобы отвлечь учителя, Какаши стремительно приближался к Минато. Мальчик собирался загнать сенсея в своеобразную ловушку и измотать за счёт метания оружия. Дабы не сбить настрой ученика, Минато активно поддавался. Вот он неловко увернулся и покачнулся из-за пролетающего в миллиметре куная. Мальчик вдохновился и рванул вперёд, выставив руку. Неужели по привычке решил использовать чидори? Его руку окутала чакра молнии, в воздухе разлился треск… Через мгновение всё прекратилось. Он растерялся? Яркий свет техники осветил его тело, придав гротескный вид. По лицу мальчика прошлась судорога, словно перед его глазами предстало нечто ужасное, что потрясло его до глубины души. Неужели именно этого дожидался его учитель? Прыжок. Минато решил не ждать, пока Хатаке соберётся с мыслями. Подсечка — не прошло и минуты, как мальчишка валялся в пыли прямо под ногой учителя. — Если не преодолеешь страх — умрёшь или провалишь миссию, — голос Намикадзе прозвучал, как приговор. Какаши тяжело сглотнул. Он ужасно сбил дыхание. Его грудная клетка лихорадочно опускалась и поднималась, чтобы добыть кислород. Возрастающая тревога не придавала спокойствия, что усугубляло состояние. Намикадзе убрал ногу и поднял своего депрессивного ученика. — Как вы это поняли, Минато-сенсей? Видимо, мальчик и не догадывался, что его одиночные тренировки были далеко не одиночными. Очевидно, что после происшествия Хатаке будет неприятно применять технику. — Присматривал за тобой. Какаши захотелось хлопнуть себя по голове — очевидно же. Кто бросит нестабильного после попытки самоубийства подростка-шиноби в одиночестве? Он постепенно успокаивался. А потом внимательно взглянул на небо, определяя время. «Пора навестить Рин-чан», — подумал он. — Постой, — Минато положил руку на плечо Какаши, — хочешь поговорить о произошедшем? — Нет, сам разберусь. Мальчик сложил руки на груди. — Ладно, — не стал настаивать собеседник. «Он просто так не согласится», — понял Минато. Мужчина надеялся довести его этой тренировки до нужной кондиции: поднять на поверхность травмирующее воспоминание, и в момент наибольшего напряжения «броня» Какаши бы разрушилась, и они бы смогли наконец поговорить. Но нет. Хатаке тот ещё крепкий орешек. «Ничего, у меня ещё осталось время…», — Намикадзе надеялся успеть разобраться с проблемами Хатаке до начала активной фазы «гонки» за власть. — У меня есть к тебе предложение, — проговорил он, — из-за неоднозначной ситуации с кланом Учиха ты можешь перейти в Анбу вместе с Рин. Это закрытое подразделение, в нём служила и обучалась часть сильнейших шиноби… — мужчина буквально рекламировал эту сомнительную организацию. Но чего нельзя было отнять в Анбу, так это скрытности. Отличное место, чтобы затеряться. Спустя пару месяцев инцидент будет не таким ярким, да и всех будет больше волновать новый хокаге. Мальчик же после упоминания Рин вообще перестал слушать остальную речь учителя. Что же его теперь привлекало в когда-то для него неинтересной девушке? В нём отчётливо виднеется чувство вины. Когда он встречал Нохара, у Хатаке появлялся рассеянный взгляд — мальчик боялся смотреть ей в глаза — желание постоянно угодить, словно собака. Кажется, он был готов ради неё на всё, как собака, что преданно служит своему хозяину. Сохранность Нохара Рин — залог его здравомыслия. Цепочка травмирующих событий слишком плотно впечатала её образ в жизнь Какаши: обещание — смерть — воскрешение. Но не только это. Он давно искал причину жить. После смерти отца в его сердце образовалась пустота, у него не осталось цели. Но теперь всё иначе. Он защитит Рин. Странные эмоции, что одолевали его неделями, сложились в эту короткую, но такую важную мысль. Это станет искуплением. Сама природа, словно чувствовала, что творится нечто необычное. Цикады замолкли, оценивая происходящее, словно чувствуя момент, а ветер, наоборот, разошёлся не на шутку. Кажется, будет дождь. Нелепые серые тучи наконец преобразовались в полноценных вестников бури. Они принесут с собой дождь, который даст жизнь не только новым растениям, но и мыслям. Минато лишь задумчиво следил за метаморфозами подростка из живого трупа в нечто иное. В его глазах появился огонёк. Грядёт что-то новое…***
Мы вошли в абсолютно безликое помещение — нас окружали лишь отшлифованные стены. Отсутствовал запах и даже само ощущение жизни, некой «обитаемости», что присуще местам, где долго находятся люди. Даже в новых домах присутствовал бы хоть какой-то запах. Здесь же — ничего, словно его чем-то тщательно вытравили. Коридоры идеально ровные, я не заметила даже осколков камней или трещин — они бы стали отличным ориентиром. Я шла по середине нашей процессии, ну, а если точнее, то меня методично оттеснили в неё. В самом начале шагал наш провожатый, дальше Кушина-сан, а следом за мной Какаши. Меня пытались так защитить? Но если я буду вечно под чьей-то протекцией, то как же мне развивать навыки и становиться сильнее? Ладно, додумаю это после. Вероятно, нас вели в какой-то зал или на тренировочную площадку. За всю дорогу я не встретила ни единого нового человека, словно все вымерли, либо моих навыков ещё не хватает для их обнаружения. Ведь я могу определить лишь прямой взгляд, направленный на меня. От такой дурной привычки сотрудники Анбу давно избавились. Можно попробовать использовать чакру Исобу, хотя нет, любой мало-мальский хороший сенсор поймёт, что происходит и уйдёт или подаст сигнал тревоги. Не стоит давать лишний повод для внимания к моей персоне. Пока я размышляла, мы уже успели пройти несколько безликих и однообразных помещений. Наконец, перед нами появился шиноби или появилась: из-за одежды его было сложно запомнить, классифицировать. Так вот, наш сомнительный проводник поклонился и проговорил: — Здравствуйте, Данзо-сама и хокаге-сама ожидают вас за дверью. Идёмте. Маска искажала голос, поэтому человек оставался всё также неидентифицированным. В комнате было только одно окно. Рядом с ним стоял один стол, занимаемый хокаге. Чуть ниже сидел его советник. Нам же отводился стол внизу, прямо напротив окна, чтобы его свет нас знатно ослеплял. «Забота так и чувствуется…», — подумала я. Хотя и не факт, что нам позволят сесть. Ну, что же, поиграем. Ставя меня в невыгодное положение, они подчёркивают своё отношение. Неужели, я никогда и не нужна была деревне? Или на меня смотрели как на один из множества винтиков в огромной системе? Такую деталь легко заменить новой. Этот контраст отношений стал преследовать меня после принятия прошлой жизни. Ведь там, несмотря на болезнь, меня воспринимали как равную. В обществе культивировалось равенство во всех сферах, хотя бы видимость. Приятели и общественные деятели говорили об эгалитаризме… Здесь же сильно закрытая, чуть ли не кастовая система общества. Стоило ли ради такого рисковать? Теперь мой недоподвиг казался глупым из-за безрассудства и цели, которая принесла мне лишь проблемы. Дорогая, жизнь показала тебе, что в мире шиноби никому кроме себя и узкого круга близких ты не нужна. Ладно, всё будет хорошо. Мне пора успокоиться и собраться. Эти люди явно не будут со мной играть. Казнят или перезапечатают биджу, если покажу характер. Не хочется неожиданно умереть на миссии. Во мне нарастала тревога. Мысли, что раньше находились где-то глубоко, задавленные из-за обилия дел, вышли наружу. Так не вовремя. Неловко убрала передние пряди, чтобы видеть получше. Подойдя к столу, мы поклонились. — Хокаге-сама, — произнесли мы хором, — Данзо-сан. Нам кивнули, а потом, промариновав в течение минуты, предложили сесть. Хоть на этом-то спасибо. Сглотнула слюну, я словно мышь перед удавом. Что дальше? Потные ладошки? Мне не нравилось испытывать страх. Свет из окна мерзко слепил глаза. Оно зацепилось прямо у потолка, и из-за этого яркие солнечные лучи проникали сюда. Неужели это специально, чтобы ставить посетителя в унизительное положение? — Как думаю, ты уже знаешь, что, — обратился ко мне Сарутоби-сама, — благодаря особенностям твоего положения, тебе предписано обучаться под присмотром Кушины-сан, как главной специалистки в области печатей и биджу. Я лишь кивнула. — Но твоя сохранность находится под особым вниманием деревни, поэтому предлагаю вступить в Анбу. Здесь ты сможешь получить отличное обучение и продуктивно служить на благо деревни, — закончил свою мысль он. Вот и всё. — Спасибо! Это большая честь для меня, — произнесла я преувеличенно весело и радостно. Ну, а что мне ещё ответить. От таких предложений не отказываются. — Отлично. Отвечать за тебя будет Шимура-сан, — он привстал, — думаю, расписания и программу обсудите сами. Мне же пора идти. Эх, сбежал. И оставил меня один на один со столь одиозной личностью. — Я тоже хотел бы вступить в Анбу, — произнёс Какаши. Кусо, я догадывалась, что он может выкинуть подобное. Но чтобы идти в Анбу? Видимо, чувство вины заставляет его следовать за мной. Нам нужно поговорить. Ему стоит позаботиться и о своей жизни. Разгрести клановые дела, например. Хокаге находился уже практически у двери, но всё же ответил: — После экзамена от Данзо-сана. По его результатам ты сможешь присоединиться к подходящему подразделению. Какаши дёрнулся, словно хотел спросить что-то ещё, но Хирузен уже вышел. Его советник, наоборот, поднялся со своего места. В руке его были зажаты бумаги. Только сейчас я обратила внимание на его странный вид. Мужчина был полностью закутан в черные одежды, а правая рука спрятана глубоко за слоями ткани. Видимо, уже сейчас там что-то есть. Но до «урожая» шаринганов ещё долго, скорее всего, клетки Хаширамы уже начали вживляться. Орочимару в Конохе. Мне резко стало холодно — настолько прошибла тело дрожь. Еле-еле удержалась от желания отойти назад. Позволила себе лишь глубокий вздох. — Согласно твоему досье, ты обучалась на ирьенина и достигла С ранга, но с нынешним количеством и качеством чакры эта стезя надолго закрыта для тебя, — всё это мужчина говорил, перебирая бумаги на столе, — поэтому у меня есть предложение. Данзо аккуратно открыл ящик стола достал папку и вложил в неё бумаги. — Здесь находятся несколько вариантов, подходящих для твоих навыков, и примерный план тренировок к ним, — пояснил он. — В любом случае, за них будет отвечать твоя наставница. Внимательный взгляд на Кушину-сан. Шимура спокоен, как удав. Он решил отыгрывать доброго дядюшку? Хотя, для безумно преданных ему сирот он и был им. — Мой помощник покажет полигоны для тренировок и общежитие, если захочешь переехать, — он махнул рукой, и перед нами оказался новый шиноби. — А теперь идите. Нам ничего не осталось, как выйти вместе с сенсеем. За дверьми остался Хатаке. Надеюсь, что с ним всё будет хорошо. Если бы мы остались, противореча намёкам, то выразили бы недоверие. Дверь бесшумно закрылась — никакой стилизации под старину, исключительно неприступная новизна. Так пафосно прозвучало, ну да ладно. Наш провожатый вырвался вперёд, чтобы указать дорогу. Всё те же однотипные коридоры. Как они вообще здесь ориентируются? Выдайте мне карту, в конце-то концов! Спустя несколько часов. Мы сидели у Какаши дома. Наконец узнаю, что выспрашивал Шимура. — Ну как? — из-за интереса я подалась вперёд. — Что тебе сказали? Мальчик не обращал внимания на мой энтузиазм, а задумчиво помешивал чай ложкой. Отложив её, он проговорил: — Ничего неожиданного. Похвалил за желание защитить подругу, пригласил перейти в его личный отряд… — он на минуту замолчал, но потом вновь продолжил. — Мне удалось кое-как отболтаться, что хочу быть вместе с тобой — все дела… но он пригласил и тебя. Я перевёл внимание. Сказал, что это стоит спрашивать у тебя. Речь была сумбурной, он из-за обилия эмоций начал беспорядочно взмахивать руками. Нужно его успокоить. Я подошла к нему поближе, переставила стул прямо рядом с его. — Послушай меня, — привлекла я его внимание, — не переживай об этом. Всё будет хорошо! Давай будем разбираться с проблемами потом, по мере поступления. Пока что нам нужно хоть чуть-чуть расслабиться, чтобы вернуться с новыми силами. Я аккуратно приобняла его, а потом положила голову на свои колени. Он сначала пытался сопротивляться, но я настояла. Даже промычал что-то в стиле: «Рин-чан, что ты делаешь?!» Запустила руки в его волосы — такие мягкие. Думаю, что это неплохой способ его расслабить. Аккуратно провела от висков ко лбу, а потом нежно прошлась кончиками пальцев по всей голове. Думаю, это поможет разогнать застоявшуюся кровь. Опустила руки на его плечи, продолжая всё те же массажные движения. Он настолько расслабился, что, кажется, собирался уже уснуть. — Какаши-кун, — попробовала нежно привести его в сознание, — вставай. Спать лучше на кровати. Аккуратно потянула за волосы. Никакой реакции. Так-так, пришло время более активных действий. Меня охватило детское ехидство. Очень захотелось как-нибудь его поддеть. Хм, а что, если взбодрить дорогого Какаши-куна? Потянулась к стоящей на столе кружке, придерживая второй рукой Хатаке — как бы не упал. Перейдём к завершающей части. Наклонила бокал прямо над ним, и из него вылилось совсем немного воды. Никакой реакции. Неужели так расслабился? Как непредусмотрительно. Резко вылила на него весь бокал. Ничего не понимающий Какаши свалился прямо на пол. У него такое забавное и растерянное лицо… — Рин-чан, ты что творишь?! — донеслось до меня возмущённое. Я же в ответ лишь хохотала. Хатаке выглядел крайне возмущённым, но всё, что мог сделать — это лишь открывать рот, словно выброшенная на сушу рыба. Вдруг он резко дёрнул стул на себя, я покачнулась, но успела вцепиться в сидение. Хах, у кого-то ничего не получилось… Ой, я произнесла это вслух. — Ты сейчас договоришься, — донеслось угрожающе снизу. А потом меня дёрнули за ногу. — Ай, — я свалилась на него. Его тело лишь неловко пыталось дёргаться подо мной. — Ну и кто тут выиграл?***
Всё тот же кабинет в штабе Анбу. Сарутоби и Данзо спустились с «пьедестала» и сели в том месте, где недавно были наши герои. На столе стоял чай, но несмотря на располагающую обстановку, правила чайной церемонии не соблюдались. Мужчины практически одновременно отложили чашки. Им надоело откладывать главную тему разговора. — Как тебе Нохара? — задал вопрос Хирузен. Он ровно и чинно положил руки на согнутые ноги. Шимура же напротив, сначала поставил кружку идеально ровно относительно предметов на столе и только после этого проговорил: — Странная, я представлял её другой, судя по личному делу. Где же заявленная наивность и доброта? Тем более, она настойчиво избегала прямого взгляда в глаза, словно боялась или хотя бы опасалась. Но с чего бы? Вступление в Анбу должно для неё представляться как отличный шанс, повод для гордости и признания личных заслуг. Я кропотливо работал над репутацией подразделения. Небольшая пауза. — Её стоит проверить. Нельзя допустить, чтобы она вышла из-под контроля, — произнёс мужчина жёстко и отрывисто. — Ты же понимаешь, что Узумаки не позволит? — подметил Хирузен. — Они уже нашли свидетельства дальнего родства. Тебя быстрее самого отправят на пенсию, надавив на меня, или ты собрался устроить открытое противостояние? На её стороне два клана-основателя, ведь к красноволосым немедленно присоединятся и остатки Сенджу. Данзо, пойми, что своими действиями ты как раз-таки и разрушаешь деревню изнутри! Ты провоцируешь огромнейший конфликт. Переведя дыхание, хокаге продолжил: — Логично, что она изменилась после войны. Вспомни сам, каким ты стал после неё. Тем более, досье расширяется после повышения ранга — прошло достаточно времени с того момента, когда Нохара стала чунином. Уже пора его обновлять. Будь добр заняться этим, — сказал Сарутоби, словно подвёл этой фразой черту, за которую не стоит заходить. Но Шимура не собирался сдаваться. — Мы не знаем, что стало с её мозгом после шиноби Кири. Её же пытали несколько дней кряду. Что если ей понаставили кучу закладок, и она будет шпионить в пользу Киригакуре? — пытался докричаться до него бывший сокомандник. В ответ на это Хирузен лишь тяжело вздохнул. — У меня нет ни сил, ни желания начинать всё это перед передачей титула. За неё поручились, поэтому пускай всё это останется на совести Минато и Кушины, — пытался отвязаться от него Сарутоби. — Да ты просто боишься и скидываешь ответственность на других! — воскликнул Шимура. Он настолько сильно дёрнулся, что повалил стол. — Отчасти, — холодно ответил его собеседник, — не забывай кто из нас хокаге. Ещё раз позволишь подобное, и это будет твой последний день на должности. Отправить на пенсию могут не только кланы, но и я. Хирузен преувеличенно чинно встал и поставил стол на место. А потом и вовсе вышел. Дорогу для него освещал пламенный взгляд Данзо.