***
Прошла неделя. Обито задумчиво корябал осколком горной породы прямо на каменной стене, пытаясь отсчитывать дни. Он определённо находил забавным пребывание в темнице, которую готовил для джинчурики и врагов Акацуки. Не рой яму для другого, не так ли? «Если положить голову на камень и закинуть руки куда-то за него, можно представить, что загораешь на пляже. Сомнительный курорт, но Зецу, к сожалению, вряд ли даст книгу отзывов и предложений», — думал он. Валяясь где-то в подземной темнице, связанный со всех сторон: заблокированная чакра и печать на сердце, что действенно блокировала действия. Ведь ему сейчас было обидно умирать. Он почти достиг своих новых целей. Чтобы его поймать, Зецу как раз таки ей и воспользовался. Сердечная боль в неполные пятнадцать может выбить из колеи любого. Так бы Обито проскользнул в камуи и поминай его, как звали. Голова начинала немного побаливать. Сидя в камере, Обито много размышлял о происходящем. Какаши, к счастью, успел поделиться информацией. «Рин похитили, вероятно, при непосредственном участии Зецу. Воля Мадары — ужасно скользкая сущность, что готова пойти на всё, ради выполнения цели и своего хозяина. Но зачем её похищать именно сейчас?» — думал он. Обито склонил голову. «Неужели нельзя было подождать, пока всё уляжется. Хм. Или она успела так переврать его планы? Что сказать, горжусь.», — иронично протянул он. На лице Учихи проскользнула улыбка. «Если Рин похитил именно он, то её держат в одном из убежищ. Только так Зецу сможет контролировать её полноценно, но даже сузив круг до самых близких к Аме, их остаётся немало». «Вероятно, ему нужен биджу внутри неё, а также убрать возможность того, что я выйду из-под контроля, узнав, что Рин жива. Но всё уже случилось. Так что он предпочтёт сделать?..» Обито даже не мог представить. Мысли плавно перешли на другую проблему. Перед своим уходом он пообещал Какаши вернуться, они планировали начать очищать репутацию Учихи, продумывать стоящую легенду, где он пропадал столько времени, чтобы выгодно преподать то, что не удастся скрыть. На удивление, Хатаке не слишком расспрашивал его о произошедшем, особо не давил, а дал рассказать ему всё самому, а точнее, что можно было поведать и не поставить себя под удар в будущем. Всё-таки Какаши смог научиться эмпатии и перестал следовать везде уставу шиноби. Чего только стоит то, что он не отправился сразу же к Минато-сенсею или ближайшему члену полиции Учиха. «Не зря столько дней ему нервы трепал, » — усмехнулся Обито. На ноге Учихи издевательски покоилась цепь с тяжёлыми стальными кольцами. Они задорно блестели при свете факелов. Цепь позволяла коснуться кончиком среднего пальца до решётки, этого вполне достаточно для того, чтобы достать еду, которую исправно приносили несколько раз в день. Широ Зецу каждый раз при этом одаривал его ехидным взглядом. Эта древняя срань, родом из прошлого, имела крайне дурное чувство юмора. Обито разделял его до того момента, пока не оказался в его полной власти*. Вернувшись в убежище, Учиха моментально попал в лапы Зецу. Вероятно, он распылил что-то в воздухе. Сначала, почуяв что-то странное, Обито моментально постарался свалить в другое измерение, но чакра откровенно плохо слушалась, словно он вернулся в своё детство, а добила его окончательно резкая боль в сердце. Очухался он уже в камере. Холодной, влажной, пахнущей плесенью камере. *Подразумевается белый Зецу, что является мутировавшим под воздействием дерева Шинджу человеком времён Кагуи.***
Голову ломило, руки затекли: я потянулся их размять, но, почувствовав внимательный взгляд, остановился. — О, ты уже очнулся. Какой у тебя хороший и стойкий организм. Я поднял голову, за другой стороной решётки присел на корточки Зецу, он внимательно вперился в моё лицо, словно пытался найти там что-то. — Ну, я как посмотрю, ты всегда был резвым мальчиком, не так ли? Теперь и я познакомился с этой твоей чертой. Мы стали так близки… И после этого ты, дорогой Обито, решил вести дела за моей спиной? — существо по-птичьи склонило голову. Хотелось что-то ответить, но в горле ужасно пересохло. А жёлтые глаза Зецу в этом холодном полумраке, с редкими вкраплениями света, словно фосфоресцировали. Сейчас мне стало отчётливо понятно, насколько он чужд этому миру. Искусственное существо, марионетка Мадары, что возомнила себя кукловодом. Такой жалкий. — Неужто не хочешь развлечь меня беседой? Какой ты скучный, Обито-кун. А твоя подруга куда более разговорчивая, — он манерно протянул последнюю фразу, прекрасно понимая, что бьёт по больному месту. Я никак не отреагировал. Нельзя показывать, насколько это тема меня затронула и, тем более, вестись на глупые провокации. «Хотя он и без этого всё прекрасно понимает, ты сам себя раскрыл, Обито, сорвавшись в Коноху, узнав, что Рин, возможно, жива». — Она сейчас здесь, всего лишь в паре сотен метров. Как тебе это? — существо замолкло на минуту, а потом продолжило. — В моей голове зародился новый прекрасный план. Раз твоя подружка разрушила предыдущий, я отстрою её же руками новый. Лицо воли Кагуи прочертила садистская усмешка. О, он ненавидел людей так же ярко, как и его мать. — Насколько же это будет цинично… Звучит неплохо, не так ли? Его глаза насмешливо блеснули. — А потом погибнет и Нагато, и Конан, кто-то же должен воскресить Мадару, раз ты не можешь достойно выполнить свои обязанности. Потом погибнешь и ты, а твои глаза ещё послужат нашему делу. Ты сам подписал себе приговор, отказавшись от плана «Глаз луны». Внутри меня разгоралось бешенство. Сводило всё тело, так хотелось уничтожить его, разбить его череп всмятку, а потом хорошенько прожарить катоном, чтобы эта ублюдочная тварь никогда не смогла воскреснуть. — Хотя я не понимаю, на что ты вообще рассчитывал, ведь если этот по-настоящему прогнивший мир не убил её сейчас, то почему не сможет потом? Нохара Рин стала джинчурики трёххвостого, оружием собственной деревни. Её судьба — умереть во имя деревни. И пойми, рано или поздно её всё равно пустят в расход. — Любая война, конфликт деревень или банальная миссия — и всё. Умирают даже сильнейшие. Ты же наверняка знаешь историю Конохи, спасла ли сила хоть одного из хокаге? Зецу замолк, давая ему время для раздумий. — Разве не будет гуманнее вернуться к плану? Ты обещал её защитить, но мир абсолютно непредсказуем и безопасность девушки зависит ещё от множества других людей. Только в мире Вечного Цукиёми она будет гарантированно счастлива и жива, как и множество других людей. И ещё кое-что… Ты готов к тому, что Рин узнает о всём, что ты уже успел натворить? Моя уверенность в новом плане пошатнулась. Я отвёл глаза, не в силах держать долгий зрительный контакт. Его вкрадчивый голос словно забирался прямо в мой разум. К сожалению, в его словах есть здравый смысл. — Подумай об этом, — Зецу ушёл, оставив мой обед.***
Слова Конан потрясли меня. На заднем плане радостно кричали и завывали люди, толпа полностью обезумела от счастья. С неба упала последняя пара капель, или они прикатились откуда-то с крыши? Мы же продолжали стоять на одной из башен. Девушка ждала моего ответа. «Если согласишься, то сможешь выбить себе подобие свободы, а там уж как-нибудь и до границ Конохи доползёшь, » — подметил Исобу. «Я понимаю, но что будет, когда вскроется моя связь с Акацуки? Тем более, меня не было в деревне довольно долго. Я не отверчусь от хорошей проверки в отделе дознания…» «Ну, от этого ты не отвяжешься в любом случае, даже если бы и не вступала в Акацуки. Придумаешь себе легенду в стиле, что хотела добыть информацию для родной деревни, а тем более помнишь же, что Данзо спровоцировал переворот в Аме, найдёшь доказательство и избавишься от него, или хотя бы пошатнёшь его власть». «Звучит красиво, но насколько выполнимо?» Взглянула прямо в глаза Конан, она была совершенно спокойна. — Я согласна.***
С того дня потянулась моя уныло-однообразная жизнь в Акацуки, я ходила на миссии, приносила им деньги. Мда, можно сказать, оплачивала собственное убийство. Ну, так я хотя бы практикую свои навыки шиноби. Не хочется пустить столько тренировок коту под хвост. Мне заливали что-то пафосно-возвышенное про то, что они спасут всех джинчурики от издевательств и насмешек в обществе, и с их помощью отстроят новое общество. Я кивала, улыбалась, напоказ радовалась. На самом же деле, мне было наплевать. Я чувствовала, что со мной творится нечто странное. Забота Исобу стала напрягать, начало казаться, что он ничуть не лучше, чем сам Зецу, только подчиняется папочке Рикудо, а не мамочке Кагуе. Меня используют…? Прошла неделя. Делать ничего не хотелось. Все превратилось в удушающую апатию с лёгким налётом безнадёжности. Меня угнетал этот мир, где я всем что-то была должна, каждый мог помыкнуть мной, заставить что-то сделать. Казалось, что я тот самый человек с самого низа иерархии шиноби. Как же надоело. Раньше я всегда думала, что всё зависит лишь от нас самих, но это же далеко не так. Твоё влияние заканчивается ровно там, где начинается зона власти другого человека. Я сидела в комнате, что милостиво выделила Конан, прислонившись лбом к холодной стене. В чём смысл спасения этого мира? Люди всё равно рано или поздно убьются друг об друга. Развяжут новую войну, например. Сама концепция «спасения мира» навевала на меня дичайшую апатию. Слишком много ответственности, бесконечное чувство вины, если всё провалится. Тем более, если считать «Боруто» за канон, то рано или поздно сюда наведаются родственники Кагуи. Да и план Зецу не очень-то работает. Сколько ты просидишь в этом Цукиёми? Недели три от силы, а потом твой организм откинется от обезвоживания или голода. Это при условии если человек абсолютно здоров. Возможно наличие чакры увеличит время, но ведь её благополучно отберёт Кагуя. Видимо, даже Мадара не смотрел на этот план критически или, наоборот, Зецу — гениальный манипулятор. Но не только он. С помощью Исобу со мной явно говорил Рикудо. Пытается играть в серого кардинала, насколько же он жалкий. С какой стати я вообще должна подчиняться чёртовому Рикудо? Он даже не местный бог, лишь пришелец, что достиг впечатляющей силы. Сам не умеет воспитывать детей, а потом сваливает проблемы на окружающих. Раз такой крутой, то справляйся со своими проблемами сам! В последний момент поняла, что чуть не произнесла это вслух. Нужно научиться возводить ментальные щиты, отгородиться от влияния сильных мира всего. Меня ужасающе раздражало, что кто-то может препарировать все мои чувства, потоптаться по всему сокровенному. Я обеспечу себе свободу внутри, а потом и снаружи. Главное — избавиться от Зецу любым способом, хоть запечатать, хоть в камуи закинуть. Так хотелось всё бросить и послать, но тут получалось прямо как в моей излюбленной раньше цитате: «Если вы не интересуетесь политикой, это не значит, что она не интересуется вами». Прошло ещё несколько дней. Моё настроение знатно улучшилось, а Исобу не спешил комментировать произошедшее. Действительно, мне нечего терять здесь, а причинить боль тем, к кому я успела привязаться, он не сможет. Они — это важнейшие сюжетные персонажи. Не то милый его сердцу Ашура не реинкарнирует. К остальным я тоже не настолько привязана. Пора позаботиться и о себе. Одно мне было непонятно. Почему я сразу не послала его? Ладно, Рин, пришло время выбраться из этого дерьма, в которое ты погрузилась по доброте душевной. Да начнётся наш звучный путь! Всё равно о психическом здоровье можно здесь только мечтать. Начнём с того, что подружимся с Конан и поглазеем на убежища Акацуки и Амегакуре. Пора собирать информацию.***
Девушка величественно обмахивалась тяжёлым веером. В эту бесснежную зиму Минато Намикадзе объявлялся хокаге. Ради этого Дзигоку решила выползти из своей норы. «Блондинчик с милой мордашкой — то, что нужно, чтобы тихо-мирно запудривать людям мозги», — подумала она. — «Обычно, люди с самой прекрасной внешностью особенно уродливы внутри, а каков ты, а, Намикадзе? Кину-подростков-на-поле-боя-сама*». После небольшого разбора и систематизации сведений, полученных от информаторов, девушка довольно скептично относилась к его навыкам. Ну и немного высокомерия и снисхождения к человеку, что был младше неё, отшлифовали её отношение. Она стояла вдали, не желая вливаться в шумную толпу. Прекрасное зрение позволяло чётко отслеживать каждую эмоцию на его лице и каждый жест его же тела. Дзигоку буквально препарировала его взглядом, а потом поняв, что это слишком, шагнула глубже в тень здания. Девушка явно относилась к нему с подозрением и недоверием, но так ярко проявлять себя не захотела. «К счастью, — думала она, — нам не придётся слишком часто контактировать». Дзигоку чувствовала себя неуютно в этой огромной толпе, всё это будило старые воспоминания о тех ещё детских временах, когда она также ещё с живой матерью приветствовала нового хокаге после недели траура по предыдущему. Тобираму Сенджу сменил Хирузен Сарутоби. Теперь его место занимает Минато Намикадзе. Она видит уже третьего хокаге, в Конохе ужасная текучка кадров или девушка очень долго живёт. Тогда огромная толпа отделила её от семьи, и она потерялась. В тот момент девушка чувствовала себя максимально расстроенной и жалкой. Ей повезло набрести на такого же потеряшку, что оказался не против помочь. С каким же удивлением в своём спасителе в дальнейшем она узнала сначала ученика хокаге, великого саннина, а потом и приспешника Данзо. «Интересно, что он почувствовал, когда хокаге выбрали не его?» — раздумывала с интересом Дзигоку. По привычке, задумавшись, она раскрыла веер, скрыв половину лица, и хрустнула пальцами под длинными рукавами. Девушка на мгновение криво улыбнулась, это действие затронуло новое воспоминание. Её часто ругали за привычку хрустеть суставами, пугая болезнями, но за все года таю не нашла иного успокаивающего жеста. Компульсия? Глубокий вдох. Улыбка. Она пошла блистать. Дзигоку направилась прямо к приближённым хокаге. Настало время заявить о себе. «Я никогда не видела таких прекрасных людей. Они абсолютно очаровательны. Я люблю их.», — повторяла она в своей голове до тех пор, пока сама не поверила. Из глаз исчезла напряжённость, её место заняла чуть ли не материнская мягкость и нежность. Девушка лучилась, привлекая внимание. Люди расходились, освобождая ей дорогу. Они с интересом рассматривали ей наряд. Сама (様) — суффикс, демонстрирующий максимально возможное уважение и почтение. Примерный аналог обращения «господин», «достопочтенный». В современной речи такое обращение иногда используют в качестве сарказма.---
Оби был повязан спереди, что было довольно неоднозначной деталью. Но в особо строгих традиционных семьях и кланах — например, Хьюга,— замужние женщины носили его именно так, как дань своей долгой истории. Да и жёны самураев любили так лицемерно показывать свою скромность. Раньше оби, завязанный спереди, был атрибутом замужних женщин, а не юдзё*. Остальные детали образа мог осознать лишь ценитель. Дзигоку — это символ уходящей культуры элитных куртизанок, что так романтизирован классической литературой. Постепенно всё становится куда менее дорого, безопасно и красиво (хотя, казалось, куда дальше?). Спрос рождает предложение. Теперь обязанности девушек, что были ниже по рангу, стали намного прозаичнее и грязнее. Повезёт, если попадётся кто-то с классическими предпочтениями, но такие очень редко обращаются в публичные дома. Шиноби вообще проще относились к сексу, чем простые люди. Порой и вовсе жили мгновением, ведь век воина очень короток. Ты никогда не знаешь, когда погибнешь. Юдзё же ютились в красивых клетках. Шик и блеск подобных мест хранил за собой очень горькую истину. Сидели они в клетках в прямом смысле. От клиентов их отделяло заграждение из деревянных реек, что очень напоминало решётку. Как красивые певчие птички. Их составляли гражданские, куноичи обычно находились либо под патронажем Анбу, либо под Анбу Не. Пару десятков лет эти подразделения отсутствовали, ведь женщины-шиноби автоматически брали на себя все околопастельные способы добычи информации и убийств. Но шло время, многие возмутились из-за того, что вся грязная работёнка сваливается лишь на девушек, поэтому обязанности обычных ниндзя, что действуют на «свету», уравняли, создав новое подразделение в «тени». Не зря же прозвище Данзо — Тьма шиноби. Одно время Шимура даже пытался осуществить план, где куноичи Корня должны были любым способом забеременеть от сильного шиноби с редким геномом другой деревни, дабы использовать детей в своих планах. Но что-то пошло не так и проект закрыли. Возможно, вмешался Сарутоби. Ведь тогда они ещё прислушивались к друг другу. Юдзё (яп. 遊女 ю:дзё или асобимэ, дословно «женщина для удовольствий») — собирательное название проституток и куртизанок (но не гейш), существовавших на протяжении всей японской истории.---
Минато как раз спустился вниз, к жителям Конохи. Дзигоку выбрала идеальный момент. Глубокий поклон. К его чести, Намикадзе даже не попытался заглянуть ей в декольте, пытаясь выискать обнажённую грудь под плотными слоями ткани. Девушка моментально это подметила и прибавила пару баллов к его карме. «А ты лучше, чем я думала». На секунду ей захотелось шаловливо и якобы нечаянно оголить лодыжку, но она передумала. Пронзительный взгляд Узумаки-химе говорил сам за себя. Дзигоку любила жизнь и не собиралась прерывать её столь рано. — Намикадзе-сама, поздравляю вас. Это большая честь поприсутствовать на вашей инаугурации, — тихо произнесла девушка, искусственно вынуждая прислушиваться к каждому её слову. Толпа на мгновение притихла, ловя каждый звук. Её одарили лучистой улыбкой. — Это большая честь для меня, Дзигоку-сан. Вы знамениты на всю страну Огня своим изяществом и талантом стихосложения. — Что вы, — стыдливо отмахнулась она, — это так, жалкое хобби. Мне никогда не стать талантливой в этом. Девушка с большой охотой вступила в соревнование: «Кто больше унизит самого себя, дабы возвысить собеседника». — Мой учитель, Джирайя-сан, хвалит их каждый раз, как только мы не встретимся. Он абсолютно очарован вашим талантом. Разве их после такого можно назвать посредственными? — разливался соловьём Намикадзе. Ведь Дзигоку была известна в народе за счёт покровительства влиятельных столичных чиновников и самого Даймё. Новый хокаге определённо хотел выбить себе дивиденды. Лицо девушки залилось фальшивым румянцем. — С вами невозможно спорить, хокаге-сама, вынуждена согласиться, — она смущённо обмахивалась веером. — Ваш талант очевиден, Дзигоку-сан, что вы, я лишь озвучил факт. Несколько минут лести и таю аккуратно скользнула назад, туда, где расположились приближённые нового правителя. Сегодня она собиралась раздобыть как можно больше новых знакомств, а может и нового покровителя. Спустя несколько часов. Инаугурация плавно перетекла в застолье, на которое девушка также органично и тихо проникла без приглашения. Она чувствовала, что у Шимуры могут возникнуть вопросы, но делала ставку на свой образ стыдливой кокетки, чьи стихи хотят все услышать. Она так и не увидела своего старого-доброго знакомого. «Орочимару решил демонстративно проигнорировать приглашение? — нахмурилась девушка. — Или ушёл намного раньше того, как я успела подметить?» На небе сияла полная луна. Такая огромная и далёкая. Каждую зиму солнце становится ближе, а луна наоборот дальше. Девушка выскользнула на улицу, повертела головой, ища хотя бы одно знакомое лицо, но никого не было. Стало немного грустно. Накатило непонятное ей одиночество, что возникло на стыке вечера и ночи. Она зевнула. «Пора идти спать».