***
Тёмная, мрачная пещера, в которую не пробивались лучи света. На стенах стояли факелы, которые давно никто не зажигал. Внутри пахло затхлостью. Обито не хотелось возвращаться сюда, в место, где он однажды обрёл надежду, а потом, получив оглушающий удар, потерял. Освещал его путь лишь шаринган. Именно здесь жил долгие годы Мадара Учиха, строил планы о том, как вернуть былое величие. Как казалось Обито, мужчина, которого он повстречал уже в обличие старика, отчаянно скучал по юности. Тогда он был явно счастливее. В эпоху воюющих кланов всё было до ужаса просто, потому что Мадара был юн. Он мало задумывался о межклановых распрях, предпочитая им игры с новообретённым другом, которым оказался, к немалому шоку, Хаширама Сенджу. Окончательно разорвала между ними те некрепкие, но тёплые детские узы смерть Изуны. Такое было сложно простить, а Учиха и не собирался. Место уз заняло сотрудничество, дипломатия и небольшая порция ностальгии по былому. Теперь они сражались не на поле, а в кабинетах. Тогда-то Мадара осознал, насколько он был слабее Хаширамы. Тёмная грива колючих волос, словно иглы ежа, вечно хмурое выражение лица и скверный характер, довершающий образ. Такие люди мало нравились окружающим — Учиха не стал исключением. И всё это на фоне сиятельного Хаширамы, который купался в любви жителей. Всё это Обито легко достроил по воспоминаниям Мадары. Если отбросить все эмоции мужчины, которые мешали повествованию, выходила именно такая картина. Учихе-старшему не хватило харизмы, чтобы взять власть в свои руки. Сейчас Обито искал тело Мадары, которое, согласно плану, нужно будет в будущем воскресить. Оно оказалось в соседнем зале, который был полностью оборудован под лабораторию. Пара секунд, и тело осело пеплом из-за катона — запах жжёной плоти заполнил помещение. Убедившись, что ничего больше не осталось, Учиха взял пару глаз, лежавших на полке, и отправился дальше. Убежище находилось в Кладбище гор. Здесь пару тысяч лет назад древние люди поклонялись Ооцуцуки. В память о древних временах здесь стояла и Гедо Мазо. Пустая оболочка десятихвостого вызывала неясную тревогу, скопившуюся где-то в середине живота. Статую нужно уничтожить… Но как? Ни одна техника не смогла даже поцарапать её. Сверкнув в последний раз шаринганом, Обито исчез.***
Из земли появился ещё один белый Зецу, сообщивший о произошедшем в пещере. — Ты спустишь ему это с рук, — задумчиво спросил Белый Зецу. Чёрный, сверкнув глазами-искрами, ответил: — Лишь до тех пор, пока они не вырастут, — существо кивнуло на мальчишек, мирно играющих друг с другом. — Если станет хуже, то возьму под полный контроль. Всё будет идти по плану. Ну, а если нет, то отложим план на пару десятков или сотен лет: время терпит. Чёрный Зецу тихо хохотнул, словно подчёркивая бесполезность противостояния с ним. Въедливый мозг, отсутствие моральных принципов, абсолютная преданность — всё это характеристики идеального война и исполнителя. Кажется, мимолётной помощи не хватит, чтобы перечеркнуть план. Подумав над словами, Белый Зецу уточнил: — Они — пешки, которые легко поменять на других людей? — Верно, — Чёрный Зецу с удовольствием кивнул. — Ты стал умнее — я рад. А в голове Белого Зецу промелькнула шальная мысль, говорившая словами Рин: «Пешки… Прямо, как и ты. А ведь у тебя даже нет имени, твоя участь прозябать в тени до конца жизни… Есть ещё тысяча таких же, как и ты». — А почему нужно было возвращать Нохара в Коноху? Задумчиво сверкнув глазами, Чёрный Зецу ответил: — Скоро увидишь… Повисла тишина. Устало качнув головой, Белый Зецу проговорил: — Я пойду, проверю пещеру со статуей. Вдруг что-то ещё задели. В воздухе витало разочарование. Ведь ему вновь не доверяли. А в голове витали всё те же слова, впечатавшиеся в его память калёным железом.***
Shimamiya Eiko — Higurashi no Naku Koro ni
Тёплые капли воды стекали по её телу, собираясь постепенно в струйки, заканчивая свою жизнь в душе. Мыло, шампунь, бальзам, тёплая вода — блага цивилизации, которые были ей недоступны долгие месяцы. Она вернулась домой. Кажется, постепенно обрастая связями вновь, переживая свои маленькие катастрофы, девушка всё больше привязывалась к Конохе. «Так интересно… Наверное, такие люди, как Данзо, годами думали о том, как же привязать джинчурики к деревне. Мне же хватило простого комфорта, детских счастливых воспоминаний и пары близких сердцу людей. Шах и мат, Шимура». Она тихо рассмеялась. Почему-то вслед за водой по щекам побежали и слёзы. В голову приходили всё новые мысли. Девушка вышла из душа, достала чистое полотенце, которое лежало на привычном месте, и встала около умывальника, оперевшись на него руками. А была ли она права, отправляясь в Коноху? Здесь намечалась самая большая заварушка последних лет — высвобождение девятихвостого лиса. Прямо в той деревне, которая успела стать ей домом. Пострадают самые близкие люди, которые встали на её сторону в момент наибольшей уязвимости, когда она, ничего не понимающая девочка, оказалась в Конохе, втянутая в политические интриги. Оставить Наруто без родителей, обречь его на отвратительное детство среди жестоких взрослых, в кругу безразличных сверстников. Девушка задумчиво взглянула в зеркало. Сможет ли она смотреть ему в глаза после этого?.. Сможет ли она посмотреть себе в глаза? Но оставался другой важный вопрос: а долго ли она проживёт без покровительства Минато и Кушины? Всё это делало её решение очевидным. Ей нужно остановить трагедию, сделав всё максимально аккуратно и безболезненно, в первую очередь для собственной безопасности. Стоит ей обнародовать своё возвращение, как Рин предстоит как минимум допрос и проверка на верность. Нохара грустно склонила голову. Ей становилось дурно от груза ответственности, который наваливался изо дня в день на тонкие плечи девушки. Сознание, словно насмехаясь, подкидывало страшные картинки: смерть Минато и Кушины, Обито достаёт биджу, убивает команду Итачи, убитый горем Какаши, одинокий Наруто, который печально раскачивается на качелях, смотря на семьи других одноклассников. Живот скрутило от неприятных воспоминаний. Они были настолько реальны, что оставляли тошнотворный горький след где-то на корне языка. Склеры налились кровью, и через пару секунд девушку стошнило (к счастью, санузел был совмещённый). Рвало девушку долго, до одуряющей боли, до желчи, которая обжигала горло. Она так толком и не смогла поесть прежде, чем покинула свою «клетку». В конце концов девушка свалилась на холодный пол где-то между унитазом и душем. Воздух словно стал ртутью, которая медленно заполняла лёгкие, отравляя изнутри. Из горла вырвался робкий всхлип. Как же она долго не плакала… Биджу, проявляя всю свою тактичность, молчал, а ведь раньше он часто вмешивался в ход её мыслей, останавливая волнение ещё в зачатке. Но не сегодня. Как девушке казалось, именно этот день станет переломным не только в её судьбе, но и в судьбе близких. Теперь, когда она загнана в угол предстоящей трагедией, Нохара обязана действовать быстро и чётко, не размениваясь на тревогу и волнения, но, чтобы это сделать, придётся собрать все силы, которые только остались. Ради будущей свободы придётся тщательно постараться и чем-то пожертвовать. Но и Рин была не робкого десятка. Пойманная в ловушку собственного мозга, она не собиралась останавливаться на полпути: ей пришлось слишком далеко зайти, поэтому бросить всё сейчас казалось редкостной глупостью, так что она обязана собраться и довершить эту историю во чтобы то ни стало. Спустя час. Успокоившись, девушка быстро прибрала ванну: помыла душ, разложила полотенце на сушилке, прибрала другие следы. Вслед за этим она постирала свою одежду, а потом ловко высушила — контроль стал лучше. «Тихо» покинув ванную, скрипнув дверью, девушка плюхнулась на ближайший диван. Ужасно клонило в сон, поэтому, свернувшись в клубочек и дав волю последним чувствам, девушка мирно уснула, пока солёные капли скатывались на маленькую декоративную подушку. Теперь она сможет хоть чуть-чуть отдохнуть.***
Постепенно она выходила из состояния полусна. Чьи-то голоса окружали её, а ещё прямой взгляд упёрся прямо в лопатки девушки. Она заворочалась, а голоса мгновенно стихли. Остался лишь шум ветра за окном да поскрипывание калитки. Открыть глаза в этот момент казалось девушке истинным подвигом: они словно слиплись. Действительно, пара ресниц перепуталась между собой, создав это странное ощущение, а дорожки слёз высохли и стали своеобразным клеем. Рин зажмурилась, стараясь поскорее вернуть чёткое зрение, и села на диван. Прямо перед ней стояла Кушина-сан и Минато-сан, чуть дальше Какаши-кун, а в ноги девушку и вовсе старательно обнюхивал Паккун. Она потрясённо замерла. Рин смотрела на них со странной смесью радости, надежды и лёгкого страха. Она исчезла так давно, а сейчас неожиданно появилась прямо в доме сама. Ведь её наверняка искали по всей стране Огня. Первой пришла в себя Кушина, она резко метнулась к ней и прижала до хруста рёбер. — Ещё раз пропадёшь — я тебе прибью, — воскликнула она. Приличный живот с будущим шебутным шиноби внутри был готов задавить Рин. На секунду Кушина отвернулась, быстро что-то стерев с лица, и продолжила, — пошли за стол, нам нужно о многом поговорить! Узумаки ловко растолкала всех, кто тоже хотел подойти к Рин. Её подхватили под белы рученьки и повели на кухню. Всех ждал долгий и тяжёлый разговор.***
Белый Зецу задумчиво прошёлся по пещере, где он родился во второй раз. Статуя Гедо Мазо ужасающей громадой возвышалась прямо над ним, заставляя его чувствовать себя отвратительно крошечным на фоне окружающего мира. На краю его сознания мелькали его братья — другие Белые Зецу. Они были куда моложе и, пожалуй, куда преданнее Чёрному Зецу, чем он. Кроха прежних эмоций, присущих ему ещё при жизни, странным образом пробудилась в тот злополучный день, когда он пребывал один на один в пещере с Рин. Ему было приказано следить за ней, а также добыть чакру Санби, ведь для статуи, на самом-то деле, нужно не так уж и много, просто остатков, набранных в Кири, не хватило. Ему было интересно рассмотреть поближе девушку, о которой, не замолкая, болтал мелкий Учишонок свои первые недели в убежище. Не было и дня, — Зецу был готов в этом поклясться, — чтобы Обито её не упомянул. Дни тянулись, и существо даже пропиталось лёгкой симпатией к мелкому Учихе, который, не подозревая о грядущих событиях, пулей носился по пещере, попеременно доставая престарелого Мадару, с которого только песок не сыпался, и их — Белых Зецу. Ещё мальчишка частенько тренировался по применению клеток Сенджу, бухтя себе под нос о том, что его дорогая Рин наверняка будет потрясена и очень рада тому, насколько он стал силён и крут. Порой, мальчишка и вовсе пытался достать веер Мадары, огрызаясь на старика, что его время ушло и вообще надо делиться с молодым поколением. За это он, конечно, получил, но прыти не убавилось. И после этого он был вынужден наблюдать, как после начала плана Обито начинает загасать. Больше не было настоящего веселья, а лишь надломленная усмешка и тонна сарказма с очень злобными насмешками. В этот момент Зецу ощутил странный дискомфорт, который не желал проходить и по сей день. Что-то было неправильным. А слова Рин лишь подливали масла в огонь. Он специально выболтал ей детали план, сам не понимая, на что надеясь. Наверное, Зецу просто хотел лучшей жизни для себя и всех своих братьев. Но возможно ли это?.. Насколько осуществимо? «Ты же тоже был когда-то человеком…» Возвращение Кагуи не принесёт в этот мир ничего хорошего, с Белого Зецу постепенно сходило оцепенение и некое безразличие к будущему. Он всё больше начинал анализировать грядущие события. А можно ли было Чёрного Зецу называть братом? Он же не такой, как они… Его голова начинала побаливать. Взгляд вновь вернулся к статуе. Ей не была страшна ни одна техника, ведь она ловко поглощала чакру своих жертв… словно Кагуя, которая выпила её тысячелетия назад из жителей, доверившихся ей. Это место лишь в очередной раз напоминало о событиях прошлого. Своей жизни Зецу не помнил, всё давно слилось в какую-то невнятную груду информации. Наверное, сейчас ему стоит поговорить с настоящими братьями. Последние месяца выдались изрядно необычными.***
Длинный стол, на который широким жестом была выставлена еда, мягкие стулья, нежный свет, сочащийся из окна — всё это создало восхитительную атмосферу уюта и домашнего тепла. На пару секунд Рин скрыла часть лица за чашкой: она устала говорить. Беседа выходила ужасно изматывающей. Но кажется, что о ней действительно беспокоились и ждали обратно. Её любят? Почему-то она так и не могла поверить в это окончательно. Всё же Рин ощущала себя подделкой. Не той, кого они все так любят. Воспоминания о прошлой жизни давно канули в Лету, но… Здесь оставалось огромное количество «но». Появилось ужасное ощущение старости, какое-то покровительство по отношению к окружающим. Кажется, возраст и опыт двух жизней банально сложился и лёг тяжким грузом на плечи девушки. «Ты не подделка, а такой же человек… — тихо проговорил биджу, впервые объявившись за достаточно долгое время. — Никакой настоящей Рин Нохары нет: вы едины. Пора давно это принять, тем более полюбили они тебя не так уж и давно. Именно твоя личность вызывает в них симпатию, привязанность, любовь». Каждое слово Исобу было весомым и хорошо выверенным. Действительно, раньше Рин была обычной, средненькой куноичи, известной лишь среди одноклассников как сокомандница гениального Какаши. Теперь же всё было иначе. Она — ученица Кушины Узумаки, джинчурики трёххвостого и та, которая выжила после чидори в сердце. Девушка вышла из тени и заняла достойное место среди шиноби Конохи. В голове мелькнула застарелая мысль, что пора перестать прибедняться. Все эти люди любили её, волновались и ждали обратно. Вывело из мыслей её странное ощущение присутствия кого-то постороннего. Незнакомка притаилась в противоположном углу, заняв широкое кресло-качалку. Рин чувствовала спиной, как по ней раз за разом проходятся внимательным взглядом. Девушке становилось не по себе: их до сих пор не представили. От темноволосой куноичи их отделяло не только расстояние, но и печать, блокировавшая любую возможность подслушать. Теперь у Рин появилась возможность выдать свои знания, приобретённые ещё в прошлой жизни, чем девушка и занялась. Цели Акацки, известные ей участники и, конечно же, Зецу. Рассказ о нём, наверное, занял добрый час. Поведала она и об Обито, который получил непоследнее место внутри террористической организации. К концу все выглядели до ужаса озадаченно, мысленно пытаясь прикинуть ворох проблем, которые стоило решить в ближайшие дни. Минато взволнованно смотрел на Кушину, понимая, что над их семьёй нависла опасность куда более серьёзная, чем привычные интриги и передел власти в Конохе. Дело близилось к вечеру, а они так ничего и не поели крепче чая и пары пирожных, поэтому разговор был отложен на потом. Следующий день не обещал быть легче.