Падение

      Утром я проснулась от боли в ребрах. Я пыталась глубоко вздохнуть, но получала лишь болезненное скрипение костей. Когда воздуха стало не хватать, я открыла глаза.       Маньяк лежал рядом со мной, вцепившись руками в мою талию и прижимая к себе. Я попыталась отодвинуться; мышцы по всему телу отозвались глухой болью. Я поморщилась.       — Отпусти меня, — сипло проговорила я, нехотя вспоминая, как я вообще оказалась спящей в обнимку с убийцей. Он не отреагировал.       Я положила руку на его оголенное предплечье, начиная его тормошить. Только сейчас я заметила, насколько его кожа была холодной и влажной. Меня пробрал ужас.       Не мог же он умереть?       Я попыталась привстать, и ту же секунду он открыл глаза и с невнятным рыком, схватив меня за плечо, впечатал меня обратно в кровать. Мышцы загудели пуще прежнего, а к ним добавилась еще и разболевшаяся голова. Джек навис надо мной, демонстрируя явное недовольство моими действиями. Сердце сжалось от страха, потому что на долю секунды мне показалось, что он меня сейчас придушит. Но нет; он выдержал недолгую паузу, вжимая мои костлявые плечи в матрас, а потом наклонился к моего уху:       — Не дергайся. А то врежу. — Найрас отпрянул от моего лица, — Поняла?       Я активно закивала. Он откинулся обратно на свою половину кровати, отвернувшись от меня, а я облегченно вздохнула — воздух снова мог свободно течь в мои легкие. Только вот ребра нещадно саднили; я приподняла футболку, под которой на выпирающих частях ребер зацветали синяки.       Солнце было уже высоко в небе, а значит уже около полудня. Сегодня должны приехать родители из санатория в четыре часа… Разлеживаться мне некогда. Еще вещи надо у Марты забрать.       При мысли о моем доме, к горлу подкатила тошнота. Последнее, что я видела там — полугнилой труп Клода, с вырезанными внутренностями, дабы не сгнить полностью, и до сих пор мне кажется, что он все еще там.       Маньяк, который уже снова провалился в сон, встрепенулся от звука дверного звонка. Я съежилась от холода, разлившегося в груди, и села на край кровати, стараясь не делать резких движений. Не хотелось бы потом ходить с разбитым носом.       Найрас тихо открыл сначала одну дверь, и, глянув в глазок второй, с раздраженным вздохом открыл и следующую дверь.       — Йоу, мистер Безглазый! — в квартиру вальяжно вошел мужчина лет тридцати, — Что за вид, а?       Это был чернокожий, щуплый и низкий мужчина, больше смахивающий на рано постаревшего подростка; его волосы были заплетены в мелкие и порядком отросшие косички. Прикид из зеленой замызганной ветровки и синих джинсов наводил на определенные подозрения.       Он барыга?..       Тут его заплывший взгляд, медленно оглядывающий квартиру, упал на меня. Мужчина, не скрывая удивления, повернулся в сторону маньяка, карикатурно вытянув лицо. Я наплывами ощущала отвращение и презрение к нему, но Джека, кажется, этот тип не смущал вообще. Только лишь раздражал.       — По-о-онял. Жаркая ночка выдалась, да? — сипло растянул он, снова поворачиваясь ко мне, — Ну как? Круто трахается?       Кровь резко прилила к щекам и ушам. Не сказать, что он сильно меня смутил; скорее, воспоминания сделали всю работу за него.       «Темная комната с плотно задвинутыми шторами играла на нервах своей тьмой, сочащейся из всех углов. Мы сидели на краю полуторной кровати пытаясь всмотреться в лица друг друга. Хотя, наверно, это пыталась сделать только я: он всегда отлично видел в темноте. За дверью, от которой шла тонкая полоса света, была вечеринка в самом разгаре, и лишь мы, изрядно перебравшие, сидели в комнате.       Наши слишком разгоряченные тела алкоголем и табаком тянуло к друг другу, и, может, не выпей мы литр водки на двоих, этого бы никогда не произошло. Но вот уже его руки лезут ко мне под одежду, ощупывая мою грудь, пока я трясущимися руками снимаю с него толстовку. Тело подергивало от наступающего возбуждения.       Его губы были холодными; мои же, напротив, чересчур горячими. Джек продолжал исследовать мое тело, оставляя засосы на шее, груди и бедрах. Я откинулась на кровать, пока он весьма увлечено стягивал с меня джинсы.       Это неправильно. Я понимала это даже своим отключившимся пьяным мозгом, но остановиться уже не могла. Кажется, я заплакала: щеки начали гореть, а в носу щербить. И, о боже, именно в момент, когда я начала расстегивать его ширинку, я вспомнила мать, обыденно кричавшую «Шлюха!» мне в след. Я на секунду замерла, но сразу же преисполнившись решимости, продолжила начатое. Пусть орет хоть за дело.       Найрас откуда-то достал презерватив и, отстранившись от меня буквально на минуту, надел его. Он навис надо мной, ладонью шире разводя мои ноги, а потом пальцем провел по промежности, проверяя смазку.       Низ живота разорвало острой болью. Он не стал ждать, когда я привыкну, и сразу начал двигаться. Я прикрыла глаза, чтобы немного привыкнуть к его бешеному темпу. Слыша что-то наподобие рычания и слишком томные воздохи, нутро дрожало в страхе. Ноги почему-то начали неметь.       Боль еще до конца не прошла, а оргазм уже подбирался теплыми волнами. Тело задрожало, и я лишь зажала себе рот, дабы громко не стонать от бьющей в голову эйфории.»       Что было дальше, я толком и не помню. Вроде я подскочила, оделась и вылетела из комнаты, нервно поправляя волосы, все время оглядываясь на ту комнату. Найрас же вышел чуть позже, когда я уже докуривала третью сигарету на улице.       От этой мешанины в голове живот болезненно потянуло. Стыд сковал грудную клетку, и я правда пожалела об этом. Успокаивало лишь то, что мы были подростками — слишком глупыми и самоуверенными.       А еще он не был тогда убийцей.       Верно, он станет таковым через два месяца.       Я глянула на маньяка через плечо наркодилера; он спокойно оглядывал меня и этого мужика, ожидая, что же я отвечу. Я глубоко вздохнула, и синяки снова заныли.       — Какая разница? — прохрипела я, удивляясь собственной грубости, — Ты-то с ним ебаться не будешь.       Барыга рассмеялся скрипучим и до одури мерзким смехом. В голове почему-то всплыла девочка, в прошлом хорошо мне знакомая, но сейчас она не более чем мутное пятно… В тот вечер она увидела меня выбегающей из квартиры в подъезд, невзначай кинула: «Эй, вы там трахайтесь потише, а то весь дом слышит!» и рассмеялась так же, как и этот мужчина. Я тогда нервно улыбнулась ей и, хлопнув дверью, скрылась от галдящих отроков на улице. Спустя неделю, мы поссорились и перестали общаться, но вот из-за чего — моя память об этом умалчивает.       — Не боишься, что он тебя убьет и съест? — он наклонился ко мне, жутко пуча глаза; теперь я увидела сетку красных, лопнувших капилляров.       Кажется, мое лицо оскалилось, из-за чего мужчина растянулся в улыбке еще больше. Сухая кожа его губ треснула, из трещин начала просачиваться кровь; носогубные морщины обозначились слишком явно. Смутная тревога начала закрадываться во мне.       — Он бы уже меня выпотрошил, если бы захотел, — процедила сквозь зубы я, — Или ты ему мешаешь сделать это прямо сейчас.       — Давай я ему тогда помогу. — шепнул он.       В то же мгновения я поняла откуда шла эта тревога. Мужчина, разминая шею, резко достал пистолет. Дуло коснулось моего виска, обжигая его.       — Не дерзи мне, цыпочка.       Я замерла, не в силах выдохнуть или вдохнуть. Глаза уставились в одну точку перед собой. Внезапное появление огнестрела на фоне вечных скальпелей выглядело даже фантастично.       — Саймон, убери пушку от нее. — раздался голос Найраса, от которого я произвольно дернулась; этот Саймон снял пистолет с предохранителя.       — А че? Не хочешь такую цыпочку потерять? — он надавил дулом на висок. В глазах чернело от любого его действия.       В голову ударила одна очень простая, но страшная мысль — Найрас не единственный псих в этом городе. Захотелось сбежать отсюда еще сильнее. Так сильно, что грудную клетку сводила судорога. Из глаз покатились крупные слезы. К сожалению, их я сдерживать не могла.       Как и свой блядский язык!       — Отдавай мне бабло и уебывай, Саймон, — от такого приказного тона барыга еле заметно поежился.       Что за деньги?       — Ты не ответил мне, Джеки. — у Саймона дернулись уголки губ. Кажется, это должна была быть улыбка. — Она нужна тебе или нет? Скажи! Если нет, то я просто размажу ей мозги. Как насчет этого, Безглазый?       Найрас дернул плечом, переводя взгляд с меня на Саймона.       — Нужна. — коротко произнес он.       Барыга тут же убрал пистолет, как и обещал, поднял руки, будто сдавшись. Произнес: «Хорошо, Джеки, как скажешь.» — небрежно кинул конверт с деньгами на стол и направился к двери. Я поджала ноги к себе, и положила голову на колени, пытаясь успокоиться от разбирающих меня рыданий. Но меня на секунду оглушил какой-то громкий звук; по началу я даже не сообразила, что это было.       Выстрел!       Я подняла голову, уже готовясь увидеть труп Джека. Облегчение пробрало меня, когда я увидела Найраса, стоящего перед падающим Саймоном и держащего в руке его же пистолет. Тело наркодилера глупо стукнулось головой о ковролин.       — Нахуя ты ему хамила, идиотка?! — Джек подлетел ко мне, больно хватая за плечи, — Это, блять, не твой мир. У тебя нет никакого авторитета здесь, дура, чтобы так наглеть. — Он втянул воздух сквозь зубы, отходя от меня.       Несколько секунд потупив в пол, я все же вскочила и бросилась к выходу, аккуратно обходя труп и мозги с кровавыми сгустками, разлетевшиеся по полу. Надев свою обувь и куртку, я обернулась на Найраса, будто бы спрашивая разрешение уйти.       — Когда родители приезжают? — раздраженно проговорил он, доставая сигарету из пачки.       — Сегодня, в четыре. — голос звучал словно из-под толщи воды.       — Не отходи от родителей и не суйся в Дорчестер и Роксбери. И на вот, — он кинул мне пистолет, от которого я сначала отшатнулась в страхе, а потом непонимающе уставилась на оружие в своих руках, — средство самообороны. Там патрона три, наверно.       Я кивнула и выбежала из квартиры. Джек рассмеялся мне в след. Боль в плечах тянула точно также, как и в ребрах.       

      ***

      Блядский пистолет лежал на белом столе, опошляя эту светлую картину. Я неотрывно смотрела на него, будто он сейчас исчезнет, растворится в воздухе, но нет — он все также лежал, как и минуту назад. Марта стояла рядом со мной, заметно нервничая. В моей голове белым шумом сквозила пустота, не дающая мне включиться и начать делать хоть что-то.       — Дженнифер? — женщина испуганно покосилась на оружие, которое я бросила на стол перед ней, — Откуда у тебя… это?       Я неопределенно пожала плечами. Никогда прежде я не чувствовала такого напряжения, что не давало даже толком говорить. Этот черный пистолет с выгравированным названием «Беретта», заполнил всю мою голову. Мне нужно было избавиться от него, но я до смерти боялась сделать это.       — Найрас впихнул. — тихо произнесла я, все еще не отрывая глаз от черной рифлёной ручки оружия.       — Дай-ка я его лучше заберу. — она потянулась к пистолету, но я резко прижала оружие к себе.       Марта опешила. Но вскоре собралась с мыслями и разочарованно покачала головой. Извини уж, я не хочу тебя подставлять с этим пистолетом, отобранным у мертвого наркодилера. Я спрятала его в кармане штанов, хоть это было бесполезно — пистолет опасно выпирал из брюк.       — Родители сегодня приезжают. Я пойду вещи собирать, — сказала я каким-то траурным голосом.       — Нужно избавиться от пистолета. — вдруг скомандовала Марта, — Дженнифер, я не знаю как, но, пожалуйста, избавься от него. Или спрячь его. О нем никто не должен знать.       Я снова пожала плечами, и отвела глаза в сторону. Может быть, зря я ей рассказала об пистолете, а может и не зря. Если меня застрелят из него, то хоть кто-то будет знать его происхождение. Пусть и не совсем правдивое.       — Я хотела разобрать его по частям и выбросить, — соврала я, — Я не собираюсь его хранить.       Марта кивнула, но как-то недоверчиво. Я ее не виню: верить человеку, который ночью сбежал куда-то с маньяком от собственного парня непросто. Особенно, если он заявляется в обед с пистолетом в руках. Развернувшись, я прошла в комнату, открывая шкаф и начиная сваливать вещи в клетчатую сумку.       — Марк приходил. Опять. — аккуратно сказала женщина, входя в комнату за мной. — Хотел с тобой поговорить, а тебя не было. Я впустила его в квартиру. — она оперлась о дверной косяк.       В груди защемило сердце. Мне очень не хотелось, чтобы он копался в моих вещах, пускай там ничего компрометирующего не было. Вроде.       — Что-то искал?       — Да нет. Прошелся по квартире, посмотрел тут, там. Успокоился. — я услышала ее облегченный вздох. Правда, меня это ничуть не привело в чувства — я все равно сгорала от тревоги, что он что-то нашел.       Наверно, я все же себя накручиваю.       — Слава богу. Одной проблемой меньше! — от чего-то радостно сказала я, и Марта заулыбалась.       — Ладно, собирайся. Потом в магазин поедем, за продуктами. Нужно же приготовить что-нибудь твоим мамочке и папочке, — женщина ярко улыбнулась, выходя из комнаты.       — Я думала, мне самой придется готовить.       — Ага, знаю я какой из тебя кулинар. — сказала Марта, тряхнув рыжей копной кудрявых волос, явно намекая на большое количество упаковок из-под лапши быстрого приготовления.       Я тихо рассмеялась, но взгляд упал ниже, на оттянутый карман штанов; улыбка растаяла. Яростно запихав оружие на дно сумки, я продолжила собираться.