Легче всего обмануть того, кто сильнее всех предан тебе.
День выдался приветливым. Ранние весенние лучи бросали блики от блестящих мелких камней, что украшали повседневный наряд госпожи. Лёгкий ветер обвивал свежее юное лицо, заставляя её смешно морщить нос, дабы убрать мешающие пряди. Небрежный низкий пучок элегантно подчёркивал невинный образ Лале-хатун, обнажая бледную кожу лебединой шеи. Она была прекрасна, как всегда. Совсем ничего не предвещало беды. Удивительно, но даже Шахи-хатун сегодня была яснее погоды. Без умолку щебетала о какой-то «счастливой скорой доле» своей воспитанницы, постоянно стараясь поправить её внешний вид. Лале не придала этому особого значения с утра, так как женщина часто вела себя странно, если речь заходила о помолвке. «О, Аллах! Никак Шахи-хатун не успокоится! Всё ей не терпится сбагрить меня мужчине,» — в мыслях произнесла Лале накануне прогулки. Она неспеша прогуливалась по саду, в руках перебирая пряди запутавшихся волнистых волос. Лале думала о вчерашней ночи, первую часть которой провела в покоях султана, из-за чего многие, кто встречался ей по пути, молчаливо отводили взгляды. Словно от окаянной шарахались по углам, были немногословны, постоянно куда-то спешили. Госпожа удивлялась поведению людей. Что такого в том, что кузина пришла поговорить с падишахом после приёма? Это же не нарушает закон, тогда почему она чувствует себя униженной и осуждённой, каждый раз встречаясь глазами с другими? Вчерашний вечер был и вправду волнительным. Девушка сама не понимала себя, когда находилась рядом с ним наедине. Его поведение, безудержные порывы грубости и ожесточённости пугали её, а покалывающее на кончиках пальцев волнение каждый раз окутывало густой дымкой предвкушения, когда Мехмед в очередной раз просил поднять глаза. Встречаясь взглядом, она чувствовала его напористость, неистовую силу, которой победно покоряет и ставит на колени весь мир. Лале не раз удавалось зацепиться за его светлую сторону; случайно нарушая непроизносимый запрет, она касалась тех тем, что безжалостно хлестали прутьями его омертвевшее сердце, разрывая душу на последние частицы. И каждый раз, когда это случалось, она находила в себе силы устоять на месте и не отводить первой взгляд. Протянуть руку помощи, вытащить его из тяжёлых раздумий, успокоить,***
— О чем Вы хотели поговорить? — поторопила того госпожа, выжидательно уставившись на мужчину в полуоборота. Неизвестность её тревожила. Она совсем ничего не знает о политике, чтобы говорить об этом с правой рукой падишаха. Лале не видела для себя никаких причин и обстоятельств, при каких она могла бы быть ему полезной. — Согласен, нет смысла тянуть. Перейдём сразу к делу, — холодно изрёк паша, смотря прямо перед собой. Казалось, ему вовсе нет дела до Лале. Настолько он выглядел равнодушным, словно её здесь не было. — Вы очень мудрая и добросердечная, госпожа. Я был удивлён, наконец прозрев и заметив пылкий интерес повелителя к Вам. Неудивительно, какое сильное влияние Вы на него имеете, — мужчина с напускным спокойствием нахмурил брови, вдруг остановившись перед центральным фонтаном. Ты имеешь куда большую власть над ним, чем можешь себе представить. — тут же вспомнились слова леди Катерины. — Вы могли бы добиться больших высот, Лале-хатун. У меня есть большие связи в правительстве, я мог замолвить за вас слово. Вы можете стать женой какого-нибудь императора и уверен, сможете завоевать доверие и быстрое расположение чужого народа. На удивление, Лале выглядела спокойной и вовсе равнодушной к предстоящим переговорам. Но она всё ещё не понимала, какое отношение имеет ко всему этому. — Что вам нужно, Халиль-паша? —уверенно произнесла Лале, глядя на водную гладь, упрямо игнорируя изучающий взгляд со стороны. — Вы же понимаете, Мехмед ещё совсем юн и полон детского максимализма. Он пытается быть независимым правителем, решать всё в одиночку, править империей, имея в соседних государствах одних врагов. Султан погубит Османскую империю и глазом не моргнёт, если его не остановить, — быстро затараторил паша, поглядывая на окна дворца. Было видно, как он нервничал, рассказывая о подробностях, но боялся, что без них Лале откажется от сотрудничества вовсе. — Вы готовы мне помочь, Лале-хатун? — выдохнул мужчина, серьезно посмотрев в испуганные напротив. И только госпожа хотела ответить, как визирь её бестактно перебил: — Я всё понимаю, вам нужно подумать. Это не разговор для посторонних глаз, так что через три дня буду ожидать Вас в моём кабинете. И не произнося больше ни слова, Халиль-паша покинул сад, оставляя её с множеством вопросов, на которые она так и не успела получить ответ. Что произойдёт за три дня? Каким образом она сможет изменить решение правителя, не имея представления, о чём конкретно идёт речь? И почему визирь считает, что у них с Мехмедом отношения лучше, чем между ними самими? Сейчас Лале чувствовала огромный груз ответственности, лежащий на её хрупких плечах. Слова паши внушили страх и вину перед народом, если она не попытается сделать хоть что-то, дабы избежать смертей. Но вести интриги за спиной падишаха слишком рискованно. Мехмед не простит предательства. За всеми этими мыслями она не заметила, как ноги привели её к давно забытой поляне, которая оказалась не пуста. Чуть поодаль Влад с Асланом о чём-то тихо говорили, запрягая коней. Они не сразу заметили подругу, но когда Влад мимолетно скользнул равнодушным взглядом по её скромной фигуре, улыбка с его лица в тот час спала, а другой обернулся. Встретившись взглядами с Асланом, Лале так и замерла в нерешительности. На лице парня не дрогнул ни один мускул, он оставался спокойным, что ещё больше настораживало Лале. Деланным равнодушием он всегда выражал затаённое недовольство, скрытую агрессию и глубокую неприязнь. — Приветствуем, госпожа, — необычайно по-бодрому произнёс валах, стоя в пяти метрах от неё. Аслан молчаливо кивнул и поспешил уйти, напоследок едва задев её плечом. — Что это с ним? — указала взглядом на уходящего, в удивлении вскинув брови. — Вот что любовь с людьми делает, Лале-хатун, — с усмешкой изрёк Влад, принявшись цеплять на коня седло. Девушка же могла лишь прожигать некогда друга прищуренным взглядом, ожидая дальнейших объяснений. Казалось, это напряжение между ними, на котором образовывалась тишина, можно было нащупать пальцами. — А чего ты ожидала? Что Аслан, как в детстве, будет псом на побегушках? Думаешь, ты действительно стоишь его чести?! — не выдержал валах, резко оборачиваясь. Лале смогла лишь подавить желание расплакаться и стойко выдержала гневную тираду мужчины. — Да что ты такое гов… — Лале только хотела взять его за руку, как Влад резко отпрянул, словно от удара. Его реакция заставила госпожу замереть, не договорив. На несколько секунд повисло неловкое молчание. — Не знал же, бедный наш Аслан, что его первая любовь вскоре окажется султанской подстилкой, — плотоядно прошипел он, наконец посмотрев ей прямо в глаза. Лале не могла в это поверить. Ошарашено уставившись на него, друга детства, лучшего партнёра по танцам, сильного и справедливого, не по годам мудрого, доброго и спокойного, лучшего друга — она не верила, что это сказал именно он. Тот, кто готов всегда протянуть руку помощи, успокоить, постоять за неё. Тот, кому она доверяла как никому другому. Тот, с кем Лале больше всего не хотела расставаться во взрослой жизни — оказался подлым и бесчувственным человеком. — Ну и как он, а? На славу Мехмед постарался? Угодил нашей госпоже? — всё с той же надменной усмешкой продолжал Влад, всё больше оскверняя её. Одна секунда. Хлёсткий удар. Пощёчина. В карих глазах застыли слёзы. Рука нещадно болела, но Лале не чувствовала её. Тело словно оканемело, перестало слушаться. Ноги стали ватными и еле держали. Она поняла что сделала только тогда, когда Влад зло посмотрел на неё и повёл лошадь прочь, оставляя после своих слов горький осадок на душе юной госпожи. Но она пошла дальше. Бежа со всех ног, Лале направилась на конюшню, чтобы всё ему обьяснить. Они же её друзья! Как они могли поверить в грязные сплетни? Аслан в задумчивости расчесывал гриву коня, даже не оборачиваясь на зов подруги. Как только она перевела дыхание, Лале вцепилась в худощавую руку, дабы привлечь его внимание, но конюх быстро сбросил её и продолжил заниматься работой. — Аслан! Ты не можешь вот так просто верить им! Это же я — Лале! Спустя столько лет дружбы… — договорить она не успевает. Он, всё также нахмурившись, испепеляет её яростным взглядом, не желая ничего больше слышать. — Дружбы, Лале? Ты вертела нами, как хотела, а когда нашла выгоду, решила расположить Мехмеда к себе! Всё это было ложью, слышишь? Ты лживая, двуличная, лицемерная змея! — кричал Аслан, даже не пытаясь скрыть отчаяния и обиды в голосе. Его лицо преобрело красноватый оттенок. Лале стояла, не смея пошевелиться, давая другу возможность высказаться. Даже тогда, когда внушающая фигура угрожающе нависла над ней, девушка не смела ступить и шагу. — Но даже при всех твоих грехах, манипуляциях и страшных секретах, которые ты утаиваешь от самых близких друзей, я, глупый осёл, продолжаю любить тебя! Из её глаз давно текли слёзы, руки дрожали от нахлынувших эмоций, а горло настолько пересохло, что Лале не решается произнести что-либо в ответ. Вся их дружба действительно была ложью. Ведь Аслан не относился к ней, как к другу. Она была предметом вожделения и никакой предельной честности, конечно же, не было отнюдь. Аслан, видимо, расценив её молчание по своему, пылко прижался своими губами к её, крепко сжимая хрупкие запястья в руках. Но она ничего не почувствовала. Совсем ничего не ощущала, кроме страха, сковывающего ужаса осознания того, что происходит в этот момент. Но когда во рту появился металический привкус, когда боль в запястях стала слишком сильной, а ледяной ветер защекотал открытую шею, иглами впиваясь в бархатную кожу, госпожа больше не могла это игнорировать. Лале не знала, как у неё получилось оттолкнуть здорового мужчину, да так, что тот, не удержав равновесие, свалился на землю, но тем не менее, ей удалось вырываться. Ноги несли её ко дворцу, но она не различала дороги из-за пелены слёз перед глазами. Ей мерзко и гадко. Противно от чужих прикосновений, которые всё ещё чувствуются на коже. Губы горят от ощущения чужих, ладони из-за волнения вспотели, взгляду не за что не удаётся зацепиться. И едва Лале встречает Шахи-хатун, ноги предательски подкашиваются, а перед глазами начинает темнеть, она теряет сознание, но дрожащие руки прислуги успевают её подхватить на пороге покоев. Жертва.