Что сказал мертвец?

      Тору проснулся с тяжелой головой. В палате было сумрачно. Сколько проспал, он не знал, но капельницу уже отключили. В любом случае, ощущения были куда лучше, чем когда их грузили в машину скорой два дня назад. Тогда Тору вывернуло прямо на пол и неудержимо тошнило всю дорогу. Тошнота не отпускала и на следующий день. Грудь болела, голова кружилась, а врачи ставили капельницу за капельницей и запрещали вставать. Два дня в больнице показались Тору вечностью. Даже Салли не заходила к нему, чтобы развлечь. Он просыпался, пялился в окно, мучился тошнотой и головной болью, снова засыпал, давился безвкусной больничной едой и страшно скучал по Адаму.       Адама поместили в другую палату, комфортабельнее и круче. Тору успел узнать это у Фриман, заглянувшей к нему в первый день после пожара. Кажется, несмотря ни на что, она злилась. И не особенно ему верила. В его путанных объяснениях наверняка хватало нестыковок и логических дыр. Но теперь все это было неважно. Все кончилось.       За окном снова шел снег. Крупные снежинки медленно дрейфовали в полном безветрии. Тору подумал о своих рыбках. Он надеялся, что кто-то из слуг догадается их покормить. В этом огромном доме, полном людей, в целом, не так уж плохо. Особенно, вместе с Адамом.       Тору медленно сел и едва не ахнул от боли в груди. Перелома не было, но все равно болело так, что на глазах выступили слезы. Голова все еще слегка кружилась.       Он сделал несколько осторожных вздохов и осмотрелся. Одежды рядом не было. Придется сиять в коридорах голыми ягодицами. Днем, прежде чем уснуть, он слышал, как медсестра сказала кому-то: «Кинг из двадцать четвертой палаты чувствует себя лучше». Настало время его навестить.       Тору пробрался по пустынным коридорам, касаясь рукой стены, чтобы не упасть. Что-то внутри никак не приходило в равновесие, тело было слабым. «Угарный газ, молодой человек, — объяснял врач. — Еще легко отделались». Но сейчас Тору вовсе не чувствовал себя как человек, который «легко отделался». К счастью, на пути до палаты Адама ему никто не встретился. На спор с персоналом у Тору бы просто не хватило сил.       Не утруждаясь постучать, Тору приоткрыл дверь. В переплетении проводов у окна лежала фигура. Один из аппаратов издавал мерный писк — единственный звук в тишине палаты. Когда дверь за его спиной с тихим стуком закрылась, фигура повернула голову. И оказалась женщиной.       — Простите, — промямлил Тору.       — Я вас знаю? — тихим голосом спросила она, с трудом приподнимаясь на постели. — Ваше лицо кажется знакомым.       — Я ошибся палатой, — Тору нащупал дверную ручку, чтобы не пришлось поворачиваться к женщине спиной и светить ягодицами в разрезе больничной рубашки.       Женщина оперлась на постель, но тут же снова обессиленно опала на подушку. Ее голос прозвучал слабо, но удивительно знакомо:       — Вы ведь гробовщик, верно?       Тору замер, так и не открыв дверь.       — Элиза? — спросил он с сомнением. Женщина мало походила на ту холеную красотку, что отчитывала его в особняке Адама.       — Миссис Кинг, между прочим, — отозвалась она со знакомыми надменными нотками в голосе, но тут же добавила почти просительно:       — Не уходите. Вы знаете, что с Томом? Мне ничего не говорят.       Тору на мгновение пожалел, что не ушел. Он не тот человек, что сообщает плохие новости. Обычно люди попадают к нему уже полностью осведомленными.       — Он… эм…       — Не продолжайте, — на удивление резко оборвала его Элиза. — Я поняла.       Тору ожидал, что она примется рыдать, как это было при первой встрече, но Элиза даже не всхлипнула. Просто лежала и смотрела перед собой.       — Мне очень жаль, — искренне произнес Тору привычные слова. Снова сжал ручку. Помедлил. Бледное, почти призрачное лицо Элизы вдруг напомнило ему о холоде морга. Было неправильно оставить ее в этом холоде. — Тэйлор арестован. Можно сказать… Том помог мне его остановить. В каком-то смысле.       — В каком… смысле? — Элиза снова обернулась к нему. И хотя в палате было не слишком светло, Тору почувствовал, как ее взгляд впивается в его лицо.       — Я встретил его несколько дней назад, в агентстве, — стоять дальше не было сил. Тору придвинул стул и сел, холодный пластик обжег голую кожу. — Зашел, чтобы узнать о выплате. И Том сказал, что… Хеллман добавил что-то в чай Кинга в тот день. Я не сразу ему поверил. К сожалению, — ложь давалась куда легче, чем можно было ожидать. Он все равно не мог сказать правды, так что не испытывал никаких мук совести. — Только когда узнал, что Том мертв… простите, — холодная бесповоротность этого слова заставила Тору смутиться.       — Я чувствовала, — сказала Элиза тише. — Только все эти мудаки продолжали молчать и накачивать меня успокоительными. Всем гораздо проще делать из меня дуру, чем что-то объяснять. Только Том…       Она со свистом втянула воздух и замолчала. Тору снова захотелось сбежать, но он остался.       — Лучше бы сдох мой братец, — продолжила она после паузы. — Он тоже вечно делал из меня дуру. Дал таблетки, чтобы Грегори не смог заделать мне ребенка. А я и поверила. И правда… дура. Они вообще бывают? Мужские противозачаточные, — Элиза бросила на Тору короткий взгляд.       Тот только отрицательно покачал головой. Те самые таблетки, что видели горничные? В них наверняка тоже была отрава. Но все не действовала и не действовала, и Тэйлор решился все сделать сам?       Элиза нервно рассмеялась.       — Ну, разумеется… Дура. Грегори так хотел ребенка. По-моему, во мне он видел только инкубатор. Красивый глупый инкубатор.        — А вы не хотели?       Элиза хмыкнула немного тише и окинула Тору изучающим взглядом:       — У вас нет сигарет? Хотя… глупый вопрос, у вас даже карманов нет.       Она помолчала, снова переводя взгляд в потолок.       — Я не собираюсь иметь детей. Даже от Тома, — угол ее рта нервно задергался. — Наша мать была ненормальной. Боюсь, это может передаться детям. Нет. На нас все закончится, — она снова вздохнула, словно разговор требовал от нее серьезного усилия. — Я хотела красивой жизни и не испытывать нужды. Вряд ли вы представляете, как мы с братом жили раньше… До того, как он придумал свой план, чтобы вытащить нас из дерьма.       — Так вы знали, что он сделал? — спросил Тору со всей доступной ему мягкостью. Казалось, повысь он голос хоть на полтона, и Элиза рассыплется на тысячи осколков, как закаленное стекло.       Она отрицательно замотала головой.       — Тэй всегда считал меня идиоткой. Но он… заботился обо мне. Вроде бы. Пока нас перебрасывали из семьи в семью и потом тоже. Мы держались вместе. Что еще было делать? Но… в нем всегда было что-то, — Элиза перевела взгляд за окно, голос задрожал и она выровняла его усилием воли, — что-то неправильное. Не знаю. Мне бывало не по себе рядом с ним. То есть, очень не по себе. Когда он узнал, что у меня роман с Томом… Он так… я подумала, он меня ударит. И все же я не могла поверить, что Тэй мог убить Грегори. Подделка документов, мелкое мошенничество, подставной брак, но убийство… Я поняла, конечно. Потом. Когда было слишком поздно. Том умолял меня сбежать отсюда. У него были какие-то свои сбережения. Но я… — голос Элизы сорвался на всхлип и она нервно закрыла рот рукой. Один из подключенных к ней аппаратов тревожно запищал.       Тору поднялся, но Элиза его остановила.        — Это… из-за меня сожгли… ваш дом, — она говорила нечетко, давилась слезами и неровным дыханием. — Простите. Простите, я так испугалась. Я услышала про анализы и позвонила Тэю, я думала… думала, Грегори умер из-за меня…       Он вцепился в ручку и приоткрыл дверь.       — Все нормально, правда. Вы… ни в чем не виноваты. Поправляйтесь, — пробормотал Тору, запинаясь, и выскользнул в коридор. Из палаты доносились сдавленные рыдания. Он прибавил шагу, чтобы скрыться за поворотом прежде, чем сюда нагрянут медсестры. Боли Тору почти не чувствовал.       На какое-то время он будто выпал из реальности и нашел себя в другом коридоре, у окна. Отсюда открывался вид на больничный двор. Метель прекратилась. Козырек над входом, дорожки, деревья, газон и скамейки были белыми. Нетронутый снежный покров. Нигде ни одного следа. Судя по сгустившемуся мраку, почти ночь. На мгновение Тору снова перенесся мыслями в палату Элизы, но тут же заставил себя вернуться. Он не станет снова и снова крутить это в голове. Нет, не станет. Все уже кончилось.       Постояв у окна еще немного, Тору побрел по коридору, придерживая распахивающиеся полы халата на заднице. У дверей он останавливался и бесшумно заглядывал в палату. Даже если Адам спит, Тору было необходимо его увидеть. Сейчас. Не откладывая ни на час, ни на день. Кто знает, что случится завтра? Что случится утром? Когда угодно. В мире столько способов оказаться на холодном металлическом столе морга.       Он невольно вспомнил свои фантазии в тот день, когда они только встретились. И, содрогнувшись, отогнал из прочь.       В конце коридора застучали шаги. Тору поспешно скрылся за дверью первой попавшейся палаты и затих, прислушиваясь. Вдруг в полумраке за его спиной раздался тихий всхлип и потом голос:       — Тору?       Сердце испуганно трепыхнулось.       Снова плачет. Тору только покачал головой. Странно, что пожар Адам не смог залить слезами.       — Кои? — позвал он шепотом. Здесь тоже было темно, и Адам казался совсем бледным, в тон наволочки.       — Тору! — Адам вскинул голову, вытер лицо опутанным капельницей предплечьем. — С тобой все хорошо? Я так боялся за тебя… Они ничего не говорят! Я думал, вдруг ты… ты…       — Вытащил тебя и помер от счастья? — Тору сел на край постели и понял, что успел устать. Он старательно улыбался. Адам здесь. И он здесь. И все хорошо. — Не волнуйся, живой, просто заблевал машину скорой. Как ты?       — Трещина в ноге и сломанное ребро, — Адам шмыгнул носом и схватил Тору за руку, сжимая с неожиданной силой. Очень крепко. — Сейчас уже не больно.       — Тогда чего ревешь? — Тору погладил его по мокрой щеке. В груди щемило, но теперь не от треснувших ребер.       — Боялся за тебя и… мне было здесь так одиноко. Ненавижу больницы, — добавил он, поведя головой за рукой Тору. — Обними меня, пожалуйста?       — Тогда подвинься.       Тору лег рядом с Адамом, осторожно обнял его одной рукой. И тут же ощутил себя спокойнее. Все стало правильно. Одна возможность быть здесь, чувствовать теплое тело Адама, прижатое к его собственному, видеть его опутанные проводами руки и край дурацкой больничной рубашки наполняла Тору умиротворением.       — Элиза пришла в себя, — произнес он, глядя в заоконную черноту.       — Что? Она жива?       — Только что говорил с ней, — кивнул Тору и подумал, что в его случае это еще ничего не значит. — Она лежит на этом же этаже. Думаю, поправится.       «Если только захочет».       — И я говорил с полицией.       — Это Тэйлор его убил, — всхлипнул Адам, прижимаясь мокрой щекой к плечу Тору. — Папу. Он сам мне сказал. Из-за денег.       — Я знаю, Том сказал мне. Тэйлора арестовали, — Тору успокаивающе погладил Адама по голове. — Он собирался сбежать, но… я затруднил ему побег.       Мысль о том моменте, когда ему все же пришлось разжать руки, больше не наполняла Тору сожалением. Но если вдруг Тэйлор сумеет выкрутиться… Тору будет ждать его здесь.       — Арестовали? — Адам вскинул голову, беспокойно заглядывая ему в глаза. — Ты… что ты с ним сделал?       В первый момент Тору решил, будто Адам переживает за Тэйлора, а затем с удивлением понял, что во взгляде Адама — восхищение. Как у мальчишки, чей старший брат проделал удивительный фокус.       Это было странно. И приятно. На Тору никогда прежде так не смотрели.       Он помедлил, подбирая слова для описания своего подвига. Наверное, не стоило говорить Адаму, что собирался убить его бывшего.       — Просто… дал ему как следует по голове. И, знаешь, оставил машину у самых ворот. Неправильная парковка на благо правосудия, — Тору тихо рассмеялся. — Ему пришлось повозиться, чтобы выехать. Копы встретили его еще до того, как он выбрался на шоссе.       — И всё-таки ты — супергерой! — все так же восторженно произнес Адам и снова прижался щекой к плечу Тору. — Только не надевай трусы поверх штанов, это идёт одному Кристоферу Риву* и то не всегда…       Тору фыркнул и поцеловал Адама в лоб.       — Что ж, по крайней мере теперь тебе не придется увольнять Тэйлора. Ты рад?       — Очень, — улыбнулся Адам, Тору почувствовал сквозь тонкую ткань рубашки, как движутся его губы. — Супермены нужны для того, чтобы делать грязную работу за своих блондинок. И ты справился на отлично.       — Да, даже полетать немного пришлось, — Тору прикрыл глаза. Он проспал большую часть дня, но чувствовал себя совершенно обессиленным. Можно было еще подремать, хотя возвращаться к себе не хотелось.       — А что теперь будет? Ну, чтобы посадить Тэйлора, наверное, нужно ещё доказать его вину? Моим словам могут и не поверить в суде.       Тору взял его руку и погладил красноватые отметины от ремня на запястьях.       — Не знаю. Наверное, все это затянется. Но Фриман настроена серьезно. Думаю, Элиза тоже даст показания.       — А ты, — Адам внимательно заглянул Тору в глаза. Неожиданно серьезно, без привычного оттенка похоти или вины, — ты теперь доволен, Тору?       Тору вопросительно вскинул брови.       — Ну… — Адам протянул руку и погладил его по щеке, насколько позволяла дотянуться капельница. — Ты же… так хотел найти убийцу.       Тору вспомнил ощущение триумфа, когда Тэйлор хрипел в его руках. Пару мгновений он наслаждался этим воспоминанием. Потом посмотрел Адаму в глаза и слегка улыбнулся. И с какой-то особой отчетливостью подумал: как хорошо, что Адам оказался невиновен.        — А ты? Ты же хотел, чтобы вся эта история с расследованием наконец закончилась.       — Ты не ответил на вопрос, — укоризненно сказал Адам, но настаивать не стал, просто опустил голову на плечо Тору. — Я хотел. Но ещё боялся, что история закончится.       Тору нахмурился, пытаясь понять, что он имеет в виду.       — И вот она закончилась. Разве плохо?       — Я боялся, что ты уйдешь, как только все закончится, — едва слышно прошептал Адам. — Но ты — не ушел…       Тору невольно улыбнулся.       — Так вот почему ты совершенно не помогал, — протянул он. — А я… знаешь, даже начал сомневаться…       Он оборвал сам себя, вдруг решив, что не стоит это озвучивать. Адама его подозрения не порадуют.       — В чем сомневаться? — голова Адама все так же лежала на плече Тору, но по голосу было слышно, что он напрягся.       — Что ты воспринимаешь происходящее всерьез.       — Таков удел маски идиота, — невесело отозвался Адам. — Рано или поздно она прирастает намертво.       Вместо ответа Тору погладил его по волосам.       — А ты должен был сказать, что вовсе не считаешь меня идиотом, — сварливо добавил Адам, когда понял, что молчание затягивается. — А я бы сделал вид, что поверил. Так работает ложь во благо. Учись, пока я живой.       — Я вовсе не считаю тебя идиотом, — послушно повторил Тору, пытаясь не улыбаться. И снова поцеловал его в лоб. — Ты в любом случае очень милый.       Адам повернулся и картинно закатил глаза.       — Ты — безнадёжен. Но я почему-то все равно тебя люблю. Наверно потому что правда — идиот.       — Я тоже тебя люблю, Кои, — улыбнулся Тору.