Gāutəma

Я всегда любил наблюдать больше, чем действовать. Не потому, что это было проще — скорее, наоборот. Мне нравилось рассредотачивать взгляд и смотреть на вещи сразу с нескольких углов. Мне нравилось замечать то, что другие — я знал это наверняка — не смогли бы заметить никогда в жизни. Не потому, что они не могут видеть. Просто они даже никогда и не пытались. Я любил ощущать себя причастным к чему-то большему, чем я сам. Это давало чувство превосходства… а ложное или истинное — мне было, на самом деле, всё равно. И ещё я знал, что если смотреть достаточно долго, можно проникнуть в самое сердце любой вещи и любого предмета. А времени у меня всегда было в избытке.

* * *

Смуглое лицо и красивые тёмно-серые глаза, горевшие лихорадочным блеском. Его ноздри раздувались, когда он ловил пугливо ускользавший аромат — терпкий лимон с еле заметным приторным оттенком ванили. Даже тихо моросивший дождь не мог скрыть торжествующей улыбки на его лице. Гордость распирала его изнутри; ему хотелось петь — или кричать — или танцевать — а может, и всё сразу. Сколько он шёл к этому… год? Пять? Десять лет? Не думаю, что он считал пролетевшее время. По его резким, торопливым движениям было видно, что он живёт настоящим, в постоянном предвкушении будущего. Как пёс, дожидающийся объедков с хозяйского стола. Но ума, конечно, ему было не занимать. Как и хитрости. Разве что был он самую малость не так изворотлив, как хотелось бы. Но этот свой недостаток он с лихвой компенсировал поразительной энергичностью. Он не проводил в бездействии ни минуты — каждый час его жизни был распланирован от нуля до шестидесяти. Похвально? Скорее да, чем нет. Но сразу же хотелось спросить: а что именно всё-таки он так пытается заполнить? Впрочем, не думаю, что он бы заинтересовал меня, будь он действительно честен с собой. По крайней мере, именно эта черта в первую очередь делала его из машины человеком. А ещё он почти перестал спать после того, как напугал тех двоих — до жути беспечного учёного и его бестолкового ручного бульдога. Ведь провернул он это так удачно, что те будто бы сразу же исчезли из Лёса. А может, и действительно исчезли — без разницы: хозяину просто нужно было, чтобы те как можно дольше не лезли в его дела. Без лишней крови и ненужных свидетелей — прямо так, как тот и любил. Тем более, что вряд ли этим двоим удалось выяснить так уж много. А вот девушка его заботила не на шутку. Я не мог подслушивать его разговоры с хозяином — слишком дорожил своей свободой — но почти был уверен, что самого хозяина она обеспокоила не меньше. Что он приказал слуге? Я мог лишь догадываться; наверняка — тоже позаботиться о ней. Скорее всего, снова без свидетелей, но теперь уже с кровью — как он любил ещё больше. Или, быть может, на этот раз он разрешил слуге самому решать. Всё-таки, заслужил. Первым делом он решил наведаться в Café de Flore — очень разумно, я бы поступил так же. Конечно, надеяться найти её там было бы как минимум глупо, но он и шёл туда совсем не за этим. Всё оставляет следы — и любая вещь, пусть даже мысль, витающая в воздухе, может стать очень неплохой зацепкой. Я следовал за ним по пятам. И он чувствовал это. Так же, как меня бы ощутил и любой, имеющий достаточно чистую frauuaṣ̌im. Но вряд ли он мог понять, что именно с ним происходит… сомневаюсь, что хозяин научил его этому. Вряд ли он стал изменять своей обычной осторожности — пусть даже и ради столь выдающегося слуги. Он подошёл к двери, ведущей в подвал, как самый обычный клиент. На камеры он наверняка попал, но ему не составит никакого труда потом удалить с них всё ненужное. Почти как тогда, когда он повредил структуру базы данных на одной из ячеек. Он мог лишь догадываться, какой переполох произвёл — и, судя по произошедшему, немалый. — Du pont des supplices… a tombé l’actrice. Он не смог сдержать улыбки. Глухой голос, прозвучавший из-за двери, явно знал, о чём говорит. И его владелица наверняка понимает, чего ей приходится ожидать. Мужчина как-то по-особому прищурился — видимо, переводил оптику в другой режим. Вещь недешёвая и не вполне легальная — то есть, чтобы её достать, нужно было приложить немного больше усилий, чем обычно. Я не следил, впрочем, за тем, как именно она попала к нему в руки. Надеюсь, что не выдернул из глазниц очередной жертвы. Его глаза расфокусировались и теперь смотрели на нечто, находившееся за дверью. Наверняка искал панель безопасности… и коротко кивнул сам себе, когда её обнаружил. Обычная MAE-модель, трёхступенчатая защита: отпечаток пальца (здесь, судя по размерам, — ладони), аутентификация QKD-ключом и напоследок — магическим отпечатком. Для такого человека, как он, первый было получить проще простого: он отсканировал его ещё неделю назад, когда встретился с ней лично в последний раз. Второй — перехватил, когда она открывала ему дверь: уязвимостями в алгоритме распределения было воспользоваться хоть и сложно, но не невозможно. А третий… догадывалась ли она, что даже магическую сигнатуру можно подделать? Если, конечно, знать, к кому за этим обращаться. Его веки еле заметно дрогнули. Если она не совсем тупица, то с тех пор она должна была хотя бы сгенерировать новый ключ. Быстрый анализ зарядов на модуле памяти действительно показывал, что с вероятностью 80% данные на нём изменились. Так что проще было не рисковать и зря не тратить время. Он переключил оптику на обычный режим и подошёл к двери так, что теперь стоял к ней почти вплотную. Сделать то, что он сейчас намеревался, потребовало бы от него немалой жертвы, если бы… он приносил её сам. Но сейчас для него жертвовали другие, и такой расклад его вполне устраивал. Короткий вдох — и на него стало неприятно больно смотреть. Его тело стало не прозрачным, но каким-то некомфортно невесомым. Шаг — и половина его тела уже внутри двери. Второй, третий — и он в подвале. Можно отключать этот мерзкий режим. Спустя мгновение он оказывается впечатан в ту же дверь, через которую только что прошёл. Я бы даже вздрогнул от неожиданности — если бы не знал, конечно, что сейчас произойдёт. Девушка же не хочет дожидаться, пока на чёрной одежде мужчины выступит кровь. Она перезаряжает дробовик и стреляет ещё раз. На этот раз он почти не вздрагивает. Воздух перед ним уплотняется и желтеет, а дробь отскакивает от него и падает на землю — почти туда же, куда и в прошлый раз. Девушка не ждёт, пока мужчина придёт в себя. Она перезаряжает и стреляет; перезаряжает и стреляет, но с каждым разом жёлтый щит уплотняется всё больше, а дробь от него даже не отскакивает — просто замирает в воздухе и падает ровно вниз. Она опускает оружие: видит, что щит с поглощением. Возможно, ещё и с автозарядкой. Он, кажется, отключился на пару секунд. Теперь, когда он снова видит, еле удерживается, чтобы не фыркнуть. Похоже, он переоценил её страх. Или умственные способности — что, в принципе, одно и то же. Ну, тем лучше для него. Он вскинул руку с пистолетом — дорогая игрушка, Seaŋáš LAU с удлинённым стволом и встроенным глушителем. Но не успел всего на долю секунды: она нырнула за угол. Выстрел прозвучал совсем тихо — особенно по сравнению с грохотом её дробовика, который до сих пор звенит в ушах. Слуга знает, что сейчас должно произойти — от этого он тоже защищён. И вдруг улыбается, когда слышит слева и спереди тихий, но уже знакомый голос. — Блядь, — она тихо ругнулась себе под нос. — Эксплойты не помогут, — ему приходится чуть замедлиться, чтобы перенаправить часть мощностей на файрвол. — Облажалась, подруга. Экип слабоват. Она упорно пытается вывести из строя хотя бы его оптику, но не может найти уязвимостей. Он же снова ускоряет шаг, поднимает пистолет и резко поворачивается, только зайдя за угол. Её здесь нет. Ни изображения, ни звука — только нос полнится этим уже начинающим раздражать запахом. Пропала даже отметка на внутреннем радаре; ему приходится снова переключить оптику и посмотреть в нужную сторону. Она, хоть и смутно, начинает видеть её фигуру — почти вовремя. На то, чтобы выстрелить, уходит ещё доля секунды. Она скрывается за ширмой. Похоже, попал: звона пули о стену не слышно. От неё стоило бы ожидать большего профессионализма… или это просто уже он настолько хорош? Если она ранена, то вряд ли сможет бежать быстро. Он бросается за ней, срывает на ходу ширму, поворачивает направо — туда, куда побежала она. Его встречает ещё один заряд дроби — такой же безвредный, как и предыдущие, но он снова чуть ли не отбрасывает его назад: мощность на щите несколько упала. Она же успевает нырнуть в щель между стеной и толстой бронированной дверью. Ему незачем сейчас спешить. В том, что хотел, он убедился: она действительно ранена и действительно подволакивает за собой правую ногу. Плотные штаны из кермеля немного защитили её, так что ранение вряд ли глубоко, но без сомнения болезненно. Теперь в воздухе ещё и остро пахнет кровью. Чем рваться сейчас за ней через эту дверь, проще выйти так же, как он и пришёл. Подбежав к двери, ведущей из подвала, он на всякий случай просканировал её: вдруг она повесила на неё ещё какую-то защиту, которая помешает ему выйти? Но, судя по всему, нет — да и вряд ли бы она успела за этот срок: такие атомарные дезинтеграторы стоят дорого и устанавливаются не один день. Всего пара секунд в этом неестественно странном режиме, и он уже снаружи. На небе, близко к верхушкам домов, висит луна, холодный свет которой рассеивается в мелкой мороси. Запахи здесь совершенно другие, и нужного ему нет — но он с точностью до нескольких секунд знает, когда тот появится. Усиленный слух улавливает звуки зажигания совсем неглубоко под землёй. Он ещё в тот раз выяснил, где здесь находится выезд из подземной парковки, а сейчас поставил свою машину как раз недалеко от него. Он раззадорен настолько, что совсем позабыл про моё присутствие; я с некоторым интересом подхожу ближе к нему, но он так же продолжает бежать, не двинув ни единым мускулом на лице. Я для него сейчас не больше, чем назойливая мошка в самых глубинах подсознания. Профессионал, ничего не скажешь. Оббежав Café de Flore, он успевает ровно к тому моменту, как Gesshi девушки с диким рёвом выпрыгивает на проезжую часть. Два выстрела вслед: один в боковое стекло, другой по колесу. Ни один не достигает цели: стекло бронированное, а колёса защищены кинетическим барьером. Почти таким же, как на нём, только для транспорта — и более дешёвым. Пока она выворачивает и начинает разгон, он успевает запрыгнуть на водительское сиденье и сразу же опустить своё стекло. Тёмно-серый Araotz 7 заводится за полсекунды, почти бесшумно. — За ней. Здешнему ИИ вовсе необязательно подавать голосовые команды, но мужчина уже привык. Так он ощущается более живым — как будто в электронике здесь спрятан самый настоящий человек, только ещё к тому же верный и исполнительный. Девушка уже немного оторвалась от него, но слуга почти не тревожится. Чтобы уйти от него, ей придётся совершить нечто действительно невероятное… а не так-то просто думать творчески, когда у тебя сидит пуля в икре. Или, того лучше, в бедре. Звук, с которым «Араоц» разгоняется, обычно возбуждает его не меньше, чем те большегрудые мулатки — сёстры-близнецы, к которым он то и дело ходит развлекаться. Сейчас же он его вряд ли даже слышит: всё, о чём он может думать, — это предстоящая погоня. Трезвость ума? Её было достаточно для того, чтобы принимать взвешенные и быстрые решения. Вполне достаточно для него сейчас. Café de Flore расположено в юго-восточной части города, в третьем районе — то есть, совсем недалеко от центра. Даже ночью здесь движение достаточно оживлённое, и это слуге не на руку. Но и девушке плотный поток автомобилей мешает тоже — это видно по тому, как она лавирует между ними, в самый последний момент выворачивая руль и проезжая в считанных сантиметрах от других. Он знает, что здесь она не сможет уйти далеко, так что сейчас главное — просто не совершать ошибок. В таком же темпе следовать за ней, пока наконец она не вырвется на более свободную дорогу. Если она сейчас направится сразу же на мост, то… на правом берегу Вира сейчас должно быть совсем пусто и безлюдно. Два часа ночи — далеко не лучшее время, чтобы разъезжать там. Он ухмыльнулся самыми краешками губ, когда увидел, что она резко сворачивает налево — да, именно туда, куда он и предполагал. Было бы очень здорово попытаться подрезать её и сбросить с моста, но… кто знает, на что ещё способна эта бестия. Ему точно нужно было знать, что она не выживет ни при каких обстоятельствах. Девушка гнала по свободной встречке. Яркие фонари разных цветов оставляют на лакированной синеве неровные отблески — будто разрезанные угловатыми очертаниями кузова. На «Араоце» слуги отблесков не было — матовое серое покрытие почти не отражало свет. Лицо мужчины совсем немного изменило выражение, и теперь ухмыльнулся уже я. Наверняка его внутреннему ощущению что-то не нравилось. И даже не я, разместившийся в районе переднего пассажирского сиденья — нечто другое. Например, то, что должно случиться буквально через несколько секунд. Спереди раздался приглушённый удар, а за ним последовал скрежет: Гесси девушки, подлетев на возвышении в самом конце моста, приземлился не слишком ужасно. Возможно, ей бы стоило подумать об автомобиле чуть повыше… хотя сейчас, пожалуй, уже всё равно. Она резко свернула влево. Случайному мотоциклисту, чтобы не врезаться в неё, пришлось отклониться в сторону; он уронил байк и с отвратительным звуком проскользил на нём по асфальту не меньше десятка метров. Искры гасли сразу же, растворяясь в каплях усилившегося дождя. Он последовал за ней в широкий переулок. С каждой секундой происходящее ему нравилось всё меньше — это несложно было понять по тому, как подёргивались его брови. По обе стороны переулка уже начали появляться первые вывески на английском. Они горели самыми яркими и самыми холодными цветами, а он лишь всё больше хмурился — и левую руку, в которой держал пистолет, передвинул ближе к колену. Наверняка, неосознанно. Девушка действительно выбрала самое подходящее место для этого времени суток. Она свернула вправо, взвизгнув резиной и хорошенько задев крылом мусорный бак. Проспект, на который она вылетела, был совсем пуст. На первый взгляд, по крайней мере. «Араоц» повернул вслед за ней — намного более изящно и плавно, хотя так же быстро. Неровный мокрый асфальт отражал всю эту какофонию цветов, превращая её в один громадный узорчатый ковёр. Мужчина за рулём слегка прикрыл глаза. — Щиты на семьдесят процентов, — почти беззвучно шепнул он. Глухой звук удара заглушил мелодичный звон, с которым щит активировался. За ним последовал ещё один — ещё один — и целая рваная череда. Почти как ливень. Стреляли отовсюду — разве что только не из окон жилых зданий. В основном из полуавтоматического оружия — почерк известно кого. Территория «Фанатов» начиналась только лишь через шесть кварталов на запад, но их это ничуть не смущало. Как и никогда раньше, впрочем. По кузову «Гесси» проскользнуло лишь несколько шальных пуль, в то время как в «Араоц» они летели не переставая. Англичане эти, хоть и поехавшие, толк в машинах, безусловно, знали — и очень хорошо представляли, кто может находиться за рулём такого недешёвого зверя. И план слуги вымотать девушку теперь не казался таким же хорошим, как в самом начале. Пока что щит справляется, но если они заедут уже на самую территорию «Фанатов», то рано или поздно он откажет. А девушка… может быть, она тоже пострадает. Но он не мог так рисковать. — Перехват, — коротко бросил он. — Насколько травматический? Женский голос ИИ, зазвучавший впервые за эту поездку, был настолько же мелодичен, насколько и холоден. Даже мне стало самую малость не по себе; удивляюсь, как людям вообще могут нравиться такие голоса. — Максимально. Движок загудел иначе: система закиси азота сработала, как всегда, безукоризненно. «Араоц» начал уверенно сокращать дистанцию; девушка тоже ускорилась, но увы, её трёх литров было здесь явно недостаточно. Мужчина же, совсем закрыв глаза, вслушивался в звуки выстрелов. Трое уже остались далеко сзади, ещё пятеро преследуют его на мотоциклах. Впереди находятся ещё двое; дальше, может, тоже кто-то ещё есть. Но вряд ли в сумме больше пятнадцати. Он прекрасно знал, что даже с двумя десятками этих шавок сможет справиться без лишних усилий. И в этом я с ним был целиком согласен. «Араоц» коснулся «Гесси» девушки — совсем легко, но достаточно, чтобы заставить её нервничать. Затем ещё раз. И третий раз — теперь уже крепко. — Боевой режим. Девушка попыталась уйти от преследователя, резко свернув влево. Не самая хорошая идея на мокром от дождя асфальте. Огнемёты, замаскированные в порогах «Араоца», были очень мощны. Одного короткого плевка под колёса «Гесси» было достаточно, чтобы испарить воду под ним; автомобиль, потеряв сцепление с асфальтом, начал беспомощно крутиться против часовой стрелки. Почти как на ледовом катке. ИИ «Араоца» немного притормозил и ушёл в сторону, дожидаясь нужного момента. И ускорился ровно в тот миг, когда левая передняя дверь «Гесси» оказалась прямо перед ним. Щиты «Гесси» не выдержали. Дверь погнулась и смялась с отвратительным скрежетом, а сам автомобиль отбросило ещё на несколько метров вперёд. Даже сквозь затемнённые стёкла мужчина видел, что там сработала подушка безопасности — значит, девушке точно потребуется хоть какое-то время, чтобы выбраться. Ему же пока нужно было разобраться с остальными. Он выпрыгнул из «Араоца» на ходу. Столкновение с землёй неприятно садануло по рёбрам, но ему было уже не привыкать. Его личный кинетический барьер, к тому же, работал безотказно. Первому из англичан он всадил пулю в голову, не успев толком перевернуться на спину. «Умная» система наведения с обратной связью, установленная в пистолете, лишь немного скорректировала поворот его правого запястья. Второму было достаточно взломать электронику мотоцикла: пара секунд — и переднее колесо застопорилось, а «фанат» подлетел в воздух, смешно взмахнув руками. Выстрел — и на асфальт грохнулся уже труп. Они теперь стреляли по нему, и лёгкие, но ощутимые удары по корпусу и ногам не давали ему нормально целиться. Но эксплойтов, как и вычислительных мощностей, у него точно было немало. Следующий на очереди вскрикнул и схватился за глаза, оторвав руки от руля. Лучше бы бедолага купил себе файрволл получше, чем эту дорогущую и не слишком полезную оптику. Проскользив на байке по земле, он даже не попытался встать, лишь громко орал и пытался свернуться в клубок. Никакой опасности он уже точно не представлял. Он слышал, как сзади — с той стороны, где «Араоц» ещё раз на всякий случай протаранил «Гесси», бегут новые «фанаты». На его месте я бы с ними разобрался потом, эти на мотоциклах — намного опаснее. Как будто подтверждая мои мысли, один из них, проехав прямо мимо мужчины, попытался хлестнуть его кнутом. Наверняка что-то дезинтегрирующее; слуга бы точно остался без щита, но он сумел остановить кнут в нескольких сантиметрах от своей шеи. Мотоцикл уехал вперёд сам: байкер вдруг взмыл в воздух на полметра, не меньше. А вслед за этим последовал хруст рёбер и ужасающий, пронзительный вопль. Грубовато, но эффективно. К тому же, он не сильно заботился о том, сколько жертв придётся принести для его магии. Последний, подъехав к луге как можно ближе, попытался расстрелять его почти в упор, но был сразу же остановлен тремя быстрыми выстрелами. Не слишком точными, но и неважно: люди с дырками в лёгких обычно долго не живут. Слуга развернулся и побежал к автомобилям. С бегущими навстречу «фанатами» он расправился так же, как и с первым мотоциклистом: чередой быстрых выстрелов, каждый — неизменно в голову. Рядом пока что больше никого не было, но когда на шум сбегутся и остальные — лишь вопрос времени. Нужно было спешить. «Араоц» отъехал от «Гесси», пропуская мужчину — и он, не церемонясь, сорвал изломанную дверь с петель и просто отшвырнул её в сторону. Бессознательное тело девушки, извлечённое следом, так же с размаху полетело на асфальт. Похоже, от резкой боли она очнулась. Открытый перелом обеих костей голени левой ноги; правой — закрытый. Колени раздроблены, в правой икре засела пуля. Сломано несколько рёбер; возможно — внутреннее кровотечение. Точно не жилец, если ей не оказать срочную медицинскую помощь. Вот только рядом, конечно, не было никого, кроме кучи трупов и этого смуглолицего мужчины. — Заставила ты меня повозиться, подруга, — он склонился к ней, снимая с пояса длинный широкий нож. — Могло бы быть проще. — Да иди ты в пизду, — она обессиленно выдохнула и сразу же закашлялась. Да, одно лёгкое наверняка пробито. Слуга не стал ничего отвечать — лишь поднёс нож к самой её груди и с размаху полоснул по ней. Острый клинок резал кермель неожиданно легко, а вместе с ним и кожу, и мускулы. Второй взмах, за ним третий и четвёртый. Он методично работал ножом, разбрызгивая вокруг себя мелкие капли крови; по его сосредоточенному лицу сложно было понять, получает ли он от этого удовольствие. У девушки уже даже не было сил, чтобы кричать. Всё, что она могла, — кашлять и тихо скулить. Пахло мочой, дерьмом и одновременно чем-то отвратительно сладким. Нож быстро вошёл ей в сердце даже без замаха. Она слегка вздрогнула и затихла. Он внимательно смотрел на её лицо: исходя из того, что слуга слышал о ней, он бы не удивился, если бы и после смерти она устроила ему какой-то не самый приятный сюрприз. Но — нет. Всё было тихо. Теперь она не представляла для него ровным счётом никакого интереса. Его беспокоило лишь то, что она видела его лицо — как и некоторые из «фанатов». Но он знал, как об этом позаботиться. И делал это не раз. Уверен, возвращаться он будет той же дорогой, чтобы расправиться и с остальными свидетелями. А утром на это место наверняка прибудет полиция… эти скучные ребята, впрочем, меня мало интересуют. Гораздо любопытнее будет понаблюдать за теми двумя. Знаю точно, что они окажутся здесь. Посмотрим, как они пройдут по тонкому шлейфу из цитруса и ванили.