Воздух, которым ты дышишь

Ноябрь 1997. — Переворачивай, — командным тоном сказала Гермиона, пальцем указывая на сковородку, по которой растёкся далеко не самый ровный блин. — Если ты продолжишь просто за этим наблюдать, всё сгорит, и мы в очередной раз останемся без ужина. Недовольно фыркнув, Малфой обхватил пальцами предмет, носящий странное название «лопатка» и нерешительно провёл по дну сковородки, подцепляя схватившееся тесто. — Не тяни и переворачивай быстро, иначе блинчик порвётся, — она перехватила его руку, направляя ту так, чтобы слизеринец наконец-то совершил ею хоть какое-то движение. Несмотря на то, как сильно ему хотелось совершить сейчас любое действие, которое вывело бы девушку из себя, он тяжело вздохнул и потянул лопатку таким образом, чтобы тесто оторвалось от сковородки. — Вот так, — утвердительно кивнула Гермиона, наблюдая за тем, как Драко неотрывно смотрит за проделанной работой, — подожди секунд тридцать и можешь перекладывать на тарелку. Его ужасно бесило, что сейчас с ним разговаривали как с маленьким ребёнком, но он так и не произнёс ни единого слова, лишь плотнее сжав губы, образующие тонкую линию. Жить с ней в некоторые моменты казалось невыносимо, словно завести домашнее животное, которое в первую неделю подрало всю обивку на новом диване или съело только что купленные туфли. Но в какие-то моменты Малфой признавался себе, что не представлял кого-то другого, оказавшегося рядом в подобной ситуации. Он к ней привык. И поймав среди тысячи слов у себя в голове единственное подходящее ко всей ситуации, до конца не мог понять, относилась ли эта привычка к положительным, или наоборот усугубляющим его существование. — Попробуй, — она довольно улыбнулась, откусывая от блинчика и смешно поджимая губы, которые обжигались горячим тестом. — Для первого раза очень даже неплохо, — проглотив кусочек и вытерев рот полотенцем произнесла она, протягивая тарелку в его руки. Он неуверенно попробовал чудо маггловской кулинарии и, недолго посмаковав кусочек, проглотил, слегка кивнув головой, будто этим действием соглашаясь с тем, что это оказалось вкусно. — В нашем скромном меню появилось новое блюдо? — спросил он, отдавая тарелку, на которой осталось ещё несколько кружков, и облизывая большой палец, испачканный в масле. — Получается, да, — как можно спокойнее произнесла Гермиона, скрывая в своём голосе лавину, несущуюся со скоростью света и желающую обрушиться в любую секунду. После той ночи почти месяц назад, он так часто стал употреблять местоимения «наш» или «мы», из-за чего девушку словно пробивало электрическим разрядом, не смотря на то, что он в это время был абсолютно спокоен. Значило ли это что-то для него, Гермиона так и не могла понять, зачастую ища смысл в словах или действиях, который, скорее всего, туда даже не был заложен. Но определённые моменты, как протянутая рука, или его голова опущенная на её плечо во время очередного просмотра документов, говорили о том, что он вновь смог преодолеть барьер, ранее представляющий из себя прочную стену. Гермиона сильнее сжала тарелку в руках, в надежде, что он не заметил те несколько секунд, когда она поддалась свободе мыслей, уставившись в одну точку, которой оказался надоевший браслет на его запястье. Поставив посуду на обеденный стол рядом со стопкой бумаг, где виднелись, кажется, сотни линий, ведущие от одних слов к другим, Грейнджер потянулась к листу, лежащему поперёк остальных записей. За всё это время строчки, написанные двумя почерками, успели смозолить глаза, а от каждой стрелки, неровно прочерчивающей исписанные листы, уже начинало порядком тошнить. Каждое действие, прописанное в предложении, в секунду казалось самым верным из всех предложенных ранее, но переходя к следующему пункту, всё перечёркивалось десятками «если» и «но», которые имели ещё больше последствий, чем варианты, продуманные ранее. Если каждый год до этого поездка в Хогвартс была тем событием, которое большинство школьников ждали с нетерпением, то сейчас, без каких-либо преувеличений, сама мысль о том, что они снова окажутся внутри замка, вызывала у Гермионы дрожь по всему телу. Место, когда-то смело носящее название её второго дома, в один момент стало пристанищем для душ, которые не имели возможности вернуться к нормальной жизни. Второй Азкабан. Никто из них не предполагал, что именно таким названием можно будет окрестить знаменитую Британскую школу Чародейства и волшебства, где всегда царила только светлая магия, помогающая бороться со злом. Быть преступницей современных реалий, где тебя хотят убить лишь за то, что ты пытаешься спасти тысячи жизней, — это было точно не то амплуа, которое когда-либо хотела примерить на себя Гермиона, переступая порог замка с вековой историей. Малфою это подходило больше. Когда-то давно в её представлении он мог быть кем угодно: Пожирателем смерти, мучившим людей за грязную родословную; опасным преступником, убившим десятки людей и скрывшимся от всего мира на самом краю земли, или простым студентом, чья зависимость могла погубить самых близких ему людей. У него были сотни ролей, ведущих прямой дорогой исключительно в Азкабан. А у неё — лишь неутешительный выбор: сохранить свою жизнь или встретить смерть без малейшего страха в глазах. Если бы когда-то он захотел убить её? Этот вопрос яркой вспышкой загорелся в её мыслях, и она непроизвольно потёрла виски, пытаясь отогнать ненужное наваждение. Была бы она готова погибнуть от его рук? А главное — смогла бы простить предательство того доверия, которое с каждым днём всё больше укреплялось по отношению к нему. — Люпин писал, что в Хогвартсе есть три человека под прикрытием, находящиеся там с самого июня, — Драко достал одну из бумаг, не обращая внимания на внезапно растерявшуюся Гермиону. — Они помогут нам сориентироваться в школе, чтобы мы не теряли много времени и сразу прошли к назначенному месту. — Ты видел, что Орден согласился на то, чтобы мы спустились в Тайную комнату за клыками Василиска? — Гермиона протянула ему один из конвертов, где вчетверо был сложен белый лист. — Так же, как и перо Амбридж, которое мы каким-то образом должны будем забрать из её кабинета. Со стороны раздался едва слышный смешок, и Гермиона резко повернула голову в его сторону, одаривая презрительным взглядом. — Каким-то образом, — слегка изменив голос, повторил её фразу Малфой. — Ты на третьем курсе крутила маховиком времени хлеще, чем Гринграсс всеми парнями Хогвартса. А на втором была чуть ли не единственной, кто нашёл способ защиты от змеи, убивающей лишь одним взглядом, — на одном дыхании перечислил он факты. — Грейнджер, неужели ты действительно думаешь, что есть ещё хотя бы один аспект жизни, над которым у тебя не будет шанса взять полный контроль? Эти слова удивили её настолько, что Гермиона в недоумении открыла рот, пытаясь понять на какой из вопросов она должна ответить первым. Не было удивительным, что он слышал о всех ситуациях, происходящих во время обучения в Хогвартсе и так или иначе выходящих за рамки стандартных студенческих будней. Но всё равно было странно, что он настолько точно перечислил все события, абсолютно не касающиеся его. Гермиона Джин Грейнджер, которая старалась очищать свои мысли от информации, в будущем не находящей какого-либо применения в жизни, не понимала зачем ему было запоминать все детали, которые он сейчас высыпал на неё. — Допустим мы сможем это сделать, — слегка неуверенно кивнула головой она, находясь под его пристальным взглядом, который не вытерпел бы ни единого возражения. — Из всех вариантов проникнуть в Хогвартс, более приемлемым я считаю только Оборотное зелье. — Маскирующие или дезиллюминационные чары могут спасть в любой момент, — подтвердил её предположение Малфой, — это не тот случай, при котором мы можем так рисковать. — Если хотя бы кто-то узнает, что мы там... — Нам никогда не выбраться оттуда живыми, Грейнджер, — резче, чем ему хотелось бы, добавил слизеринец. Гермиона нервно сглотнула, представляя те последствия, которые могут произойти, если хотя бы одна малейшая деталь их плана будет нарушена. При таком раскладе всё должно быть выверено с точностью до секунды, и даже если возникнут обстоятельства, при которых придётся делать непредвиденный шаг, он тоже должен быть максимально твёрдым. — Твоя мать скрывается в Хогсмиде? — Гермиона несколько месяцев не могла задать этот вопрос и почему-то решила сделать это в совершенно неподходящий момент. Драко резко оторвал взгляд от очередного листа, находящегося у него в руках, и уставился в неопределённую точку, слегка дёрнув губой, как всегда делал в моменты сильного напряжения. Девушке даже на секунду показалось, что этот вопрос будет той последней каплей в переполненном стакане его терпения, и он разорвёт бумагу, так крепко сжатую между пальцами, а потом выкрикнет те слова, которые сдерживал в себе такое долгое количество времени. — Она в старой квартире Аберфорта, на окраине Хогсмида, — сквозь зубы произнёс он, давая понять, что эта тема ещё не относится к тем, которые он готов с ней обсуждать. — Под чарами ненаносимости, наложенными лично Кингсли. Гермиона быстро кивнула, заканчивая тему, которая была ему неприятна. — Тонкс говорила, что через Кабанью голову, где работает Аберфорт, есть один из тайных проходов в Хогвартс, который ведёт в Выручай-комнату, — его голос слегка смягчился, когда Драко заговорил о своей сестре, и даже если бы Гермиона сильно хотела, она не смогла бы этого не отметить. — Если мы зайдём через восьмой этаж в образе студентов старшекурсников, то это точно не вызовет ни у кого подозрений, — он слегка повёл бровями, наблюдая за непониманием на лице девушки. — Почему это не должно... — она прикрыла рот рукой, понимая весь смысл сказанных только что слов. — Что могут делать двое старшекурсников в пыльной Выручай комнате, исполняющей все желания, которые только могут прийти в голову, — его голос стал тише, он специально переходил на шёпот. — Помнём мне мантию, расстегнём тебе пару пуговиц на рубашке и обязательно расслабим слизеринский галстук, так чтобы... — Стоп! — резко взвизгнула Гермиона, наблюдая за тем, как он делает несколько шагов в её сторону, параллельно произнося все эти слова. — Какой ещё слизеринский галстук? Я не собираюсь... — Мы примем образ студентов Слизерина. — Нет! — Да. — Я сказала нет! Драко резко поймал её руку, притягивая девушку ближе к себе и заглядывая в глаза, где искрилось раздражение, вот-вот готовое выплеснуться наружу. — Назови мне единственный факультет в Хогвартсе, который находится под защитой Пожирателей смерти, — тихо произнёс он, сдавливая запястье, парализуя любое её движение. — Произнеси вслух название факультета, где учатся дети приспешников Волдеморта и волшебники с исключительно чистой кровью! Она молчала, стараясь отвести от него взгляд, лишь бы не признавать его правоту в моменте, о котором она не успела подумать. — Назови факультет. — Слизерин, — измученно простонала она, попытавшись вырвать свою руку. — Студенты Слизерина вызовут меньше всего подозрений, я поняла. Отпусти мою руку! Он в ту же секунду расцепил кольцо пальцев, наблюдая, как девушка отшатнулась, растирая кожу. — Странно, — он задумчиво провёл пальцем по подбородку. — Что странно? — больше не собираясь поддаваться на его игры, спросила она. — Мне показалось, что тебе нравится, когда после крепкой хватки на твоей коже остаются следы, — он скривил губы и быстро подмигнул ей, возвращаясь к листу, который оставил несколько минут назад. Она хотела возмутиться, или точнее должна была вывалить шквал негодования за все намёки, произнесённые только что, но Грейнджер промолчала. Сдула несколько прядей с лица и отвернула голову, чтобы он не заметил слабой улыбки, которую она так усердно пыталась скрыть. — Ты помнишь, что через два дня приезжают мои друзья, — не отрываясь от записей произнёс он, и в его голосе было слышно столько ребяческого хвастовства, что Гермиона кое-как сдержалась от того, чтобы не рассмеяться в голос. — Они приедут втроём и останутся до самого вечера, пока штаб будут переносить в другое место. — Я помню, Малфой. За последние два дня ты сказал мне об этом не меньше пяти раз. И если ты хочешь задеть меня тем, что в этот раз видишься с друзьями ты, а не я, то поверь мне, я только этому рада, — она услышала, как он усмехнулся, поднимая со стола ручку и делая очередную пометку. — Нам всем не хватает близких, теперь твоя очередь почувствовать себя в комфортных условиях. Она опустилась на стул, убирая закладку с той страницы, на которой остановилась читать в прошлый раз. — Я и так чувствую себя комфортно, — долетел до неё мужской голос, и если бы она не подняла взгляд, чтобы проследить за его шевелящимися губами, то Гермиона была бы уверена в том, что следующие слова ей тоже могли послышаться. — Комфортнее, чем когда-либо до этого.

***

Резкий порыв ветра заставил девушку взвизгнуть и схватиться за руку рядом стоящего парня, прикрывая глаза ладонью, чтобы туда не попало ещё больше пыли. — Тебе точно повезло в постели, приятель, — послышался ехидный смех Теодора с левого бока, — уверен, что такие сильные ручки, могут принести не мало удовольствия. Паркинсон в ту же секунду расширила глаза и отцепилась от своей опоры, осознавая, что из-за скрывающих чар перепутала Блейза с Ноттом. — Идиот! — грубо ответила она, толкая того локтем, и не собираясь больше слушать ни одного его глупого высказывания. Сбоку послышался другой сдавленный смех, который так же был прерван, на этот раз ударом по спине. Девушка глубоко вдохнула, стараясь сильнее запахнуть мантию от пронизывающего ветра, который так сильно разгулялся на этом участке леса. — Только не говорите, что у меня сейчас у одной случилось дежавю, — Пэнси повернула голову сначала вправо, затем влево убеждаясь, что её спутники до сих пор скрыты маскирующими чарами. — Мы снова стоим перед пустым местом и ждём неизвестно чего, — задумчиво произнёс Теодор, вглядываясь в пространство перед собой, где должно было что-то появиться. Осознание того, как сильно всё изменилось с момента, когда они первый раз переступили порог квартиры по адресу площадь Гриммо 12, постепенно охватило каждого, сейчас находящегося в этой точке. Предполагать что-то заранее было очень глупо, понимая: конечного результата в любом случае никто не сможет узнать. И их нахождение под дезиллюминационными чарами по середине небольшого леса с покошёнными от старости деревьями только подтверждало это утверждение. — Малфой сказал, что они расположились недалеко от штаба, поэтому думаю мы не прождём больше нескольких минут, — решительно сказала Пэнси, потирая одну ладонь о другую, чтобы стало немного теплее. Шуршание сухой травы и тихий разговор привлекли внимание слизеринцев уже в следующую минуту, после чего по воздуху прошлась привычная волна магии, показывая тех, кто был скрыт за ней до этого. Они вышли вдвоём. Как сейчас бы точно не решились выйти перед большой толпой, но раскрывая свою тайну лишь тем людям, которые не придали бы огласке то, что не принадлежало всему остальному миру. Гермиона слегка смущалась, не отводя взгляда от так заинтересовавшей её сейчас земли, а Драко уверенно продолжал что-то говорить, не обращая внимание на её стеснение и потирая большим пальцем костяшки её правой руки. — Он действительно держит её за руку, или в сегодняшний чай Молли подмешала мне какие-то запрещённые травы? — прошептал Теодор, наблюдая за тем, как эти двое с каждым шагом подходят всё ближе к ним. — Кто бы имел право открывать рот по этому поводу, — шикнула на него Пэнси, совершенно не выглядевшая удивлённой, и уже в следующую секунду понеслась к Драко, снимая с себя дезиллюминационные чары. — Малфой держит за руку Грейнджер, — делая паузу между каждым словом, ещё раз повторил Теодор. — Ты спишь с Джинни Уизли, — Блейз хлопнул его по плечу и направился вслед за своей девушкой, которая уже мёртвой хваткой вцепилась в шею Драко. Тео что-то невнятно пробубнил, однако, не желая оставаться одному посреди непонятного леса, быстро пошёл за своими друзьями. Было неважно сколько времени могло пройти между их встречами, в сложившемся положении каждая казалась одновременно первым и последним разом. И сейчас, находясь в одной комнате, которая первый раз за долгое время наполнилась искренним смехом вперемешку с отборным матом из уст слизеринцев, Малфою на мгновение показалось, что всё стало как раньше, или наоборот, пришло в утерянную когда-то норму. — В девять вечера мы должны будем переместиться в новый штаб, — Забини помахал ржавым гвоздём, служащим портключом, перед лицом Малфоя, — к сожалению, у нас не так много времени, чтобы разматывать сопли на тему того, как мы за вас переживали. Поэтому перейдём сразу к делу, — в эту же секунду Блейз достал из кармана небольшой мешочек, который в следующее мгновение увеличился в несколько раз, и оттуда появились три бутылки Огневиски. — Грейнджер, — обратился к ней Нотт, подхватывая девушку под локоть и направляясь в сторону кухни, чтобы взять стаканы под выпивку. — В школе ты упустила очень многое, не побывав ни на одной из слизеринских вечеринок, которые, к слову, всегда устраивал я, — Нотт подмигнул, ловко забирая четыре стакана с полки. — Но какая невероятная удача, что сегодня мы все решили скоротать этот томный день вместе. Гермиона закатила глаза, забирая из его рук посуду, которая вот-вот грозилась свалиться на пол. — Правда или действие, дамы и господа, — официальным голосом объявил он, возвращаясь обратно в комнату и не обращая внимания, что остальные что-то с серьёзным видом обсуждают в углу. — Все разговоры на потом! — он взмахнул палочкой, расталкивая друзей в разные стороны. — Жизнь под опекой Ордена смахивает на заключение строгого режима, поэтому я хочу урвать хотя бы пару часов относительной свободы, пока мы не вернёмся обратно. Стаканы моментально наполнились алкоголем, и Тео занял место на полу, руками показывая, чтобы остальные сели рядом. — Значит вы всё-таки решили прибегнуть к плану с оборотным зельем? — будто ища дополнительное подтверждение, Пэнси повернулась в сторону Гермионы, передавая стаканчик в руки Блейзу. — Да, мы примем образы студентов вашего факультета, чтобы не привлекать лишнего внимания, — Гермиона в очередной раз закатила глаза, нехотя признавая правоту Малфоя. — У-у-у, Грейнджер в слизеринской форме, — присвистнул Теодор, уже собираясь продолжить, но поймав на себе убийственный взгляд Малфоя, чья губа дёрнулась от нервного напряжения, принял решение оставить свои слова при себе. — Она будет в образе Астории, — грубо произнёс Драко, слегка выдвигаясь вперёд, будто желая для чего-то прикрыть собой девушку. — Можешь засунуть свои грязные фантазии в то место, откуда ты их достал. — Драко! — резкий возглас Гермионы, заставил его вздрогнуть и слегка отодвинуть руку, когда она сделала попытку подвинуться вперёд. — Перестань произносить вслух всю ерунду, которая вертится у тебя на языке. — Малфоем командует девушка! — стараясь сдержать смех и не подавиться огневиски, сказал Блейз, опрокидывая в себя обжигающую жидкость, оставшуюся на дне стакана. — Мир точно сошёл с ума, и дело тут совсем не в войне и ебанутом волшебнике, пытающемся захапать себе всю власть. Дело вот в этом, — он показал в сторону гриффиндорки, которая всё-таки подвинувшись ближе, села вплотную к Драко, проводя пальцами по его запястью, в надежде, что он успокоится. — Сколько бы дерьма не происходило вокруг, мы ещё никогда не были настолько честны перед собой, как сейчас. Не собираясь в очередной раз допускать гнетущую тишину, Пэнси достала палочку и быстро провернула её в центре круга. — Правда или действие, Нотт? — слегка дёрнув бровью, произнесла она. — Правда, — чересчур уверенно произнёс он, доливая в свой стакан огневиски. — На четвёртом курсе ходил слух, что тебе отказали все девушки, которых ты приглашал на Святочный бал, но ты пришёл один с заявлением, что не смог выбрать подходящую партию, — голос Пэнси наполнился ехидством, а глаза сузились в хитром прищуре. — Это правда? — Да, — не смотря друзьям в глаза, слишком быстро ответил он, игнорируя мужской смех, раздавшийся со стороны. — На четвёртом курсе я ещё не раскрыл весь свой блистательный потенциал. Пэнси закатила глаза, а Блейз чуть не подавился напитком, уставившись на самодовольное лицо своего друга в этот момент. — Малфой, правда или действие? — не обращая ни на кого внимания, спросил Нотт. — Правда. — В школе ты испытывал симпатию к какой-нибудь девушке из факультета, вечно враждующего со Слизерином? — он дёрнул бровями и сделал очередной глоток, после которого кровь отлила к его щекам, делая те ярко-розовыми. Гермиона замерла, услышав вопрос, и уже хотела повернуть голову в сторону Малфоя, как вдруг ощутила руку на своей талии, и лёгкое движение в бок, после которого её тело стало ещё ближе к нему. На секунду девушка не поняла, что происходит, пока всё-таки не решилась повернуться в его сторону и не увидела слегка приподнятую бровь и уголок губ, изогнувшийся в ехидной улыбке. Рука прошлась по позвоночнику проникая под её кофту и вызывая тысячи мурашек на коже. Шершавые пальцы очертили несколько нижних позвонков, проходя по поясу джинс, слегка оттягивая тот, чтобы провести линию по тому месту, где сейчас точно не должны были оказаться его руки. — В школе нет, — совершенно спокойным голосом ответил парень. — А сейчас? Задев пальцами небольшую часть кружева её белья, он остановился, поглаживая ткань и наслаждаясь секундой, на которую она задержала дыхание. — Ты уже использовал своё право на один вопрос, — он усмехнулся, ощущая, как очередная волна мурашек пробежала по коже девушки, и каждая её клеточка напряглась ещё сильнее. — Грейнджер случайно не знает ответа на этот вопрос? — присоединился к расспросам друга Блейз. — А вы оба случайно не хотите закрыть свои рты? — строго сказала Пэнси, одновременно толкая обоих парней в плечи. — Ведёте себя хуже первокурсников с Пуффендуя. Гермиона хотела поблагодарить слизеринку, но рука, медленно поднимающаяся из-под пояса её джинс, снова отвлекла, не давая сконцентрироваться на словах, которые она должна была сказать. — Блейз, правда или действие? — голос Пэнси отвлёк Гермиону от мыслей, и она, стараясь сделать вид, что ничего не происходит, повернулась в её сторону. — Действие. — Ты рассказывал, что никогда не целовался с парнями, — только произнеся эту фразу, Паркинсон услышала раскатистый смех Малфоя из другой части их импровизированного круга. — Можешь поцеловать Теодора прямо сейчас? Мне кажется его язык в последнее время занят абсолютно другими вещами. — Я не... — Блейз не успел договорить, как лицо Теодора оказалось в нескольких миллиметрах от него, и он смог почувствовать дыхание, сейчас обжигающее его кожу. — Я тоже не, — Нотт слегка улыбнулся, склоняясь ближе к парню, и кладя руку ему на затылок, чтобы у того не было возможности увернуться, прикоснулся к его губам. Слегка приоткрыв рот, Блейз зажмурился, будто позволяя совершать дальнейшие действия, и даже слегка склонил голову, чтобы было удобнее. Нотт прикусил нижнюю губу, легко втягивая ту в рот, и провёл языком по зубам, на секунду углубляя поцелуй, но тут же отстраняясь обратно. — Я конечно не Пэнси, но не скрывай, что тебе было приятно, — смеясь подмигнул он, возвращаясь на своё место. Малфой, пытающийся сдержать смех, оглядывал с недоумением на лицах остальных и довольную улыбку Теодора, который в очередной раз сумел перетянуть всё внимание на себя. — Я прошу прощения, но после этого мне необходимо выйти, — под смешки и улюлюканье с разных сторон, Блейз, слегка качнувшись, встал на ноги и направился в сторону ванной комнаты. Грейнджер наклонилась к Драко, быстро что-то говоря ему на ухо, и подавляя очередной его смешок, толчком в грудь. — Эй, голубки, — Тео слегка присвистнул, протягивая Гермионе палочку. — Твой ход Грейнджер, — за мгновение беря себя в руки, Гермиона раскрутила её пальцами, наблюдая как кончик останавливается около колена Пэнси. — Правда или действие? — Правда, — на выдохе произнесла Паркинсон, заранее готовясь к любому вопросу, который мог прозвучать сейчас. Ситуация, произошедшая несколько минут назад, никак не вязалась с вопросом, который Гермиона искренне хотела задать очень давно, и переборов в себе всю неуверенность из-за царящей вокруг обстановки, она всё же произнесла: — Назови главную причину по которой ты оказалась на этой стороне? — задала вопрос Гермиона, ловя на себе недоумённые взгляды. — Почему сейчас ты сидишь здесь, а не за столом Пожирателей смерти? Слизеринка замерла, будто переваривая только что услышанные слова и пытаясь понять, действительно ли они были озвучены вслух. У неё слегка дёрнулся большой палец, которым она придерживала стакан с остатками алкоголя, и Пэнси резко зажмурилась, будто ей что-то попало в глаза. В комнате повисло молчание с тем самым привкусом, который точно не предвещал ничего хорошего. Она прочистила горло, несколько раз приоткрыла рот и обернулась на проём, ведущий в соседнюю комнату, убеждаясь, что сейчас их никто не сможет подслушать. — Гарри был главным человеком, которого я потеряла в этой войне, — предложение, приравнивающиеся к бомбе замедленного действия, механизм которой сдетонировал через секунду после озвученных слов. Это был тот случай, когда нужно было ставить таймер, чтобы узнать в какое мгновение раздастся оглушительный смех, всегда следующий после настолько нелепой шутки. Гермиона начала часто хлопать глазами, слегка потряхивая головой, будто пытаясь отогнать галлюцинации, которые ей только что удалось услышать. — Ты шутишь? — с боку раздался голос Тео, небрежно опустившего пластиковый стаканчик на пол, в этот же момент разворачивающегося к своей подруге. — Клянусь, Пэнс, из всех твоих розыгрышей этот однозначно можно считать самым неудачным, — он пьяно усмехнулся, ожидая, что после этих слов атмосфера сразу сможет разрядиться. Паркинсон смогла оторвать взгляд от стакана, сжатого в её руке, и поднять глаза на лицо друга, этим действием сбивая с него былую спесь. В этот момент Гермионе, наблюдающей за развернувшейся картиной со стороны, показалось, что она никогда в жизни ещё не видела настолько опустошённого взгляда, где отражалось такое количество боли, которое, кажется, просто не имело конца. Как будто каждое слово, столько времени скрывающееся внутри, сейчас отпечаталось в её взгляде, покрываясь тонкой корочкой льда, не собирающееся давать трещину. Скорее даже наоборот, этот защитный слой был настолько крепким, что смог бы разбить любое препятствие сталкивающееся с ним. — Вы... — гриффиндорка не могла подобрать правильных слов для того, чтобы задать крутящийся на языке вопрос. — Почти весь пятый курс. — Нас никогда не могла поймать инспекционная дружина, потому что... — Потому что я заранее говорила о маршруте, которым мы должны были пойти. — Гарри постоянно пропадал... — Потому что всё свободное время он проводил со мной. — Он говорил, что отрабатывает новые заклинания для собраний Отряда Дамблдора. — И ему в этом всегда помогала я. Диалог походил на глупую игру, в которой один начинал предложение, а второй должен был назвать правильное окончание. И было совершенно непонятно, какой результат мог бы удовлетворить обе стороны. — Вы... — словно заевшая пластинка ещё раз повторила Гермиона, ближе подсаживаясь к Пэнси, будто сокращение расстояния могло повлиять на информацию, вылетающую изо рта слизеринки. — Мы. — Ты и Гарри, — для чего-то тихо повторила она. — Поттер и Паркинсон, — кивком подтвердила Пэнси. — Две «П», складывающиеся в мои инициалы и значащие для меня так много по сей день, — она подняла взгляд на гриффиндорку, сидящую напротив, и провела ладонью по правой щеке, где в приглушённом свете виднелась тонкая дорожка слёз. — После его смерти все носились с тобой как с хрустальной вазой из частной коллекции. А я боялась открыть шкаф, где каждый предмет одежды напоминал о моменте, который не сможет повторить ни одна магия мира. Я, всю жизнь кричавшая о том, что волшебники в отличие от магглов могут абсолютно всё, первый раз оказалась в ситуации, где мои же слова острым ножом проткнули мне каждый жизненно важный орган. Тебе оказывали медицинскую помощь, пока я ночью вскрывала запасы Снейпа в надежде найти яд. Я была готова сделать что угодно, лишь бы не видеть следующий день, не слышать звуки скорби, наполняющие всё вокруг, и не знать, что вина за произошедшее будет топить меня до конца моей совершенно никчёмной жизни. В тот момент уже не было нас, но мы существовали хотя бы по отдельности. Знаешь, когда даже в самой дальней части коридора всё равно отмечаешь знакомую спину в вечно помятой мантии, — Пэнси слегка усмехнулась, поднимая взгляд на Гермиону. — Мы молчали не из-за предрассудков, которые посыпались бы с каждой стороны, осуждая любое действие, совершаемое нами. Мы молчали, потому что он действительно в первую очередь заботился о каждом человеке рядом с собой, и только потом о жизни, которую проживал он сам. Гарри боялся, что это отразится на тебе, — девушка тыкнула указательным пальцем в сторону гриффиндорки, — на недалёком Уизли, и обязательно на ком-то ещё. Я не сомневаюсь, что у него был целый список людей, которые попадали под его сострадание, но в нём никогда не присутствовал он сам. Чем это всё закончилось... — она прикрыла рот рукой, не в состоянии продолжить исповедь, так долго имеющую статус секретности. Это было как будто не по-настоящему. Словно перед этим разговором внесли декорации, а режиссёр раздал актёрам новый текст, который они никогда не видели до этого. Это совершенно не совпадало с той реальностью, которую каждый из них привык видеть раньше. Слова Пэнси стали аксиомой, и в одно мгновение все детали, раньше не имеющие никакой ценности, сошлись в одну картину, подтверждающую правдивость всех утверждений. — Никогда не забуду стук своих каблуков по каменному полу коридоров, когда я каждую ночь бежала в Выручай-комнату. Этот звук до сих пор эхом стоит у меня в ушах, и иногда мне кажется, что в один день я просто оглохну и мне станет легче. Переживать, то что больше не будет возможности повторить самое страшное, что может случиться с человеком. — Как вы познакомились? — Гермиона нервно потирала пальцы, и по её бегающему взгляду можно было увидеть, что в голове она прокручивает все вопросы, которые необходимо задать. — Я влепила ему пощёчину за хамство, а он был первым, кто смог поставить меня на место, перехватив руку и сказав парочку слов, которые я никак не ожидала услышать из всегда вежливых гриффиндорских уст, — Пэнси слабо улыбнулась, вспоминая момент, о котором рассказывала сейчас. — Гарри никогда... — Я была тем исключением, которому он решил показать своё место, — она усмехнулась чуть дёрнув губой, поднеся очередную порцию напитка ко рту. Даже Малфой, так мастерски умеющий скрывать свои чувства, сейчас неотрывно смотрел в сторону девушек, не произнося ни слова, но эмоции, ежесекундно сменяющиеся на его лице, давали понять, что он просто не может переварить все слова, которые только что озвучила Паркинсон. До этого момента Драко действительно казалось, что последние месяцы, анализируя ситуацию, происходящую с ним, это был случай один на миллион, который никак не мог продублироваться в судьбах близких ему людей. И оглядываясь вокруг, где в одной комнате собрались те, кто зеркально отражал судьбу другого с разницей лишь в количестве шрамов, он понимал: это так не работает. Не работает эта стандартная схема, по которой каждый решил идти дорогой, предначертанной ещё за много десятилетий до этого. Что каждый из них, как и миллионы других людей, ступал только на тот путь, который выбирает их душа, так отчаянно нуждающаяся в том, что ей не хватало на протяжении всей жизни. И Малфой определённо был одним из тех путников, который устал идти по дороге, не освещённой лампочкой даже на самое маленькое количество ватт. Даже если когда-то он смог бы отрицать, что ему комфортно находиться в этой темноте, сейчас он почему-то делал шаги в ту сторону, где в самом конце проблёскивал свет. Если бы ещё несколько лет назад сказали, что всё сложится именно так, никто из них бы даже не стал вслушиваться в такие бредовые высказывания. Это была та самая ирония судьбы, когда в итоге ты сталкиваешься с тем, от чего так упорно бежал огромное количество времени. И удар от столкновения оказывается такой силы, что нет возможности устоять на ногах. Осознание сносит тебя словно лавина, последствия которой остаются неизвестны до самого последнего момента. — Все эти месяцы в его смерти я виню лишь себя, бесконечно прокручивая в голове, что, имея шанс предотвратить все происходящие события, я лишь смотрела, как он бежит со всех ног на Астрономическую башню, чтобы в очередной раз спасти кого-то, но не себя. — Что ты имеешь в виду? — Гермиона непонимающе посмотрела на слизеринку, убирающую спутанные волосы за ухо. — Я, конечно же, знала о нападении Пожирателей, и мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти к решению рассказать об этом кому-то. Единственная фраза, которой я пытаюсь успокоить себя — «Я не успела», потому что если хотя бы допустить мысль о том, что я не сделала этого по каким-то другим причинам — я сойду с ума. Это будет та точка невозврата, после которой путь назад мне точно будет заказан. Голос Пэнси стал хрипеть, и все машинально повернули головы в её сторону, стараясь убедиться, что с девушкой всё в порядке. — Главные жертвы войны — не те, кто погиб во время сражений за светлое будущее других людей. Главные жертвы войны — все, кто остался наблюдать, как хоронят тех, кто когда-либо был их жизнью, — Пэнси подняла руку, в воздухе обводя комнату. — И каждый день пытаясь изменить будущее, мы никогда не сможем изменить главного. Потому что это был их выбор. И его в частности. Гермиона подавила тихий всхлип, понимая, что просто не может произнести ни одного слова, которые сейчас крутились у неё на языке. — У каждого в календаре есть хотя бы один день, который навсегда будет заштрихован чёрным цветом. И даже спустя года и остывшие чувства, ты непроизвольно будешь дёргаться от сочетания числа и месяца. У меня это день его смерти. День, в который я могла спасти человека, ставшего для меня целым миром, но в итоге сама отправила его на верную смерть. В тот день умерла не надежда всего магического мира. В тот день умерла обычная девочка, как всегда умирали и умирают тысячи людей. Этого никто не заметил, и будем считать, что это была лучшая роль, которую мне удалось отыграть за всю свою жизнь. Лавина всех слов, которые хотели вырваться наружу, в это мгновение зависла в пространстве, будто предотвращая любое действие, которое могло привести к последующей, за необдуманным высказыванием, катастрофе. — Блейз.... — глупо произнёс Теодор, до конца не понимая, какой именно вопрос хочет задать. — Он ничего не знает, — Паркинсон покачала головой. — И не узнает никогда, — в её тоне было предупреждение, которое точно не нужно было повторять дважды. Раздался глухой хлопок двери, сигнализирующий о том, что Забини возвращается к ним в комнату. И каждому было отведено всего лишь несколько последних секунд, чтобы в очередной раз надеть маски и сделать вид, что за такое короткое время ничего не изменилось. Им снова нужно было отыгрывать роль для того, чтобы во всех сложившихся обстоятельствах близким людям не было ещё больнее, чем сейчас. — Честность перед собой, — отрывисто произнесла Паркинсон, продолжая сверлить взглядом пустой стакан, — да, я действительно благодарна этому времени хотя бы за это. — Я тоже, — два этих слова, произнесённые Малфоем, были определённо громче всех выражений, которые он когда-либо произносил до этого.