***
В то утро, на первый взгляд ничем не отличающееся от всех остальных, Гермиона Грейнджер непроизвольно отмечала каждую деталь, на которую ещё днём ранее не обратила бы никакого внимания. Все звуки казались в несколько раз громче, а движения, ежедневно совершаемые Малфоем, сейчас неестественно бросались в глаза. Словно она первый раз видела, как Драко натягивает пижамные штаны, после этого несколько минут сидя на кровати и неотрывно рассматривая одну точку. Или, например, удивлялась привычному хлопку соседней двери, когда Блейз выходил из комнаты, чтобы принести для Пэнси завтрак. Где-то глубоко внутри девушка понимала, что непроизвольно пытается запомнить то, что успело стать нормой её жизни. И как бы сильно она не настраивала себя на положительный исход, скребущее ощущение в области рёбер намекало на то, что результат зачастую не оправдывает выстроенных ожиданий. Запомнить. Что бы не произошло дальше, Гермиона просто хотела помнить, что каждый момент, сейчас возникающий перед её глазами, действительно являлся частью её повседневной жизни. Такой значимой частью, вырезать которую больше никогда не представится возможности. Этой ночью, разговаривая с Пэнси на кухне в темноте, нарушаемой только слабым огоньком светильника, девушки совместно пытались побороть свои страхи, прячась от будущего, как когда-то им удалось скрыться от ужасов прошлого. — После смерти Гарри, — Паркинсон на одном дыхании произнесла эти слова, не поднимая взгляда на собеседницу, не желая видеть выражение её лица в момент, когда вслух было произнесено родное имя, — это был конец всей моей жизни. Буквально. Мне действительно казалось, что боль, разрывающая каждую частицу внутри, в один момент дойдёт до той стадии, что следующая похоронная процессия будет обязательно в мою честь, — она замолчала, краем глаза замечая, как Гермиона сжимает пальцами скатерть. — Любое горе имеет свойство заканчиваться. И как бы нам не казалось в начале, рука об руку идя со смертельной болью, в один момент ты почувствуешь, что та осталась позади. Гриффиндорка прокручивала в голове каждое произнесённое Паркинсон слово, пытаясь уловить все чувства, которыми девушка решила поделиться с ней последней спокойной ночью. Гермионе казалось, что Пэнси пытается успокоить её, подарив надежду, остатки которой давно стёрлись в невидимую пыль. Но как бы уверенно не звучали её слова, слегка подрагивающие руки, сжимающие полупустой стакан, выдавали человеческую сторону слизеринки, за спиной которой было огромное количество страхов. — Нам всем не раз ещё будет нестерпимо больно, Грейнджер, — её голос был поразительно спокоен, — но это не значит, что в один момент боль не обретёт свой конец. Гермиона почти не отвечала, лишь иногда слегка кивая головой и концентрируя внимание на выбившихся из под заколок прядях Пэнси, которые в тусклом свете отдавали металлическим блеском. Она не могла поспорить с озвученными высказываниями, потому что даже в этом аспекте они с ненавистной когда-то Паркинсон оказались в идентичных ситуациях, выбраться из которых помогла лишь какая-то неизвестная даже целителям магия. Поэтому сейчас, ещё раз прокручивая этот разговор в голове и внимательно рассматривая своё отражение в зеркале, Гермиона знала: исход всё равно будет верным для ситуации, сложившейся в самом конце. Слегка переместив взгляд, она увидела в отражении Драко, стоявшего на небольшом расстоянии за её спиной и внимательно наблюдавшего, как девушка нервно крутит браслет на запястье, то и дело закатывая и одёргивая рукав тонкой рубашки. Казалось, он так загипнотизирован этим действием, что если сейчас даже и произойдёт что-то внезапное, ему потребуется несколько секунд, чтобы вернуться в реальность. Понадобилось некоторое время, чтобы их взгляды пересеклись в одной точке, и они начали очередной немой разговор, который стал уже привычным за последние несколько месяцев. Никто не произносил ни слова, но взгляд одного так эмоционально взирал на другого, что на каком-то неизвестном уровне становилось понятно, что именно каждый из них хотел произнести в этот момент. — Мне тоже так кажется, — словно в подтверждении этой теории сказал Малфой, делая шаг в сторону, чтобы взять кофту, валяющуюся на подлокотнике кресла. Развернувшись, Гермиона проследила, как на его голом торсе напряглись мышцы от резкого движения, и нахмурила брови, пытаясь понять, что именно Драко имеет ввиду. — Я о том, что каким бы не был конец этой истории, главное, что в любом случае всё пойдёт по заранее написанному сценарию, — натянув через голову кофту, он поднял указательный палец к потолку и закатил глаза. — Ты сейчас признался в том, что веришь в судьбу и невозможность изменить определённый итог событий? — Гермиона недоверчиво приподняла бровь, наконец-то оставляя свой манжет в покое. — Я верю в правильный исход. В независимости от того плохим он будет или хорошим. Его слова разительно отличались от всего сказанного Пэнси этой ночью, от чего в голове Грейнджер с новой силой началась пульсирующая боль, вызванная невозможным диссонансом, сейчас разрывающим всё внутри. Это было лишь очередным доказательством неизвестности, где каждый выстроенный ими план являлся маленькой частицей в пучине чего-то масштабного, и способного безвозвратно это поглотить. Закрывая за собой дверь комнаты, наблюдая как спина Драко скрывается за поворотом в конце коридора, она отгоняла от себя мысль, что больше никогда не сможет сюда вернуться, пытаясь сделать акцент именно на месте, игнорируя крутящиеся в голове «вернуться» и «никогда». Крепко сжимая палочку в руках и поправляя сумочку, прикреплённую к поясу джинсов, Гермиона прищурилась от скрипа лестницы, непроизвольно задумываясь о срочной починке, которая уже не имела никакого значения. Они спускались вниз самыми последними, сверяя часы, по которым должны были аппарировать в определённое время после того, как остальные займут распределённые заранее места в окрестностях Малфой Мэнора. Гермиона успела заметить макушку Рона, который прибыл в Орден вчера вечером, узнав, что его отряд аппарирует из этого штаба. Он, ни разу не обернувшись, довольно быстро скрылся в проёме гостиной, откуда уже начали перемещаться люди. — У нас есть ещё пять минут, — посмотрев на стрелки часов, которые сейчас были главным ориентиром, сказал Малфой, заглядывая в гостиную, чтобы уточнить сколько ещё человек оставалось в штабе. — Ты помнишь главное правило? — грубый мужской голос Кингсли в следующую секунду раздался над ухом слизеринца, единственным желанием которого сейчас было остаться незамеченным. Драко тяжело вздохнул поворачиваясь к волшебнику в тёмно-фиолетовой мантии: — Я захожу в поместье один, — довольно резко отчеканил парень, — но это не значит, что я смогу самостоятельно справиться с Тёмным Лордом и спасти всю Магическую Британию, — он скривил губы, слово в слово повторяя то, что ему сказали на крайнем собрании вчера. — Тебе нужно передать портключ Нарциссе, который перенесёт её в безопасное место, а после, используя родовую магию поместья, моментально аппарировать, чтобы не оставаться в Мэноре, где у тебя не будет никакой защиты кроме палочки, которую ты даже не успеешь поднять, — нервозность Бруствера явно не добавляла ему таланта говорить вдохновляющие речи перед ответственным заданием. — Послужить мышью для того, чтобы выманить самого тёмного волшебника к бравому Ордену, который в очередной раз покажет, как именно нужно бороться со злом, — не скрывая яд в голосе, произнёс Драко, игнорирую тычок локтем со стороны Гермионы. — Мне кажется, ты не тот человек, которому нужно рассказывать о том, что вся свита Волдеморта, в размере нескольких сотен, прибудет в следующую же секунду, когда почувствует что-то неладное. И даже если каждый волшебник магической Британии выйдет на это сражение, наши шансы всё равно будут далеки от ожидания. А если единственный план пойдёт крахом... — Кингсли резко замолчал, ловя на себе два недоумевающих взгляда и наблюдая за тем, как Гермиона уже начала открывать рот, чтобы задать тот самый вопрос, ответ на который не должен прозвучать вслух, он тряхнул головой и произнёс лишь: — Время, — махнул рукой в сторону часов и мгновенно скрылся в гостиной. Переглянувшись уже между собой, Драко покачал головой из стороны в сторону, тем самым давая понять девушке, что он так же не имеет понятия о чём идёт речь. Они остановились в проёме гостиной, наблюдая за тем, как друг за другом в воздухе исчезают люди, успевая переброситься последними фразами или наоборот, отводя взгляд, желая хотя бы так облегчить свою будущую участь. В момент, когда они зашли в комнату, на них никто не обратил внимания, в очередной раз доказывая: сейчас никому не было дела до посторонних вещей. Концентрация — единственное, что преобладало в жизни людей, отправляющихся на верную смерть. Проследив, как поток аппарации уносит последних присутствующих в гостиной, Гермиона поняла, что теперь подошла их очередь перемещаться на главное место событий. — Одна минута, Грейнджер, — в его голосе послышалась усмешка, так сильно не вписывающаяся в сложившуюся ситуацию и дарящая ещё большую нервозность, сковывающую всё тело. — Готова? — он протянул руку, ожидая, когда девушка вложит свою ладонь. — Ты сам прекрасно знаешь, что ничего не изменится, если я сейчас скажу «нет», — Гермиона прикоснулась к его руке, чувствуя привычный холод, исходящий от бледной кожи. Ничего не ответив на эти слова, Драко лишь почувствовал слабую дрожь, сильнее сжимая сухие пальцы с исцарапанными костяшками. Сейчас любое слово могло стать лишним, не имеющим возможность вернуться обратно. И каждый из них прекрасно понимал это, сдерживая в себе то, что сейчас говорить было совсем не нужно. — Одна минута, — тихо повторила девушка. — Не могу поверить, что такой большой промежуток сократился до этого незначительного отрезка времени, — она почувствовала, как в подтверждение Драко сильнее сжал её пальцы. — Этот путь словно круг, по которому мы двигались, чтобы в итоге прийти в ту же точку откуда всё началось, — произнёс слизеринец, избегая взгляда широко распахнутых карих глаз напротив. — Что будет после того момента, когда круг замкнётся доходя до начальной точки? — сейчас было не время думать о том, когда они наконец прекратят говорить аналогиями, донося свои мысли напрямую. — Новое начало, — уверенно произнёс Драко, краем глаза наблюдая, как стрелка часов достигает нужной цифры. Гермиона слабо выдохнула, впитывая весь смысл, который он заложил в эти два коротких слова. Это было бесконечно важно слышать, как верой в собственных предложениях, он также старается сохранить остатки её внутреннего баланса. — Как думаешь, мы встретимся там снова? В этом новом начале? — вопрос, от которого моментально захотелось закрыть уши, боясь услышать то, что имело возможность вспороть каждый орган внутри. Несколько секунд, на которые он, кажется, даже задержал дыхание, показались вечностью, превращающиеся в огромную пропасть, пока Драко не произнёс: — Мы его создадим. У Гермионы не было достаточно времени, чтобы полностью осознать, что именно сейчас произнёс Малфой. Она успела лишь рвано выдохнуть и слегка качнувшись, упёрлась лбом в шершавый подбородок, ощущая, как щетина царапнула кожу. Запах лимона, как всегда сильно ударил в нос, заставляя сделать глубокий вдох, полностью пропитывающий лёгкие. Это было последнее, что она успела почувствовать перед резким водоворотом аппарации, который скрутил каждый орган, прежде чем они оказались на холодной земле, застланной пожухлой травой. Утренний воздух был настолько влажным, что на коже моментально появилась испарина, липкими следами покрывающая все открытые участки тела. Сквозь головокружение и шум в ушах Грейнджер услышала несколько удаляющихся шагов со стороны и звук сминающейся травы под чьими-то грубыми ботинками. — Как только Нарцисса коснётся портключа, её тут же перенесёт на площадь Гриммо, — голос прозвучавший совсем близко, заставил гриффиндорку открыть глаза, повернув голову на источник звука. Драко продолжал сильнее обычного сжимать её запястье, другой рукой крепко обхватывая плечо, чтобы у девушки было несколько секунд восстановиться после аппарации. — Сегодня точно не тот момент, где нужно проявлять глупое геройство, — узнав голос Римуса, гриффиндорка повернула голову, желая показать, что тоже внимательно слушает каждое его слово. — Всех остальных это также касается! В этот момент она заметила, что рядом с ними ещё замерли Пэнси и Блейз, до побелевших костяшек сжимая в ладонях палочки, как будто специально не смотря в сторону друг друга и уставившись в неизвестную точку впереди. — Увидимся позже, — уверенно произнёс Люпин, начиная отступать в нужное направление, где вдалеке виднелся фиолетовый оттенок волос Нимфадоры. — Тебе нужно идти, — тихо сказала Гермиона, когда все четверо погрузились в звенящую тишину, нарушаемую лишь приглушённым стрекотанием кузнечиков. — Вам тоже, — он сделал шаг назад, убирая от неё руки, перед этим на секунду вдавив пальцы в кожу сильнее. Она не хотела сравнивать это ни с одной пафосно-отвратительной метафорой, но глубоко внутри это действительно ощутилось как пустота. Словно эффект свободного падения, когда ты оступаешься на краю обрыва и, пытаясь ухватиться за воздух, летишь медленно вниз. По-детски хотелось упасть на землю и заколотить руками с криками: «Ты никуда не пойдёшь!», потому что она не знала, сможет ли Драко вернуться. Всепоглощающий страх сковал всё тело, и расстояние между ними, не доходившие даже до метра, сейчас ощущалось несколькими тысячами километров, которые никогда не будет возможности преодолеть. — У нас всех сейчас слишком много проблем, — вдруг начал Малфой, как будто специально игнорируя Грейнджер, поворачиваясь к друзьям и оставляя девушку за своей спиной, — но у меня есть ещё одна, которую я бесцеремонно собираюсь взвалить на твои плечи, — Драко сделал шаг в сторону Блейза, практически тыкая указательным пальцем тому в грудь. В следующую секунду раздался негромкий вскрик со стороны, когда он без предупреждения снова перехватил запястье Грейнджер, подталкивая ту вперёд, но продолжая смотреть исключительно в сторону друга. — Я знаю, что когда ты чего-то захочешь, то сделаешь для этого всё, даже если это является абсолютно невозможным, — серьёзно произнёс Малфой, не отрывая взгляда от парня, приподнявшего одну бровь. — Сделай так, чтобы к моменту моего возвращения, я всё ещё смог увидеть её живой. Гермиона дёрнулась, не успевая скрыть резкую дрожь, которая прошлась по её телу после услышанных слов. Она лишь приоткрыла рот и для чего-то попыталась вырвать руку из крепкого захвата, видимо желая подкрепить всё, что она хотела сказать резкими действиями, но замерла, продолжая наблюдать, как два парня молча сверлят друг друга взглядами. — Всё возможное и невозможное, — тихо произнёс Забини, слегка кивнув и обращая внимание, как после этих слов плечи Малфоя немного расслабились. — Пойдём, Грейнджер, — он кивнул в её сторону, намекая на то, что им всем давно пора было разойтись. Гермиона инстинктивно сделала шаг навстречу Пэнси, которая протянула ей руку, и, только отойдя буквально на метр, поняла, что туман, сейчас застилающий её сознание, пытался отгородить её от самого главного. Повернув голову, она увидела, что Драко не двигается. Стоит, спрятав обе руки в карманах мантии, не отрывая взгляда от трёх человек, которые через несколько секунд должны были уйти в противоположном направлении. — Грейнджер, — негромко позвал он, будто девушка не смотрела всё это время на него в ответ. — Если вдруг решишь умереть сама, просто помни, что в этот момент погибнут два человека, — он тихо выдохнул, и по собравшейся ткани мантии можно было увидеть, как руки в карманах сильно сжались в кулаки. Девушка моментально зажала рот рукой, желая подавить любой звук, имеющий возможность прорваться сквозь трясущиеся губы, обличающий каждую эмоцию, которую не должен был видеть ни один посторонний человек. Всё это было слишком личным, не для посторонних ушей, сейчас делающих вид, что они не слышали ни единого слова, и не для посторонних глаз, которые специально отвернулись в этот момент. Она понимала лишь, что даже если бы он хотел уйти слишком быстро, безразлично развернувшись и не произнося ни единого слова, он бы просто не смог этого сделать. Говорят, пластырь от ран нужно отдирать резко, чтобы боль сократилась до нескольких секунд, быстрее возвращая человека к нормальному состоянию. Но почему-то все напрочь забыли о том, что вскрывая любую рану, она всё равно будет кровоточить в независимости от скорости снятия защитного слоя. Грейнджер лишь слабо кивнула, продолжая прижимать слегка влажную ладонь к своим губам и делая всё, чтобы всхлип, отчаянно сдерживаемый внутри, не смог вырваться наружу. Не дал испортить последний момент, отделяющий их от неизвестности. Малфой развернулся, оставляя за собой шорох мантии, полы которой приподнялись от резкого движения, и тёмная фигура с каждым шагом начала отдаляться от того места, где они только что стояли рядом. — Пойдём, — голос Пэнси вытащил Гермиону из транса, и девушка дёрнулась от слабого прикосновения к своему локтю. — С ним всё будет в порядке, он намного сильнее, чем даже старается казаться. Гермиона в очередной раз качнула головой, ловя себя на том, что за последние минуты не произнесла ни единого слова, на физическом уровне ощущая, что она больше не может говорить. Светлая макушка застыла у высоких кованных ворот, но спустя несколько секунд, после того как его рука прикоснулась к холодному металлу, замок открылся, и Малфой сразу же зашёл внутрь. Это был последний момент, когда Гермиона видела Драко, прежде чем отвернуться. Они начали движение в противоположную сторону от Мэнора, возвышающегося над окрестностями и омрачающего энергетику своими тёмными красками. Сквозь утренний туман проскальзывали первые лучи солнца, освещающие дорогу, по которой в полном молчании сейчас направлялись студенты. Спокойнее от этого не становилось. Какая разница как выглядел путь, конец которого приводил путников в ад.***
Если бы его спросили, какое место Драко считает своим домом, он бы открыл рот, привычно собираясь произнести название семейного Мэнора, где провёл всё своё детство. Однако было достаточно секунды для того, чтобы не успевшие вылететь слова тут же превратились в молчание, звучащее громче любого ответа. Вслушиваясь в звук собственных шагов, эхом разлетающихся по длинному коридору, пол которого был выложен мрамором, ему всё это казалось чужим. Будто он первый раз зашёл в это место, насквозь пропитанное холодом, где каждый сантиметр отпечатал в себе следы чьей-нибудь крови. Вокруг стояла привычная звенящая тишина, раньше прерывающаяся лишь звоном столового серебра или ударами трости Люциуса, от которой обычно домовики отлетали на другой конец комнаты за небольшую допустимую оплошность. Малый бальный зал, где была назначена сегодняшняя встреча, находился в самом дальнем крыле, из-за чего, сильнее стиснув зубы и палочку в руках, Драко старался делать максимально широкие шаги, чтобы как можно быстрее преодолеть это расстояние. От былой атмосферы, всегда витающей в этом большом пространстве уже несколько лет, не осталось ничего. Стены давили. В какой-то момент появилось ощущение, что они действительно двигаются, преграждая путь и стараясь впечатать Драко в старый бетон, покрытый дорогими обоями, которые хранили в себе не менее страшную многовековую историю. Половина портретов было снято, и Малфою оставалось лишь гадать, каких целей придерживался Тёмный Лорд, занимая их Мэнор, как главное место, куда он решил вернуться, после страшного пожара в поместье Ноттов. Страх, сейчас леденящий кровь, смешивался с чувством безопасности, которое с самого детства не покидало его, когда Драко находился в этом месте. Всё это было благодаря Нарциссе, всегда умеющей спрятать его от ужасов, происходящих вокруг. Уже подходя к нужным высоким дверям из красного дуба, Малфой вспомнил, как при одном из разговоров с Грейнджер произнёс вслух фразу, что считал фамильное поместье своим домом, и ему было действительно страшно в один момент его потерять. Поворачивая серебряную резную ручку, последней мыслью было, что он хочет вернуть этому месту ту энергетику из далёкого детства, где главной проблемой были абрикосы вместо вишни в только что испечённом пироге и сломанный куст любимых роз Нарциссы, из-за неудачного приземления на новой метле. Ему хотелось вернуться домой. И больше не видеть ужаса, который в эту секунду предстал перед его глазами. Дверь издала противный скрип, не дающий возможности войти незамеченным, сразу привлекая к себе внимание трёх людей, сейчас находящихся в просторной комнате. Шипение Нагайны было первым звуком, который услышал Драко, заходя внутрь и сглатывая вязкую слюну, скопившуюся во рту и никак не желающую скатиться вниз по горлу. Нарцисса, облачённая в одно из своих чёрных платьев, казалась ещё более исхудавшей с того момента, как они виделись в последний раз. На тонких запястьях, связанных магической верёвкой, виднелись выпирающие косточки и следы крови от постоянного трения жгута. Она повернула голову в ту же секунду, как Драко переступил порог, как всегда сдерживая все эмоции разрывающие её изнутри, и лишь одним взглядом показывая в каком ужасе она от того, что её сын всё-таки решил прийти сюда, ставя на кон собственную жизнь. — Я до последнего сомневался, что кто-то с фамилией Малфой обладает хотя бы каплей смелости для совершения отчаянного поступка, — хриплый голос со стороны будто проник под кожу, вызывая тысячи неприятных мурашек, разбегающихся по всему телу. — Ты очень удивил меня, Драко. Он помнил, что видел Волдеморта около года назад в этом же доме, в такой же мантии и с таким же омерзительным выражением лица, отражающим всю ненависть к каждому, кто присутствовал рядом с ним в комнате. Когда он говорил, его рот изгибался в кривую линию, глаза прищуривались, оставляя лишь узкие щели, а рука с кое как зажатой палочкой между пальцами дёргалась при каждом движении. Змея скользила вокруг ног своего хозяина, а человек, чьё лицо скрывалось за серебристой маской, неподвижно стоял около стула с высокой деревянной спинкой, имитирующего подобие трона. — Ты, кажется, перепутал меня с Люциусом, вечно трясущимся под твоей выдуманной силой и готовым биться головой о пол, замаливая все грехи, которые оказались неугодны Его Величеству Тёмному Лорду, — было опрометчиво говорить все эти слова в данной ситуации, но Драко будто внезапно обрёл неизвестную веру в то, что сейчас у него последний шанс, чтобы высказать всё, что в нём копилось такое большое количество лет. — Ты не похож на своего отца. — Не думал, что от тебя можно услышать что-то приятное, — фыркнул Малфой, проводя пальцами по портключу, обжигающему внутреннюю часть его кармана, и краем глаза наблюдая за Нарциссой, неподвижно сидящей на своём месте. — Люциус мог лишь... — Он мёртв, — так остро, что если бы воздух сейчас был тонким стеклом, осколки засыпали бы мраморный пол. — Не вижу смысла больше вспоминать это имя, когда у нас есть дела намного важнее. Драко видел, как вздрогнула Нарцисса, и на секунду сжал зубы, понимая, что она должна была узнать об этом не так. Несмотря на отношение к этому человеку и животный страх блестевший в её глазах каждый раз, когда она находилась с ним рядом, новость о том, что её муж погиб, лишь усугубляла ситуацию, в которой они все находились в данный момент. — Сейчас я имею лишь желание узнать, стоят ли твои слова хотя бы что-то, — Драко кивнул в сторону матери, которая, не отворачивая головы, продолжала смотреть на него. — Или каждый пресмыкающийся перед тобой ублюдок настолько туп, что не различает ложь, которой его ежедневно кормит самопровозглашённый хозяин. Не провоцировать. Кажется, именно эти слова ему говорили Римус наперебой с Кингсли в момент, когда Тонкс, тыкая пальцем, пыталась внушить ещё несколько стандартных наставлений. Всё было противоположно. Каждая эмоция, сейчас сдерживаемая внутри, была сродни урагану, готовому снести абсолютно всё на своём пути. Ненависть поднималась настолько быстро, что, казалось, — одно лишнее слово и вся подготовленная операция разлетится к чертям, оставляя после себя лишь два мёртвых тела, как итог слишком громко озвученных необдуманных слов. Нарцисса сильнее распахнула глаза и дёрнула подбородком, подтверждая мысли Драко о том, что он ходил по лезвию ножа, в совершенно неподходящей для этого ситуации. — Своё обещание я выполнил, — не желая терпеть это, высасывающее остатки жизненных сил, молчание, произнёс Малфой, делая небольшой шаг в сторону. — Я пришёл один и готов остаться здесь после того, как ты отпустишь Нарциссу. Что-то наподобие усмешки эхом разлетелось по комнате, заставляя сильнее сжать палочку в руках и оглянуться по сторонам, ожидая нападения с любой стороны. — Весь этот год, я следил за каждым твоим шагом, — шелест рванной мантии по полу оглушал словно удар по железу прямо над ухом. — Наблюдая, как день за днём ты предаёшь не только законы чистокровного рода своей семьи, факультета, на котором ты учишься, но ещё и себя самого. Драко сглотнул, ощущая, как дёрнулся его кадык, а воздух словно яд стал просачиваться в лёгкие, перекрывая доступ к кислороду. — Грязь, — отвратительный шёпот, раздался прямо возле уха, буквально за секунду в плотную подходя к застывшему на месте слизеринцу. — В твоей жизни стало так много грязи. Такому нет оправдания, Драко, — острые ногти прошлись по его скуле, и захотелось заорать от ужаса, огромной волной охватившего всё его тело. — Я хочу лично позаботиться о том, чтобы избавить тебя от неё. Последняя капля. Та самая, после которой всё летит на пол, вдребезги разбиваясь на мелкие части. Когда дыхание учащается от выброса адреналина, и любое действие становится в разы резче, будто заранее пытаясь подавить страх не успеть предпринять хотя бы что-то. — Уничтожить, чтобы ты никогда больше не смог даже случайно прикоснуться к тому, что оставит на твоей коже эти следы. От этих слов выворачивало. Кажется, даже физически чувствуя, как кровь превращается в гнилую жидкость, медленно забивая вены. Как вместе с жизненно важными процессами сейчас останавливается всё вокруг. — Точно не в этой жизни, — сквозь зубы прошипел Драко, вскидывая палочку и делая резкий шаг в сторону матери. Сейчас. Все шансы давно были проёбаны, и именно сейчас оставался последний, чтобы успеть спасти хотя бы чью-то жизнь. На свою Драко было давно плевать. Режущее заклятие чудом прошлось по магическим верёвкам не задевая тонкую кожу Нарциссы. Её моментально откинуло на пол, и Драко попытался убедить себя, что подумает о верности своих действий потом. Когда всё происходящее окажется на самой дальней полке страшных воспоминаний в памяти. Выкрик с другой стороны комнаты заставил пригнуться, падая на пол, чтобы в последнюю секунду зелёный луч проскочил в миллиметре от его тела. «Отдать порт-ключ Нарциссе. Отдать чёртов порт-ключ!», — только и крутилось в его голове, пока он, не упуская из вида хрупкое женское тело, пытался двигаться в его сторону. — Депримо! — звук бьющегося стекла практически заставил зажать уши и почувствовать холод осколков, в секунду осыпавшихся на его тело. «Отправить её в безопасное место», — продолжал твердить внутренний голос. Двигаться стало сложнее. Кровь на ладонях от мелких порезов не давала крепко обхватить палочку, то и дело норовившую выскользнуть из рук. — Схватить обоих! — рёв Реддла, казалось, вот-вот выбьет остальные окна в помещении и заполнит все имеющиеся поверхности стеклом. Оставалось несколько сантиметров в момент, когда Драко уже переложил порт-ключ в ладонь, протягивая ту к вытянутой руке Нарциссы. Она практически не двигалась, лишь слабо шевелила пальцами, тем самым давая понять, что она осознает каждое совершаемое им действие. — Драко, — слабый шёпот слетел с её губ, прежде чем его пальцы наконец-то коснулись её ладони. — Всё хорошо, — сквозь очередной крик заклятий произнёс он, до последнего надеясь, что она смогла его услышать. Нагретый его ладонью металл коснулся её кожи, и Малфой перекатился на спину в миг, когда слабый хлопок оставил после себя пустоту. «Она в безопасности», — шумом стучало в ушах, заглушая все звуки, сейчас разносящиеся по большому залу. — Всё хорошо, — для чего-то ещё раз произнёс он, ощущая, как скользкая змея в этот момент коснулась его правой ноги. Драко закрыл глаза представляя заранее условленное место, куда должен был перенестись. — Твоя смерть станет ценой всех предательств за последние несколько лет, — голос Реддла, кажется, звучал отовсюду, словно эхо отлетающее от каждой стены. Он был не против. Видит Мерлин, Драко Малфой был действительно согласен на смерть, если бы это повлекло за собой необходимый для него результат. Но убедившись в том, что теперь его мать находится в безопасности, оставался ещё один человек, жизнь которого являлась одной из главных целей предстоящего сражения. Аппарация, возможная лишь благодаря оставшейся семейной магии в поместье, закрутила в очередной водоворот, где хотелось выблевать каждый внутренний орган. Это была война. Конец которой он не согласен был видеть один.