***
Гермиона остановилась, ощущая, как слова, разлетевшиеся на много километров, проникают внутрь, создавая вибрацию по всему телу, после которой практически онемели конечности. Она прижала руку к груди, пытаясь успокоить вырывающееся из грудной клетки сердце, и как и многие начала оглядываться вокруг, пытаясь найти источник звука, которого было достаточно для того чтобы замертво упасть на землю. — Нет цены, за которую вы бы смогли обменять свои жизни! — слова вызывали отвращение, приправляясь истерическим смехом Беллатрисы, то и дело раздававшимся с разных сторон. От него закладывало уши, и реальность становилась похожа на искажённую иллюзию, в которой каждый кадр накладывался друг на друга, не давая увидеть чёткую картину. Шум вперемешку с резкими движениями вызывали головокружение и полное отсутствие концентрации в момент, когда она была крайне необходима. Ещё не зная о том, что Гермиона является волшебницей, ей всегда казалось, что светлой магии в мире намного больше, чем тёмной. Не было сказок, где армия злых героев шла против одного доброго волшебника, единственного борющегося за восторжествование справедливости. Установка, с самого детства сложившаяся в голове, сейчас ярким примером распадалась на мелкие осколки прямо перед её глазами. Гермиона лишь успевала отбиваться от нападения людей в чёрных мантиях, каждый раз в голове отмечая в каком месте ещё нужно будет залечить ту или иную рану на своём теле. Увидев, как перед её глазами Пэнси откинули на приличное расстояние, Грейнджер тут же кинула Инкарцеро в нападающего и помогла слизеринке подняться, чтобы в следующую секунду они, только кивнув друг другу, разбежались в разные стороны. Поле походило на сломанную игру, где у каждого участника была определённая траектория, чтобы запутать следы главного врага. Девушке ничего не оставалось кроме как выбрать более приемлемую сторону и, переходя на бег, отправиться туда, то и дело вглядываясь в лица людей, оказывающихся рядом. Ей нужно было убедиться, что с ним всё в порядке, чтобы этот пункт со спокойной душой можно было вычеркнуть из списка не малых волнений. — Остолбеней! — Протего Максима! Гермиона даже не успевала осознавать, какие именно заклятия срывались с её языка. Защита была на уровне инстинкта, который сейчас обострился до самого высшего уровня. Не останавливаться. Взгляд застыл на картине, как один из Пожирателей не мог подняться после мощного заклятия, пальцами цепляясь за пожухлую траву. — Не останавливаться, — ещё раз повторила Грейнджер, увеличивая скорость своих перемещений. Для поиска выхода, в этой ситуации, подходили любые варианты дорог.***
Джинни бежала, только лишь успевая выкрикивать заклинания, которые столько раз отрабатывала на тренировках с Тонкс, смотря, как покошенные деревянные стены очередного штаба то и дело трясутся от большого выброса магии. Наблюдая, как впереди замертво упало два человека, она остановилась всего на секунду, прикрыв от ярко-зелёной вспышки глаза. Любое промедление могло стоить жизни, за которую в этот момент так сильно хотелось вцепиться зубами, хотя бы назло обстоятельствам, происходящим вокруг. Несколько раз споткнувшись, собирая ладонями грязную землю, спиной она чувствовала, как четверо Пожирателей преследуют её уже какое-то время, не собираясь отступать и лишь с каждой секундой увеличивая скорость своих передвижений. Спутанные волосы то и дело застилали глаза, закрывая обзор на дорогу впереди, дающую хотя бы малейшую надежду на спасение. С каждой секундой дым, поднимающийся над полем, становился всё гуще, и казалось, что осталось совсем немного до момента, когда ничего не будет видно даже на расстоянии вытянутой руки. Отгоняя от себя мысли о том, что крики, доносящиеся с разных сторон, могли принадлежать кому-то из близких людей, Джинни продолжала двигаться, прекрасно понимая: в открытом пространстве просто не было места, где она могла бы скрыться от успевших надоесть преследователей. Казалось, что сейчас все часы мира сломались, и время либо неслось с ненормальной скоростью, либо вовсе остановилось, потому что гриффиндорка не знала сколько она двигалась по определённой траектории, прежде чем почувствовала, как грубая, шершавая ладонь обхватила её худое запястье. Это был конец. Всепоглощающий, который не успеваешь осознать в ту секунду, когда происходит настоящая катастрофа, чья цена будет всегда приравниваться к человеческой жизни. Ей хотелось закричать от дикого ужаса в момент осознания, что Пожиратель, обхвативший её шею и прижавший к своему телу, приставил палочку к боку, шёпотом начиная произносить какие-то слова. Это было мгновение, когда Джинни поняла, что именно так встретит свою смерть. Среди дыма, раздирающего слизистую, и оглушающего крика, практически вырывающегося из лёгких наружу. В таком раннем возрасте, который для неё являлся категорическим табу для смерти. Ни раз оказываясь в ситуациях на грани жизни и смерти, она глупо повторяла, что не согласна умирать, и хваталась за любую возможность сохранения жизни, даже если уже долгое время та не стоила практически ничего. Но в этот раз её некому было спасти. На всём Земном шаре больше не существовало человека, который смог бы защитить Джинни Уизли, жертвуя собственной жизнью. Она не ждала боли, зная, что действие Авады длится не больше доли секунды, но всё равно плотно зажала глаза, чувствуя, как обратную сторону век печёт от страха, сейчас превращающегося в крупные слёзы. Если бы перед смертью человек видел себя со стороны, он никогда бы не поверил, что может представлять такое жалкое зрелище. — Ну же, давай, — шёпотом произнесла она, будто стараясь ускорить неминуемое действие и скорее испытать облегчение. Но вместо этого почувствовала лишь знакомый узел внизу живота и уже в следующую секунду твёрдо стояла на ногах, крепко прижатая к мужскому телу, ощущая кислый привкус в горле и головокружение, свойственное каждому магическому перемещению. Хватило секунды, чтобы осознать, что один из Пожирателей смерти не просто выловил её на поле, а перенёс в неизвестное место, где ждать помощи было абсолютно неоткуда. Девушка нашла в себе последнии силы, даже не обращая внимания на вывернутое во время сражения плечо, чтобы оттолкнуть незнакомца и тут же поднять палочку к его груди, показывая, что несмотря ни на что она всё ещё готова защищаться. Шуршание ткани привлекло внимание, и Джинни увидела, как мужчина скидывает с себя капюшон, одновременно с этим развязывая маску и опуская вместе с ней руку. Она встречается взглядом с холодными глазами, ожидая увидеть в них отражение своего ужаса, но в итоге сталкивается абсолютно с другим. В этот момент Уизли ощущает лишь, как ноги начинают слабеть, из-за чего она приземляется на холодную землю, даже не обращая внимания, что вокруг всё стихло, воздух стал кристально прозрачным, а в радиусе нескольких километров нет ни одного намёка на сражение. Она прикрывает рот рукой, то ли подавляя крик, то ли стараясь прикусить кожу на ладони с такой силой, чтобы точно убедиться, что это не является сном. Одним из сотни тех, которые дарили надежду, рассыпающуюся в пыль сразу после пробуждения. Хриплый, истошный вопль, поджигающий лёгкие, не получалось подавить внутри и он эхом разлетелся по неизвестной окрестности, которая сейчас представляла собой единственный клочок на Земле, вернувший давно умершую душу Джинни Уизли к жизни. Потому что точно так же, опускаясь рядом с ней на колени и вцепляясь пальцами в рваную мантию, девушка понимает, что это действительно он. Тот самый смысл, который она потеряла больше месяца назад, сейчас находился напротив неё, нервно взъерошивая каштановые волосы, как делал всегда, когда нервничал чуть больше в той или иной ситуации. — Тео? — одними губами, потому что голос сел ещё минуту назад в момент, когда она нарушила тишину отчаянным криком. Серебристая маска выскользнула из его пальцев, и он придвинулся практически вплотную, наблюдая за бегающим взглядом Джинни, которая всё ещё не понимала, кто именно, так внимательно изучает каждый мелкий порез на её коже и ожидает, когда страх во взгляде сменится осознанием. Его лицо почти полностью представляло собой ожог, на котором виднелись ещё не успевшие побледнеть рубцы отслоившейся кожи. Рана спускалась вниз по левой стороне шеи, и если бы остальное тело сейчас не было скрыто тканью мантии, Джинни не сомневалась, что смогла бы увидеть продолжение страшных ожогов. Он выглядел практически мёртвым, оставаясь при этом живым. — Пожар, — у неё не получилось произнести больше одного слова, и она просто протянула руку, аккуратно начиная проводить пальцами по обгорелым участкам кожи, словно стараясь доказать себе, что парень, находящийся напротив неё не является галлюцинацией. — Адское пламя... Оно привело к пожару, — язык не слушался, и она не понимала, какие силы заставляли её губы шевелиться. — Отец вытащил меня в последний момент. Оказал услугу, за которую пришлось заплатить слишком высокую цену, — он мотнул головой в сторону маски Пожирателя, валяющейся среди высокой травы. Джинни, казалось, не слышала, крепко вцепившись в рукав его мантии, сминая плотную ткань до побелевших костяшек, будто желая оторвать её часть и забрать ту себе. — Ты умер, — словно в бреду произнесла она, смотря сквозь него расфокусированным взглядом. — Ты... ты... — её нижняя губа начала сильно трястись, не давая продолжить свою мысль. В это было невозможно поверить. Они же не в дурацком любовном романе, которыми Джинни зачитывалась по ночам, где даже после самой страшной трагедии, без имеющихся на то причин всё за секунду становилось как раньше. С самого детства живя в мире магии, младшая Уизли не верила в такое волшебство, зная, что оно совершенно абсурдно. — Я должна проснуться? — слёзы продолжали катиться по измазанному грязью лицу, но она их не замечала. — Должна проснуться, — неосознанно повторяла девушка. — Но я не хочу. Если этот сон закончится, — ты снова уйдёшь. — Это не сон, — он крепко обхватил ладонями её плечи, встряхивая, чтобы наконец-то привести Уизли в чувство. — Ты снова уйдёшь, и я не смогу пережить это во второй раз, — рванный выдох и чуть больше ясности в карих глазах. — Я не смогла даже в первый. Ему пришлось переждать секунду, чтобы осознать смысл слов, которые она сейчас произнесла, и убедиться в том, что его главный страх действительно воплотился в жизнь. — Больше я никуда не уйду, — голос Тео тонет в громком всхлипе, когда она утыкается лицом в его грудь, обхватывая парня руками. Он сильнее стискивает хрупкое тело, приходя в ужас от осознания, насколько сильно успела похудеть девушка за это время. «Я не смогла пережить это даже в первый раз», — её слова эхом разносятся в голове, словно осколки впивающиеся в кожу, наносящие много мелких ранений и вызывающие внутреннее кровотечение. Не выпуская её из крепкого кольца своих рук, Теодор мог лишь думать о том, что каждый день с момента его «смерти» в голове крутилась лишь её разрушенная жизнь. И полная невозможность исправить хотя бы что-то. — Всё практически закончилось, — зарываясь в её волосы, произнёс он, надеясь, что девушка была в состоянии услышать его слова. — Мы перемещаемся в одно из укрытий и ждём, когда после завершения битвы остальные прибудут туда. — Нам нужно вернуться, — резко отстраняясь, начала тараторить Уизли, не представляя, как может оставить остальных на поле битвы. — Это приказ Люпина, — обхватывая руками её лицо, Тео не дал ей задать все вопросы, сейчас крутящиеся у неё на языке. Солнце, ничем не приглушённое в этом месте, проскальзывало сквозь рыжие волосы, делая огненный оттенок более ярким. Теодор продолжал водить руками по её лицу, большими пальцами стараясь убрать засохшую кровь с исцарапанных щёк. — Для меня ты настоящее олицетворение огня, — он провёл пальцами сквозь спутанные рыжие пряди. — Я был бы не против, если бы причинами моих ожогов была ты, — Нотт усмехнулся, тут же поймав на себе злой взгляд. — Тебе придётся к этому привыкнуть, — он обвёл в воздухе круг, описывая своё лицо. — Не вижу никакой разницы. Ты всё тот же человек, по которому я безумно скучала каждую минуту этого бесконечного времени. Та самая жизнь, в один из дней ускользнувшая словно песок сквозь пальцы, — произнесла она, поддаваясь порыву и снова прижимая его ближе к себе. — Теодор, — по слогам тихо сказала она. — Что? — Я не верю, что снова произношу это имя, обращаясь к тебе. Джинни предстояло задать ещё сотни вопросов, ответов на большинство которых ей наверняка не захотелось бы знать. Но всё заключалось в односложное понятие — потом. Сейчас это действительно был он. И первый раз за такой длительный промежуток времени, девушка снова могла почувствовать себя в безопасности.***
Пока в одном месте возрождалась потерянная когда-то жизнь, в другом она же рассыпалась в пепел, не успевая опуститься на высохшую под палящим солнцем землю. Невилл не хотел окончания войны лишь по той причине, что, собравшись после сражение в одном из заранее выбранных штабов, он бы точно не смог увидеть всех людей, которые ещё утром улыбались ему, хлопая по плечу. Сейчас, крепче сжимая палочку в руках, гриффиндорец понимал, что первый раз за всю жизнь от его действий зависело будущее такого огромного количества людей. И все операции, в которых он столько раз принимал участие ранее, не шли ни в какое сравнение с происходящим в этот момент. Неизвестность была главным оружием. Единственным, которое могло остановить весь ужас, царивший в радиусе нескольких километров, и последним из возможных для спасения каждого, причастного к этой ситуации. Стоя слегка в стороне, Невилл не отрывал взгляда от недавно прибывших людей, напоминающих чёрное облако, двигающееся в назначенном направлении. Это был второй раз после пятого курса, когда Лонгботтом увидел Тёмного Лорда на таком близком расстоянии. Несколько лишних шагов, и убивающий взгляд уже бесцеремонно будет просматривать всё, что ты отчаянно пытался скрыть. Один взмах палочкой и два известных слова позволят увидеть, как всему происходящему в мгновение приходит конец. Невилл сделал глубокий вдох, ощущая, как саднит кожу на груди от режущего заклинания попавшего в него часом ранее. Большинство Пожирателей образовали определённый круг, словно верные псы, охраняющие своего хозяина, не подпуская посторонних даже на расстояние нескольких метров. Их походка была медленной, но уверенной настолько, что каждый желающий броситься на верную смерть моментально отбрасывались невербальной магией ещё до того, как противник успевал произнести заклинание. Он видел как близнецы Уизли отлетели на приличное расстояние, пытаясь проникнуть сквозь магическую защиту, возведённую самим Волдемортом. А вокруг становилось всё больше тел, то и дело получающих смертельные отметины от разного вида тёмной магии. Невилл не хотел думать о том, кто эти люди, практически вплотную растянувшиеся на мятой траве. И уж тем более старался отгонять от себя мысли о том, что с ними стало, прекрасно понимая, что большинство из них уже давно были мертвы. Нагайна, выбравшаяся из защитного кольца, скользила между телами, кажется, в этот момент забирая жизнь даже у тех, чьи лёгкие ещё были способны перерабатывать кислород. В воздухе так отчётливо чувствовался запах смерти, что в какой-то момент показалось, будто горечь на языке возникала не только от густой гари, заполняющей всё вокруг. Если бы у Невилла спросили, как пахнет смерть, то он бы приложил все усилия, чтобы описать именно этот запах. Горький. Разъедающий. Портящий каждый рецептор. — Столько жизней сегодня потеряно зря, — металлический голос разлетелся по полю, привлекая внимание каждого и заставляя замереть, в независимости от того, чем кто-либо был занят в этот момент. Всхлип раздавшийся совсем рядом, вынудил Невилла увидеть, как незнакомая ему женщина склонилась над телом совсем молодого парня, мантия которого была насквозь пропитана кровью, а грудная клетка уже была не способна даже на слабые рваные вдохи. — Столько времени и сил потрачено впустую, — он криво усмехнулся, разгоняя свою охрану и выходя вперёд, опуская руку, чтобы провести костяшками пальцев по скользкой голове змеи. — Ничтожно. Настолько ничтожно видеть, как волшебники защищают неугодных, находящихся в нашем мире. Отдавая свои жизни за людей недостойных даже малейшего вдоха. От интонации, передающей веру в собственные слова начинало потряхивать. — Вердимилиус! — отчаянный крик со стороны в следующую секунду был награждён зелёной вспышкой, попавшей ровно по центру груди. — Это должно закончиться сейчас, — сквозь зубы прошипел Невилл, наблюдая, как лучи заклинаний снова начинают появляться с разных сторон, то и дело оставляя за собой ярко алую кровь или мёртвые тела без внешне видимых повреждений. Гриффиндорец неосознанно пытался найти глазами Малфоя, уверенный, что после всего сказанного ранее, слизеринец первый выйдет на главную битву, до сих пор не зная, что он будет не в состоянии что-либо сделать. Но как бы Невилл не пытался разглядеть в толпе его или ещё кого-то из Ордена, всё было тщетно. Ему показалось, что на другом конце он видел кусочек фиолетовых волос Тонкс, но не мог утверждать точно, — слишком сильно всё заволокло дымом. — Круцио! — пронеслось в сантиметре от его головы, и в этот момент парень начал бежать, понимая, что каждое секундное промедление приравнивалось к нескольким человеческим жизням. Перед глазами расплывались белые пятна, но он продолжал уверенно двигаться к своей цели, расталкивая каждого, кто в этот момент преграждал ему путь. Невилл был убеждён, что со стороны похож на сумасшедшего несущегося прямиком к обрыву, но сейчас для него это не имело никакого значения. Оказавшись в нескольких шагах от Тёмного Лорда он сильным оглушающим откинул двух Пожирателей, находящихся слишком близко, чтобы привлечь внимание главного врага к своей палочке, точно направленной в центр его груди. «Всё должно закончиться сейчас», — набатом продолжало стучать в его голове, перед тем как он выкрикнул Протего, пока один из ядовитых лучей не успел долететь до него. Змея продолжала крутиться между посторонними людьми, предотвращая лишний шаг в сторону своего хозяина. Она пыталась защитить, являясь очередной пешкой в игре, использованной для собственных целей. И если бы это поле можно было представить как шахматную доску, то все пешки давно упали бы за пределы чёрно-белых клеток. Доказательство этому пришло буквально в следующую секунду, когда Волдеморт в очередной раз прошипел тёмное проклятье, которое так и не успело долететь до гриффиндорца, ни на сантиметр не опускавшего палочку и готового в любой момент выкрикнуть два главных слова. Невилл видел, как заклинание, предназначающееся ему, попадает в Нагайну, в защитном жесте поднявшуюся в полный рост. Змея на секунду замирает в воздухе, чтобы в следующее мгновение превратиться в камень и невидимой пылью разлететься над жжёной травой. Истошный рык осознания после гробовой тишины от того, что часть души была убита собственными руками, походил на жалобный стон зверя, угодившего в капкан браконьера. Смерть, до этого всегда являющаяся спасением, в один момент стала главным наказанием. Обличая все пороки, когда-то стоявшие на вершине пьедестала того, чем можно было гордиться. Человек проигрывает в момент, когда своими руками уничтожает то, что являлось основой его собственной жизни. Секунда. Последняя, перед надвигающейся катастрофой. Та самая, после которой уже не будет возможности ничего изменить. — Авада Кедавра. Говорят, что в мире не существует большего греха, чем забрать чью-либо жизнь. Решить судьбу за кого-то другого и нагло остановить сердце, больше не разгоняющее кровь по сосудам. Но эти несколько секунд, пока зелёный луч точно достигал своей цели, словно дали просмотреть перед глазами всю жизнь, убедившись лишь в том, что эти два слова являются самыми правильными из всего, что он когда-либо произносил. Дрожь в руках, отдающаяся во всём теле, первый раз в жизни не была страхом, наоборот — огромной лавиной облегчения, ударяющей под колени и заставляющей опуститься на землю. Звенящая тишина, возникшая за долю секунды оглушала. Все будто потеряли голос, утопая в молчании и наблюдая, как тело, ещё минуту назад уничтожающее всё на своём пути, рассыпалось на лоскуты, поднимающиеся в воздух и поджигаемые какой-то невидимой магией. Слово «красиво» было неуместно. Смерть априори не могла стоять в одном предложении с этим наречием. Это было завораживающе. Без возможности оторвать взгляд и в полном объёме ощутить реальность момента, который такое огромное количество времени стоял в одном предложении со словом «невозможно». Как в замедленной съёмке маггловских фильмов создавалось ощущение, что всё вокруг в один момент потеряло жизнь, только для того, чтобы следующий кадр показал создание новой. Если бы даже у Невилла сейчас и были силы подняться, он бы всё равно просто продолжал озираться по сторонам, впитывая каждую эмоцию, застывшую на лицах находящихся рядом. Даже визг Беллатрисы, раздирающей кожу в кровь о чёрствую землю, слышался словно издалека, эхом отлетая от ослабевших барабанных перепонок. Никто не решался подойти ближе. Никто не верил, что исход сражения действительно мог быть таким.***
Малфой зажимал рукой сонную артерию, чувствуя как кровь из свежего пореза продолжает оставлять горячие липкие следы на ладонях, смешиваясь с ещё не успевшей засохнуть грязью. В голове даже не возникла мысль наложить заклинание, останавливающее кровь, потому что произошедшее ранее на его глазах выкинуло из сознания абсолютно всё, оставляя только картину разрушающегося мёртвого тела. Драко не хотел знать каким образом на месте, где его проклятая тётка сейчас руками раскидывала землю, больше не осталось ничего кроме опалённых лоскутов ткани, постепенно растворяющихся в воздухе. Всё происходящее вокруг словно было вне времени и в совершенно другой реальности, где исход превзошёл ожидания, изначально положенные на эту войну. Существовал ли способ искоренить зло полностью, метастазы которого распространились гораздо обширнее, чем это когда-либо можно было представить? Громкий топот вырвал Малфоя из своих мыслей, заставляя сжать зубы от режущей боли на шее и наконец произнести заклинание, чтобы рана начала затягиваться. Словно сорвавшиеся с цепи бешеные псы, потерявшие своего хозяина, Пожиратели смерти начали разбегаться в разные стороны, выбрасывая рандомные заклинания, не скрывая цель уничтожить абсолютно всё на своём пути. — Редукто! — послышался совсем близко хриплый голос Долохова, и Малфой в последнюю секунду успел припасть к земле, отделавшись лишь опалённой мантией. Впереди он заметил макушку Блейза, который сражался одновременно с двумя Пожирателями, и по его агрессивности действий было видно, что он совершенно не собирался сдаваться. Драко был уверен, что совсем рядом с таким же настроем, не опуская палочки, где-то дралась Пэнси. И Малфой изо всех сил пытался убедить себя, что в самое ближайшее время ему такой же живой удастся найти Грейнджер. Её фамилия несколько раз эхом разлетелась в его голове, и он только сейчас понял, что за всё время битвы не видел её даже издалека. Руки непроизвольно сжались в кулаки и пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы присмирить ярость, никогда не приводящую к нужным решениям. Из-за защитной магии наложенной Пожирателями никто не мог трансгрессировать, не зная определённого заклинания. Это означало, что Грейнджер всё ещё находилась в пределах этого поля, продолжая сражаться за справедливость, которая всегда была для неё превыше всего. — Она жива, — пытаясь убедить самого себя, под нос произнёс Драко, оглядываясь по сторонам, стараясь найти хотя бы какую-то подсказку, где девушка сейчас могла находиться. Казалось, что с каждой минутой хаос царивший вокруг увеличивался в несколько раз, и многие уже не понимали к какому результату они хотят прийти в конце сражения. Передвигаясь по полю, то и дело выкрикивая защитные заклинания, Малфой замечал на лицах приспешников Тёмного Лорда растерянность, доказывающую, что они больше не знали, как правильно им нужно было поступать. Итоговой целью оставалось лишь выжить, используя те средства, которые всегда были доступны им лучше всего. Ни о какой победе не могло идти речи, пока во рту всё ещё чувствовался металлический привкус крови, пропитавший каждый сантиметр по периметру вокруг. Её фамилию хотелось заорать во всё горло, не думая о разумности своих действий, результатом которых стала бы исключительно смерть. Неровное дыхание становилось всё чаще, а мышцы в шее практически свело судорогой от постоянных поворотов головы. Несколько раз судорожно сжав браслет, отправляя вопрос «Где?», но так и не получив ответ, Малфой со всей силы пнул камень валяющийся у него под ногами, отслеживая как тот ударяется о сколотую серебристую маску лежащую среди жжёной травы. В этот момент достаточно было поднять взгляд, чтобы увидеть её худую фигуру, остановившуюся спиной к нему на расстоянии нескольких метров. Когда девушка обернулась через плечо и оказалась лицом к нему, можно было чётко разглядеть грязные красные пятна размазанные по её щекам. Это была кровь, точно такая же, какой он истекал некоторое время назад, и какой была пропитана земля, проваливающаяся под их ногами. Первая мысль, возникшая в его голове, была убедиться в том, что кровь принадлежит не ей. Вторая — не раздумывая броситься навстречу, чтобы перенести Грейнджер в любое место, где её кожа больше не будет покрыта следами войны, которые не сможет отмыть вода, бегущая даже из самого нового крана. Её влажные глаза распахнулись так широко, что Малфою показалось будто даже на таком расстоянии он смог увидеть своё отражение, изрядно напугавшее бы любого в этот момент. От шока она практически выпустила палочку из рук и он чертыхнулся, качая головой из стороны в сторону, пытаясь сказать, чтобы гриффиндорка ни на секунду не думала оставлять себя без защиты. Гермиона видела, как он начинает делать быстрые шаги в её сторону, также до конца не понимая, что произошло какое-то время назад. В этот момент рука непроизвольно прижимается ко рту, чувствуя, как глаза наполняются слезами от невозможности происходящего. Она столько времени потратила, чтобы выцепить хотя бы край светлой макушки, среди толпы посторонних людей, подтверждающий факт, что с ним до сих пор всё в порядке. И сейчас, рассматривая его испачканное грязью лицо и шею, перемазанную в крови, Гермиона практически не верила, что может снова видеть его живым. Несколько секунд и они смогли бы лично произнести друг другу фразу «Все закончилось». Девушка считала каждый шаг его тяжёлых ботинок, буквально повторяя губами цифры и рассчитывая сколько ещё ему нужно преодолеть расстояния, чтобы наконец-то оказаться совсем рядом с ней. Грейнджер уже протянула руку, желая сократить хотя бы метр, когда в одно мгновение воздух наполнился холодом, а слабые лучи солнца, пробивающиеся сквозь серую пелену, окончательно скрылись за чёрными тучами, окутывая всё темнотой. Ей казалось, что она наблюдала за происходящем не моргая, однако пропустила момент, когда один из дементоров возвысился над Драко, и его тело мгновенно оказалось на холодной земле. Пустота. На третьем курсе Гарри так много рассказывал ей о Дементорах, что в какой-то момент, в её представлении эти существа стали самыми страшными во всём магическом мире. Леденящий душу ужас накрыл всё тело от осознания картины, которая сейчас разворачивалась перед её глазами. Гермионе хотелось произнести цифру три. Ровно столько шагов оставалось до момента, после которого она смогла бы снова прикоснуться к Драко. Она хотела сделать несколько шагов, даже не собираясь думать о последствиях, которыми это было бы чревато, но ощутила крепкую хватку на локте, однако не собираясь оборачиваться, чтобы посмотреть, кто её держит. Тело девушки вспыхнуло от боли, которая сейчас выворачивала каждую кость, царапая изнутри кожу и разрезая вены, тем самым выпуская горячую кровь наружу. Ей казалось, что даже пытка самым изощрённым заклинанием никогда не приравнялась бы к тому ощущению, что она испытывала в этот момент. Опустившись на колени, со всех сил сгребая пальцами сырую землю, которая забивалась в открытые раны, появившиеся на её руках, Гермиона продолжала смотреть в одну точку, игнорируя попытки людей докричаться до неё или хотя бы поднять на ноги. Даже в волшебном сообществе люди ещё не смогли придумать такой вид магии, при котором два человека, не связанные друг с другом, могли бы чувствовать совершенно одно и тоже. Все теории, прописанные в старых фолиантах, что пылились в библиотеках магической Британии, сейчас могли послужить лучшим розжигом для камина, потому что она чувствовала, что умирала. Умирала вместе с человеком, тело которого уже несколько минут неподвижно лежало на холодной земле. Душа, представляющая плотную тёмную дымку, с каждой секундой всё больше переходила к Дементору, который олицетворением самой смерти навис над телом слизеринца. Прокручивая в голове всевозможные варианты, она пыталась вызвать Патронуса, который вырывался слабой голубой дымкой из конца палочки, не в состоянии принять форму уже ни раз спасавшей ей жизнь выдры. Гермиона вспоминала каждый момент. Перебирала кадры, будто фотографии сложенные в коробку, доставая одно за другим и рассматривая под лупой каждую деталь, чтобы убедиться в том, что она ничего не забыла. Что её пальцы помнят каждую неровность на его коже, и она с закрытыми глазами сможет найти любой шрам навсегда застывший воспоминанием. Гермиона сильно зажмурилась, пытаясь доказать себе, что помнит какое выражение его лица соответствует той или иной ситуации. Как блестят его глаза, в моменты когда им обладает желание, и с какой жадностью он каждый раз осматривает её обнажённое тело, прикасаясь настолько бережно, будто она — самое ценное, что ему когда-либо приходилось держать в руках. Она помнила всё и была уверена, что этим потоком могла за один раз обезоружить всех Дементоров охраняющих Азкабан, если бы не заклинание, действующее в радиусе нескольких километров, блокирующее такой вид магии. Вцепившись в браслет, всё ещё удерживаемый на её запястье, она думала о словах, которые Малфой никак не смог бы прочитать сейчас, но ей было жизненно необходимо, чтобы каждое из них отпечатывалось на его коже в данную минуту. Она не слышала свой крик, но судя по горлу, которое сейчас будто разодрали в клочья и залили самой разъедающей кислотой, Гермиона поняла, что шумом, застилающим всё пространство вокруг, был именно он. С каждой секундой дышать становилось всё сложнее, и девушка не понимала, был ли тому причиной дым, продолжающий подниматься над полем, где виднелось ещё несколько очагов возгорания. Или всё-таки почти неработающие лёгкие Малфоя, тоже начали перекрывать доступ уже к её кислороду. Она не хотела признавать, что всё могло закончиться именно так. Что эта картина, расплывающаяся за пеленой слёз, была тем самым финалом, дойти до которого являлось главной задачей участников данной войны. В этой истории с самого начала было два человека, и увидеть конец ни при каких обстоятельствах не мог только один. Резкий рывок не дал и секунды на осознание, что всё это время кто-то крепко продолжал держать её за локоть. — Твоя очередь, — влажный шёпот около уха, окончательно привёл в чувство и заставил поморщиться от липкого отвращения. Стараясь повернуть голову, чтобы посмотреть к кому именно она попала в этот капкан, Гермиона лишь получила звонкую пощёчину, а потом почувствовала как палочка проходит по её рёбрам, заклинанием неглубоко вспарывая тонкую кожу. Конец. Она до последнего неотрывно смотрела на Драко, который продолжал неподвижно лежать, не подавая признаков жизни, и жалела о том, что на таком расстоянии не могла полноценно увидеть его лицо. Несколько слов и захлестнувшая волна аппарации, после которой последовал жёсткий удар, от чего девушка моментально упала на деревянный пол в кровь расшибая колени. — Ёбанная грязнокровная сука, — голос раздался будто издалека, но по очередному удару Гермиона почувствовала, что нападающий всё ещё стоял слишком близко. — Сдохнешь вслед за ним! — интонации хватало, чтобы вытащить остатки жизни и не надеяться, что она когда-то сможет вернуться обратно. Больно не от ударов. Больно от осознания, что второй раз в жизни она ничего не смогла сделать, чтобы защитить близкого человека. Человека, которого... — Круцио! — будто наказывая за каждую мысль, сейчас крутящуюся у неё в голове. Оказывается адское пламя можно вызвать внутри организма. И этот огонь будет готов сжечь всё, не оставив за собой даже пепла. Гермиона не поняла в какой момент вокруг всё стало темнеть, а боль достигла той стадии, когда её было невозможно почувствовать. Пустота. И в этот момент, имеющий привкус металлической крови на разбитых губах, ей действительно показалось, что в заполняющей пространство темноте, теперь умирает уже и она.