(Ателье Нины Хопкинс, дом Алистэра Чембера)
* * *
В последующие дни дел хватило всем обитателям поместья Фантомхайв. Ясон ездил по приглашениям учёных сообществ Лондона с лекциями по физике, астрономии, высшей математике, основам кибернетики. С учёными Англии можно было разговаривать не только на английском языке, но и на языке цифр, схем и чертежей. Хотя, конечно, по сравнению с учёными Амой земные специалисты казались Блонди учениками начальной школы, и ему терпеливо приходилось подбирать подходящие термины, чтобы донести свою мысль и достичь взаимопонимания, говоря о тех науках и понятиях, которые на Земле были ещё не известны. В частности, устройство и принцип действия космического челнока, на котором амойцы прилетели на Землю, повергли лондонских учёных в ступор. Кажется, они скорее были готовы поверить в магию, чем в возможность путешествовать между звёздами — однако верить приходилось, выхода не было, ибо все собственными глазами видели этот челнок в реале, а не только на схемах и фотографиях. Также очень хотелось англичанам, чтобы подобные лекции — теперь по химии и биологии — прочитал и Второй Консул Амой, но Ясон объяснил, что тот сейчас крайне занят тем, чтобы помочь как можно быстрее восстановиться после пластической операции господину Алистэру Чемберу, поскольку здоровье первого пациента Земли дороже Раулю Аму, чем возможность немедленно пообщаться с её профессорами. Но после окончания восстановительного периода — тот, несомненно, согласится рассказать о достижениях амойской медицины. Сиэль продолжал заниматься счетами и сводить баланс всех магазинов компании «Фантом». Он распределял прибыль, высчитывая, что, согласно договору, достаётся амойским гостям, а что остаётся ему. Результаты радовали сердце графа — бизнес на амойских товарах оказался сверхприбыльным… Рики, Катце и Себастьян съездили к Нине Хопкинс на первую пробную репетицию дефиле, где им пришлось смириться с необходимостью снова перемерить кучу одежды (на взгляд всех троих — совершенно непотребной) — причём делая это очень быстро. Репетиция проходила в одном пустующем помещении по соседству, которое Нина арендовала для проведения будущего показа. Помещение было достаточно длинным, чтобы разместить в нём дорожку подиума. Модельерша со своими девушками навели там порядок, украсили окна и стены портьерами и драпировками, пригласили плотников, соорудивших то самое возвышение подиума, покрыли его ковровой дорожкой и расставили вдоль него с двух сторон стулья и кресла. Дворецкий и двое гостей с Амой учились ходить по «языку» дорожки взад-вперёд с независимым и непроницаемым видом, как требовала леди-модельер. Последнее лучше всего получалось у Катце, однако Себастьян был совершенно не согласен с подобной трактовкой их образов. — Мисс Хопкинс, — сказал он, — неужели вы думаете, что дамы, собравшиеся на это шоу, будут в восторге от наших постных физиономий? — Опять вы со мной спорите, Себастьян? — возмутилась Нина. — Вы совершенно не можете смириться с тем, чтобы указания, как поступать, отдавала вам женщина! Но этот показ — моя идея, так что будьте добры делать то, что вам говорят! — Вы со своей идеей вылетите в трубу, и это не принесёт выгоды ни вам, ни моему хозяину, — спокойно предупредил её дворецкий. — Потому что ваш сценарий откровенно скучен! — Скучен? — всплеснула руками портниха. — Кто бы говорил! Я удивляюсь, как граф Фантомхайв, видя вас каждый день перед собой, не умер от скуки! И вы ещё собираетесь меня учить, как делать шоу?! — Я некоторое время работал в цирке, — возразил Себастьян, — и мои выступления имели успех. Я знаю, как привлечь публику. — В цирке? — презрительно скорчила гримасу Нина. — Кем вы могли там работать? — Жонглёром, воздушным гимнастом, метателем кинжалов… — И чем вы собираетесь привлечь мою публику? Метая в неё ножи или жонглируя бутылками над головами? — рассердилась мисс Хопкинс. — Люди придут на показ смотреть моды, а не акробатические трюки! Вы несёте чушь, дворецкий! — Дорогая Нина, — вкрадчиво сказал Себастьян, — конечно, люди придут смотреть моды… Но с чем они уйдут? С воспоминаниями о необычных экзотических одеждах с далёкой планеты? И всё? И это когда в вашем распоряжении будут самые настоящие посланники планеты Амой? Не будет ли более мудрым обставить это шоу так, чтобы каждая женщина, явившаяся на него (вы ведь сами говорите, что их будет большинство) — возмечтала об амойском принце возле себя? Даже если она давно замужем и возраст её далёк от возраста невесты? Рики и Катце недоумевающе переглянулись между собой и с Ниной. — Что вы имеете в виду, мистер Михаэлис? — удивлённо спросил у него Катце. Себастьян усмехнулся: — Просто нужно пройти по подиуму так, чтобы любая женщина захотела затащить вас в постель… Совершенно неважно, собираетесь ли вы отправляться туда на самом деле, или нет. Главное — чтобы ей этого захотелось. Тогда амойская мужская одежда будет ассоциироваться у неё с тем, на ком она впервые её увидела. И даме захочется приобрести такую одежду, чтобы увидеть в ней мужа или возлюбленного, — он обернулся к модельерше. — В таком случае мужской гардероб у вас будут раскупать, может быть, даже более охотно, чем женский, мисс Хопкинс. Нина фыркнула: — У вас поразительное самомнение! Почему это вы решили, что все женщины непременно должны мечтать затащить в свою постель любого манекенщика, который пройдёт по этому подиуму? — Конечно, не все, — спокойно кивнул Себастьян. — Тем не менее, в Лондоне таких прогрессивных дам, как вы, Нина, пока ещё не большинство. А если вы хотите сделать бизнес на своём показе, то следует считаться именно со вкусами большинства. Обратить свойственные людям слабости себе на пользу… Катце вдруг подумал, что Себастьян говорит портнихе то же самое, что он сам когда-то говорил Ясону. Нина призадумалась, потёрла лоб: — А возможно, вы и правы… Но это в теории. И как же, по-вашему, нужно пройти, чтобы у женщины возникло желание разделить с вами ложе? — Как-то так… — ответил Себастьян. Он упругой, грациозной, немного расслабленной походкой прошёл по выстроенному подиуму в один его конец. Высоко приподнятая горделивая голова, идеальная осанка… Время от времени Себастьян бросал из-под ресниц короткие ускользающие взгляды, которые обжигали, как прикосновение пламени свечи. На его губах играла блудливая полуулыбка. Остановившись и неспешно подняв руку, он провёл ею по волосам. Потом, развернувшись, постоял на месте пару секунд, поставив руку на пояс и сместив центр тяжести на одну ногу так, что бедро слегка отодвинулось в сторону. И направился назад той же мягкой танцующей походкой. Поймав один такой истомлённый и многообещающий взгляд, взгляд победителя, Рики вдруг почувствовал, что сердце его пропустило удар и в горле мгновенно пересохло. Вернувшись к началу дорожки, дворецкий победоносно остановился. Нина даже сняла запотевшие очки и принялась их протирать кусочком ткани: — Хм, признаться, не ожидала от вас такого… — сказала она чуть смущённо. — Обычно вы ведёте себя ненамного оживлённей, чем мои портновские манекены… Да, я готова пересмотреть свою позицию, если вы считаете, что подобное… поведение на подиуме поможет мне поднять продажи. Катце кашлянул в кулак: — Мистер Михаэлис, моя обычная работа не связана с необходимостью часто встречаться с женщинами и вообще с кем-либо. Я работаю удалённо и боюсь, что не обладаю вашими… способностями, — ровно сказал он. — О, вам об этом не стоит беспокоиться, — Себастьян коротко улыбнулся. — После бала в поместье графа все женщины Лондона считают вас героем большого сражения на Амой, и ваш… простите, шрам — только придаёт вам ещё больше романтичности в их глазах… Вы можете держаться, как обычно — загадочный воин с некоторым драматизмом во взоре. Это сделает вас неотразимым для дам. — То есть, вы предлагаете, чтобы у каждого из вас было своё амплуа на этом показе? — оживилась Нина. — Именно так, — дворецкий обернулся к Рики. — Нам осталось продумать только вашу роль… — А мне нельзя тоже просто остаться собой, как Катце? — хмуро спросил тот. — Нет, зачем же такое однообразие… Но я ещё подумаю над вашим амплуа, — обнадёжил его Себастьян. — Да, а что по поводу моих девушек, которые тоже будет участвовать в показе? — поинтересовалась дама-модельер. Дворецкий подошёл к ней, взял её руку, поднёс к губам и, поцеловав, задержал в ладонях. Мягко сказал: — Мисс Хопкинс, ваши девушки, я уверен, не нуждаются в моих советах — как покорить сердца мужчин, пришедших на показ…* * *
—…Вам не больно? — Рауль осторожно снимал слой за слоем бинты с лица Алистэра. — Немного щиплет… и тянет, — пожаловался тот, лёжа в своей комнате на диване в одном белье: льняные панталоны и такая же рубашка с батистовым воротничком и манжетами. Биотехнолог сидел возле него в белоснежном медицинском сьюте, рядом на тумбочке стоял открытый контейнер со всеми необходимыми ему инструментами и препаратами. — Потерпите. Сейчас я сниму все бинты и обработаю швы анальгетиком и антисептиком, — спокойно сказал он. — Чем? — несказанно удивился виконт. — Тем, что обеззаразит швы, снимет боль и ускорит заживление, — терпеливо объяснил Рауль, откладывая в сторону размотанный бинт. Он критическим взглядом осмотрел лицо пациента. Швы стянулись прекрасно, похоже, никаких экстренных вмешательств и повторных операций не потребуется. Это уже хорошо. Ведь работать ему пришлось не в стационаре, а фактически в полевых условиях, в выездной лаборатории, и последствия этого могли быть самые разные. — Рауль, позвольте мне взглянуть на себя! — взмолился Алистэр. — Я хочу увидеть своё новое лицо! — Ещё успеете, друг мой, — Рауль успокаивающе положил руку в тонкой медицинской перчатке ему на предплечье. Кожа Алистэра после операционного вмешательства была местами синюшно-багрового оттенка, и если он посмотрит на себя в зеркало сейчас, то чего доброго, испугается. Но заживление идёт отлично, благодаря амойским препаратам цвет кожи совсем скоро посветлеет и выправится. — Мне нужно снять остальные бинты, — сообщил Ам. — Пожалуйста, разденьтесь, Алистер. Впрочем, давайте я вам помогу. — Да, благодарю вас… мне немного больно шевелить руками, — смущённо проговорил виконт. Блонди помог ему освободиться от рубашки и принялся осторожно снимать бинты, в которые были замотаны руки Чембера. Биотехнолога больше всего интересовало, как прижились импланты. Оглядев то, что получилось в итоге, он остался доволен образовавшимся мышечным рельефом. Зато синюшно-багровые пятна на коже привели в ужас Алистэра, как и опасался Рауль. Тот подскочил на диване, как ужаленный. — О Боже, что это?! — вскричал он. — Возможно ли, что вы сделали меня похожим на Франкенштейна? Неужели и лицо у меня тоже такое?! — виконт схватился за щёки. — Какой кошмар! Рауль, потеряв терпение, одним движением снова уложил его на диван, придавив рукой поперёк ключиц. — Успокойтесь, Алистэр, — он постарался, чтобы голос прозвучал убедительно и спокойно, но не холодно. — Это скоро пройдёт, кожа обретёт обычный цвет. Вы же человек, а не тряпичная кукла. То, что вы видите — только промежуточный результат. Для восстановления потребуется некоторое время, разве я не говорил вам это неоднократно? — Говорили, — присмирел виконт. — Господи, какие сильные у вас руки! — Я причинил вам боль? Простите, — извинился Рауль, собираясь убрать руку, но Чембер вцепился в неё: — Нет, что вы, нет! Не причинили! — воскликнул он. — Я только поразился тому что ваши руки — обычно чуткие, внимательные, ласковые — на самом деле обладают, оказывается, такой силой! — Физически мы, Блонди, сильнее людей, — признал Рауль. — Я постараюсь отныне быть осторожней… Давайте займёмся теперь вашими ногами, чтобы я смог обработать все участки кожи и снова помочь вам одеться. — Да… хорошо, — сбивчиво согласился Алистэр. Рауль помог ему развязать и снять панталоны, принялся разматывать бинты, в которые были затянуты бёдра и икры — и когда закончил — вдруг, к своему удивлению, обнаружил у виконта сильнейший стояк. — П… простите, доктор Рауль… — запинаясь, пролепетал его пациент, безуспешно пытаясь прикрыть ладонями своё вполне солидных размеров «достоинство», вставшее при виде Блонди, как солдат на плацу вытягивается перед генералом. — Не смущайтесь, — абсолютно бесстрастно ответил Рауль. — Ваша реакция говорит лишь о том, что ваши физические и чувственные рефлексы в норме. — О, всё же простите… мне, право, так неловко, — продолжал оправдываться Алистэр, краснея даже сквозь синюшный оттенок. — Не концентрируйтесь на этом происшествии, — невозмутимо посоветовал Блонди. — Лучше, если вам не трудно — встаньте, я осмотрю ваши ноги со всех сторон. — Да-да, конечно… — виконт, отчаянно заливаясь краской, поднялся на ноги. Проницательно оглядев его спереди, Рауль за плечо развернул хозяина поместья спиной к себе и внимательнейшим образом осмотрел бёдра и икры, в которые вживлял импланты. Прощупал их точными уверенными движениями. Всё прижилось прекрасно. Он чувствовал себя скульптором, изваявшим совершенную фигуру из глины. Алистэр поёжился. Прекрасные зелёные глаза Блонди были абсолютно бесчувственными, между тем как сердце виконта пустилось вскачь под этим ледяным взором и прикосновениями сильных пальцев. — Теперь давайте займёмся швами, — предложил Рауль, доставая из медицинского контейнера баллон со спреем-антисептиком. — Присядьте и закройте глаза. И он принялся опрыскивать антисептиком швы на лице Алистэра.