(Поместье Фантомхайв, дом Зелёной ведьмы, Ист Энд, притон Лау Тао)
* * *
В поместье после показа все его участники возвращались на двух экипажах, так же, как и приехали на него. Сиэль ехал с Себастьяном и обоими Блонди. Вначале они обсуждали показ, который произвёл большое впечатление и на графа, и на амойских Консулов, а после этого Сиэль задал вопрос биотехнологу: — Господин Ам, что вы думаете по поводу следующей пластической операции? — Я готов сделать её в любое время, — отозвался Рауль. — Не хотите стать вторым моим пациентом? Теперь вы убедились, что это не опасно. Хозяин поместья пристально поглядел на него левым глазом. — Меня не пугает опасность, — сказал он довольно сухо. — Я отказался от операции по причине, которую уже озвучил — не считаю её целесообразной. — Я вас не понимаю. Как возможность вернуть утраченный глаз может быть нецелесообразной? — с недоумением заметил биотехнолог. — Дело в том, — мягко вмешался Себастьян, — что Его Светлость уже нашёл пациента, которому ваши услуги, как выдающегося хирурга — нужны гораздо больше. — И кто это? — заинтересовался Рауль. — Девочка, которая не может ходить, потому что ей в детстве изувечили ноги, — сказал граф. — Вы сможете сделать такую операцию? Вернуть человеку возможность передвигаться? — Существует очень мало вещей, не подвластных амойской медицине, — невозмутимо ответил Ам. — Конечно, вначале я должен осмотреть её, прежде чем дам окончательный ответ. Сиэль удовлетворённо кивнул: — Вы сможете сделать это в ближайшие дни. Мысль вернуть Зиглинде Салливан здоровые ноги уже не раз приходила в голову юному графу. Но вначале он хотел убедиться в возможностях пластического хирурга. Результаты, полученные со внешностью Алистэра Чембера, более чем убедили его. Оставалось поговорить с Зиглинде, но он не сомневался, что Зелёная ведьма с радостью примет предложение вернуть ей возможность ходить. Правда, был ещё один момент, который следовало обсудить сразу же. — Есть только одно «но», господин Ам, — предупредил юный граф. — Эта вторая операция тоже будет благотворительной. Я понимаю, что ваша миссия на Земле связана с желанием заработать на продаже своих товаров и услуг, но вначале мы должны привлечь на свою сторону как можно больше людских сердец. Преображение виконта Друитта вызвало восхищение в светских кругах и, без сомнения, найдётся огромное количество богачей, желающих за любые деньги добиться столь впечатляющих изменений своей внешности. Операция же, которую вы сделаете для этой девочки, привлечёт к вам и сердца бедноты. Вас будут чествовать во всех лондонских кругах. Именно поэтому я считаю, что в дальнейшем, если нам удастся поставить производство подобных операций на поток, как минимум две из десяти должны быть благотворительными. — Вы бесконечно мудры, граф, — пошевелился Рауль, пока лошадиные копыта продолжали стучать по булыжникам мостовой. — Но для того, чтобы поставить подобные операции на поток, мне нужна большая клиника, стационарное оборудование и ассистенты. Сиэль задумался. — Вы правы, — признал он, наконец. — Клинику компания «Фантом» вполне может построить, если вы предоставите необходимые чертежи. А вот по поводу всего остального… — Я не могу остаться в Англии надолго, — продолжал Рауль. — У меня есть важная работа и остановленные исследования на Амой. — Максимум ещё несколько операций — и мне нужно будет возвращаться. — Что ж, я вас понимаю, — вздохнул граф. — Вы и так много времени отдали Земле. Скажите — а есть ли у вас другие специалисты, которые смогли бы делать подобные операции? — Разумеется, милорд, — пожал плечами биотехнолог. — Всё верно, — вмешался молчавший до сих пор Ясон. — Если вы хотите создать в Лондоне клинику пластической хирургии — для этого потребуется многое, в том числе и согласие амойских биотехнологов на длительную работу на другой планете. — Я всё обдумаю, и мы ещё вернёмся к этому вопросу, — уверил его Сиэль. В последующие дни Лондон продолжал бурлить. Виконт Друитт, в новом обличье посещавший все светские мероприятия, повсюду Алистэр производил фурор. Художники наперебой предлагали ему свои услуги по созданию новых портретов. Из уст в уста передавались друг другу подробности недавнего показа амойских мод от Нины Хопкинс. Лондонцы валом повалили в её ателье, чтобы поближе взглянуть на эти диковинные одеяния. Самые смелые горожане их приобретали, а первым законодателем мод, решившимся эти наряды носить, стал тот же Чембер. После показа он приобрёл чёрный сьют, который демонстрировал Себастьян. Нина быстро поняла, что ей в самое ближайшее время предстоит расширять дело и брать в помощницы новых закройщиц, которые смогут шить амойскую одежду. Вместе с Ясоном на лекции теперь ездил Рауль. Его отраслью были медицина и биология. Первый Консул настроил гипноид на изучение китайского языка, используя полученные знания Рики, а необходимые слова в словарь добавил с помощью Себастьяна. И несказанно удивил даже демона, за несколько часов с помощью этого прибора освоив язык и заговорив на нём. Рики после полученного урока вёл себя смирно. Не прекословил Ясону, послушно выполнял все его требования. Но Блонди не оставляла мысль, что монгрел просто затаился. Послушание не было ему свойственно, как всем пэтам. Не было оно и его добровольным выбором, как у Катце. Внутри у Рики явно продолжали бушевать бури, и скрывал он их только угрюмым молчанием. Но пока поведение монгрела устраивало Ясона, он не сильно задумывался, что там Рики чувствует на самом деле…* * *
Наконец Сиэль, взяв с собой Себастьяна и Рауля, направился в дом, где сейчас проживала Зиглинде Салливан со своим верным слугой Вольфрамом Гельтцером. — Я думаю, знакомство с вашей будущей пациенткой будет для вас небезынтересно, господин Ам, — заметил граф. — Дело в том, что мисс Зиглинде Салливан, несмотря на свой юный возраст — выдающийся химик. Вряд ли в Англии кто-то способен сравниться с ней в знании этого предмета. Её впечатляющие способности стали причиной, по которой королева Виктория взяла этого почти ещё ребёнка на службу. — Девочка-химик? Действительно, интересно, — заметил Рауль. — А почему она не ходит? Травма с рождения? — Не совсем, — нахмурился Сиэль. — Скорее, травма приобретённая. Скажем так, она стала жертвой жестокого ритуала, но общины, в которой это происходило, больше не существует. — Способности мисс Зиглинде в своё время спасли жизнь милорду, — негромко заметил Себастьян, сидевший на месте кучера, оборачиваясь к ним. — Верно, — подтвердил Сиэль. — И с той поры я считаю себя обязанным ей. Если вы вернёте ей способность ходить… — Постараюсь сделать всё возможное, граф. …Они приехали, оставили во дворе экипаж и поднялись по ступенькам, ведущим к двери дома. Себастьян позвонил в колокольчик, и некоторое время спустя им открыл высокий хмурый мужчина с короткими жёсткими светлыми волосами и бакенбардами, в тёмном сюртуке и белых брюках, с белым шейным платком на шее. На руках он держал девочку с огромными зелёными глазами с короткой стрижкой каштановых волос и в пышном тёмно-зелёном платье. Сиэль приподнял на голове цилиндр: — Добрый день, мисс Салливан. И вам, мистер Гельтцер. Себастьян и Рауль поклонились. — Добрый день, господа, — отозвалась Зиглинде. — Входите… Втроём они вошли в прихожую. — Рада вас видеть, хотя это очень неожиданно, — проговорила юная хозяйка дома. — Она обратила внимательный взгляд на Второго Консула, в нём отразилось восхищение. — Вы ведь — господин Рауль Ам, знаменитый амойский биотехнолог? — Так и есть, мисс, — он осторожно взял и поцеловал её руку. — Рад знакомству. — Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, — она взглянула на своего слугу, — Вольфрам, проводи гостей в дом. — Прошу вас, господа, — с немецким акцентом проговорил тот, и первым направился вперёд по коридору с девочкой на руках. Они прошли в просторную уютную гостиную, где Вольфрам усадил свою хозяйку в кресло. — Угости чем-нибудь наших гостей, — велела она ему. — Да, мисс, — поклонился тот. — Разрешите мне помочь вам, мистер Гельтцер, — вызвался Себастьян. — Думаю, графу нужно потолковать с вашей хозяйкой… Оба дворецких ушли на кухню, а Зиглинде и Рауль принялись разглядывать друг друга. Девочка — с любопытством, биотехнолог — с холодным интересом. Сиэль рассказал о цели своего визита и увидел, как удивлённо округлились глаза Зиглинде. — Вы… вы и правда думали о том, как вернуть мне возможность ходить, Ваша Светлость? — прерывающимся голосом спросила она. — Я всегда помнил о вас, мисс Салливан, и о том, как вы были добры ко мне, — заметил Сиэль. — Я хотел вам помочь, но это было не в моих силах. А сейчас, когда нашу Землю посетил хирург, способный делать такие операции, которые не под силу никому, и судьба привела его в моё поместье — с моей стороны было бы непростительной ошибкой не попросить его о помощи. Зиглинде снова обратила взор на Рауля, слегка покраснев: — Я читала о вас в газетах, господин Ам. Та операция, которую вы произвели с виконтом Друиттом — достойна восхищения. — Благодарю вас, — Рауль склонил голову, хотя сердце у него облилось кипятком, когда он услышал имя своего первого пациента. — Думаю, после подобного ни у кого не может возникнуть и тени сомнения в могуществе амойской медицины, — заметила Зиглинде. — И… вы в самом деле… — голос её опять задрожал. — Можете сделать так чтобы я снова стала ходить? — Сначала я должен осмотреть вас. И лучше сделать это в моей лаборатории в поместье у графа. Там есть медицинский блок, в котором я сразу могу произвести все необходимые обследования, — спокойно отозвался Рауль. — О, а вы покажете мне свою лабораторию? — оживилась девочка, подаваясь вперёд в кресле. — По правде говоря, я так мечтала об этом! — Вам это будет интересно? — несказанно удивился Второй Консул. — Да, граф уже сказал мне, что вы — выдающийся химик, но чтобы в столь юном возрасте… — Побывать в медицинской лаборатории биотехнолога с другой планеты! Как это может не увлекать? — воскликнула Зиглинде. — Конечно, мне это безумно интересно! Вы ведь мне всё покажете, господин Ам? И расскажете поподробней о своей работе? — Безусловно, мисс, — оправившись от удивления, ответил Рауль Определённо, Земля была планетой неожиданностей. Совсем юный граф, управляющий огромным поместьем. Девочка — опытный химик, интересующаяся его лабораторией больше всех лондонских учёных… Спустя полчаса Вольфрам и Себастьян подали обед. Сиэль нисколько не сомневался, что готовкой занимался его дворецкий — он понял это по удивительно вкусным десертам, которые тот подал ему и леди Салливан, и та с удовольствием налегала на них с наивной непосредственностью ребёнка. Попутно она расспрашивала Рауля о его работе, поразив редкой для землян осведомлённостью в области биохимии. А когда она сказала, что проводит собственные исследования по изучению состава крови, Рауль вызвался взглянуть на них и на её лабораторию. После обеда они все отправились туда, и Ам был поражён, увидев оборудование девочки, явно обогнавшей свой век. Он также полистал записи её опытов с рядами химических формул, описывающих реакции — девочка охотно показала их ему, как «коллеге по работе». Всё это доказывало её отличное знакомство с предметом, хотя ей и свойственны были некоторые предрассудки, естественные для этого века. Викторианская Англия ещё не обо всём знала, в частности, о резус-факторе, потому эти исследования во многом велись вслепую. Рауль понял, что ему будет о чём побеседовать с Зиглинде, и предложил ей (спросив предварительно согласия графа) немедленную поездку в поместье Фантомхайв. Пару часов спустя они были уже там. Граф и Себастьян направились в дом, а Рауль и Зиглинде на руках у Вольфрама — в пристройку, отданную под лабораторию Второму Консулу. Там Рауль предложил её дворецкому: — Мистер Гельтцер, давайте я сам понесу мисс Зиглинде. Так мне удобнее будет давать ей пояснения. Он с удивлением увидел, как загорелись гневом глаза слуги: — Нет! Я никому не доверю носить свою хозяйку! — резко ответил он. — Что за глупости, Вольфрам? — рассердилась девочка. — Я сам вас понесу! — упрямо заявил тот. — Как угодно, — пожал плечами Рауль. Он открыл дверь в лабораторию и пропустил туда гостей. Провёл их, показал хирургический блок, отделённый прозрачным стеклом. Глаза у Зиглинде загорелись, когда она увидела сложнейшее оборудование и приборы Рауля. Она тут же принялась расспрашивать про их назначение и применение, на лету всё схватывая и требуя подробностей. С жадным интересом она осмотрела и перетрогала почти всё, сидя на руках у своего хмурого слуги. И когда Рауль предложил, наконец, отправиться в хирургический блок, чтобы пройти обследование, она согласилась, хотя и со смущением. Зато Вольфрам был до глубины души возмущён, узнав, что обследование должно непременно проводиться в обнажённом виде, пытался протестовать, пока рассерженная Зиглинде не пригрозила совсем выгнать его из флигеля. Только тогда он смирился. Девочку уложили в «саркофаг», Рауль подключил к ней всевозможные датчики, опустил стекло и начал обследование, внимательно следя за показаниями приборов. Он изучал состояние её скелета, нервной и кровеносной системы, внутренних органов. Проверил давление, работу сердца и головного мозга, сделал томограмму её ног, определил группу крови и резус-фактор. Спустя примерно полчаса, изучив все данные на экране компьютера, он вынес свой вердикт — операцию делать можно, он гарантирует Зиглинде полное восстановление двигательной функции. — Всё будет хорошо, мисс, — сказал он, открывая стекло «саркофага». — Теперь я полностью уверен в благополучном исходе операции и в том, что не столкнусь ни с какими неожиданностями. Девочка просияла, садясь: — Я правда смогу ходить, господин Ам? — Без сомнения, — подтвердил он. — Я предлагаю сделать операцию завтра с утра, если вы не против. — О, да. Пусть всё случится как можно скорее… В том, чтобы всё произошло как можно скорее, были заинтересованы все лица. Рауль спешил приступить к своей хирургической деятельности, потому что это помогало ему забыться от мыслей о случившемся между ним и Чембером — у него переворачивалось всё внутри, когда он невольно касался обжигавших его воспоминаний. …Этим вечером, оставшись ночевать в поместье графа, после того, как Вольфрам на руках отнёс Зиглинде в отведённую ей комнату и усадил на кровать, девочка пытливо спросила у него: — Скажи, что с тобой происходит? Ты весь побледнел, когда господин Ам сказал, что гарантирует полное моё исцеление. Ты разве не рад тому, что я стану здорова? — Нет, я очень рад этому, ваша милость, — смутился тот, опуская глаза. — Тогда в чём дело? Я не понимаю, — нахмурилась она — Мне кажется, ты больше всех должен радоваться этому… ведь именно ты оказался той причиной, по которой я не могу ходить. — Ваша милость! — Вольфрам в отчаянии упал на колени и схватил её руку, прижал к своим губам. — Молю, простите меня за то, что я сделал! Хотя и понимаю, что нет мне прощения… — Прекрати, Вольф, я ни капельки на тебя не сержусь, — Зиглинде провела ладонью по его щеке. — Никто не принуждал меня совершать тот ритуал силой. Я добровольно согласилась стать Зелёной ведьмой. — Да… но вы тогда не знали правды, мисс… — понурил он голову. — А я её знал. Хотя понимал, как это бесчеловечно. — Ты солдат, Вольфрам, — убеждённо возразила девочка. — Ты делал то, что тебе велели. И по сути, у тебя не было выбора… как не было его тогда и у меня. Мои способности хотели использовать, и не во благо, а во зло. И если бы граф Фантомхайв и его дворецкий тогда не вмешались, сами едва не погибнув — неизвестно, в каком мире мы бы сейчас жили. Оружие, которое я изобрела, было страшным… Но это всё осталось в прошлом, не будем о нём вспоминать. Хорошо, что в настоящем появилась возможность что-то исправить. — Вы совершенно правы, мисс. — И всё-таки я вижу, что ты не рад. Скажи мне — что тебя гнетёт? — допытывалась Зиглинде, положив руку ему на плечо. Медленно подняв голову, он посмотрел ей в глаза. — Просто я боюсь… Боюсь, что стану совсем не нужен вам, — тихо признался он. — Станешь не нужен?! — изумилась она. — Какая глупость! — Не глупость, мисс. Подумайте сами. Вы сможете ходить, а если я не буду больше вашими ногами — то зачем я вам? — спросил он горько. — Я же понимаю, что в остальном от меня мало проку. Я нерасторопен, скверно готовлю, слуга из меня никудышный. Вы сможете найти себе гораздо лучших. — Так вот что тебя беспокоит… — ласково проговорила Зиглинде, поглаживая его по жёстким светлым волосам. — Даже не бери подобное в голову. Как ты мог о таком подумать, Вольфрам? Я никогда с тобой не расстанусь! Ты был со мной с самого детства, заботился обо мне, помогал, защищал от недругов, был верен мне. Неужели после всего этого я тебя оставлю только потому, что получу возможность ходить?! — Это правда?! — потрясённая девочка увидела слёзы в его глазах. — Вы так тепло относитесь ко мне, госпожа, несмотря на то, что я… — он осёкся. Зиглинде вместо ответа притянула его к себе и обняла за шею.* * *
На следующий день Рауль сделал Зиглинде Салливан операцию на ногах. Она была сложнее чем та, что он делал Алистэру. Здесь требовалось нарастить костную ткань, рассечь мышцы и заново срастить нервные окончания. Не слишком простая задача в тех полевых условиях и на портативном оборудовании, на котором ему приходилось работать. Биотехнолог понимал, что в Танагуре он сделал бы всё гораздо быстрее, и там ему было бы куда удобней. Потому что в его распоряжении оказался бы весь богатейший арсенал электронных приборов, здесь же он был сильно ограничен в оснащении, ибо не всё оно имелось в портативных вариантах, чтобы взять с собой. Но выбирать не приходилось. Он хотел помочь девочке начать ходить. И к тому же Зиглинде была тем надёжным человеком, которому можно было доверить новые знания по химии и биологии. Начиная операцию, Ам думал о том, что обещал предварительно рассказать о своих планах газетчикам. Впрочем, потом им можно будет сказать, что в случае с мисс Салливан потребовалось срочное хирургическое вмешательство, которое не давало времени на то, чтобы давать интервью прессе. Выбросив из головы все посторонние мысли, Рауль углубился в операцию… В этот же день, пока шла операция, Ясон нашёл очередное поручение для Катце. Накануне Блонди воспользовался гипноидом, чтобы обучить брокера китайскому языку. Сейчас Ясон посылал его к Лау, чтобы понять — насколько точно была составлена программа, дабы в случае чего внести в неё коррективы. — Проведаешь нашу парочку пэтов, — сказал Ясон. — Узнаешь — не изменил ли Лау решения по поводу дальнейших покупок. — Но ведь мы пока не решили этот вопрос с господином Амом, — заметил рыжеволосый. — Постараемся решить, когда вернёмся на Амой, — отозвался Ясон. Таким образом, Катце ехал к Лау протестировать гипноид, чтобы проверить на носителе языка способности Рики. Не сильно желая светить связи Амой с китайцами — а теперь очень многие в Лондоне знали рыжеволосого в лицо — ему вновь пришлось прибегнуть к маскировке по дороге в Ист Энд. Потрёпанная одежда ремесленника, низко натянутый на лицо картуз, лицо, измазанное грязью, ссутулившиеся плечи — всё это совершенно преобразило брокера чёрного рынка, превратив его то ли в Ист Эндского бродягу, то ли в чернорабочего, словом, в мелкую, не привлекающую к себе внимания шушеру. Катце в первый момент не признали даже охранники Лау, вознамерившиеся было, как и в первый раз, выставить его наружу. Холодный блеск серых глаз, взглянувших в упор, быстро привёл их в чувство. — М… ммм… мистер Катце, — запинаясь, проговорил узнавший его охранник, пятясь назад. — Простите, не признал. — Это хорошо, — коротко отозвался брокер. — Господин Лау у себя? — Да, мистер Катце, — казалось, тот готов был встать перед ним по стойке «смирно». — Вас проводить? — угодливо предложил он. — Благодарю. Я помню дорогу. Он направился по длинному коридору притона на поиски хозяина заведения. Застал его в той же комнате, где они обычно и вели свои переговоры, с неизменной спутницей Лан Мао рядом. Вместо кальяна воротила подпольного бизнеса курил длинную трубку с опиумом, лёжа на диване в пёстром кимоно. Его голова возлегала на голых ногах китаянки, перебиравшей его волосы. Они оба повернули голову в сторону вошедшего. — Xiàwǔ hǎo, lài xiānshēng, lán mào xiǎojiě (Добрый день, господин Лау, мисс Лан Мао), — сказал по-китайски Катце, входя в комнату. — Bàoqiàn, wǒ xiàng wǎngcháng yīyàng ed suō zài méiyǒu yāoqǐng de qíngkuàng xià. (Прошу прощения, что я, как обычно, явился без приглашения). — Добрый день, мистер Катце, — Лау со сладкой улыбкой приподнялся с дивана. — Что вы, мы всегда рады вашему визиту. Но слух меня не обманывает? Когда же вы успели выучить наш язык? Брокер приблизился и галантно поцеловал руку Лан Мао. — Амойские технологии, — отозвался он. — В частности, мой визит связан с этим. Как вы оцените мой китайский, произношение? — Вы говорите довольно точно. Есть небольшие нюансы, но, уверяю вас, любой китаец с лёгкостью поймёт вас, — уверил Лау. — Благодарю. Тогда, если вы не против, о делах я бы поговорил на вашем языке, — предложил Катце. — С удовольствием, — ещё шире расплылся в улыбке Лау и гостеприимно указал ему на диван. — Присаживайтесь. Катце кивнул и воспользовался его приглашением. Хозяин что-то шепнул Лан Мао, та вышла ненадолго и, вернувшись, подала гостю трубку с опиумом. Поблагодарив, брокер затянулся. Они повели разговор о делах. Катце спросил, как поживает парочка пэтов. Лау охотно предложил привести их, и гость выразил такое желание. За ними вновь выскользнула девушка. — Если вы находите удовлетворительным мой китайский, можно в том же объёме обучить ему и пэтов, — предложил Катце. — Тогда вам будет проще общаться с ними. А в дальнейшем мы будем сразу перед продажей обучать их вашему языку. — Это было бы весьма заманчиво, — признал Лау. — При всех достоинствах, умственные способности этих ребятишек далеки от сексуальных. — Я предупреждал вас об этом сразу, мистер Лау, — напомнил Катце. — О, что вы, я сказал это не с претензиями… Их достоинства намного перевешивают недостатки… И вы действительно можете с помощью своих… технологий быстро обучить их языку? — Максимум понадобится часа четыре, — заверил Катце. — Прибор у меня с собой. Скоро Лан Мао привела парочку. Оба пэта были одеты в китайскую одежду (ярко-синюю, расшитую золотистыми цветами) — и выглядели абсолютно довольными. При виде Катце их лица исполнились благоговения. Они едва не упали на колени, свято продолжая помнить, кто был их избавителем от печальной участи. Брокер резким жестом удержал их на месте и сказал, что сейчас они будут обучены родному языку их хозяина. — Здесь есть свободное помещение? — спросил он у китайца. — Разумеется… Лан Мао, покажи гостю свободную комнату… Девушка молча проводила Катце и пэтов в одну пустующую комнату, лишь чуть менее роскошно обставленную, чем та, в которой проводил время Лау. Там брокер велел пэтам прилечь на диван, установил на столе гипноид, включил его и вернулся к мафиози. — Теперь поговорим о делах, — предложил он… Спустя четыре часа он покинул притон Лау, в деталях обсудив возможности дальнейшего сотрудничества китайца с Танагурой и оставив пэтов отныне умеющими изъясняться на языке их хозяина. …К вечеру Рауль закончил операцию на ногах Зиглинде Салливан и осторожно привёл девочку в себя после наркоза. Открыв глаза, она слабо улыбнулась ему: — Что? Всё… уже позади, господин Ам? — Да. Всё прошло хорошо, не волнуйтесь. — И я правда смогу ходить? — с волнением спросила девочка. Он едва заметно улыбнулся: — И бегать, и прыгать, мисс Салливан. — Вы творите чудеса… — Мне уже говорили об этом в Лондоне. Уверяю вас, это наука и никаких чудес, — возразил Рауль. — Отдыхайте. — А когда мне можно будет вставать? — в её голосе прозвучало нетерпение. — Скоро, — успокоил он её. — Если вы пообещаете выполнять все мои рекомендации. На весь восстановительный период Рауль оставил Зиглинде в хирургическом блоке, потому что ему требовалось ежедневно делать ей электромассаж для стимуляции атрофировавшихся мышц ног, а также ставить капельницы. Девочка безропотно сносила все процедуры. Все обитатели поместья по нескольку раз в день приходили навещать её и справляться о самочувствии, а Вольфрам и вовсе находился возле неё почти беспрестанно, порой досаждая Раулю тем, что всё время предлагал свою помощь там, где она совсем не требовалась. И прежний Рауль Ам непременно выгнал бы назойливого визитёра, но Рауль Ам нынешний примерно представлял себе, что для Вольфрама значила Зиглинде, и потому, скрепя сердце, разрешал ему находиться рядом с девочкой постоянно… Газетчики уже каким-то образом пронюхали про новую пациентку амойского доктора, и Раулю в конце концов пришлось дать им короткое интервью, в котором он сказал, как они и условились с графом, что операцию Зиглинде Салливан пришлось делать срочно, и потому у него не было времени посвящать в неё прессу. Время, пока шёл восстановительный период, девочка решила не тратить впустую, и попросила Рауля ещё подробнее посвятить её в науку, которую любила больше всего и в которой Амой ушла далеко вперёд по сравнению с Землёй. И теперь Второй Консул фактически читал ей такие же лекции, что и профессорам в университетах, в которых выступал. Только эта удивительная девочка была умнее и проницательнее профессоров. Она с ходу запоминала огромные формулы органических соединений, задавала мудрые вопросы, быстро усваивала принципиально новый материал. Память у неё была феноменальная. Рауль мог говорить с ней фактически на равных, не смотря на общую отсталость Земли в вопросах биохимии. Они изъяснялись формулами и уравнениями так, как обычные люди изъясняются словами. В этот же период Ам, побывав в больницах Лондона и получив штаммы болезнетворных бактерий, которые нередко выкашивали население Лондона — холеры и тифа — надев костюм противохимической защиты, работал над созданием лекарств. Хотя ему было понятно, что главная причина столь катастрофически быстрого роста очагов заболевания — до сих пор царящая в Лондоне антисанитария. Эту мысль — насколько важна для здоровья чистота, гигиена и антисептика — он тоже старался донести до профессоров медицины во время своих лекций. В лаборатории же он ставил опыты над созданием действенных антибиотиков и о промежуточных результатах также рассказывал Зиглинде. Она горела желанием присоединиться к опытам Рауля, но в данном вопросе он был непреклонен. Это занятие могло быть смертельно опасным, он производил свои опыты в тщательно изолированном блоке лаборатории в защитном скафандре. И работа его уже была близка к разрешению… Спустя полторы недели Зиглинде смогла, наконец, подняться и сделать самостоятельно несколько шагов. Вольфрам бережно поддерживал её за руку. После этого девочка села на стул, долго молчала и вдруг расплакалась. — Что случилось? В чём дело, мисс Салливан? — встревожился Рауль, а побледневший Гельтцер упал перед ней на колени и схватил её за руки. — Ничего, — Зиглинде улыбнулась сквозь слёзы. — Я… от радости…