(Танагура, башня Эос, Мидас, Апатия, пентхаус Рауля Ама)
* * *
Едва за Катце закрылась дверь, Ясон молча взял Рики за руку и завёл в спальню. — От Катце я понял, что у вас были какие-то осложнения? — нахмурился он, усаживаясь на кровать. — Но я недавно видел графа Фантомхайв целым и невредимым. Правда, удивился, что вы приехали не вместе. — Да, всё прошло не совсем так, как мы планировали, — Рики в замешательстве потёр лоб, останавливаясь в центре спальни. — Но к счастью, с Сиэлем ничего не случилось… И он поведал обо всём, опустив только момент появления Себастьяна, уложившего на месте половину банды. Рассказал остальное, лишь вдвое сократив количество кересских бандитов. С его слов, во время конфликта — двоих из нападавших заколол шпагой Сиэль, двоих прирезал он сам и одного парализовал и потом прикончил Катце. Ясон, слушавший его с окаменевшим лицом, был глубоко потрясён. Он в волнении встал и прошёлся по комнате. — Я же говорил и графу, и Себастьяну, что Керес — опасное место! А если бы с Сиэлем что-то случилось? Я не сносил бы головы. Отпустить вас без охраны было безрассудным решением с моей стороны! — безжалостно признал он. — Ладно, Ясон, всё же обошлось. А наш юный граф действительно не из робкого десятка, рука у него не дрогнула. Зато получил то, что хотел, — хмыкнул Рики. — Узнал Керес, как он есть. — Мне нужно сейчас же поговорить с графом и с его дворецким, — Ясон решительно повернулся, чтобы пойти к двери, но Рики, шагнув к нему, удержал его за руку. — Завтра поговоришь, — убеждённо возразил он. — Пусть Сиэль отойдёт от стресса. В конце концов, ничего страшного не произошло. Он жив и здоров, мы тоже, а трупы в Девятом районе спишут на разборки между бандами. Никто не знает, что мы были там сегодня и не свяжут это событие с прогулкой английского пэта… — Думаешь, стоит отложить разговор на завтра? — с сомнением проговорил Блонди. — С Себастьяном — да. И… я пока не обо всём тебе рассказал, — решившись, выдавил монгрел. Небесно-голубые глаза Ясона встревоженно расширились. Он крепко сжал плечи Рики: — Там случилось что-то ещё? Помолчав и стыдясь поднять на Первого Консула глаза, Рики поведал ему о своей попытке побега. Да, Катце не выдал его, хотя и пригрозил сделать это. Но скрывать данный факт показалось Рики трусостью и малодушием. — Я… дал тебе обещание, что вернусь, Ясон… И не сдержал его, — закончив, сдавленным голосом признал монгрел, по-прежнему избегая смотреть в льдистые глаза Блонди. Ясон молчал, второй раз за этот вечер потрясённый услышанным. Он обдумывал поступок Рики. Потом попытался представить картину, как его преданный брокер выхватывает пространственный парализатор и укладывает непокорного монгрела на месте. А потом возвращает «блудного сына» назад в башню, ни словом не обмолвившись о предпринятой им попытке побега. «Непременно дам Катце гражданство», — твёрдо решил он. Оставив Рики, Блонди отошёл к окну спальни и молча стал смотреть на огни ночной Танагуры. Монгрел со взвинченными нервами напряжённо ждал его реакции, готовый ко всему. — Рики… неужели тебе так плохо со мной, что ты до сих пор предпочитаешь трущобы Кереса жизни в башне? — спросил Ясон, не оборачиваясь, и парень, подняв голову, удивлённо посмотрел ему в спину. Показалось Рики или нет, что в голосе Блонди был не ледяной гнев, не затаённая ярость, а горечь? Да, упрёк тоже был в этих словах, но всё-таки горечи в них прозвучало гораздо больше… — Ясон, я сам не знаю, как объяснить тебе это, — убито признал он. — Знаю, что нарушил слово… Но я не собирался этого делать. На меня… точно нашло затмение. Это был какой-то порыв. Решение созрело мгновенно… Я бросил взгляд на «Мглу» — и всё. Через пару секунд я уже сидел в седле и выжимал газ… а ещё через мгновение Катце нажал кнопку парализатора и я отключился… — Рики умолк. Глава Синдиката медленно обернулся. Глаза его были серьёзными, но где-то глубоко на дне этих синих озёр плескалась печаль. — Должно быть, воздух свободы ударил тебе в голову… Взыграл вместе с выпитым тобой вином. — Вино, — фыркнул Рики. — Ты про ту пэтскую мочу? Минк едва заметно улыбнулся. — Да, я понимаю, его не сравнить с вашим стаутом… — Ясон, прости, — сказал монгрел неожиданно для самого себя, прижимая ладонь к сердцу. — Я не хотел, правда. Меня словно дёрнули за руку… — Подойди ко мне, — велел тот и, когда Рики приблизился и остановился перед ним, он мягко провёл ладонью по его шее и неожиданно спросил: — Говоришь, прыгнул в седло «Мглы»? Я вот о чём подумал… У тебя же есть «Космический ветер», а он куда выше классом. Я никогда ещё не ездил на аэробайках. Может, ты меня прокатишь как-нибудь? У Рики отвалилась челюсть. — Ты… смеёшься надо мной? — выдавил он, решив, что ослышался. — Я абсолютно серьёзен, — Блонди обеими руками откинул с его лба непослушные чёрные пряди. Теперь в этих синих бездонных глазах — Рики готов был поклясться в этом — искрился смех. — Ты полагаешь, Первый Консул Амой не может позволить себе сделать то, что хочет? — Я сказал тебе, что пытался сбежать, а ты… Ты дашь мне поездить на «Космическом ветре»?! И поедешь со мной?! — Мечтаю об этом, — Минк прижал его к себе крепче. В ошеломлённых глазах Рики вдруг сверкнули слёзы. — Я безумно тебя хочу, Ясон… — прошептал он.* * *
Катце добрался в Апатию раньше Рауля и, дожидаясь его приезда, стоял в некотором отдалении от входа в здание, в укрытии, из которого его не было видно, а сам он видел всё. Разве что кончик тлеющей сигареты мог выдать присутствие брокера, но на улице было пустынно. Если уж Блонди приобретали себе жильё в этом районе, то в таком месте, куда не забредали ни толпы любопытных туристов, ни сами жители Мидаса. Это был островок небожителей, маленькая Танагура посреди пышной роскоши и похоти Мидаса. Сюда и аэромобиль так просто бы не пробрался — не смог пересечь силовой следящий периметр, если у него не было соответствующего кода доступа. Надо ли говорить, что с кодами у Катце никогда проблем не возникало? Он мог бы при необходимости раздобыть любой, но в данном случае всё было просто: код предоставил ему Ясон, чтобы брокер беспрепятственно мог пересекать любые районы, будь то Танагура, Мидас или проклятый Девятый район. Итак, Катце стоял в нише здания напротив того дома, где находился пентхаус Рауля, и ждал его появления. Он не успел выкурить и вторую сигарету, как на стоянку перед домом плавно опустился роскошный аэролимузин доктора Ама. Рауль вышел из него, огляделся, видимо, ища взглядом Катце, и не увидев, направился в подъезд. Брокер не спеша докурил сигарету, следя взглядом за окнами на верхнем этаже небоскрёба. Когда там зажёгся свет, он бросил окурок под ноги, затоптал его подошвой ботинка и пересёк улицу, подошёл к двери подъезда. Нажал кнопку интеркома, и Рауль открыл ему сразу. Вряд ли ещё кто-то захотел бы встретиться с господином биотехнологом в это время и в этом месте. Войдя в лифт, Катце решительно отключил свой мобильник, хотя обычно никогда этого не делал, потому что в любой момент с ним мог связаться кто-то из курьеров или работающих на него людей. А то и сам Ясон. Но сейчас он подумал, что имеет право один раз оставить всё, что связано с делами, за бортом. Подождут, ничего не случится с Чёрным рынком за ночь… Поднявшись на верхний этаж, Катце вышел из кабины и, повернув голову, увидел открытую дверь в пентхаус, возле которой Рауль уже ждал его. — Добрый вечер, господин Ам, — вежливо проговорил брокер, подходя. — Добрый вечер, Катце. У тебя важное дело? — спокойно спросил его Рауль таким холодным и спокойным тоном, словно кто-то мог подслушивать их разговор в коридоре. — Да, доктор. Необходимо кое-что обсудить, — невозмутимо согласился тот. — Входи, — Рауль посторонился, пропуская его. — Благодарю вас, — склонил голову Катце, входя. Рауль шагнул за ним и закрыл дверь. В прихожей их роли сразу поменялись. Блонди медленно опустился на колени и взял руку рыжего, глядя на него снизу вверх преданными изумрудными глазами. — Спасибо, что позвонил, Катце… — сказал он тихо. Брокер холодно скользнул по нему взглядом и сухо велел: — Застели кровать. Я в душ. В глазах Рауля сверкнула радость, и он прижался губами к его руке. Пока Блонди стелил бельё (после того, как Катце «поработал» над кроватью в прошлый раз, она перестала быть трансформером и смирно стояла на месте) — пришедший гость принял душ, коротко насладившись комфортом супермодернизированной душевой кабины. И, завернувшись в огромное банное полотенце Рауля — вошёл в спальню, где хозяин продолжал ещё натягивать простыню и симметрично укладывать подушки. Проигнорировав кровать, Катце подошёл к креслу и небрежно сел в него. Откинулся на спинку и властно заявил: — У меня был непростой день. Хочу расслабиться. Иди сюда и отсоси мне. Лицо Рауля на секунду стало ошеломлённым. Он замер, выронив подушку. В следующий момент сердце его забилось и щёки слегка порозовели. Не передать словами, как он мечтал о подобном приказе, но через привычные для Блонди стереотипы переступить было не так просто. — Да… как скажешь, — проглотив комок, сдавленно ответил он. Снова опустился на колени и на четвереньках подполз к брокеру, который со скептическим видом глядел на него. — Давай, работай, — Катце развязал полотенце и раскрыл его, являя вновь обретённый член. Раскинул бёдра. — Посмотрю на твой прогресс… Рауль нерешительно приблизил лицо к паху брокера и коснулся его губами. Катце про себя восхитился возможностями амойской биотехнологии — потому что даже это мимолётное касание отозвалось внутри него как удар слабым разрядом тока. Чувствительность бионического протеза была ничуть не ниже, чем у натурального члена на его месте. Поэтому всё ещё непривычные ощущения для брокера были оглушительными. Блонди принялся за дело. Он пока не мог побороть смущение. Щёки его продолжали краснеть. Второй Консул у ног бывшего фурнитура, с его членом во рту… Мать Юпитер! Это же настолько невероятно, что такого просто не может быть! Он вспомнил, как Катце впервые овладел им в его собственной лаборатории, оглушив и связав руки; и член его начал наливаться тяжестью и пульсировать. Он жадно облизывал и заглатывал ствол рыжего, желая как можно скорее увидеть его перед глазами в полностью эрегированном состоянии. Что ни говори, а Рауль оставался эстетом во всём, потому с его точки зрения, форма того биопротеза, который он прирастил Катце, была очень красивой. Гармоничной, соразмерной, и этот орган обладал безупречно отлаженным механизмом эрекции и семяизвержения… Ладно, господин биотехнолог, хватит строить из себя учёного… Бывший фурнитур жёстко трахнул тебя этим протезом в твой консульский зад; безродный монгрел скрутил твою гордость в океанскую ракушку и сейчас ты покорно сосёшь его член… Рауль тяжело задышал, чувствуя, как его собственному о́ргану становятся тесны брюки. Он принялся прилежно водить всей поверхностью языка по выпуклостям члена Катце, исследуя венки и каналы; он поддевал снизу и брал в рот яички, кончиком языка дотрагивался до головки, ещё не конца появившейся из скрывающей её кожицы. Ствол Катце быстро креп, с благодарностью отзываясь на действия ласкающего его языка, становился тяжёлым и объёмным, гордо поднимаясь всё выше. Блонди, видя, как ярко реагирует биопротез брокера на его действия, невольно потянулся рукой к собственному члену, желая погладить его, усилить пульсирующее в нём удовольствие. Катце, увидев это, холодно приказал: — Руки — мне на бёдра. Работай только ртом. И не смей кончать. Рауль закрыл глаза, переживая острый всплеск наслаждения от властного голоса своего любовника. Потом послушно опустил ладони на его горячие бёдра, чувствуя крепкую гладкость четырёхглавых мышц, перевитых портняжными мышцами. Его длинные пальцы с незнакомой ему самому робостью скользнули ближе к паху Катце и, поспешно отдёрнувшись назад, замерли. Он принялся прилежно обрабатывать вставшее орудие брокера, действуя попеременно губами и языком, облизывая его, целуя и погружая в горло. Катце сверху вниз глядел на Второго Консула, самозабвенно на коленях сосущего его член. Белокурые волосы разливались вокруг него, устилая пол золотыми волнами. Губы, отдающие на заседаниях Синдиката распоряжения, которые вершили судьбу Амой — послушно смыкались вокруг выпуклой головки бывшей Эосской «мебели». Он подумал, что мог бы войти в пентхаус и не принимать с порога душ, а упасть в это кресло, заставив Рауля вылизывать себе ботинки от пыли Кереса — и тот с готовностью подчинился бы… но до такого скотства он опускаться не будет. Хотя господин нейрокорректор явно ловит кайф от грубости со стороны своего любовника… Техника минета у Рауля ещё оставляла желать лучшего, но он явно взял на вооружение некоторые приёмы, которые Катце продемонстрировал ему в прошлый раз, так что прогресс явно был налицо. Техникой они ещё займутся… а сейчас ему действительно просто нужно поскорее снять первое напряжение… Под настойчивыми ласками дрожащего языка Рауля, которым он трогал уздечку, засунув головку члена себе за щеку, и затем с причмокиванием посасывая её — Катце, судорожно вцепившись в волосы Блонди, застонав и откинувшись назад, кончил ему в рот и на лицо. Потому что Второй Консул, подняв глаза, жадно ловил эмоции страсти, исказившие всегда невозмутимый лик «железного брокера». Оргазм у того был очень сильным… Его рыже-алые волосы упали назад, полностью открыв бледное лицо с суровым шрамом на щеке, скулы обозначились ещё резче из-за сжатых зубов, напряжённые и приподнятые брови над опущенными веками явственно демонстрировали экстаз. Выпустив из кулаков волосы Блонди, Катце расслабился и открыл глаза. Рауль, обляпанный его спермой и преданно глядящий ему в лицо, по-прежнему не отрывая ладоней от его бёдер, показался ему забавным. — Прости, что вцепился тебе в волосы. Не удержался, — уронил брокер. — Ты… находишь их красивыми? — распахнул глаза Блонди. Катце хмыкнул: — Покажи мне, кто на Амой ответит на этот вопрос отрицательно. — Мне важно только твоё мнение. — Отрадно, — Катце отстранил его и поднялся, заново запахивая на себе полотенце. — Иди, теперь ты нуждаешься в ду́ше. Можешь передёрнуть там, если не удержишься… Рауль с пылающими щеками встал и уже сделал было шаг в направлении ванны, но услышал оклик: — Эй, у тебя есть кофеварка? Может, она тоже трансформер и я её не опознал в прошлый раз? — Нет, — качнул головой хозяин пентхауса. — Тц… даже турки нет? — Зачем, когда есть пневмодоставка? — шевельнул бровью Второй Консул. — Всё ясно с тобой. Иди. Катце пришёл на кухню и заказал через пневмодоставку два чёрных двойных кофе без сахара. Придётся довольствоваться тем, что предлагает сверхсовременный элитный сервис. Оставалось только надеяться, что Блонди обслуживают по высшему разряду и кофе будет не хуже, чем тот, что брокер привык варить сам. Во всяком случае, они сделали это быстро. Судя по всему, элиту обслуживали в любое время дня и ночи. Кофе пришёл в закрытых сверху термокружках, которые хранили заданную температуру. Катце снял их с подноса, вышел ненадолго в прихожую и взял из кармана куртки пачку сигарет. Закурил одну, усевшись за столом, и как раз в это время в кухню из ванной вошёл Рауль, тоже завёрнутый по пояс в полотенце. Затянувшись, брокер подумал, что тому и полотенце не особо нужно — при желании господин биотехнолог мог бы полностью укутаться волосами. Что ни говори, а он был охрененно красив… — Садись, — предложил гость хозяину пентхауса, — я заказал кофе. Рауль приблизился и осторожно опустился, но не на стул, а на пол у ног Катце. Тот удивлённо приподнял брови, но промолчал. — Всё-таки кофе? — спросил Второй Консул. — Ночью? Ты не голоден, может, заказать что-то на ужин? Вместо ответа рыжий взял одну термокружку и впихнул её в руки Блонди. — Пей, пригодится, — он выпустил струю дыма в потолок, подняв голову. — В моих планах иметь тебя всю ночь. Рауля бросило в жар. Он потрясённо посмотрел на непроницаемое лицо своего огненноволосого кумира и с трудом перевёл дыхание. Не найдя слов и боясь чем-нибудь нарушить то упоение, которое он испытал после фразы Катце, Ам молча поднёс к губам кружку с кофе и сделал один глоток. Поперхнувшись, он закашлялся и ему слёзы навернулись на глаза. — В чём дело? — удивлённо спросил брокер. — Как ты это пьёшь? — вытирая глаза, спросил биотехнолог. — Натуральный яд, ни сладости, ни вкуса. Давай я закажу что-то другое? — Пей! — отрезал Катце. — И в следующий раз купи кофемашину или хотя бы турку. Нормальный вкус, ты просто не привык. Обжигаясь, Рауль мелкими глотками всё-таки послушно осушил кружку, пока брокер нахально дымил в его кухне «Амкой Шелагх», тоже не спеша попивая кофе. Выпив и вернув кружку на стол, Блонди внимательно прислушался к своим ощущениям. Действительно, не прошло и пары минут, как он почувствовал усиленное сердцебиение и бодрость во всём теле, несмотря на то, что стояла уже глубокая ночь. Предстоящее будоражило Второго Консула. Но была ещё одна вещь, о которой он давно хотел сказать Катце, но всё не мог выбрать подходящего момента. — Послушай, — он опустил руку ему на колено. — Катце, я должен тебе сказать кое-что по поводу твоего биопротеза. Брокер ощутил, как у него похолодело в животе и даже перехватило горло. Неужели этот рагонов изобретатель всё-таки устроил ему какой-то адский сюрприз?! — В чём дело? — процедил он, сверля биотехнолога тяжёлым взглядом серых глаз. — Если ты что-то со мной сделал… — Не беспокойся, я не сделал ничего плохого, — убеждённо возразил Рауль, успокаивающе поглаживая его ногу. — Просто особенность твоего биопротеза в том, что он обладает всеми возможностями, присущими телу дзиконтая. Ведь он создан из тех же материалов и с тем же набором функций. — Что ты имеешь в виду? — раздражённо переспросил Катце. — Ты можешь по желанию менять размер своего члена. Он способен увеличиваться ещё в полтора раза, — спокойно объяснил Рауль. Брокер потерял дар речи. Он даже не знал, как ему реагировать на это неожиданное объявление главного генетика Амой. — Какого… какого ты не сказал мне об этом сразу?! — с угрозой спросил он, наматывая прядь волос на руку и низко склоняясь к лицу Рауля. — Ты всё-таки решил сделать из меня монстра?! Рауль улыбнулся уголком рта. Его голос звучал мягко: — Разве до сих пор ты чувствовал себя монстром, Катце? Если не хочешь, ты можешь не использовать эту функцию. Я просто хочу, чтобы ты знал — она у тебя есть. Возможность управления размером своего члена входит в нормальный набор опций тела андроида. Потому ты тоже ею обладаешь. Катце отпустил его. — Почему ты промолчал об этом после операции? — Не успел рассказать, — коротко отозвался Рауль, пожав плечами. — Ты ведь не дал мне закончить всех испытаний… Ситуация вдруг показалась брокеру абсурдной. Он неуверенно хмыкнул: — До сих пор я никаких отклонений у себя не замечал. И как же… управлять этой функцией? Рауль вздохнул: — По правде говоря, сам не знаю. Дзиконтаи и секс-андроиды достигают этого легко, простым пожеланием. Но искусственное тело однородно, а у тебя бионический протез приживлён к живой плоти. Возможно, тебе нужно потренироваться для овладения этой функцией или представить ясный мыслеобраз желаемого. Не могу дать однозначного ответа, мы ведь не закончили испытания в Киира… — Ну что ж, — Катце поднялся с усмешкой. — В таком случае, продолжим их сейчас. Проверим, все ли функции действуют исправно. Идём в спальню…* * *
…В пентхаусе Себастьяна Михаэлиса часть его обитателей уже готовилась ко сну, а может быть, спала. Дэрил накормил, искупал и уложил Сейджуро, который опять хныкал и жаловался ему на то, что он делает всё возможное на суаре, он очень популярен и приглашений на вязки у него — больше, чем у всех обитателей Эос. Но хозяин всё равно уделяет особое внимание только Сиэлю. Дэрил с бесконечным терпением опытного фурнитура говорил ему, что во многом благодаря его успеху авторитет господина Михаэлиса в башне очень велик. Дэрилу тоже завидуют многие фурнитуры, потому что их питомцы не имеют такой известности. Это и есть то, к чему должен стремиться любой пэт. Чтобы хозяин был им доволен. Если Сейджуро будет капризничать, устраивать сцены и являться затем на вязки с опухшим лицом и заплаканными глазами — это очень расстроит или рассердит господина. К тому же он сейчас очень занят, проводя подготовку к первому на Амой балу. Ему только капризов Сейджуро не хватало. — Ну, почему он любит Сиэля, а не меня? — не слушая, всхлипывал гермафродит. — Я красивей, чем он, и необычней! Почему хозяин Михаэлис берёт его в свою спальню? Дэрил пришёл в ужас: — Сейджуро, обсуждать особые отношения хозяина с господином Сиэлем просто неприлично! Ты же знаешь, у них на планете другие порядки, там это приемлемо. А если бы твоим хозяином стал кто-то из Блонди? За одну мысль о подобном тебя могли бы наказать! Ты сводишь с ума других пэтов, тебя все желают. Хозяин Михаэлис доволен тобой и твоими успехами. Ты должен радоваться, а не плакать. Думай об этом и выброси всё остальное из головы… А «хозяин Михаэлис» между тем обсуждал с Сиэлем то, что произошло сегодня в Кересе. Фантомхайв подробно рассказал ему обо всём, когда, поужинав и приняв душ, они, наконец, уединились в спальне. — Мне эта ваша затея с самого начала не нравилась, — с осуждением покачал головой Себастьян. — Ну, почему вы так упрямы? Не могли подождать немного, чтобы я сопроводил вас? — Какая разница, всё кончилось бы тем же, — буркнул Сиэль. — Десять бандитов… Ты бы поотрывал им головы раньше, чем я успел схватиться за шпагу. — Но тогда мне бы не пришлось появляться изниоткуда, раскрывая перед вашими спутниками свою нечеловеческую природу, — возразил демон. — А после такого эпического появления терять было уже нечего, каким бы способом я ни уничтожил ваших врагов. Будь я с вами с самого начала — уложил бы их на месте ножами. Быстро, но в этом никто бы не усмотрел ничего сверхъестественного, так что разница есть, милорд. Это было неосторожно и необдуманно с вашей стороны. — Я думаю, мы можем положиться на слова Катце и Рики. Они будут молчать обо всём. — Вы уверены, господин? Рики — пэт Ясона, Катце — его брокер и бывший фурнитур, преданный хозяину беззаветно… — А ты — рагон, показавший им свои возможности, — хмыкнул Сиэль. — Хранить тайну — в их же интересах. Страх — тоже неплохой стимул к молчанию… Да и сам посуди: Амой — планета рационалистов, где все верят только в науку и технический прогресс. Кто поверит россказням, что посол планеты Земля — на самом деле какая-то нечистая сила? Можешь себе представить Рики или Катце, которые ходят и рассказывают об этом? — Надеюсь, что вы правы… — странно усмехнулся Себастьян. — Значит, я — рагон, показавший свои возможности, а страх — неплохой стимул к молчанию? Тут есть, над чем подумать, милорд, особенно в свете… вернее, во мраке наступившей ночи. — Что это ты имеешь в виду? — забеспокоился юный граф, отодвигаясь от него. — А то, что возможности рагона мне надлежит почаще демонстрировать и вам, дабы вы о них не забывали… — вкрадчиво ответил Себастьян, потянувшись к нему и накрывая его руку своей. — Это может стать стимулом если не к вашему молчанию, то к принятию более рациональных решений. — Твои возможности рагона? Разве я не всё ещё видел? — искренне удивился Сиэль. — Того, что я покажу вам сегодня, вы точно ещё не испытывали… — елейным голосом пообещал демон, придвигаясь к юному графу, настойчиво укладывая его навзничь на их круглую кровать и начиная расстёгивать пуговицы на пижаме. Фантомхайв независимо усмехнулся, глядя на него пристально снизу вверх своим странными неодинаковыми глазами. — Интересно, что же ты придумаешь нового? — с оттенком презрения поинтересовался он. Не отвечая, Себастьян медленно и тягуче расстегнул все пуговицы и высвободил тело юного графа из пижамной куртки и брюк. Раскинул руки Сиэля в стороны и перекатился, нависнув над ним сверху и опёршись одним коленом на кровать, а ладонями упираясь в матрас по правую и левую сторону от его головы. Склонился к нему, и глаза засветились алым, а зрачки вытянулись в кошачьи вертикальные полосы. — Что нового? — переспросил он, и голос его вдруг зазвучал странно гулко. — То, что обещал уже сделать однажды. Взять вас в своей истинной форме… — Ты… сошёл с ума, Себастьян? — у Сиэля пересохло в горле, он сделал попытку приподняться с кровати и оттолкнуть своего дворецкого, но с тем же успехом он мог попытаться сдвинуть с места колонну Нельсона на Трафальгарской площади. Тот даже не пошевелился. — Сошёл ли я с ума? Да, я давно уже без ума от вас, мой лорд, — также гулко и низко ответил Себастьян. — Вы связали свою судьбу с демоном и теперь должны познать меня до конца… Вокруг него начала сгущаться тьма. Мягкое освещение спальни принялось тускнеть и становиться всё менее различимым, пока не угасло вовсе. Источником света сейчас были только глаза демона, раскалёнными углями сверкающие в темноте. Сиэль смотрел на них, как загипнотизированный, не в силах пошевелиться. Чего-чего, а этого он от своего дворецкого никак не ожидал. — Себастьян… — слабо выговорил он в последней попытке как-то взять под контроль это исчадие Ада. Разрази гром этот проклятый дополнительный пункт к их контракту! — Шшшш… — рука демона, не человеческая, уже совершенно чёрная, с длинными когтями, легла ему на губы. — Успокойтесь и расслабьтесь, граф. Всё будет хорошо… Сиэль безвольно откинулся на подушку. Сопротивляться сейчас было совершенно бессмысленно. Демон уже нависал над ним огромным чёрным силуэтом с длинными изогнутыми бараньими рогами, с гигантскими крыльями за спиной, похожими не то на крылья ворона, не то на перепончатые крылья летучей мыши. Он был чернее окружающего их мрака, и в то же время его силуэт словно подсвечивался странной алой аурой. Выпрямившись, Себастьян поставил на край кровати ногу в длинном ботфорте на высоченном, игольной остроты, каблуке. Хвост, точно бич, щёлкнул по полу. Острые белые клыки обнажились в подобии улыбки — то ли зловещей, то ли просто насмешливой. Длинный змеиный язык облизал нижнюю губу. — Это не окончательная моя форма, не пугайтесь. Всего лишь одна из многих, — объявил он одеревеневшему от страха парню. — Она впечатляет, да? Но я возьму вас не в ней… И трансформация Себастьяна продолжилась. Контуры его тела размылись и будто бы поплыли. Он превратился в чёрное туманное облако, из которого к рукам и ногам Сиэля потянулись длинные щупальца или змеи, которые быстро оплели его запястья и щиколотки, раздвинув конечности юного графа так, что он стал похож на лежащую звезду. Впрочем, эти туманные канаты не были ни холодными, ни жёсткими, ни горячими. Они были, как уплотнившийся до состояния плоти поток воздуха. Тонким запястьям и щиколоткам Сиэля, перевитым ими, не было больно. Потом откуда-то рядом с этими канатами появились другие отростки щупалец. Они точно выросли снизу из простыни. Фантомхайв не видел их, потому что лежал на спине. Он только почувствовал, что его ладоней словно бы осторожно касаются чьи-то пальцы. Гладят их круговыми движениями, растирают, выпрямляют каждый сустав. То же самое происходило и с его ступнями. Точно чьи-то невидимые руки массировали и разглаживали каждый палец, каждую косточку на стопе Сиэля, заставляя их нагреваться и пульсировать. Мгла текла вокруг него и обволакивала мягкими облачными объятиями. Она была похожа на легчайший прохладный шёлк, касалась кожных покровов парня, словно хотела одеть его собой, нежила и ласкала своими прикосновениями. — А-ах… — юный граф расслабился под этими касаниями, чувствуя, как уходит тревога, бесследно исчезает страх. Слегка повернув голову в сторону, он посмотрел влево. Глаза, да, многочисленные глаза с узкими зрачками. Алые, как у Себастьяна, только их было много. Они плавали вокруг в колыхающемся чёрном мареве, как морские медузы, появлялись и исчезали. Точно тьма сама наблюдала за ним. Но эти многочисленные взгляды не были враждебными… и уже не пугали его. Он закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. — Правильно, милорд, — дохнул ему в ухо низкий голос демона. — Не верьте тому, что видите. Доверьтесь своему осязанию… Чёрные ладони, сотканные из мглы, поползли от запястий к его плечам, нежной шее, по ней скользнули к выступающим ключицам, текучими волнами спустились к груди. Такие же нежные пальцы, что продолжали гладить и ласкать ладони и ступни Сиэля, коснулись его сосков, принялись нежно обводить их по кругу, снова и снова. Фантомхайв с тихим стоном закусил губу, но очередное облачное «щупальце», сложившись в подобие длинного языка, словно бы лизнуло его губы, заставляя расслабить их и раскрыть. Сиэль безвольно подчинился, отдавшись этому странному облачному поцелую. Мглистый язык жадно завладел его ртом, впрочем, он был игривым, ненавязчивым. Сплетался с его собственным языком, гладил изнутри нёбо, касался губ и выбирался наружу, опять проникал внутрь, скользил по внутренней поверхности щёк, накрывал язык юного графа, впитывал влагу, стекавшую с краешков его рта. Сиэль слабо стонал и извивался. Пульсирующих точек в его теле постепенно становилось всё больше. Тьма гладила его лоб, волосы, шею. Щекотала и лизала маленькие мочки ушей. Вот новые чёрные облачные волны потекли по его телу, на этот раз снизу вверх — от ступней к коленям и бёдрам, лаская на пути каждый участок кожи. Вот облачное щупальце проскользнуло к нему под поясницу и оплело тонкую талию и худенький живот Сиэля несколькими витками. Невидимые руки потянули вверх его колени, настойчиво раздвинули бёдра, поглаживая их. А другие волны между тем непрерывно продолжали течь перекрёстными потоками — снизу вверх и сверху вниз, соединяясь где-то в районе живота. И всё те же невидимые пальцы ласкали и растирали ладони и стопы Фантомхайва, гладили и теребили пульсирующие от желания возвышения сосков; всё тот же неутомимый облачный язык хозяйничал у него во рту. Всё это происходило непрерывно, в одно и то же время. Сотканные из тьмы горячие ладони принялись ласково гладить его ягодицы, словно он лежал на ожившей простыне. Ещё одно возникшее щупальце зазмеилось вдоль живота Сиэля, добралось до его члена, и скользнуло по нему, вызвав долгий стон из запрокинутого вверх горла Фантомхайва. Щупальце ласкало и ублажало член английского графа, принимая всевозможные формы — то лизало его от подтянутой мошонки до раздвоенной головки, превратившись в язык, то оплетало по кругу от яичек до вершины, подобно тонкому канату, то становилось похожим на узкое жало и проскальзывало в отверстие уретры. А потом превращалось в подобие мягкого полого чехла и поглощало член, слегка втягивая его в себя, точно внутри у него был вакуум. Юный граф метался по кровати, выгибаясь в пояснице, испытывая неописуемые ощущения, но облачные тентакли прочно удерживали на месте некоторые части его тела. А потом вдруг тьма подхватила его, бережно перевернула и поставила на четвереньки, ни на секунду не прекращая своего колдовского воздействия на все рецепторы его кожи, на все эрогенные зоны одновременно. Сиэлю хотелось крикнуть, чтобы Себастьян, или то, чем он стал — взял его немедленно, но губы были по-прежнему заняты поцелуем. Тем не менее, демон почувствовал его желание. Ещё одно свившееся из тьмы щупальце принялось гладить и тереть размягчившееся расслабленное отверстие между трепещущих от желания ягодиц юного графа, потихоньку растягивая его и вскальзывая внутрь всё глубже… Алые глаза плыли вокруг кровати, как хоровод челноков на чёрной реке, точно взоры многочисленных любовников Сиэля, которые сейчас все ласкали и нежили его. Тьма стала материальной, она с ног до головы объяла юного графа, каждым своим касанием даря ему блаженство. Она не была враждебной, он вся источала желание. Себастьян проникал в Сиэля всё глубже и быстрее. Их мысли, их чувства, их наслаждение — всё сливалось воедино. Их души соприкасались изнутри также, как тела снаружи. Казалось, что они перетекают друг в друга, что тело юного графа тоже становится облачной мглой. Ещё никогда за всё время общения с демоном он не знал столь глубокого единения с ним, никогда его тело не ощущало более полного блаженства. Они излились друг в друга, как перетекающая вода в клепсидре, и тьма растворила в себе остатки страха Сиэля перед любым обликом своего личного демона…* * *
А Орфей метался, вздыхал и ворочался всю ночь. Ему навязчиво снился один и тот же сон — как они танцуют в павильоне Мидаса венский вальс в обнимку с Себастьяном. Кружатся, плывут, упиваясь музыкой, движением и близостью друг друга. И на них обоих нет ни единой нитки…