***
Дазай самолетов не боялся, просто не любил. Ему не нравилось надоедливое гудение двигателей, не нравилась зона турбулентности, не нравились заложенные уши. Даже бизнес-класс и прохладный апельсиновый сок не могли скрасить шестнадцать с половиной часов страданий. Тем более, он уже начинал скучать по Чуе. С трудом пережив взлет, и немного подождав, пока положение самолета стабилизируется, Дазай достал телефон и подключился к вай-фаю бизнесс-класса. Всего непрочитанных в мессенджере сообщений было больше трехсот. Из них интересующим Дазая было только одно. ОТ: Накахара Чуя Ты сожрал все мои хлопья, чмо? ОТ: Осаму Дазай Да. ОТ: Накахара Чуя Сдохни. ОТ: Осаму Дазай Хорошо :) ОТ: Накахара Чуя Тогда не сдохни. ОТ: Осаму Дазай Хорошо :) ОТ: Накахара Чуя Бесишь бесишь бесишь бесишь ОТ: Накахара Чуя Ненавижу блин тебя ОТ: Осаму Дазай А я тебя люблю :^ ОТ: Накахара Чуя Я тебя тоже ОТ: Накахара Чуя Хотя нет ОТ: Накахара Чуя Я передумал ОТ: Накахара Чуя Терпеть тебя не могу ОТ: Накахара Чуя Разворачивай нахрен самолет и приезжай обратно ты должен мне хлопья ОТ: Осаму Дазай Я бы развернул ОТ: Осаму Дазай Но Мори обидится ОТ: Накахара Чуя А если не развернешь то обижусь я ОТ: Осаму Дазай Ну солнышко, ну прости :( ОТ: Осаму Дазай Я скину тебе денег на хлопья ОТ: Накахара Чуя Какое я тебе солнышко блять ОТ: Накахара Чуя Уеба ОТ: Накахара Чуя Я тебя в чс нахрен кину ОТ: Накахара Чуя Докатились ОТ: Накахара Чуя СУКА СОЛНЫШКО ДА КТО ТЫ ТАКОЙ ВООБЩЕ ЧТОБЫ МЕНЯ ТАК НАЗЫВАТЬ ОТ: Осаму Дазай Я твой будущий муж ОТ: Осаму Дазай Выходи за меня ОТ: Накахара Чуя Ты моя головная боль ОТ: Накахара Чуя Иди в жопу ОТ: Осаму Дазай ))))))0))0)))0)))0)))))) ОТ: Накахара Чуя пользователь был в сети только что Дазай улыбнулся и отложил телефон в сторону. Как раз подошла стюардесса, вежливо осведомившись, чем она могла бы сделать его полет более комфортным. Дазай попросил коньяк и бессильно откинулся на спинку удобного кресла. Он тут умрет от скуки.***
Дазай позвонил Чуе, как только добрался на такси до отеля и расслабленно рухнул на огромную дорогую кровать, благословляя Мори за исключительную заботу к подчиненным. Тот, к великому удовольствию Дазая, поднял трубку почти сразу же, поприветствовав в своей обычной манере - никак, ожидая, пока Дазай первый начнет болтать. - Привет, - Дазай звездочкой раскинулся на покрывале, не снимая с себя даже плаща, и не пытаясь скрыть усталость в голосе. - Как ты? - Тупой вопрос, - судя по непонятному шипению из трубки, Чуя был занят готовкой. Или просто был в ванной. - Ничего нового у меня не произошло. А у тебя такой голос, будто ты неделю таскал лошадей на спине. - Лучше бы таскал, - страдальчески воскликнул Дазай, едва подавляя зевок. - Ненавижу самолеты, Чуя, спаси меня. Прилети и отнеси меня обратно на спине. - Размечтался, - хмыкнул Чуя в трубку. Шипение затихло; видимо, он либо накрыл сковородку крышкой, либо выключил воду. - Почему ты не спал в самолете, идиота кусок? - Я не умею спать в самолетах, - Дазай поднял вверх растопыренную ладонь, с интересом изучая вены и прожилки, будто видел впервые. - Мне некомфортно. - Тогда вали спать сейчас же, - не терпящим возражений голосом заявил Чуя. - Иначе будешь всю неделю, как креветка. - Я всегда креветка, - Дазай рассмеялся, наконец, бессильно уронив руку на кровать. - И я в любом случае не успею выспаться, мне через несколько часов нужно быть на совещании. - Дебилизм, - раздраженно фыркнул Чуя в трубку. - У тебя ебанутый график, какого хрена ты не поспал в самолете, тупица. - Прости, - виновато откликнулся Дазай и, глянув случайно на часы, подскочил. - Твою мать. - Что? - равнодушно поинтересовался Чуя. - На мозоль наступил? - Мне прямо сейчас нужно бежать, - Дазай, не обращая внимания на колкости, пытался лихорадочно сообразить, куда делись те несколько часов, что были у него в запасе. - Прям сию секунду. - Хотя бы вымойся, - донеслось из телефона. - Наверняка воняешь. - Целую, - Дазай вырубил мобильник и снова взглянул на часы. У него было двадцать минут на то, чтобы в незнакомом городе незнакомой страны добраться до незнакомого места встречи незнакомых организаций. И даже помыться не успел. График действительно ебанутый. Франция встретила его опаздывающим такси и водителем, насквозь воняющим кофе и дешевыми сигаретами. Дазай, зная, что в Париже чужаков не любят, на почти чистом французском прочитал с экрана адрес, предусмотрительно перекинутый ему заранее. Водитель внимательно посмотрел на пассажира и наморщил лоб, образовав между бровей некрасивую складку, а затем вдавил педаль газа. Манера его вождения была еще неаккуратнее, чем у Чуи, и Дазай до последнего не верил, что такое вообще возможно, пока такси едва не влетело в грузовик, лихо поворачивая куда-то в переулок. Таксист при этом наградил водителя парочкой отборных французских матюков. Ужасно, просто ужасно. Дазай снова вспомнил Чую и тепло улыбнулся. И все же перевести дух ему удалось лишь тогда, когда машина резко затормозила у неприметного здания. Покинув злополучное такси и расплатившись, Дазай остановился у единственной двери, прикрыв глаза, вдохнул и выдохнул, пытаясь познать дзен и секреты терпения за оставшиеся у него три минуты. Он терпеть не мог сделки.***
В хлопотах прошло четыре дня. Они созванивались каждый день, каждый день переписывались, но Дазай все равно скучал по злобному выражению Чуиного лица и угрозам раскроить ему череп. Удивительные у них отношения. Последнее на этой неделе совещание проходило в огромной зале за огромным столом. Дазай, пришедший, вопреки обыкновению, чуть заранее, и сейчас чуть ли не единственный восседая в огромном кресле, всерьез задумался о том, что хозяин комнаты пытался компенсировать такими необъятными размерами всего, что его окружает, когда телефон тихо пискнул. Он собирался не глядя поставить мобильный на беззвучный, но все же мельком глянул на отправителя и устало вздохнул. Просил же не писать сейчас. Упрямая, маленькая, рыжая, красивая сволочь, вот в каком месте Чуя оставил совесть? Дазай не мог ему не ответить. Тем более, до начала оставалось еще не меньше пять минут, принадлежащих исключительно ему и Чуе. Судя по всему, очень и очень злому Чуе. ОТ: Накахара Чуя Изображение ОТ: Накахара Чуя ОСАМУ ДАЗАЙ ОТ: Накахара Чуя ТЫ СОВСЕМ СТРАХ ПОТЕРЯЛ? Дазай, пытаясь скрыть улыбку, открыл фото. Улыбка медленно сползла, уступив место задумчивому выражению. Интересно, что Чуя забыл в его шкафу. Поток сообщений продолжался. ОТ: Накахара Чуя ДА ТЫ ОТ: Осаму Дазай Тебе не нравится? ОТ: Осаму Дазай Если хочешь - можешь выкинуть :( ОТ: Накахара Чуя Я ее сожгу ОТ: Накахара Чуя А потом всю твою квартиру ОТ: Накахара Чуя А когда ты вернешься то я тебя тоже сожгу заживо ОТ: Накахара Чуя Как я зол ОТ: Накахара Чуя У тебя типа сейчас совещание? ОТ: Накахара Чуя Типа то самое последнее совещание на котором ты обязан не упасть в грязь лицом да? ОТ: Накахара Чуя Аллё Дазай отложил телефон в сторону, наблюдая, как места за столом постепенно заполняются гостями. Телефон звякал не переставая, и Дазай собрал в кулак всю волю и остатки моральных сил, чтобы не пренебречь правилами и не позволить себе ответить. Люди рассаживались. Телефон разрывался. Терпение Дазая лопнуло через пятнадцать минут, когда Чуя замолчал минут на пять, а потом прислал одно-единственное сообщение и снова заткнулся. Ничего в жизни не интриговало Дазая так сильно. Даже вопрос, какого хера Чуя забыл в его квартире, в его спальне и в его шкафу. Разумеется, Чуя когда-нибудь должен был на него наткнуться. Но Дазай надеялся, что это произойдет при его независимом участии. И тогда Чуя решит его убить, они хорошенько подерутся, а потом он уговорит Чую его надеть. Хорошенькая униформа горничной. Прямиком из лучших секс-шопов города. На Дазая так хитро смотрела продавщица, когда он просил всеми правдами и неправдами вызнанный размер, и, протягивая ему платье, не удержалась от теплого комментария: «Она у вас такая миниатюрная. Уверена, вы прекрасно смотритесь». Дазай тогда едва не заржал в голос, пробуя прикинуть, сколько времени потребовалось бы Чуе, если бы он это услышал, чтобы разнести магазин к чертям. Наверное, не больше минуты. - Спасибо, конечно, - искренне произнес он, расправляя форму в руках и с удовольствием рассматривая. - Но я боюсь, что если бы он это услышал, вам бы несладко пришлось. Все же мафия - дело такое. Все жутко обидчивые. Он жизнерадостно смотрел на дрожащую продавщицу, пока та пробивала покупку, и сунул туда же шоколадку. Женщина, не глядя, щелкнула сканером, и Дазай, улыбнувшись, убрал платье в плотный бумажный пакет, а шоколадку оставил на кассе. Такая себе компенсация разрушенной психики, но что еще он мог поделать? Телефон приковывал его внимание все больше и больше. Человек, сидящий в другом углу, довольно долго распинался о чем-то, что Дазай знал и так, но было бы невежливо открыто пялиться в экран, пока кто-то пытается нести речи в народ. Дазай вспомнил школьные будни. Смартфон незаметно перекочевал под стол, на колени. Дазай открыл присланное Чуей фото, и едва нашел в себе силы оставить на лице холодно-спокойное выражение, не заливаясь тут же краской до ушей. Кто же знал, кто же, мать вашу, знал, что Чуя решит напялить на себя костюмчик прямо сейчас. Напялить костюмчик и не напялить нижнее белье, прозрачно намекая на его отсутствие половиной голой жопы. Извращенец, фу. Дазай такое развратное поведение осуждал. То есть, он был бы совершенно не против, если бы они с Чуей сейчас были наедине. Но он-то за три пизды. В Париже. И как Чуя только мог поступить с ним так жестоко? Дазай устало прикрыл глаза и не глядя отключил телефон. Ему была необходима ясность рассудка, а Чуя своей порнухой и так разрушал шаткую психику, будто палкой мутил воду пруда. Тем временем выступающий закончил говорить и обвел взглядом кабинет, не задерживаясь на Дазае. Тот, на всякий случай, все же принял сосредоточенно-утонченное выражение лица, будто не он только что впопыхах закрыл переписку с неприличным содержанием. Со своего места тут же поднялся сосед Дазая - важный представительный мужчина, один из тех типов, кого нельзя было упрекнуть за наличие лишнего веса и лишней золотой цепи на шее, и принялся рассуждать о нюансах. Дазай правда пытался внимать, по крайней мере, первые тридцать секунд, но не укорить Чую за издевательства над ним, бедным и несчастным страдальцем, все же было выше его сил. Телефон снова перекочевал на колени. ОТ: Осаму Дазай Ты сорвешь мне сделку ОТ: Осаму Дазай Тебе идет ОТ: Осаму Дазай Но то, что ты весь такой красивый в девчачьей одежде - не спасет тебя от страшных мук в Аду ОТ: Осаму Дазай Будешь жариться на сковородке ОТ: Осаму Дазай Хотя... возможно, не только на ней ОТ: Накахара Чуя Ты тупой? ОТ: Накахара Чуя Я людей убиваю умник а ты мне угрожаешь вечными муками ОТ: Накахара Чуя Я ничего не боюсь лол ОТ: Накахара Чуя Так что страдай и знай что мне тебя не жалко ОТ: Накахара Чуя Изображение Дазай про себя издал стон, полный страдальческого смирения, и, пользуясь тем, что сосед был занят выступлением, открыл сообщение. И пожалел об этом еще заранее, разумеется. Кто научил Чую вставать в такие позы? Разумеется, это был он, но риторические вопросы Дазай любил почти так же, как перевод ответственности. И сейчас, пялясь на Чую, точнее, скорее, на его задницу, кокетливо выглядывающую из-под белоснежных кружев, и абсолютно уверяясь, что нижнего белья на нем нет никакого вообще, планировал совершить самое эпичное в жизни самоубийство. Подрочить на очень-важном-Дазай-ты-слышишь совещании. Да кто заметит, действительно? Разве что его совесть. И вообще, вина полностью лежит на Чуе, Дазай отказывался признавать за собой малейшую причастность к случившемуся, если оно случится. А брюки уже давили. Он сделал самое невинное выражение лица, что имел в запасе, а пальцы сами по себе забегали по клавишам. В конце концов, закончил бы Дазай школу с отличием, не будь он мастером слепой печати? ОТ: Осаму Дазай Чуя, перестань. ОТ: Осаму Дазай Ты меня убиваешь. ОТ: Накахара Чуя Не хочешь не смотри ОТ: Накахара Чуя Никто не заставляет ОТ: Накахара Чуя И вообще у тебя совещание отвали ОТ: Накахара Чуя Я все Мори расскажу ОТ: Осаму Дазай Как я не могу на это не смотреть? ОТ: Осаму Дазай Это выше моих сил! :( ОТ: Накахара Чуя Ахах ОТ: Накахара Чуя Не смешно ОТ: Накахара Чуя Вложение ОТ: Накахара Чуя Жутко хочу посмотреть на твое лицо ОТ: Накахара Чуя И на ширинку хахах ОТ: Осаму Дазай Ты ужасен ОТ: Осаму Дазай ЧУЯ, ПОЧЕМУ ОТ: Осаму Дазай ТОЛЬКО НЕ ЧУЛКИ, ПОБОЙСЯ БОГА ОТ: Осаму Дазай Они на меня смотрят ОТ: Осаму Дазай Мне неуютно, кажется, меня сейчас выгонят ОТ: Накахара Чуя Так тебе и надо извращенец ОТ: Накахара Чуя Я просто буду наблюдать за тем как Мори свернет тебе шею ОТ: Накахара Чуя С таким прикольным хрустом типа на читос похоже или на кукурузные хлопья ахах Дазай хмыкнул про себя и вырубил мобильный, сосредоточенно пытаясь выгнать из головы последнее изображение. Но Чуя, сидящий на коленях, раздвинув ноги в стороны и, опершись на локти и выгибаясь, будто кошка, чуть нагнувшись вперед, демонстрировавший чулки и, на взгляд Дазая, слишком свободно стянутый корсет, не желал выбираться из головы. Разумеется, на него никто не смотрел; шло бурное и отчаянное обсуждение, в котором Дазай, даже если и бы хотел - не смог участвовать. Чтобы вставить слово - нужно было хотя бы подняться с кресла, чего он сделать не мог в силу некоторых биологических причин. К его счастью, в этом не было необходимости - контракт был давно оговорен по телефону еще несколько месяцев назад, и все, что требовалось от Дазая, в отличие от большинства присутствующих, сегодня - лишь собственной рукой поставить размашистую подпись. Дазай незаметно тряхнул головой, возвращая здравость рассудка сквозь нечеткую пелену фантазий с Чуей и щеточкой для пыли в главной роли. Они еще наиграются. А снова лететь в Париж Дазаю не хотелось определенно. Телефон молчал. Видимо, земля с небесами поменялись местами, и Чуя внял его мольбам. Дазай серьезно готов был креститься.***
Все сделки, которые, на протяжении пяти дней его маринования во Франции, должны были завершиться удачно - завершились удачно, разумеется, усилиями Дазая, забывшего, что такое нормальный сон, и как только он с облегчением поставил последнюю кривую подпись и пожал последнюю потную ладонь - завалился в номер, заснул, в обнимку со слоном, не раздеваясь, и проспал двенадцать часов кряду. Чуя звонил четыре раза, написал три гневных сообщения с угрозами, и одно - с обещанием объявить Дазая во французский розыск. К сожалению, спать всю оставшуюся жизнь Дазаю не удалось. Его ждала прелестная Франсуаза Саган и совсем не прелестное «обезвредить». Убивать женщин Дазай не любил - внутри играли принципы джентльмена, о чем он прямо заявил Мори еще в Йокогаме. Тот равнодушно пожал плечами, и сказал, что Дазай, конечно, может не соглашаться, но тогда Чуе в напарники совершенно внезапно достанется кто-нибудь новый и весьма симпатичный. Симпатичности новенького Дазай не испугался, он, скорее, испугался за несчастного, и уверил босса, что ради здоровья людей Портовой мафии он не позволит Чуе приближаться к ним ближе, чем на метр. Прикуривать тоже исключительно издалека. Заказ пришлось взять. И сейчас он, с кофе в одной руке и с бутербродом в другой, сосредоточенно изучал досье, искренне пытаясь игнорировать Чую, который откровенно домогался его даже по сети, бомбадируя фотками из душа. Дазай, не обращая внимания на непрерывно звяканье смартфона, который, видимо, скоро можно будет использовать, как бюджетный вибратор, укусил бутерброд и вновь углубился в документы. Франсуаза Саган. Возраст - двадцать два года. Специализация - серийные убийства. Способность - «карточный фокусник». Дазай подумал о Чуе, по обнаженным плечам которого стекали капли воды, и едва не взвыл. Никто не умрет, если Франсуаза Саган, неизвестно чем насолившая Портовой мафии, проживет на двадцать минут дольше. Дазай взял смартфон и задумчиво взвесил его в руке, пробегаясь взглядом по панели уведомлений. Он откроет всего одно фото. Только одно. И не глядя нажал на одно из сообщений. На него смотрел Чуя, жадно впившийся в камеру взглядом. Капли застыли на тяжелых от влаги волосах; на лице, пробегаясь дорожками по щекам и тяжело повисая на ресницах; на груди, вьющимися между очертаний крепких мышц; скатывались дальше, застревая в жестких рыжих волосках, но добираясь до основания уже вставшего члена. Одной рукой Чуя удерживал, видимо телефон, неизвестно как не намокший до позорной механической смерти, а другую завел назад, выгибаясь, наверняка уже вставив палец прямо так, и Дазаю до смерти хотелось посмотреть на него с другого ракурса. Хотелось грубо прервать его, пережать запястье и сделать все самому, растягивать, не церемонясь, даже руками выбивать из Чуи нетерпеливые всхлипы, а потом вставить, так, чтобы на скользком полу душевой у того разъехались ноги. Руки сами собой опустились к ремню. Дазай откинулся на спинку дорогого кресла и закусил губу, не отводя взгляд от экрана. Ширинка разъехалась совсем бесшумно, и болезненное давление, наконец, прекратилось. Дазай сдался и пролистнул вниз, легко касаясь пальцами члена прямо через нижнее белье. Чуя сидел уже на кровати, к нему спиной - видимо, помог таймер на камере - и слово «сидел» здесь вряд ли подходило. Как и «спиной». Он привычно выгибался в пояснице, наклонившись вперед, широко расставив ноги, и растягивал себя двумя пальцами. Дазай не видел его лица, но был уверен: Чуя приоткрыл рот, не сдерживая стонов. Возбуждение усилилось, и Дазай внезапно вспомнил об отсутствии на двери таблички «не беспокоить». Не то, чтобы не ему было не насрать. Он скользнул рукой сквозь кромку боксеров, на мгновение отвлекаясь от изображения и представляя на месте своих рук изящные пальчики Чуи, затянутые в плотную черную ткань. Дазай сходил с ума каждый раз, когда Чуя забывал снять перчатки, от странной смеси ощущений, от неприятно-желанной грубости. Собственные руки были слишком привычными, надоедающими. Он хотел чужие. Влажный от пота палец снова скользнул по экрану. Чуя прислал ему странную фотографию, почти невинную, по сравнению с предыдущими, и от этого контраста у Дазая перехватило дух. Тонкая бледная шея, и палец, оттягивающий в сторону тугой черный чокер, так сильно, что с другой стороны украшение впивалось в кожу, открывая взгляду бледное темное пятнышко. Засос. Засос, который Дазай оставил ему в ночь перед отлетом. Рука сжалась на члене, большой палец проехался по головке, легко растирая выступившие капли. Дазай зашипел, другой рукой сильнее сжимая мягкий подлокотник. Он помнил все метки, которые оставлял на чужом теле - все до единой, каждый раз неосознанно пересчитывая заново, словно боясь, не появились ли другие. Чужие. Дазай никогда не ревновал его, всецело доверяя партнеру, но, тем не менее, в постели, когда Чуя принадлежал ему весь, от мысли, что кто-то другой мог так же брать его, так же сжимать бедра, оставляя едва заметные синяки, так же грубо впиваться губами в податливое тело, по коже пробегались гневные мурашки. Чуя принадлежал ему. Только ему, даже сейчас, когда собственными пальцами вбивался внутрь, не сдерживая довольных выдохов - думал о нем. И хотел, чтобы Дазай тоже думал о нем, листая одну за другой фотографии, не предназначенные ни для кого больше. Движения его руки ускорились, превратившись из расслабленных и неспешных в быстрые, исступленные. Дазай дышал чуть чаще, чем следовало, прокручивая в голове все, что сделает, когда Чуя встретит его в аэропорту. Они начнут с машины. Дазай равнодушно смотрел, как сперма неумолимо стекает по бедрам, пачкая белье и не до конца спущенные брюки. Телефон завибрировал. Дазай подождал секунд пятнадцать, пока дыхание выровняется окончательно, и снял трубку. - Ты прочитал, - констатировал Чуя, и Дазай уловил чуть сбившийся вздох. - И не ответил, скотина. - Не успел, - Дазай лениво поднялся с кресла. - И сейчас не успеваю. Мне нужно в душ и убивать. - Понравилось? - Чуя спросил показательно небрежно, будто пытаясь показать, что ответ его совершенно не интересует. - Не представляешь, насколько, - признался Дазай, мечтательно запрокидывая голову. - Ты украл у меня время на завтрак. - Придурок, - голос звучал привычно-злобно, но Дазай, услышав чужую улыбку, не мог не улыбнуться в ответ. - Я ненавижу тебя, извращенец. - Знаю, - Дазай хмыкнул, и хотел было положить трубку, но остановился, вспомнив. - Чуя? - М? - Что делал у меня дома тогда? Когда нашел костюм. Не буду спрашивать, как ты попал внутрь, но мне интересно, зачем. Чуя надолго замолчал, словно раздумывая, стоит ли говорить правду, а потом, вдруг решившись, холодно ответил: - Я хотел постирать твои тупые пиджаки. Дазай сам собой расплылся в улыбке. Он вернется через два дня и стиснет Чую в таких крепких объятиях, что тот даже пискнуть не сможет. Но это будет позже. А сейчас ему нужно будет кое-что доделать. Только чтобы Мори не пилил. Встреча с Франсуазой Саган назначена на половину двенадцатого. - Я люблю тебя, - признался он в трубку и, не дожидаясь ответа, отложил телефон. Мобильник тут же пискнул, не успел он сделать и шага в сторону ванной. На экране сияло новое сообщение. ОТ: Накахара Чуя Педик