Колобок

На переднем плане слева декорации деревенский дом. (Остались с гастролей русского театра). Справа — деревья. На втором плане — лес, изображенный на шторах (нашлись в садике). Из-за деревьев выходит Дед (Яхт) с вязанкой хвороста (самолично собирал в саду палки при Луне) и идет к дому. На середине сцены останавливается и кладет вязанку на край ширмы. Фуфайку он не нашел, зато пригодилась изрезанная старшими близнецами куртка. Почему жена не выкинула её? Никто не ведает. Штаны из модной коллекции, но взглянув на картинку предполагаемого костюма, сразу подумал, что у него прям дар пророка. Приглянулись же ему брюки с заплатками! Ушанку нашел среди подарков от поклонников. На ней серп и молот вышит ярко красными нитями, что горят как звезды на сером меху. Боун начинает зачитывать ему текст в наушник. «Ох, умаялся! Устал! Я сегодня рано встал, Десять грядок посадил, В лес за хворостом сходил. Много переделал дел, А покушать не успел. Бабка, скоро ли обед?» Из окна выглядывает Бабка — Саманта. По виду и не скажешь, что бабушка. Белый сарафан с красной вышивкой подчеркивает и без того не испорченную фигуру молодой матери, придавая женственность и мягкость. Неброский макияж маскирует синяки под глазами от недосыпа. Красный платок на голове, коса. Если бы в зале были русские, признали бы за свою. Ни дать, ни взять — спортсменка, комсомолка и вообще красавица! Но не бабка! Её голос немного дрожит от волнения, но слова летят задорно и весело. «А его, дедочек, нет! Ели хлеб и пили квас Вот и вышел весь запас! Будет новый урожай, Так обедать приезжай!» Сэмми выходит из дома, забирает охапку палок и снова скрывается там же. Кто-то скребется. Это режиссер карябает ногтями планшетку со сценарием, поднеся микрофон. Сурат на сцене делает вид, что прислушивается, поднеся руку к уху. Снова текст. «Погоди-ка, бабка, слышишь, В кладовой скребутся мыши. Ты скорей туда пойди, По сусекам помети. Собери муку в совок, Испечем мы колобок. В общем, бабка, покумекай.» На «сусеках» и «покумекай» не сбивается, не зря репетировал и учил. Бабка выходит из-за декорации с ведром и дает его Деду. «Ты ж пока сходи на реку И водицы принеси, Чтобы тесто замесить! Ну, а лучше ключевой Да не мертвой, а живой!» Тот берет ведро и скрывается за деревьями справа. Саманта же продолжает, обращаясь к залу. «Как пойду я, как пойду По сусекам помету! Соберу муку в совок, Испеку нам колобок!» Вновь заходит за декорацию, возвращается с миской, ставит ее на край ширмы. Яхт с ведром подходит к ней. «Вот студеная вода!» По виду он только что дракона убил, а не ведро воды притащил. «Наливай ее сюда!» Он выливает воду в миску. Бабуля начинает делать вид, что месит тесто и поет. «Тили-тили-тили-тесто — Дед- жених, а я -невеста, Коли доживем до мая, Будет свадьба золотая!» Допев, перестает месить и достает из миски ком теста. «Ставь его скорее в печку!» Сурат вскидывает резко руку. Ни дать, ни взять командир зовет в атаку! «Обожди, мое сердечко! Коли тесто подойдет, Легче в рот потом войдет! Ждем, ждем, ждем… А вот сейчас Ставить в печку в самый раз!» Наконец «бабка» уносит комок теста за декорацию дома. «Вот премудрое занятье! Никогда не мог понять я, Почему бы хлеб нам печь Не могла сама испечь?» Яхт ворчит в зал свои слова. Но Саманта выглядывает в «окно». «Что стремиться к чудесам, Если можешь сделать сам?» Семми вывозит на садовой тачке Колобка — Према к крыльцу. И как только сил хватает? Не полкило же. Колобок был головной болью Ноппаната. Когда он огорошил ролью Варута, тот чуть не убил его. После чего выдвинул ТАКИЕ условия, что Боун уже сам согласен был его играть. — Пи! Меня и так булочкой называют, а тут еще эта сказка! Да это …- давится воздухом от возмущения. — Прости, но… Младший вздыхает и скрепя сердце соглашается. В этом желтом костюме он скорее цыпленка напоминает, а не шарик хлебобулочного изделия. «Вот смотри-ка с пылу с жару. Скоро сядем к самовару И, как водится, вдвоем С колобком чайку попьем.» Дедуля хочет его взять и поднять, но обжигается. Колобок дает ему по рукам. — Ай! — натурально орет дедок, желая добавить пару непечатных слов. Сдерживается. И хорошо, а то бабушка ему это «вхождение в роль русского старика» потом припомнила бы так, что секс ему бы только снился. «Ты руки не тяни, Пригодятся нам они. Подожди еще малечко, Пусть постынет на крылечке. Мы ж, пока он спустит жар, Подогреем самовар.» Реплика Сэмми кончается, и они успешно скрываются в «доме». Есть небольшой перерыв. Могут вздохнуть спокойно. Прем изображает испуг. Боун пытается успокаивающей интонацией приободрить любимого. Несмотря на детскость, волнуется. «В печке чуть не засушили, А теперь и съесть решили. Ждать я смерти не могу, Я из дома убегу!» Варут выпадывает из тачки, хотя должен «спрыгнуть с крылечка», уж как есть! и скрывается за правой кулисой. Бабка и дед выходят из дома. Глаза Сэмми вытаращены так, что еще немного и выпадут из глазниц. «Дед, смотри, он укатился, С нами даже не простился!» Теперь уже слышится плачь в тоне её голоса. Яхт старается не меньше. Сокрушается на совесть. «А все ты! Мол, посиди, Подожди да подожди. Вот, остались без обеда!» Мелани смотрит на него снизу в вверх, наклонив голову, что вроде «Чего?! Я?!», потом все же предлагает: «Может быть, пойдем по следу?» Сурат хмыкает и уже серьезно- печально молвит: «Полно, бабка, не шути, Колобка нам не найти!» Бабка причитает: «Эх, дедочек мой, дедочек, Укатился колобочек, Сколько лет с тобой живем — Все вдвоем, да все вдвоем… Нет ни дочки, ни сынка.» Дедочек в этот момент думает: «Я б вернулся ненадолго в те времена, когда мы были вдвоем. И шутить с предложением не стал. Кто ж тогда знал, что оно пророческое! Что слова из сериала «родишь быков близнецов » — тоже! Старшие близнецы- тельцы! Ети …кхм» «Да не уж-то Колобка Хочешь ты усыновить?» Бабушка — цветочек вздыхая, серьезно произносит: «Может быть, дед, может быть! Он ведь только что родился. Ах, зачем он укатился И куда теперь пойдет? Пропадет он, пропадет!» Дед сокрушенно: «Да уж, вышел бойкий слишком!» Бабка пророчески предрекает и причитает: «Ох, хлебнет беды мальчишка. Воротился бы домой Колобок, сыночек мой! А все ты! У, бессердечный!» В конце Саманта с силой бьет дедулю в плечо. Синяк тому точно обеспечен. «Я те припомню, производственные травмы, дорогая» — мстительно отмечает про себя Сурат. Но следующие слова выходят настолько искренне, что бабка сразу просекает жалобу деда, которая никогда не звучала, делает пометку про себя. «Что ж меня ты пилишь вечно?» Глаза встречаются и замирают. Боль плещется на дне взглядов. «Нет моей ни в чем вины.» Фраза заставляет Мелани сдерживать рвущиеся слезы. Они обязательно поговорят об этом. Но не сейчас. Каждый понимает это и обещается омутами. «Бабка, испеки блины!» Машинальные звуки из уст Яхта возвращает в реальность. Профессионализм превыше всего. Даже в такой напряженный момент их душ, работа превыше всего, хоть сейчас это и не она. Принцип въелся в подкорку сознания. Боун не видит их взглядов, но чувствует напряжение. Невозможно настолько реально трагично отыгрывать. Такое не для детей. Скомканность видится в действиях, когда парочка покидает сцену. Режиссеру сейчас не до них, но он обязательно с ними поговорит, обещает себе.