АМНЕЗИЯ

Знай, сколько не будет ран, Кровных и злых — тебя в беду не дам. Сам всё до конца пройду, Многого не пойму, но не отдам. Знай, столько не будет фраз, Чтоб как-то вдруг в груди огонь погас. И нас не разделить, не сжечь, Не раздавить, не съесть, ты только знай! Потому и боль в глазах, И всегда навзрыд, И на чудесах Мир для нас открыт. И никогда — назад, И всегда — как взрыв, Только будет так, Остальное — пыль. «Знай» Кукрыниксы.

      Дазай был в ярости от того, как нагло вел себя Достоевский. Изучив конверт, они с Рампо сразу обнаружили штемпель одного из самых престижных отелей Йокогамы. Он не удосужился даже скрыть место своего положения. Сначала, правда, детективы подумали, что это уловка. Но, изучив интерьер помещения, где была сделана фотография, они определили, что это кафе и находится оно именно в этом отеле. Более того, позвонив в отель, они убедились, что один из номеров люкс действительно числится за человеком, назвавшим себя Федором Достоевским. — Неужели, так легко? — Сдается мне, он тебя специально заманивает туда, — заметил Рампо. — Я на все согласен ради Чуи, — серьезно отвечает ему Дазай. — Тебя подстраховать? Ты же знаешь, агентство всегда поможет тебе. — Я не хочу, чтобы из-за моей глупости пострадал ещё кто-нибудь. Да и нужно проверить, не подстава ли это. Может, их давно уже в отеле нет. — Смотри, мое дело предложить! — пожимает плечами Эдогава. — Мне тоже есть, что предложить Федору за свободу Накахары.       Было раннее утро, когда он вошёл в кафе отеля и разместился за дальним столиком, который так удачно закрывался от остального помещения небольшой, но довольно многолистной пальмой. Снял свой плащ и повесил его на вешалку, встряхнул слегка кудрявой головой. К нему подошла официантка и приняла заказ на чашку кофе с бутербродом. Он не знал, сколько ему придется ждать, но запасся терпением и, открыв свое любимое руководство для суицидников, принялся читать.       Кафе то наполнялось посетителями, то снова пустовало. Часов в десять в нем появился Гоголь. Улыбнулся своей лучезарной улыбкой официантке. Пальчиком в перчатке приподнял челку, давая здоровому глазу обзор, второй у него был закрыт как обычно одной из игральных карт. Сделал девушке какой-то приятный комплимент, по поводу ее внешности, после чего она густо покраснела от смущения. Заказал крепкий чай и уселся за столиком у окна. Официантка довольно быстро принесла ему заказ и он, бросив в чашку пару кубиков сахара, стал помешивать чай маленькой ложечкой.       Не успел Николай сделать и пару глотков, как перед ним возник Федор. — Коль, ты с ума сошел? У нас дел полно, а он здесь чаи гоняет! — Успокойся, Федь. С какой стати ты сегодня такой взвинченный? — Федор! — вдруг раздался голос Дазая, они обернулись и увидели, как Осаму не спеша подходит к ним. — А вот и причина моих волнений! — Достоевский томно прикусывает нижнюю губу, — Дазай, гм! Какими судьбами ты здесь? — Верни моего напарника, урод! — улыбается в ответ Осаму. — Непростительное поведение! — замечает Гоголь, он поднялся со стула и опёрся своей пятой точкой о стол. — А ты вообще заткнись, суфлёр! — Осаму шипит на него и, дёргая за косу, заставляет ближе придвинуться к себе.       Николай обиженно скулит. И вдруг детектив слышит голос Накахары. — Отпусти немедленно Гоголя, Дазай! — Чуя! — коса моментально выпускается и Осаму делает шаг к нему навстречу.       Тут уж Достоевский встаёт между ними, а Николай так быстро застёгивает за спиной руки Осаму в наручники, что тот становится их пленником. — Похоже, разговор, чтобы никого не смущать, мы продолжим в другом месте, — лилейно проговорил он, слегка толкнув Дазая вперёд.       И тому ничего не осталось, как догонять уже ушедших к выходу из кафе Накахару и Достоевского.       Выйдя в фойе отеля, Федор направился к главному выходу, набирая кому-то на телефон. — Саня, срочно выпиши нас из отеля, мы уезжаем. И забери все вещи из номера. Позже смс-кой я пришлю тебе новый адрес. — Меняем дислокацию? — уточнил Чуя. — Да, Накахара. Если останемся здесь, будем уязвимы для ВДА точно, а, возможно, и для Мафии.       Они вышли на улицу и прошли к Тойоте минивэну. Достоевский прикоснулся к ручке и дверь автоматически стала открываться. — Залезай! — приказал он и Чуя разместился на дальнем сидении.       Какого было его удивление, когда Дазай сел на сидение рядом с ним. И так как его руки были сцеплены наручниками за спиной, то разместился он в пол оборота, лицом к Накахаре. Гоголь с наслаждением сел на переднее сидение, одарив водителя, то есть Сигму, дружеским поцелуем в щеку. Достоевский разместился на сидении в третьем ряду. Чуя сразу обернулся к нему. — Федор, ты что творишь? Он же теперь всю дорогу будет пожирать меня глазами. — Ничего, Чуя, не сахарный, не растаешь, — улыбнулся Федор.