Девчонка Сальваторе

Скарлетт и Деймон спустились по широкой лестнице, устланной изумрудной ковровой дорожкой. Стефан ждал их, прислонившись к перилам и скучающе разглядывая разодетых гостей. Заслышав шаги, он обернулся и удивлённо вскинул бровь. — Скарлетт… — выдавил он, и лицо его приняло то выражение моральных терзаний, какое всегда появлялось во время выходок брата и сестры. — Молчи! — Скарлетт вскинула руку, глаза вспыхнули янтарем и тут же потухли. — Если ты меня поддержишь, я буду рада, если нет — я переживу. Но это моя жизнь, поэтому я сама буду принимать решения, нравятся они другим или нет. И я уж точно не стану второй Фионой или любой другой женщиной, которая вышла за статус по приказу и похоронила себя заживо. Стефан вздрогнул, вспомнив бледное лицо кузины, скрещенные на груди руки и навечно сомкнутые губы. Несколько глухих ударов земли о крышку гроба, и ее муж уже женился во второй раз, не потрудившись выдержать и год траура. — Отец придет в ярость, — только и сказал он, уже приняв решение. — Знал бы ты сколько раз за последний час я это слышала. Но поверь, он не станет счастливее, если завтра найдет труп Джеймса. — Ты говоришь не как леди, — укорил ее Стефан. — Потому что я ей никогда и не была, — холодно ответила Скарлетт. — Ладно, чокнутая и ужасно своенравная девчонка, доведем их всех… — с фальшивым оптимизмом начал Стефан. — До белого каления! — бодро закончил за брата Деймон. Скарлетт улыбнулась, ярко и искренне. С души будто камень упал, но говорить слова благодарности или вгонять себя в вечный долг она, конечно, не стала. — В таком случае, — девушка взяла братьев за руки, — вперед, мои верные рыцари в накрахмаленных рубашках! Джеймс о чем-то говорил с Джузеппе, с лица его не сходила вечная притворная улыбочка. Бросив взгляд в сторону, он умолк на полуслове, а Джузеппе побагровел от ярости, проследив за взглядом собеседника. Деймон откровенно флиртовал со всеми дамами, не гнушаясь пускать в ход двусмысленные шуточки и томные взгляды, от которых женщины краснели и терялись. Стефан шел со скучающим лицом, словно бы все ему до жути осточертело, а знатные особы навевали только тоску. Скарлетт ничего не нужно было делать, она слышала перешептывания и смешки за спиной, и от этого дьявольская улыбка на лице становилась все шире. Джузеппе прикрыл глаза и сжал руки в кулаки, стараясь справиться с гневом. Седые волосы, казалось, побелели еще больше, и между бровей залегла глубокая складка. — Мистер Локвуд, — Скарлетт присела в реверансе, не опустив при этом голову, как полагалось, а дерзко глядя мужчине в глаза. Джеймс был обладателем густых темных волос и черных, глубоко посаженных глаз. Тонкие губы недовольно кривились, а широкий кривой нос покраснел от возмущения. Его желание жениться на прекрасной Сальваторе заметно поугасло. Скарлетт же обвила его руку, и прижалась к мужскому телу сильнее, чем положено. — Вы удивительно красивы, сэр, — улыбнулась девушка, стараясь не дышать: от него исходил невыносимо приторный цветочный аромат. — Благодарю за теплые слова, но с Вашей красотой моя не сравнится, — ответил Джеймс, скрипя зубами, а Скарлетт засмеялась так громко, что люди стали оборачиваться и прожигать их недовольными взглядами. — Кстати, Деймон, как дела на фронте? — девушка повернулась к едва сдерживавшему смех брату, слегка прищуривая глаза. — Ты вернулся несколько дней назад, но так ничего и не рассказал. — Мы много тренируемся, наш командир… — Командир? Он симпатичный? — тут же легкомысленно поинтересовалась Сальваторе. — Тебя интересует внешность командира? — недовольно спросил Джузеппе. — Не только. У Деймона такая красивая серая форма, — Скарлетт повернулась к Джеймсу. — Как жаль, что Вы не служили. По-моему, это трусость, южане должны сражаться с янки. Даже Стефан рвался на фронт, но его не взяли из-за того, что он слишком молод. Конфедераты должны показать этим северянам. Отменить рабство. Какая глупость! Куда пойдут эти глупые нелепые создания, если у них не будет хозяина? Для них свобода все равно что проклятие. И вообще, мне кажется, мужчина должен пройти хотя бы через одно сражение. Иначе чем гордиться его жене? Тем, что он удачно продал хлопок? Вот у Деймона даже было ранение в начале войны, а… — Ради Бога, замолчи! — зашипел на нее Джузеппе. — Женщина, что с нее взять? — закатил глаза побледневший Джеймс. — Кстати, о чем вы говорили, когда мы подошли? — мило улыбнулась Скарлетт, словно до этого не рассуждала о войне в крайне нелестном для Локвуда ключе. — О том, что кое-кто не умеет выбирать наряды на вечер, — холодно ответил Джузеппе, его помутневшие от старости глаза потемнели. — Ох, отец, зачем же Вы так оскорбили нашего гостя?! — всплеснула девушка руками в притворном возмущении. Деймон фыркнул, а Стефан с трудом сдержал улыбку. Джузеппе задохнулся от злости. — Джеймс, Вы умеете сражаться на шпагах? — поинтересовалась Скарлетт. — Мои братья в этом мастера! — Боюсь, я не смог бы назвать себя мастером в этом деле. — Как жаль, — вздохнула девушка. — Ужасно, когда мужчина не умеет сражаться, Вы так не считаете? Джеймс скрипнул зубами. — Совсем забыл, мне пора идти, спасибо за прекрасный вечер, большая честь — провести время в вашей компании. Мистер Сальваторе, — Локвуд поочереди всем поклонился и направился к выходу. — Но как же… — Мне жаль, мистер Сальваторе, но я не смогу этого сделать. — Быстрее, чем я предполагала, — хмыкнула Скарлетт, напускная глупость тут же слетела с ее лица. — Да, слабеньким оказался, — усмехнулся Деймон. — Вы! — Джузеппе повернулся к детям, метая молнии и едва сдерживаясь, чтобы не перейти к рукоприкладству. — Неблагодарные, глупые… Завтра утром придете в кабинет, а сейчас живо к себе, и чтобы до конца вечера я вас не видел и не слышал! — Отец! — попытался возразить Стефан. — Скарлетт, ты пошла в свою мать. Такая же жалкая и никчемная. Как женщина ты должна стремиться выйти замуж и улучшить положение семьи, потому что больше от тебя нет никакой пользы! Ты не станешь наследницей, не прославишь свой род на войне и не получишь образования. Ты бесполезна! — яростно выплюнул Джузеппе. — Простите, папочка! Как жаль, что я разочаровала Вас. Снова, — мягко произнесла девушка, но весь ее вид будто говорил, что каждый в разговоре с ней имеет право на свое мнение лишь до тех пор, пока оно сходится с ее собственным. — Ты не имеешь права так говорить, — Деймон резко выпрямился, словно желая вызвать отца на дуэль. — Она не твоя собственность. — Именно так и есть. Я содержу ее, чтобы потом она возместила убытки удачным замужеством. А теперь вон! — рявкнул мужчина. Скарлетт зло сверкнула глазами, едва сдерживая желание высказать все, что думает по этому поводу. Слова, болезненно-острые, попали точно в цель и ранили больнее ножей. Никого на свете она не ненавидела так сильно, как отца. И эта ненависть была взаимной.

***

Стефан быстро поднимался по скрипучей широкой лестнице, когда Скарлетт выглянула в коридор. — Любимый брат, будь так любезен, удели мне внимание. Стефан резко обернулся, удивленно глядя на сестру. Так атеист смотрит на призрака, разгуливающего по кладбищу. — Скарлетт? — усмехнулся Стефан. — Решила снизойти до нас? Сальваторе почувствовала, как в душе разгорается обида. Тайная надежда на то, что от одной лишь встречи с ней человечность включится, разбилась вдребезги. — Да так, мимо проезжала, решила посмотреть, как у вас дела. Оказывается, у вас тут происходит столько интересного. Наверное, мне захочется остаться. — Не стоит. Уверен, у нас не происходит ничего такого, чего ты бы не видела. — Ну и что? Я готова посмотреть на некоторые вещи еще раз. Например, на нового двойника. Она, как Кэтрин, сумела заморочить головы обоим или только одному из вас? — едко поинтересовалась она, стремясь задеть побольнее. — Скарлетт, не стоит, — холодно оборвал ее Деймон. — Обоим, да? — продолжила девушка. — А ты ей нравишься больше с человечностью или без? Для Кэтрин ты делал все, что она пожелает, а для Елены? Или она не так хороша? Стефан оскалился, скрестив руки на груди. — Хорошая попытка, но мне плевать на твои слова. Чего ты хочешь? — Чтобы ты поговорил со мной. В гостиной. — Тебя не было около века, ни открытки на Рождество, ни звонка. Вернись еще через несколько столетий и потребуй разговора, — он развернулся, чтобы уйти. Скарлетт потрясенно открыла рот. На что она рассчитывала? Ее братья уже не те мальчики из 1864-го, они изменились. Она изменилась. У них больше нет тираничного отца, нет ограничений. Нет больше тем для разговоров, кроме рассказов о прошлом, которое они провели в отдалении друг от друга. То, что раньше было ее семьей, рассыпалось, как пазл, разделилось на кусочки. Скарлетт взмахнула рукой, и Стефан врезался в невидимую преграду. — Я хочу поговорить. А если я чего-то хочу, то получаю. Всегда. — Ты не можешь заставить меня, — прошипел Стефан. — Могу, поверь. Пусть мне и не доступен гипноз, как твоим новым друзьям, но я могу сделать очень больно, — вкрадчиво сказала Скарлетт и сжала кулак. Стефан согнулся пополам, чувствуя, как внутренности скручиваются в гордиев узел и горят, как в огне. Он болезненно захрипел и выдохнул: — Ладно. Боль прошла, и Стефан повалился на колени. — Славно, так бы сразу, — Скарлетт протянула ему руку, чтобы помочь подняться. Он неприязненно оттолкнул ее и поднялся сам.       Деймон уже ждал в гостиной. Он не стал спрашивать, мрачный вид Стефана был красноречивее любых слов. Скарлетт сняла, наконец, перчатки и провела кончиками пальцев по прохладной кожаной обивке кресла. В камине потрескивал огонь, сквозь приоткрытое окно в дом проникал солнечный свет, ветер приносил тихое щебетание птиц. Стефан опустился в свободное кресло и нахохлился, как воробей. — Я слушаю. — Нет, это я слушаю. Расскажи мне свою историю, и я скажу кто ты, — фыркнула Скарлетт, подаваясь вперед. — И начни с первородных. — Что именно? Что я пошел с ним, чтобы защитить брата и Елену? Что он заставлял меня делать все, что ему хотелось? Что теперь я свободен? — Это не свобода, Стефан, — вмешался Деймон. — Ты все разрушаешь. И в первую очередь — себя. — Почему бы тебе не включить человечность по-хорошему? Конечно, я могу применить тот метод, который уже продемонстрировала, но… — Ты можешь убить меня, если хочешь. Но та боль, которая придет с эмоциями, сильнее физической. — Боже, всегда одна и та же отмазка, что-нибудь другое не можешь придумать? — Иди к черту, Скарлетт. — Просто признай, что ты боишься. Боишься последствий своих действий, — она приблизилась к нему и присела на корточки, заглядывая в глаза. — Моя дорогая сестра, тебя не было с нами, когда все началось. Ты спокойно жила в свое удовольствие. Ты всегда была эгоисткой, поэтому ради всего святого оставь свои альтруистические порывы для кого-нибудь другого. Мне не нужна помощь. Мне не нужна человечность. И мне не нужна ты. Ты всего лишь маленькая стерва, которая хочет, чтобы весь мир крутился в твоем ритме. — Не переводи тему, пожалуйста, — Скарлетт ловко скрыла боль. Каждое слово — хлыст. — Это не ты. Без эмоций ты не можешь быть собой! Нельзя просто избавиться от части себя, своей сущности. — Возможно. Но я не чувствую ни любви, ни страха. Ни радости. Ни жалости. И мне хорошо. — Может быть ты прав, — Стефан рухнул на пол и остался лежать без движения. — А может и нет. — Что ты с ним сделала? — спросил Деймон, опускаясь рядом с братом. — Усыпила, — Скарлетт ласково прикоснулась к бледному лбу Стефана. Ее тело выгнулось, глаза закатились, и Деймон вздрогнул от неожиданности. — Отключи человечность! Отключай! — громкий крик мужчины ударил Скарлетт по ушам, ломая волю. И все, что можно было сделать, — подчиниться. Миг, и чувства отступают, растворяются в потоке равнодушия. Пустота, приятная и спокойная, разливается в душе. Скарлетт закашлялась и резко втянула воздух. Ее всю трясло, голова была ватной, руки дрожали. Она откинулась назад, легла на мягкий ковер и закрыла глаза, прислушиваясь к тихому тиканью больших напольных часов, переживших не одно столетие. — Мы можем попросить этого Клауса снова внушить ему. — Нет, не можем! — вскинулся Деймон. — Не можем. Он полный урод, от него нужно избавиться. — Избавимся после того, как он вернет ему человечность. Это самый быстрый путь. И самый легкий, — Скарлетт приподнялась на локтях, темные пряди упали ей на глаза. — Это все равно что заключить сделку с дьяволом. Ты что, ничего не можешь сделать своей магией? — Я понятие не имею, что может здесь помочь! — воскликнула она. — Я ведьма, а не Господь Бог! И если это поможет, я спущусь в Ад. Он мой брат, и он прав, меня слишком долго не было. — Тебя просто задели его слова, подумай головой, Скарлетт! — Деймон вскочил. — Не все проблемы решаются в два счета. — Ты будешь об этом говорить? — насмешливо сказала Скарлетт, вставая. Он ухмыльнулся и потер переносицу. Прошелся туда-сюда, как тигр в клетке, и ответил с обреченным вздохом: — Ладно, делай, что хочешь.