БоЧжани. Сборник.

      Он предал своего папу. Он сопротивлялся и совершенно не хотел этого, но Ибо уже не мог остановиться. Он чувствовал сладость кожи и любимый запах лемонграсса. — Папа… Папа… — шепчет Ван Ибо и касается напряжённой спины.       Сяо Чжань открытый перед ним, в коленно-локтевой позе он выглядит одурительно красиво и сексуально. Ибо проталкивает пальцы в достаточно растянутый анус и не может перестать вот так не издеваться над ним. Пальцы пропадают внутри, их обхватывают плотные стенки, и Ибо целует намокшую от пота шею, рукой касается напряжённого члена и водит по нему. — Нравится, папа? Нравится? Люблю тебя. Не покидай меня, будь рядом.       Под ним — несопротивляющийся Сяо Чжань со связанными ногами, и, с закрытым кляпом ртом. Ибо дрожит, он волнуется и не понимает — делает ли всё правильно, и терпеливо растягивает для его члена.       Ведь он давно хотел ощущать в руках это тело.       Его папа прекрасный человек. Терпеливый, добрый, красивый и самый лучший в жизни Ибо. Первый и единственный дорогой ему человек. — Папа, — Ибо шепчет еле слышно и снимает с глаз повязку, а затем убирает кляп. — Простишь меня? Простишь же?       Сяо Чжань смотрит злобно.       И сердце Ибо падает вниз.       Внутри тесно, а горячие слёзы капают на чужое лицо. Ибо крепко держит руки и быстро двигается в такт стонам. — Папа, тебе же нравится, так почему у тебя такое лицо? Ненавидишь? Хорошо, ненавидь, но я уже не смогу тебя оставить!       Ибо мягко целует искусанные губы и тяжело выдыхает, прячась в чужих ключицах. Он выходит из него и обнимает.       Липко, горячо и жарко. За плотно зашторенными окнами тридцатиградусная жара, в голове неясный туман, и Ибо приходится постараться, чтобы не свалиться в беспамятстве. Он развязывает лежащего Сяо Чжаня, что ни слова не вымолвил, и лишь тяжело дышал после оргазма.       Крепкий удар кулаком по челюсти заставляет опомниться, и Ибо смотрит на плачущего папу. Ни один мужчина не стал бы терпеть такое отношение от собственного сына, которого взращивал сам на протяжении десяти лет. — Ты… — Сяо Чжань не знает, что и сказать. Он лишь злобно смотрит на мальчишечье лицо и замечает — Ибо уже давно не ребёнок.       Это парень, юноша, так отчаянно влюбившийся в него. — Когда же я ошибся.? — Сяо Чжань прячет лицо в руках.       Ибо хочет подняться, чтобы обнять, но имеет ли на это право? Определённо, нет. — Прости, прости, папа, — Ван Ибо сжимает зубы. — Я возьму ответственность на себя. Я… могу быть тебе не только сыном, Чжань-Чжань. Я буду любить тебя, лелеять, ни твои любовники, никто другой не заставит тебя страдать. — Что? — Сяо Чжань не верит своим ушам. — Какие любовники? — Ты думаешь, я не знаю? — Ибо поднимается и ощущает боль в челюсти от хорошего удара, но Сяо Чжань явно сдержался. — Я замечал, я видел укусы на твоём теле. — Ибо злобно хватает мужчину за плечи.       Сяо Чжань чувствует себя задавленным чужой аурой, а Ибо кажется огромной скалой, готовой вот-вот обрушиться на него. Ему страшно от непонятного, почти убийственного взгляда, и от железных рук.       У Чжаня болит в груди, болят плечи от крепкой хватки и слезятся глаза от пробирающего страха. Он смотрит в глаза Ибо. — Хорошо, — вырывается из Сяо Чжаня лишь бы не ощущать на себе этот тяжёлый груз.       Ибо улыбается, но на душе не становится легче.       Что же ему делать?