***
— Киллуа, ты вернулся! — Да, и принёс нам завтрак, ленивая ты… Гон был одет в белый махровый халат, свежая щетина полумесяцем рассекала его лицо. Линию подбородка с правой стороны обрамляла тонкая полоска мыльной пены. Позади него стоял обеденный столик, сервированный по самое не могу сложенными салфетками, вазой с цветами и роскошным графином с водой. Центром композиции служила гигантская стопка вроде бы черничных… или нет… определённо точно блинов с шоколадной крошкой, которые покрывала гора взбитых сливок. Киллуа принёс на завтрак два жирных сандвича. Два кофе.(*) Он протянул их неуклюже. — Я, гм… заказал еду в номер, чтобы сделать тебе сюрприз, Киллуа. — Гон не знал, куда ему теперь девать свои эмоции, когда стало ясно, что им обоим пришла в голову одинаковая идея, правда, исполнение было совершенно разное. — Выглядишь, как идиот. — Они пришли, когда я был не готов! Ты знал, что в отелях дают халаты? Это самое шикарное место, где я останавливался! — Ну, думаю, нам это больше не понадобится. — Киллуа бросил пакет с сандвичами с мусорную корзину. Размытый силуэт белого халата, загорелого тела и зеленовато-чёрных волос перехватил бросок, и это было потрясающе и абсурдно одновременно. — Киллуа, стой! Я увидел, что у них есть блины с шоколадной крошкой и не подумал взять что-нибудь еще, — Гон улыбнулся смущенной улыбкой, прижимая бумажный пакет к груди. — Если я съем только их, меня стошнит. И Киллуа больше не мог сдержаться. Он засмеялся. Может быть, от прилива эндорфинов после побежки, но и ситуация сама по себе казалась донельзя забавной. Неловкая ночь в самой шикарной комнате отеля, в номере для молодоженов, судя по размеру ванны, и они сами ходят на цыпочках вокруг друг друга, до такой степени, что оба нечаянно купили завтрак. — Наверное, нам стоит обсудить, что мы будем делать утром в следующий раз. — Гон взял стаканчики с кофе из рук, пока Киллуа его не разлил. — Но сюрприз удался. Киллуа боролся с собственной истерикой и не ответил. Он прошёл в номер, снял взмокшую футболку и плюхнулся за стол, не переставая хохотать. — Ну, ты заказал все это, садиться будешь? — наконец, откашлялся он в сторону Гона, который просто стоял столбом. — Оу, гм, да, — сказал тот, слишком громко. Его лицо окрасилось в забавный оттенок. — Ты в порядке? — Киллуа засунул в рот самый вкусный блин, который пробовал в жизни. Немного взбитых сливок соскользнуло с вилки, капнуло на грудь и потекло вниз по животу, оставляя белый след. Он вытер их изысканной салфеткой, но развод остался. — Очень вкусно, — добавил он, не дожидаясь ответа. — Это прекрасно, Киллуа! — сказал Гон странным тоном, запихивая сандвич в рот целиком с явно несчастным видом. — Почему ты так ешь, идиот? — Киллуа отложил то, что он делал в тот момент, чтобы проследить, как бы Гон не поперхнулся. А Гон только смущенно улыбнулся с набитым битком ртом и поднял вверх большой палец. — Ты злишься, что ли? У тебя лицо красное. — Осто ышел из друша, — был его ответ. Киллуа пожал плечами и переложил себе на тарелку ещё один блин, брызнув на лицо. — В этих отелях вода всегда слишком горячая, — сказал он, подобрав сладкую каплю пальцем и слизав ее. Лицо Гона перекосило от усердного жевания, и кивал он гораздо чаще, чем нужно. Киллуа понятия не имел, что с ним происходит, но на какое-то время ему стало все равно. Он съел третий блин. Потом четвёртый. Потом пятый, и ещё, и ещё, пока на тарелке не осталось остывшее шоколадное месиво, которое раньше выглядело округлым и тортообразным. — Ты будешь это есть? — спросил Киллуа, перетаскивая массу на тарелку. Гон покачал головой и вцепился во второй сандвич. Его он принялся есть маленькими кусками, медленно пережевывая каждый из них, словно резину. — Тебе нужно выпить второй стакан кофе. — Киллуа встал. — Ты ещё не проснулся, видимо. А я пойду в душ. Через двадцать минут он вышел из душа и обнаружил Гона в весьма затруднительном положении. То, что он первым делом отметил про себя, не имело отношения к его сексуальному влечению. Просто очевидный факт. Выглядело довольно ужасно, на самом деле. — Вау. Я вижу очертания твоего… — Они не подходят совсем! — перебил его Гон, словно Киллуа нарочно сделал его одежду слишком маленькой. — Когда ты в последний раз их надевал? — Киллуа старательно потёр волосы полотенцем. — У тебя ломка голоса тогда вообще произошла? — В прошлом году! — завыл Гон. — Уверен? Они тебе на двадцать сантиметров коротки, и ещё, как я уже сказал, отчётливо видны очертания твоего… Гон повернулся к нему с таким сердитым, оскорбленным лицом, что Киллуа почувствовал себя отомщенным за годы комплиментов, которые он не мог без смущения принять. Он изо всех сил пытался сдержаться, правда, но глубокий хриплый смех распирал его живот, и малая толика таки вырвалась наружу. — Я п-правда не сильно вырос до недавнего времени, — выдавил из себя Гон. — А потом я сильно вырос. Я не подумал об этом, когда паковал свою парадную одежду. Закрыв глаза на явное отсутствие у Гона понимания, что такое «парадная одежда», Киллуа не мог не восхититься тем, как тот умудрился натянуть джинсы, что предназначались для подростка ростом сто шестьдесят сантиметров и весом не больше 50 килограмм, на… свой крепкий выпуклый зад. — Как они не порвались ещё? — Нэн. — Со стиснутыми зубами Гон возился с пуговицей, чтобы снять джинсы. Его короткие и толстые пальцы не протискивались между поясом и кожей, но смотреть на его потуги было крайне занимательно. — Ах, да… Та штука с камнями, которую мы тренировали с Биски. Неплохо. Интересно, сколько они смогут продержаться. Я имею в виду, что твои ляжки выглядят так, будто их душат. Гон расслабился, вместе с ним расслабились и джинсы, разойдясь по швам, словно набитый мешок с мукой. — Ладно, великан, кажется, пришло время закупиться новой одежкой.***
— Мне и правда все это нужно? — При виде неумолимо растущей кучи одежды рядом с примерочной Гон недовольно нахмурился. — Для свадьбы ничего особенно не подходит. Сузу пожала плечами: — Не знаю. Я ношу одно и то же каждый день. Непонятно, что я тут вообще делаю. — Я вас слышал! — буркнул Киллуа, протягивая перед собой одежду и делая снимок для Аллуки, чтобы узнать ее мнение. — Это я попросил его пригласить тебя, — прошептал Гон, но недостаточно тихо, чтобы Киллуа не услышал. — Ты видела, что он носит? — Ты бы видел его в старших классах, — прошептала в ответ Сузу. — Год проходил в пастельных шортах в цветочек. — Я шикарно выглядел. — Как ни в чем не бывало, Киллуа дал им понять, что они были не одни. — И до сих пор носил бы, если бы не вырос. — Ты бы и в мусорном мешке шикарно выглядел. — Не обращая внимания на свободные стулья, Сузу плюхнулась на пол и звякнула чем-то маленьким, металлическим… что у неё лежало в кармане. — Но надевать его не советую. — Но мне нужна только одежда на свадьбу, — снова начал Гон. — Все в моей сумке не уместится. — Закажем по почте, — крикнул Киллуа и сделал ещё одно фото. Ему хотелось, чтобы здесь с ним была Аллука и смягчила бы невыносимое нытье двух людей, которых одежда интересовала меньше всего на свете. Может быть, она смогла бы объяснить Гону, почему так важно иметь больше одного наряда. — Но куда бы он отправился? Тети Мито нет дома, да и я на Китовом острове почти не бываю. — Тогда оставим у меня. Тебе нужно ещё что-то, кроме шорт, для той сходки, куда мы идём. — Мне все равно, если он будет в шортах, и это моя сходка. — Сузу не подняла головы от переплетения проводов. — Они начинают пахнуть, — лениво сказал Киллуа, чувствуя, что разражается на неё, но как обычно, не настолько сильно, чтобы что-то с этим сделать. — У меня есть стиральная машина. — Из прибора вылетела яркая искра, которая ничуть ее не смутила. — Никто не будет против, если он походит без штанов. — Эй, Сузу… вы что, ругаетесь? — пробурчал Гон. Даже не глядя, Киллуа видел перед собой его озадаченное выражение лица. — Не знаю, Киллуа, мы ругаемся? Киллуа пропустил ее слова мимо ушей и опустил телефон, когда «Может быть с бирюзовым жилетом?» высветилось на экране. — Гон, — он сглотнул, в попытке представить, как бы на самом деле описал свои чувства, и оказалось, что их сложно оформить в слова. — Ты бы сделал меня, гм… Гон ожидающе взглянул на него. Но Киллуа не смог выдавить из себя что-то ещё, поэтому он воспользовался моментом и ушёл за одеждой, прихватив ещё три наряда. Когда он вернулся, Гон улыбался и дожидался его. — Я думаю, они будут выглядеть… — снова начал Киллуа. Он не знал, зачем он это делает. Разодетый Гон точно выглядел бы непривычно и несколько странно. Но занятно. Но странно. — Ты когда-нибудь надевал то, что не покупала тебе тетя Мито? — попробовал он снова и тут же понял, что выбрал неверный подход. — Я сейчас покупаю одежду себе сам, — Гон начал раздражаться. — Киллуа, я уже не маленький глупый ребёнок. — Я просто хотел посмотреть, как ты будешь выглядеть, идиот! — огрызнулся он. — Знаю, я не красавец, но неужели мне и вправду нужно столько одежды? — ещё громче прокричал Гон. — Ты чертовски горяч, но не в этом же смысл… Вот дерьмо. … — одежды. — Ты думаешь, что я горяч? Вместо того, чтобы принять комплимент, Гон разыграл удивление. Или удивился по-настоящему. В любом случае, неважно. Из Сузу вырвался сдавленный звук, вероятно, смешок. В этот самый момент Киллуа пришлось признать, что с его стороны происходило сразу два обмана одновременно. Прежде всего — фальшивые отношения с Гоном, которые они разыгрывали все путешествие. Конечно, это была ложь, и она требовала постоянного контроля. Но было ещё кое-что, оно отнимало даже больше энергии. А именно — дать понять Гону, что чувства Киллуа к нему были на сто процентов платоническими. Потому что становилось все более и более очевидно, что это не так. Но пока он мог закрыть глаза на случившееся, потому что прямо сейчас вероятность того, что он соврал одновременно и Сузу, и Гону, стремилась к нулю. Гон задал ему очень коварный вопрос про свою привлекательность. Если бы Киллуа отмахнулся, то Сузу бы заметила. Он встречался с ней, и она выучила, что будучи загнанным в угол, Киллуа, пусть и неохотно, но признался бы в своих чувствах. Но Гон также знал его особенности. Если Киллуа будет краснеть или заикаться, он подметит. Он тут же раскусит, что Киллуа назвал Гона красивым случайно, и в будущем он обязательно поднимет эту тему. Нужно провернуть все так, словно Киллуа знал, что делал. Если удастся, все поволочится своим чередом в знакомой извращённой, но терпимой манере, как раньше. Он бросил охапку одежды в кучу, что образовалась возле примерочной, и шагнул к Гону. Этот идиот до сих пор стоял с выпученными глазами, как будто раньше ни один человек в мире не называл его привлекательным. Неизвестно, что он задумал, но вести себя так, словно его «парень» никогда не говорил ему ни одного жалкого комплимента, точно не работало в их пользу. До сих пор во всех их взаимодействиях Гон всегда, всегда занимал романтическо-агрессивную позицию, и может быть, это было своеобразной расплатой за то, что он заставил Гона взвалить все на себя в этой глупой игре. Ладно. Не только Гон в неё играл. Схватив Гона за воротник, он дернул его к себе, пока большие карие глаза не сравнялись с его собственными. Гон моргнул. Киллуа прижался к нему губами. Поцелуй был ужасен, во всех смыслах. Дерзкий и злой настолько, насколько можно представить. Носы их столкнулись, и Киллуа промахнулся, губы оказались выше, чем нужно, чуть не заехали на ноздри. Он отстранился, но Гона не отпустил. — Я не знаю, Гон. Скажи мне. Гон опустился на пятки, когда Киллуа его поставил обратно. Он был потрясён. Так ему и надо. Киллуа вытащил телефон из кармана и вскользь кинул взгляд на экран, словно ничего серьёзного не случилось, и вообще он получил сообщение. Не получил. — Тебе надо примерить кое-что вон из того, — бросил он через плечо. — Аллука просила позвонить ей, вернусь через минуту. Если это игра, то он в неё выиграет. Он не позвонил сестре. Конечно же. Людей в магазине было немного, он нашёл укромный уголок и прижался к стене. Если опустить голову, то полка с шарфами скрывала его полностью. И это хорошо, потому что лицо горело так сильно, что ещё немного — и включились бы аварийные распылители. Если кто-то бы его увидел, то вызвал бы скорую помощь. Он поцеловал Гона. Черт возьми, он поцеловал Гона. Он попытался вспомнить вкус его губ, но от неимоверного стресса высшие функции мозга отключились прямо в тот момент, когда он потянул Гона за рубашку. Все, что он запомнил — это корявый, ужасный поцелуй, и теперь Гон будет думать, что Киллуа вообще не знал, как это делается. Он никогда не захочет целоваться с ним снова. Снова? Такого не произойдёт никогда, потому что это все не по-настоящему, и никаких причин для того нет, разве что когда-нибудь они попытаются обвести вокруг пальца кого-нибудь ещё. Так что все возможно. Мысль об этом заводила и пугала одновременно. Ситуация быстро выходила из-под контроля.***
Когда он вернулся, Гон бесконечно извинялся перед хозяином магазина, а Сузу каталась на полу от смеха. Гора одежды, которую он отобрал, исчезла, вместо неё появилась кучка нарядных пиджаков. На по крайней мере половине из них оторвались рукава. — Не нужно извиняться, сэр, — сказал хозяин, сжимая внушительную пачку денег, которую Гон, скорее всего, впихнул ему. — На самом деле, это я должен извиниться, что не заказал подходящий размер для вашего исключительного телосложения. — Они были велики, Киллуа, — Гон повернулся к нему со смущенным видом. — Те, что подходили в плечах, не подошли здесь, — он показал на живот. — И мы примерили те, что поменьше, и… — Все порвались! — задыхалась Сузу. — Просто… моментально. Никогда такого не видела! — В этом проблема мужчин вашего телосложения, сэр, — вставил хозяин. — Я полагаю, что вам также сложно подобрать брюки, которые бы подошли к вашим бёдрам? — В основном я ношу шорты, — Гон пожал плечами. — Можно спросить, куда вы собираетесь? — На свадьбу. — С дресс-кодом? Вид у Гона был непонимающий. — Я не знаю, что это значит. — Не с дресс-кодом, — вздохнул Киллуа. — Но и неформальной точно не назовёшь. — Думаю, у меня появилась идея, — мужчина хлопнул в ладоши. — Вы согласны подождать полчаса? Я позову нашего портного, и после некоторой подгонки мы переделаем наш товар во что-нибудь более подходящее. Видите ли, с рубашками та проблема, что уже есть с пиджаками, станет вдвойне заметнее. — Надеюсь, что он не будет выглядеть как идиот, — Киллуа сверкнул глазами. — Ваш муж будет очарователен, уверяю вас, — расточался продавец. То, что Киллуа его не ударил, стало одним из главных достижений в его жизни. Весь последующий час он спорил с портным и хозяином магазина, какие цвета и какие фасоны лучше всего подходят Гону и его телосложению. Особенно жесткая борьба разгорелась за складки, но он выиграл. Тем временем, Сузу закончила со своим миниатюрным устройством и поставила его на пол, где оно имитировало движения Киллуа до тех пор, пока он его не раздавил. Сузу это ни капельки не задело, она просто подняла устройство и начала работать над ним снова. Наконец, взмыленный портной одобрил мерки. Он попросил их заплатить за две пары джинсов, что подобрал для себя Гон, и пиджак, который уговорил его оставить Киллуа. — Так, что вы потом планируете делать? — спросила Сузу. — Я, наверное, пойду домой — моя семья подъедет с минут на минуту. — Хм, — Гон почесал в затылке. — А я, наверное, потренируюсь немного. Я уже несколько дней подряд не занимался… — Тебе нужна батарейка? — спросила его Сузу? — Батарейка? — Да, чтобы зарядить Нэн, — сказала она как само собой разумеющееся. Киллуа фыркнул. Она повернулась к нему и нахмурилась. — Извини, я не член вашего Охотничьего клуба, но я думала, что все пользователи Нэн должны так делать, да? — Только я, — Киллуа пожал плечами. — И на сегодня достаточно, я подзарядился утром. — Киллуа! — обрадовался Гон. — Значит, ты пойдёшь со мной? — Конечно, пойду, — он упёрся взглядом с пол, чтобы скрыть покрасневшие щеки. — Без меня ты лес разнесешь.***
— Ну и как ты хочешь драться? — До последнего. — Гон повращал плечами. — Хочу посмотреть, справлюсь ли я. Он размял шею, и Рэн вырвался из его тела. Выглядело это несколько небрежно. Они расположились в десяти милях от города, встали напротив друг друга в лесу, который не успел зарасти кустарником. В воздухе слишком сильно ощущалось напряжение, чтобы считать положение дел чем-то нормальным. Не сказать, чтобы они раньше не боролись, на самом деле сотни раз в прошлом, пару дней назад даже. Но тогда Гон был пьян, и никто из них не дрался в полную силу. Но сегодня, видимо, собирался. — Ты рад, Киллуа? — спросил Гон, пожалуй, слишком тихо. — Ч-что? — начал было Киллуа. — С чего? Гон взглянул так, словно вот-вот сожрет. — Потому что я чувствую себя так, словно меня сейчас молния ударит, и я подумал, что, может быть, это делаешь ты, — сказал он, слегка улыбаясь. Он просто любит драться, он просто любит драться, он просто любит драться, — Киллуа напомнил сам себе. В венах барабанила кровь. — Давно я по-настоящему не дрался, — признался он вслух. Мягко сказано. Последним живым существом, с кем он боролся ещё, кроме Биски, был огромный красный человеко-муравей, который взрывался в гневе. Гон прокашлялся, и напряжение, какое бы оно ни было, спало. Его Рэн утих до разумного уровня. Неужели это была жажда крови? Непохоже на то, но вдруг Киллуа просто разучился ее распознавать, потому что потерял хватку? — Не используй пока скорость молнии, хорошо, Киллуа? — попросил Гон. — А я не буду использовать какамень. — Идиот, ты же сказал, что хочешь драться до последнего. — Да, но… — Гон сбросил с себя темно-зелёную куртку, которую Киллуа уговорил его купить. — Я уверен, что кто-то из нас закончит бой в нокауте, а мне хотелось бы сначала хорошенько оторваться. Его реализм напрягал и вдохновлял одновременно. — Хорошо. Но не обещаю, что не буду рисовать члены на твоём лице, если это произойдёт, — фыркнул Киллуа и снял водолазку. Обернулся, и от летящего прямо в лицо кулака его спас только долгий опыт жёстких тренировок. С каких пор Гон начал вести грязную игру? Он наклонился назад, чтобы отвернуться от удара, и чуть не задел головой заднюю сторону коленок. Второй кулак Гона полетел в него так же быстро, целясь в живот. Киллуа бросился головой вперёд, прямо в грудь, и сцепился ступней с лодыжкой Гона. Дёрнул на себя, движение оказалось не настолько эффективным, как он надеялся, и ещё ближе притянуло их друг к другу. Кулак царапнул по животу, развернул тело вбок, и ударом их отбросило в разные стороны. Этот бой совсем не походил на ту возню на Китовом острове. Он чувствовал, как кулак Гона усиливался аурой; четыре костяшки наверняка оставили четыре синяка. Гон был усилителем, улучшение собственного тела давалось ему легко. Теперь, когда они сравнялись по физической силе, Гон, вероятно, мог разгромить его в ближнем бою, скорость молнии не в счёт. Ну, если сможет поймать. Он развернулся, чтобы пнуть Гона в лицо. Даже будучи трезвым, Гон все равно двигался медленнее. Киллуа атаковал его градом ударов, пинков и выпадов прежде, чем Гону удалось ответить. Киллуа нападал на него чуть ли не дюжину раз и не применял Нэн, чтобы ускориться. Гон смеялся искренним радостным смехом, и сердце Киллуа разнылось, даже когда Гон заблокировал один из ударов с помощью Нэн так, что пробрало до зубов. — Я очень скучал по Киллуа. — Гон подпрыгнул и пнул его в бок. Киллуа отправился в полёт, и потребовалось немало волевых усилий, чтобы не электризовать синапсы (**). — Почему? — Он вытянул ногу и притормозил кончиком кроссовка. — Потому что больше никто не может вытерпеть то, что ты ему предложишь? Гон хихикнул и погнался за ним. — Не только поэтому, но да, думаю, я чувствую себя гораздо менее… Киллуа подставил ему подножку и занёс ногу над на мгновение распластанным телом. — Менее чего? В последний момент Гон откатился в сторону. — Когда ты сильнее других, ты одинок как никогда.— Он подпрыгнул и задвинул в лицо Киллуа локтем. — Чего мне не хватало, так… Киллуа отвертелся от атаки и воспользовался случаем, чтобы пнуть Гона по коленке и повалить его на землю. — ОУУ, — проревел Гон и опустился на другое колено. Чего ему там не хватало, так и осталось неизвестным, но Киллуа слишком вошёл во вкус, чтобы отвлекаться на это. — Давай, используй какамень, ты меня даже не заденешь, — подразнил он. Для какамня требовался телесный контакт, а так как Гон не мог его поймать, толку от него не было. — Сначала камень… — начал Гон, шатко поднявшись на ноги. Киллуа отскочил вне досягаемости «ножниц» и протянул руки за головой. — Что ты делаешь, Гон? — закричал он. — Камень… Ножницы… — рот Гона изогнулся в улыбке. — Хватит прикалываться. — Киллуа встряхнул руками. — Я не поведусь на твои уловки и не подойду ближе. — БУМАГА! Шесть шаров из ауры выстрелили из ладони Гона и направились прямо к нему. Скорость молнии включилась мгновенно. Сложно было не использовать ее сейчас, когда он чувствовал угрозу. Ускорившись, Киллуа увернулся, и снаряды из Нэн без вреда пролетели мимо. — Моя очередь, — ухмыльнулся он, и вокруг него вспыхнуло и радостно зашипело голубое электрическое поле. Гон поднял бровь, и потом Киллуа побежал, даже уговаривать себя не пришлось. Снаряды никуда не делись. Они преследовали его. Скорость молнии делала то, что от неё требовалось, помогала бежать ко всем чертям собачим, но снаряды висели у него на хвосте. — Здорово я придумал, да? — кричал Гон, пока Киллуа уворачивался и продирался через деревья и кусты. — Я не могу даже сделать Бумагу сильной настолько, чтобы уложить соперника, но когда ты показал мне, на что способен, я решил, что поймаю тебя только так. Внезапно погоня оказалась захватывающей. Киллуа работал на пределе. Даже для его нервной системы, усиленной Нэн, снаряды Гона были шустры и беспощадны. В одном месте терновник и деревья перекрыли ему дорогу, и ему пришлось в последнюю секунду сделать кувырок назад над шарами. Едва он коснулся ногой земли, как сорвался с места и понёсся в противоположном направлении. Он прыгал, перемахивал с ветки на ветку, используя их как опору, чтобы сменить траекторию, но ломая в процессе. Он выстрелил молнией в одну из сфер, но та лишь только поглотила его молнию и увеличилась в размерах. Неужели Гон так умеет? Он скучал по этому. Скучал так сильно, что стало больно, и сердце заныло в груди. В ноздри ударил густой запах озона, и кровь застучала в жилах. Каждая молекула его тела налилась жизнью и ревела, когда он бежал, вилял и вытанцовывал себе путь, сужая круги вокруг Гона. Одна молния, вероятно, парализует Гона, но что будет с Бумагой, останутся ли шары преследовать его до тех пор, когда Гон снова не сможет двигаться? Он не знал. Неудивительно, что их способности развились так, чтобы хорошо дополнять друг друга. Но, кажется, что в бою один на один не выиграл бы никто. Идеально для взаимного уничтожения. Спираль постепенно сужалась, пока он не приблизился к Гону так, чтобы схватить его. Он зажал его в руках, притянул к себе, удерживая железной хваткой. В настоящем бою он бы подверг себя большему риску, но сейчас Гону придётся остановить Бумагу, или достанется им обоим. Никогда ещё в него не попадало собственным Нэн, но ощущения представлялись точно не приятными. — Гм… Киллуа, я не знаю, как… — это были последние слова, что он услышал, а потом все сверкнуло ослепительно белым. Они свалились кучкой переплетенных конечностей. Рядом с лицом Киллуа дымился клок волос Гона. А сверху на нем лежал сам Гон. — Слезай, Гон, — простонал он в чужое лицо, что уткнулось к нему в плечо. Чья-то ладонь, но определённо не его, лежала в опасной близости к бедру, и силы гравитации медленно но верно тянули ее прямо к паху. — Мое тело не двигается сейчас, — прокашлял в рубашку Гон. — Это была большая молния, Киллуа. — Ты что, серьезно использовал технику, которую не мог остановить? — вяло прокричал Киллуа, пытаясь выкатиться из-под своего друга. Все тело болело вплоть до неподвижности. Гон был тяжелее, чем обычно. Невероятно тяжелым. Гон нервно захихикал, и Киллуа почувствовал, как завибрировала собственная грудная клетка. Не может быть, чтобы только его Нэн давал такой эффект. Он натренировался до того, что мог поддерживать тысячи ампер зараз — их ответный удар не парализовал бы его. Он не ударял молнией Гона, не выстреливал нечаянно зарядами, когда падал. Он ощущал свою ауру, и она была такой же, как прежде, до того, как столкнулась с Бумагой. Должно быть, это была молния, которую поглотила сфера. Все это было довольно интересно — им удалось вырубить друг друга комбинацией обеих аур, о таком Киллуа никогда ни от кого не слышал. Но прямо сейчас было неважно, что именно они сделали, потому что ему хотелось только выбраться из-под Гона до того, как рука его друга не проскользнула ещё дальше. Поздно. Нет смысла ругать гравитацию. Не то, что бы им было такое впервой. В конце концов, в двенадцать лет их запирали в одной комнате на пятьдесят часов. Но есть значительная разница, когда друг ударяет тебя по причинному месту, чтобы проверить, кто сдастся первым, и когда рука твоего друга нежно покоится на том самом месте. Даже если этот друг временно обездвижен. — Знаешь, а я никого раньше не целовал до сегодняшнего дня, — начал Гон как ни в чем не бывало. Киллуа стиснул зубы. Несправедливо до абсурда. — Да, ну, не думаю, что сегодняшний считается. — Ограниченный в движениях, он поерзал в попытке освободиться, но если учесть, где находилась рука Гона, идея оказалась исключительно неудачной. — Почему нет? — поинтересовался Гон. — Потому что мы притворяемся! — Киллуа попытался прикрыть своё смущение раздражением. — Поцелуй считается, если происходит по-настоящему. В противном случае, твой первый поцелуй, возможно, состоялся с тетей Мито. — Хмммммм, — проурчал Гон в плечо. — А если бы мы не притворялись, и кто-то бы нас поцеловал — это будет считаться? — Зачем тебе это нужно знать? Мы не будем целоваться! — Потому что я не знаю, как это работает, и мне интересно! Киллуа сделал настолько глубокий вдох, насколько было возможно в его положении. Ответишь сердито или раздраженно — и станет очевидно, что разговор задевает его за живое. Нужно быть спокойным. Терпеливым. В меру честным для убедительности. — Ну, думаю, это засчиталось бы больше, так как никто не пытался бы никого обмануть, и ложью это не назовёшь по определению. Но думаю, что все зависит от отношения человека, который целует. Действительно ли ему безразлично? Тогда вряд ли считается. Но если же нет, даже самую капельку, тогда… — В нашем случае будет считаться? Сохраняющий самоконтроль человек сказал бы что-нибудь вроде: «Нужно смотреть по ситуации». Достойное нейтральное мнение человека, которому точно безразлично. Но к Киллуа возвращалась подвижность в конечностях, и не стоило забывать о руке, лежащей на его промежности. И это была рука Гона, и ему больше не хотелось говорить и даже думать о поцелуях с Гоном. — Нет! — Киллуа силой напряг мышцы живота и встал. — Абсолютно не считается! Обездвиженный Гон скатился с него и шлепнулся на землю с глухим стуком. От напряжения он вспотел и раскраснелся, его оливковая кожа на шее и возле линии волос покрылась румянцем. С уголка рта стекала тонкая струйка крови, но в глазах отражались солнечные зайчики от листьев на деревьях. Смотреть на него было невыносимо. Нужно прекратить это. Ситуация становилась слишком запутанной и непонятной. Он буквально рухнул на землю, энергии хватало только, чтобы сидеть. Оно и к лучшему, так Гон не мог увидеть его лица. А Гон только хихикнул: — Я правда очень скучал по тебе, Киллуа. Затем последовало молчание. Напряженное. — Без тебя я словно не мог быть самим собой. Почти всегда приходилось ограничивать себя. Было очень одиноко. Понимаешь, о чем я? — Вроде того, — буркнул Киллуа. Очередная ложь. Он прекрасно понимал, что Гон имел в виду.