Всё возвращается к тебе

Погрузившись в свои мысли, Джинни выводила вензеля на пергаменте. Ей было больно от внезапной догадки, но точного подтверждения у неё не было. Гарри и Гермиона поругались и, судя по всему, из-за отношений последней с Виктором Крамом. Она была согласна со всеми, кто то и дело судачил об их ссоре, что причиной было соперничество в Турнире. Но Невилл рассказал, что таким злым своего соседа никогда не видел, и это заставило Джинни усомниться, что в этом деле всё так прозрачно, каким кажется. Во время второго испытания она была ужасно напугана за брата и друзей, поэтому постаралась пробраться как можно ближе к трибуне, куда должны были приплыть участники после испытания. Джинни обрадовалась, когда Крам, уже без акульей головы, подплыл с Гермионой к берегу. Он так заботливо оборачивал девушку полотенцем и подносил горячее питьё, что Уизли стало немного завидно. Ей хотелось, чтобы кто-то также заботился о ней в будущем, пусть это даже будут такие мелочи. Кто-то с зелёными глазами и непослушными вихрами, в которые она однажды мечтала зарыться руками. Джинни потрясла головой, скидывая наваждение. Такие мысли ничего кроме горечи и слёз не приносили, поэтому она гнала их от себя. И сейчас ей нужно сосредоточиться на происходящем, ведь Гарри и брата до сих пор нет, а положенный час прошёл. Джинни шумно выдохнула, когда три головы показались из воды. Она не могла понять, что с ними делает белобрысая девчонка, но это было не столь важно. Ей хотелось броситься к Гарри с поздравлениями, но она не могла попасть на его часть трибуны. А затем она увидела этот взгляд, обращённый сначала на Гермиону, а потом на Крама, и ей стало буквально трудно дышать – слишком красноречивым он был. Джинни не могла знать наверняка, или не хотела, но начала замечать и догадываться. * * * В пятницу Гарри получил записку от Сириуса: тот хотел встретиться с ним у перелаза при повороте на Хогсмид в это воскресенье и просил принести побольше еды. Парень рассказал об этом Рону и друг разделил с ним радость и опасения по поводу этой встречи. В назначенное время, немало загруженный провизией, Гарри пришёл на оговорённое место. Он решил идти один, отправив Рона составить компанию близнецам. Не прошло и минуты, как к нему подбежал чёрный пёс, активно размахивая хвостом, и повёл его в сторону холма. Потратив немало времени и сил, Гарри добрался до пещеры на его вершине, где Сириус принял человеческий вид и смотрел на рюкзак парня, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на него без приглашения. Вероятно, в собачьем обличии, он сходил с ума от исходивших от него запахов еды. Пока изрядно похудевший крёстный поглощал пищу, Гарри в подробностях описал ему второе испытание и практически провалившуюся подготовку к нему. Сириус выдавал короткие комментарии, с трудом отрываясь от еды. От мысли, что тому постоянно приходится голодать и скитаться, Гарри стало стыдно, что он каждый день ест досыта и спит в тёплой кровати. Парень надеялся, что настанет день, и он лично притащит Петтигрю на порог Министерства, и крёстного оправдают. И тогда он сможет жить спокойно и больше никогда не знать сегодняшних лишений. Сириус едва дышал, настолько он растянул успевший в последнее время сильно сжаться желудок, что тот вот-вот и разорвётся. Они провели в молчании пару минут, и после крёстный спросил: - А что с другим вопросом? Ну, о том, что ты писал в письме? – Гарри решил быть честным с Сириусом до конца. Иногда нужно иметь хотя бы одного человека, которому можно рассказать, что угодно. - Я уже хотел наступить себе на горло и помириться с ней, когда подвернулся бы удобный случай, но потом увидел, как этот болгаришка жмётся к ней и просто… Не могу я, Сириус, - Гарри обречённо, взмахнул руками, показывая, что окончательно запутался. - Гарри, ты мой крестник, и я всегда буду на твоей стороне, но не могу не сказать это. Понимаешь, всё было бы намного проще, если бы мы выбирали кого любить, а кого нет. Или когда перестать любить того, кто не любит в ответ. Это вне нашей компетенции. Даже Обливиэйт иногда бессилен: были случаи, когда люди вспоминали своих любимых при встрече. Так вот, если она не любит тебя, то с этим ты ничего не сможешь поделать, как и она сама, - хоть Сириусу ещё было тяжело говорить из-за раздутого живота, он искренне старался донести до крестника свою мысль. Гарри задумался и задал пришедший мгновение назад в голову вопрос: - А ты когда-нибудь любил? - Да, - Сириус ответил слишком быстро, что навело на парня подозрения. - А она тебя? - Догадливый мальчик, - крестный ухмыльнулся. – А она меня нет. Так бывает. - А как ты это понял? - Она начала встречаться с другим ещё в школе, а потом вышла за него замуж и нарожала ему детей, - Сириус пытался казаться весёлым, но эта тема наверняка ранила его. - Она жива? - О, да, и, надеюсь, проживёт ещё столько же или больше. Почему ты решил, что она умерла? - Сам не знаю, - Гарри пожал плечами. – И как ты с этим справился? Сириус взял небольшую паузу, обдумывая ответ: - Не самым лучшим способом, Гарри. Ввязывался в драки и проделки, пил, зажимал других девчонок, короче, был тем ещё повесой – крёстный игриво подмигнул парню. - И это помогло? – Сириус внезапно посерьёзнел. - Нет, мой мальчик. Это всё даёт забыться лишь на время, но потом тебе тошно от самого себя после очередной пьянки и не той девушки, - голос Блэка был пропитан горечью на последних словах. - И что тогда лучше? – Гарри хотел добыть из крёстного волшебную пилюлю, чтобы вылечиться и снова жить как раньше. Негодование от того, что Чжоу пошла на бал с Седриком, а не с ним, было лишь жалкой пародией на то, что он чувствовал сейчас каждый день. Смешно, но он даже ни разу не вспоминал когтевранку после бала. - Как я уже писал, в любовных вопросах я плохой советчик. Со временем мне стало легче, особенно, когда закончилась учёба, и я больше не видел её каждый день. А сейчас, спустя годы, я почти не вспоминаю её, даже иногда не могу точно сказать, какого цвета были её волосы. - Каштановые, - выпалил Гарри. - Что? – Сириус был удивлён. Откуда Гарри мог знать? - Прости, - парень понял, что сказал это вслух и тише добавил. - У Гермионы каштановые волосы. - Ох, Гарри, хотел бы я тебе помочь…- Сириус растянулся на полу пещеры и пристально всматривался в потолок. Гарри последовал его примеру. Было холодно и неудобно, но он остался в этом положении. - Я всё же думаю, что ей понравилось, - Гарри хотелось выговориться до конца. - Что понравилось? – донёсся голос крёстного. - Ну… целоваться со мной. Я готов поспорить, что ей тоже понравилось. И, эм… Мы на следующий день тоже целовались, и она не выглядела так, будто бы не хотела этого, пока не отстранилась и не начала меня отшивать, - парень смущался рассказывая такое, но уже не мог остановиться. - Возможно, ты очень хорошо целуешься, и она была поражена, - Гарри издал короткий смешок от шутки Сириуса. - Сомневаюсь. Это был мой первый поцелуй, - воспоминания опять захлестнули парня, и он закусил губу. - Может у тебя природный талант, как у твоего отца. Лили стала намного сговорчивее после их первого поцелуя, - Блэк улыбался, вспоминая те счастливые деньки. - Фу, Сириус, я, пожалуй, не хочу знать такие подробности о своих родителях, - они дружно засмеялись. - Ладно, ладно. Они ещё поговорили о том, что могло ждать Гарри в третьем испытании, и крёстный просил парня быть осторожнее, особенно остерегаться Каркарова, бывшего Пожирателя смерти, и не лезть к Краму – они оба могли быть тёмными лошадками. * * * Сразу после испытания на озере, Виктор пригласил Гермиону на свидание в ближайшее воскресенье, когда был запланирован поход в Хогсмид. - Мы как-то упустили День Святого Валентина. Я понимал, что тебе не до того, но хотел бы сейчас наверстать... Что думаешь? – Виктор всегда разминал запястье одной руки в другой, когда нервничал. Ещё одна вещь, которую отметила Гермиона. Наверняка четырнадцатого февраля весь замок был украшен по-особенному, и по нему сновали купидоны, разносящие валентинки, как это было предыдущие годы, но девушка абсолютно ничего не помнила. Ей стало стыдно, что она никак не поздравила Виктора, ведь это был их первый День влюблённых. Она не любила этот праздник, в основном, потому что всегда была без пары в этот день. Но тут она больше не одна и попросту игнорирует это событие. Должно быть, он ужасно себя чувствовал. - Прости, я совершенно забыла про него, - пробубнила Гермиона. - Я так и понял, - Виктор взял девушку за локоть, поворачивая к себе. – Ты не ответила. - Хорошо, я с радостью пойду с тобой на свидание, - Гермиона сделала подобие реверанса и получила от парня лёгкий поклон. * * * «Виктор Крам, ловец болгарской сборной по квиддичу, был замечен в обществе Гермионы Грейнджер, однокурсницы Гарри Поттера, соперника болгарина по Турниру Трёх Волшебников, выходящими из кафе Мадам Паддифут, излюбленного места всех влюблённых парочек в Хогсмиде. Молодые люди шли под ручку и явно наслаждались обществом друг друга (см. фото). По заявлению учеников Хогвартса, парочку не раз замечали целующимися в библиотеке и других укромных местах замка. Мы могли бы порадоваться за влюблённых, если бы эта же самая девушка ранее не украшала обложки газет, обнимая своего якобы «просто друга», Гарри Поттера. Уже тогда ходили слухи об их отношениях, но когда Мальчик-который-выжил, узнав об её измене, закатил ей шумную сцену в гостиной факультета Гриффиндор, всем стало понятно, что слухи не так далеки от истины. Что же движет Гермионой Грейнджер в такой быстрой смене фаворитов и что такого особенного в, казалось бы, совершенно обычной на первый взгляд девушке? Не решит ли в следующем месяце ветреная гриффиндорка переключиться на последнего мужчину-чемпиона упомянутого ранее Турнира, Седрика Диггори? Оставляем эти вопросы на суд наших читателей». Под статьей, напечатанной в журнале «Ведьмин досуг», красовалось фото Гермионы и Виктора, где они искренне смеялись наш шуткой дурмстрангца. Он рассказал, что в прошлом году, в канун Дня Святого Валентина, один из членов его команды, Тодор, представлявший собой менее бесшабашную версию близнецов Уизли, сославшись на внезапное недомогание, пробрался в раздевалку и вырезал сердечки на запасном нижнем белье всех остальных участников. Игроки после тренировки и душа просто мечтали переодеться в чистое и сухое и разойтись по домам, а их ждали дырки в самых интересных местах. Любителю нестандартных валентинок вырезали такую же, но побольше, на всей задней поверхности брюк и белья. Джинни, с крайне озабоченным лицом, протянула Гермионе журнал во время завтрака, специально подойдя с ним со своего места к той стороне стола, где ели Гермиона и Виктор. Девушка сложила руки на груди, взволнованно ожидая, когда Гермиона закончит чтение. Грейнджер была в ярости и, на недоумённый взгляд Виктора, протянула ему журнал. Пока он читал, Гермиона нашла глазами нужную блондинистую голову за когтевранским столом. Саманта, встретившись с ней взглядом, сделала невинное лицо, похлопала глазами, а потом выдала максимально мерзкую ухмылку. Не оставалось сомнений, кто поставлял сплетни, а возможно и фотографии газетчикам, но Гермиона не смогла вспомнить ничего, что могло бы заставить Саманту так сильно её ненавидеть. Гермиона понимала, что эта статья могла стать последним гвоздём в крышку гроба их с Гарри дружбы, поэтому она решилась поговорить с ним с глазу на глаз, надеясь на лучшее. * * * Гарри шёл в гостиную после окончания занятий и ужина, оставив Рона в щебетании Парвати и Лаванды. Парень подозревал, что другу нравится одна из них, потому что он частенько хохмил с ними, особенно на прорицаниях, где они сидели все вместе. Внезапно кто-то потянул Гарри в сторону, и он, нашарив свою палочку в кармане, вывернулся из руки напавшего и направил её на него. Но это была Гермиона с поднятыми вверх руками, затащившая его в какой-то пустой класс. - Что ты творишь? Ты перепугала меня, - Гарри с досадой убрал палочку в карман. Девушка закрыла дверь, наложила на неё Силенцио и тоже убрала палочку. - Нам нужно поговорить. - Нам? - Гарри сделал вид, что пытается найти кого-то в классе, с кем ему нужно было бы говорить. - Да, нам. Я не могу так больше. - Как – так? – Гарри не пытался сделать это легче для неё ни на грамм. - Ты понимаешь, о чём я. Прости меня. Я должна была сначала поговорить с тобой. - И чтобы ты мне сказала? – Гарри начал ходить из стороны в сторону, нервируя собеседницу ещё больше. - Что я хочу быть твоим другом и только. И я не предпочла Виктора тебе, я… Ты мне как брат. И важен для меня. И я могу встречаться с кем угодно, но ты останешься так же важен. - Хм, - парень постучал себя по подбородку, - здесь есть одна проблема, Герми-о-о-о-на, - он специально вытянул её имя, чтобы выбить её из колеи несвойственной ему манерой речи. – Я не хочу быть твоим другом. - Почему?.. - Наверное, потому что мы поцеловались, а потом ещё раз, и я хотел продолжить двигаться в этом направлении. Ты дала мне понять, что тебе нужно время. Я согласился, а тут оп, и Крам нарисовался. И ты знаешь, я понял, что не хочу быть твоим другом. Зачем мне подруга, которая может предать в любой момент? И зачем мне девушка, которой я не нужен? Я уже не маленький мальчик и смогу справиться без тебя, Гермиона. Так зачем мне это? - Ты несправедлив, Гарри, - в глазах девушки стояли слёзы. - Да ты что? И где я, по-твоему, не прав? – Гарри слегка наклонил голову. - Я виновата, что слишком быстро начала отношения, не поговорив с тобой. Но я не обязана тебя любить. Я живой человек и могу чувствовать то, что чувствую, а не то, что ты ожидаешь от меня. - Но ты хочешь, чтобы я не чувствовал то, что чувствую я. Знаешь… А, - он махнул рукой, - это бесполезный разговор. Он подошёл к окну и всмотрелся во что-то, ведомое только ему. - Раз ты так жаждешь снова быть моей подругой, я соглашусь при одном условии, - он торжествующе развернулся на каблуках. - Поцелуй. - Что? – Гермиона никак не ожидала такого. - Ты поцелуешь меня. Нормально, по-взрослому. А потом, глядя мне в глаза, скажешь, что ничего не почувствовала, лишь дружеские позывы. И если я увижу, что ты не врёшь, а я знаю, когда ты врёшь, то я сделаю вид, что всё как прежде. Не обещаю, что сразу, но я постараюсь. - Нет. - Что нет? - Я не буду тебя целовать. - Боишься, что он узнает? – Гарри хмыкнул. – Я ему не скажу, ты ему не скажешь. Просто безличное соприкосновение губ со своим другом. Семейный поцелуй, так сказать. - Нет!.. Я просто не понимаю, что с тобой, - Гермиона замотала головой. Перед ней стоял человек с внешностью Гарри, но это был не он. - Меня предали. Мне сделали больно. Это, знаешь, закаляет. Меняет характер. - Прости. Гарри замахал руками: - Нет, нет. Не хочу это слышать. Только моё условие. Гермиона потупила взгляд, обречённый вздох вырвался из её груди: - Ответ по-прежнему «нет». - Значит, мне больше нечего здесь делать, - он развернулся и направился к двери, где обернулся и кинул напоследок: - И не шли мне больше записки. Я способен найти в книгах нужную мне информацию самостоятельно. Дверь глухо захлопнулась, оставив Гермиону одну в пустом классе. Разговор обернулся катастрофой. * * * Если бы Гарри смотрел на своё "представление" со стороны, то поверил бы каждому своему слову. Его буквально трясло от разыгранной им сцены и результата, к которому они пришли. Это полный крах. Теперь жирные точки расставлены везде, где могли оставаться сомнения. Хотя он так и не мог отделаться от ощущения, которое было то ли интуицией, то ли игрой разума, выдающей желаемое за действительное. Это ощущение ему твердило, что Гермиона врёт, что… Что она испытала те же чувства, что и он, и почему-то дала заднюю. И он хотел проверить это поцелуем. Он хотел точно убедиться, что у неё к нему ничего, совершенно пусто. Но она и это не дала ему сделать, и теперь пресловутые точки всё равно имели маленькие, едва заметные хвостики, делая их запятыми. Гарри забежал в мужской туалет, включил холодный кран и с минуту умывался ледяной водой. Ему нужно собраться. Она самая настоящая ведьма, во всех смыслах этого слова. Ему словно мозги поплавило, и вроде бы всё идёт нормально и тут «оп» и он уже сам не свой. И катализатором всего этого становится она. Он должен остановиться, пока не натворил дел. Соседи по комнате до сих пор странно на него смотрят после увиденного погрома в их спальне. Благо, в магическом мире даже такие разрушения легко устраняются парой взмахов волшебной палочки. Но больше его пугало, что тогда, на трибуне, ему очень-очень захотелось кинуться на Крама, вылупившегося на него своими вороньими глазами, вцепиться в лицо и выдавить эти глазищи большими пальцами. Гарри не был жестоким. Он никогда не кидался на людей, если они его не провоцировали. Все их нападки с Малфоем были обоюдными, а реакция логичной. Но сейчас он, даже держа себя на коротком поводке, ощущал, что в любой момент может сорваться. Что не хватает буквально какого-то щелчка, и вот он уже колотит Крама головой об обеденный стол, только по тому, что он сидел там рядом с НЕЙ. И это всё пора было прекращать. Стереть хвостики у точек. Гарри повторял про себя, что эта болезнь отступает. Он справится. Так бывает, что люди приходят и уходят из жизни. Плохо лишь то, что ему придётся ещё три с половиной года лицезреть её. Но он выдержит, справится. У него так много дел: учёба, турнир, нужно помочь Сириусу, потом они будут жить с ним вместе, пока Гарри не найдёт работу, в которой станет профи. У него всё будет получаться. Возможно, он встретит хорошую женщину и заведёт с ней семью. От этой мысли у него засаднило где-то внутри, и он решил пока убрать этот пункт из планов. И Волан-де-Морт, он хоть и казался призрачной угрозой, но какая-то часть его сторонников оставалась на свободе, и кто знает, когда они разыграют свою партию. Он должен быть готов. А сейчас ему нужно собраться, пойти в гостиную и вести себя так, словно всё в порядке. Он в порядке. И если он увидит её, то будет вести себя с ней, как с какой-нибудь незнакомой ученицей с другого факультета или младшекурсницей. Никак. Но все внутренние установки парня полетели в тартарары уже на следующий день на зельях со слизеринцами. * * * Гермиона почувствовала кожей, что с противоположных столов все пялятся на неё, злобно ухмыляясь. Она постаралась унять волнение и просто прошла на своё место: сейчас она сидела с Невиллом, прямо позади Гарри и Рона. Все избегали Долгопупса в качестве компаньона по зельям, так что Гермиона работала с ним после ссоры с друзьями, и, так как парень уже занял место, то ей пришлось сесть так близко к тому, кого хотелось избегать как можно дольше. Её до сих пор потряхивало от их разговора. Гарри был незнакомцем: прежний мальчик мог сердиться, мог быть раздражительным, но не был таким… язвительным, плещущим ядом и даже где-то безумным. Весь этот фарс с поцелуем окончательно выбил её из колеи и полностью отбил желание вновь пытаться с ним заговорить. - Грейнджер, говорят, Сердрик щемится от тебя по углам. Боится, что ты и его опоишь тем же, чем и Крама, и ему придётся облизывать твой грязнокровный рот, - Малфой озвучил то, что обсуждали слизеринцы со вчерашнего дня. Как только не полоскали Грейнджер в их гостиной после журнальной статьи. Гермиона должна была ожидать, что та писанина ещё аукнется ей, но всё равно не была готовой. Собравшись, она ответила: - Я бы на твоём месте лучше следила за своим ртом, Малфой, - гриффиндорцы одобряюще хмыкнули, а Рон развернулся и посматривал то на неё, то в сторону слизеринцев. Его лицо начинало краснеть, как обычно бывало, когда он смущался или злился. - У-у-у, Грейнджер, это угроза? Теперь ты и за слизеринцев принялась? – Малфой не унимался. Он не мог дать Грейнджер сказать последнее слово в перепалке. – Но можешь не обольщаться, таких как ты, мы не целуем, а имеем в борделях, где вам самое мест… Гермиона заскулила от внезапной вспышки боли – в живот врезалась парта, когда Гарри вылетел со своего места через Рона и кинулся в сторону Малфоя. Поттер стянул слизеринца на пол, сел сверху и начал колотить его по лицу. Уже через пару ударов, у Малфоя пошла кровь. Он пытался скинуть Поттера, но у него не получалось. Драко закричал и это, кажется, вывело всех присутствующих из оцепенения. Крэбб подбежал к дерущимся и начал стягивать Поттера с Малфоя. Последний быстро встал на ноги и, в свою очередь, кинулся бить Гарри по лицу, которого в этот момент обездвижил Крэбб, сжимая руки гриффиндорца сзади. Рон понимал, что должен броситься на помощь другу, но его тело словно одеревенело, он мог лишь хлопать глазами и беззвучно раскрывать рот. Малфой взвыл от боли, потому что кто-то сзади вцепился ему в волосы и с силой потянул на себя. Крэбб опешил, ведь это было никто иная, как Грейнджер, поэтому от удивления он ослабил хватку на Поттере, за что сразу же получил пяткой в колено и локтём в лицо. Слизеринец сложился пополам, хватаясь за кровоточащий нос. Поттер не медлил и снова кинулся на Малфоя, поэтому Грейнджер отпустила его волосы и отступила назад, чтобы случайно не получить удар в пылу драки. Но тут же кто-то потянул за волосы и её, она успела обернуться и рассмотрела разъярённую Паркинсон, но тут же ей пришлось развернуться обратно, потому что та с силой наматывала длинные волосы гриффиндорки на свою руку. - На кого подняла свои лапищи, мерзкая девка? Драко теперь год будет отмываться от твоего смрада, - Пэнси продолжала тянуть Гермиону за волосы, причиняя сильную боль. Гриффиндорка решила задействовать каблуки и вдавила один из них в ногу противницы, от чего та закричала. Малейшего послабления было достаточно, чтобы Грейнджер, развернувшись, тоже вцепилась в волосы Паркинсон. Те не могли похвастаться такой же длинной, как у гриффиндорки, но их всё равно было достаточно, чтобы обе девушки доставляли друг другу боль, тянув за них, постоянно извергая ругательства, и царапая лица, шею и предплечья противницы свободными руками. Зайдя в класс, профессор Снегг увидел удивительную картину: Крэбб сидел на полу, придерживая руками окровавленный нос. Малфой и Поттер молча перекатывались в пространстве между рядами парт, нанося друг другу удар за ударом, на их лицах и кулаках была кровь. Подле них Грейнджер и Паркинсон прибывали в сцепке из рук и волос, и орали друг на друга такими словами, которые вряд ли можно было ожидать услышать от юных девушек. Остальные студенты выкрикивали имена четверых дерущихся, болея каждый за свой факультет, но женские имена звучали чаще. - Что. Здесь. Происходит? - голос профессора звучал как обычно властно и холодно, и в иной раз студенты в ужасе вжались бы в парты, внимая каждому его слову, но сейчас он добился лишь пары взглядов, которые тут же вернулись к действу из дерущихся тел. - А ну живо прекратите! – Снегг начал выходить из себя, но его опять же никто не услышал, тогда он взял палочку и сначала отбросил друг от друга парней, а потом уже девушек. Последние брыкались до последнего, выкрикивая оскорбления. Малфой и Поттер попытались броситься друг на друга снова, поэтому профессор Снегг связал всех четверых заклятием. - Уизли – вы отвечаете за Грейнджер, - Рон вздрогнул, сбрасывая оцепенение, из-за которого он на последние долгие минуты прирос к стулу, и, наконец, сконцентрировался на голосе профессора. - Булстроуд – у вас Паркинсон, Забини – Малфой, а я беру Поттера. Крэбб, вы можете идти самостоятельно? – тот кивнул, осторожно поднимаясь на ноги. - Надеюсь, к четвёртому курсу все освоили левитирующее заклинание. Идём в больничное крыло. Остальные, уберите кровь. Чтобы в классе был порядок, когда я вернусь! Снегг взял связанного Поттера, поднял его в воздух и последовал с ним из класса. Помедлив, все названные студенты сделали со своими парами то же самое. - Поверить не могу, что вы устроили такое в школе. Я доложу обо всём директору, и будьте уверены, Поттер, я буду настаивать на вашем исключении. Вы уже порядком успели натворить в этом замке, и таким как вы попросту нельзя доверять палочку. - Гарри защищал меня, профессор. Малфой, он… - Гермиона пыталась оправдать парня. - Молчать! - Это Поттер и Грейнджер напали на Драко. Эта грязно… - Молчать, Паркинсон! Чтобы я не слышал такого в стенах школы! С каждым словом вы ухудшаете своё наказание, которое неминуемо наступит после того, как вас вылечат. Так что ни единого звука, ясно?! Дальнейший путь в больничное крыло прошёл в полной тишине. - Да что же творится! Дети, зачем же вы такое друг с другом сделали? – мадам Помфри пришла в ужас, от числа синяков и царапин и состояния носов прибывших студентов. - Напоите их Успокаивающим зельем прежде, чем развязать. И лучше положите этих двух, - он кивнул на Гарри и Гермиону, - подальше от моих студентов. Гарри зло стиснул челюсти. Снегг всегда будет на стороне своих студентов, чтобы те ни сделали. МакГонагалл же таким ярым заступничеством не отличалась. Гарри всерьёз раздумывал о том, что, возможно, в этот раз обычным наказанием он не обойдётся. Хотя вряд ли его исключат до конца Турнира, но всё может быть. Он смог повернуть голову и увидел Гермиону, лежащую на соседней койке. По её разодранным щекам текли ручейки слёз. Она почувствовала его взгляд и повернулась, встретившись с ним глазами. Девушка продолжала тихо плакать, но потом сильно зажмурилась и, раскрыв глаза, одними губами сказала «спасибо». «А где же стандартные: «Гарри, ты не должен был бросаться на Малфоя, бла-бла-бла». Но раньше и она сама бы на него не бросилась». Гарри лишь кивнул, вернул голову в прямое положение и закрыл глаза. Волны спокойствия, накрывающие его от действия зелья, вызывали сонливость. Он выбился из сил, пока выколачивал из Малфоя каждое сказанное им грязное слово. Почему он бросился на него? Потому что не мог сидеть и слушать, как он оскорбляет ЕЁ. А затем ярость вытеснила все мысли, и он уже действовал на автомате. И если бы Снегг пришёл позже и не вмешался бы кто-то другой, он бы не остановился. «Интересно, монстрами рождаются или становятся?» * * Цитата из корейской дорамы «Белое Рождество», которую Гарри, конечно же, не смотрел.