Куклы

Автобус пыхтел, стекла жалобно трещали, двери скрипели на каждой даже небольшой кочке, но Том не отходил от них, будто надеялся, что в какой-то момент они откроются, как… как по волшебству, и он выскочит на улицу, добежит до приюта, возьмет куклу и… Том зло сжал кулаки. Двери не открывались, автобус не останавливался, а настойчивый взгляд Марты уже, казалось, прожег дырку в его затылке. Магия не собиралась помогать ему… Тайна в нас, как же! От обиды внутри все свернулось змеиными кольцами, холодными, гладкими, мерзкими… Где же эта самая магия, о которой так много было сказано за последние два месяца?! Где она, когда так нужна Тому! Почему не поможет ему не потерять то единственное, что еще держит его интерес? Почему не поможет?.. — Займи свое место, Том, немедленно, — грозно приказала Марта. Том сделал вид, что не услышал ее. Его взгляд неотрывно следил за мелькающей за дрожащим стеклом дорогой. Дорогу эту он знал, как пять своих пальцев. Ежегодно, каждое лето они ехали всем приютом в одно место. — Не испытывай моего терпения, мальчик! — А то что? — огрызнулся Том, не оборачиваясь, не глядя на женщину, что являлось краем неуважения. — Да как ты смеешь, маленький поганец! — Марта резко поднялась с сиденья, едва не потеряв равновесие, когда автобус зашел в поворот, протянула руку и дернула воспитанника за шиворот. Сопротивляться такому напору было почти бессмысленно, куда там Тому с его тщедушным тельцем до массивной Марты, невесть как отъевшейся в их почти голодающем приюте. — Ты мне поговори еще! И Ариетта ничего тебе не привезет. Вдобавок ко всему, назначаю на эту неделю тебя дежурным. — … — Том хотел было возмутиться, но вовремя прикусил язык и только зло зыркнул на женщину. Ей ничего не стоит приказать молоденькой воспитательнице оставить все его вещи в приюте, а этого допустить никак было нельзя. Заняв свободное место в самом конце автобуса, Том оказался по соседству с самой маленькой воспитанницей приюта. Девочке было не больше пяти, но ее не по-детски серьезный взгляд больших блеклых глаз пугал остальных ребят не меньше странностей Тома. Хотя, конечно, ничего такого страшного в девочке не было, и изгоем она тоже не была, просто… своеобразная отличительная черта. — Не надо тебе злить Марту, — тихо заметила девчушка, отворачиваясь от окна, чтобы поглядеть на новоявленного соседа. Том одарил ее злым взглядом. — Отстань. Твоего мнения я не спрашивал, — он зло стиснул зубы, да так, что, казалось, те сейчас со скрипом начнут крошиться. Девочка, однако, ни капли не стушевалась и даже попыталась коснуться его в знак поддержки. — Чего ты пристала?! — зашипел на нее Том. — Не лезь ко мне! — Хорошо, — спокойно пожала плечами девчушка и отвернулась к окну, будто ничего и не произошло. Том мог только позавидовать такому необычному спокойствию, ведь сам он буквально кипел внутри от едва сдерживаемого гнева. Его жизнь издевается над ним! Почему, почему именно он?! Ехали медленно, или же Тому просто так казалось, ведь все его мысли крутились вокруг куклы, хотелось поскорее выйти из автобуса и отправить Ариетте записку со списком нужных вещей, и от того время тянулось точно жвачка — медленно, липко, вязко, цепляясь за все вокруг тонкими, едва заметными ниточками… В какой-то момент показалось даже, что они вообще никогда не приедут. Но прошло еще какое-то время, и на горизонте показались серые крыши стареньких домов. Небольшая деревушка невдалеке от прибрежных скал не выглядела очень приветливой и явно не ждала гостей. И все же воспитанников ждал небольшой дом на самой окраине. Как говорила миссис Коул, здесь созданы все условия, чтобы насладиться природой, и детям просто необходимо побыть на свежем воздухе. Город нравился Тому больше, чем эта деревушка. Город был живее, хоть их не выпускали на улицы, но он-то там бывал! И видел, как живут люди, как спешат по каким-то своим делам, ни на секунду не останавливаясь. Там была жизнь, а здесь… Порой Тому казалось, что ни в одном из этих домов никто и не живет вовсе. Окна в округе лишь изредка вспыхивали желтоватым светом керосиновых ламп, а все остальное время пугали своей мрачной пустотой. Жителей же совсем не было видно. Автобус громко чихнул, скрежетнул тормозами и наконец остановился перед мрачным кованым заборчиком. Ограда чем-то напоминала приютскую в Лондоне, но была пониже и все же чуть помилее, она не внушала страха, что дети входят в замок злой ведьмы. А ведь парадный вход их приюта создавал именно такое ощущение. Двери со скрипом отъехали, выпуская пассажиров на волю. Том вышел одним из последних и вяло поплелся вслед за остальными к дверям дома. Домик был небольшим, спальня — общая для всех, небольшая кухонька с длинным узким столом поперек прохода, да один туалет. Здесь никто не даст побыть одному, всё общее. Но зато природа! Том помрачнел. У него было место — пещера, которую он обнаружил в прошлом году. Там бы его никто не потревожил! И никто бы не помешал разговаривать с Северусом. Только вот куклы с ним не было… — Мисс Марта, — отважился позвать Том, когда все уже заняли себе кровати. Женщина обернулась на него с недовольным выражением лица, словно бы он только этим обращением уже вывел ее из себя. — Вы говорили, что отправите Ариетте мой список. — Да, — со вздохом кивнула Марта, — ты составил? — Том тут же передал ей небольшой листок, где подробно написал, где что лежит. — Я отправлю с утренней почтой. А теперь иди на кухню, твое наказание я не отменяла. — Да, мадам, — понуро кивнул Том, хотя в душе был рад, ведь женщина взяла его список, и теперь оставалось только надеяться, что Ариетта ничего не забудет. Работа на кухне в роли помощника вовсе его не пугала, она даже могла бы помочь отвлечься от грустных дум. Том не успел даже переступить порог кухоньки, как сразу же получил свое первое поручение — четкое, ясное, не требующее отлагательств. Кивнув кухарке, Том выскочил на улицу и побежал до автобуса, откуда надо было принести ящик с крупой и некоторыми немногочисленными овощами. Водитель, похоже, ждал как раз его. Грузный дядька с нависшими на глаза густыми бровями опирался на стенку автобуса около грузового отсека и затягивался толстой папиросой, выпуская плотный дым в затянутое серостью небо. — За ящиком? — тут же оттолкнулся от железного бока он, когда мальчик оказался уже в паре шагов от него. Том кивнул, и тогда мужчина хлопнул по багажному отсеку, а когда тот не открылся, со всей дури пнул по крышке. Небольшая дверца со скрежетом отскочила от железного бока, и водитель поднял ее. — Забирай скорее, тяжелая гадина… — выдохнул он и сплюнул, вместе с тем выплюнув и папиросу. — Бляха муха! — раздосадовано просипел мужик. — Да забирай же ты, не стой. — Да, — Том нырнул под руку водителю и вытащил ящик, который оказался намного тяжелее, чем он ожидал. Коротко выдохнув, он чуть попятился и выпрямился. Мужик тут же закрыл отсек. — Ну, чего встал, неси давай, ждут же тебя, — прокаркал водитель, шмыгая носом и провожая грустным взглядом тлеющую искорку упавшей папиросы. Том не сводил с него задумчивого взгляда. — Чего смотришь? Иди, сказал же! — нервно дернул плечом мужик, прищуриваясь на мальчика. — А вы не собираетесь ехать обратно в Лондон? — спросил наконец Том после минутного молчания. — Тебе-то что? Вянь к своим, говорю, — махнул на него рукой водитель и отвернулся, начиная копаться в каком-то ящичке с инструментами. — Мне на… — Не еду я в Лондон, ясно? — гаркнул мужик, не дав даже договорить. — Я здесь до конца вашего отдыха. — Как же… — удивился Том, — но ведь еще не все приехали. Разве вы не будете их забирать? — Если и буду, то это не твоего ума дело. Дуй отсюда, сколько раз тебе повторить надо, чтобы ты уже перестал тут стоять. Людям работать надо, а ты мешаешь! Том зло стиснул зубы, но сдержался, чтобы не ничего не ответить. Тон, которым с ним говорил водитель, ему вовсе не понравился. Недовольно поджав губы, Том напоследок смерил спину мужика холодным взглядом и резко развернулся. Мышцы рук уже немного забились, но свернувшаяся внутри обида не давала обращать на такие пустяки внимание. До кухни он добрался считанные секунды. — Что так долго? — недовольно встретила его кухарка, указывая на стол, куда надо было поставить ящик. — Нет времени мешкать, помой кастрюлю и налей воды наполовину… — тут же посыпались приказы. Том принялся за работу. За делом время летело быстро, и даже ночь сумела подкрасться незаметно. Весь день Том провел на кухне, здесь было много занятий на первый день, но в основном уборка, конечно. Шкафчики надо было вычистить от пыли и паутины, плиту отшкрябать от засохшего нагара, пол — намыть до блеска. В кровать он свалился еле живым и сразу же уснул, стоило голове только коснуться подушки. Утро встретило шумом. Так как все жили вместе, в одной комнате, поспать подольше не было никакой возможности. Встал один — встали все. Том и хотел бы накрыться подушкой, чтобы никого не слышать, но Марта уже нависла над ним, чтобы отправить на кухню верным помощником кухарки. Оттянуть момент никак было нельзя, и Том поднялся. К обеду пол был подметен несколько раз, кастрюлька вымыта, тарелки расставлены по своим местам. Воспитанники, насытившиеся легким бульоном с зеленью, поспешили на улицу, оправдывая девиз мадам Коул о пользе здешней природы. Том остался на кухоньке, ожидая новых заданий, которых, похоже, у кухарки вовсе не было. Он скучающе подпер руками подбородок и прикрыл глаза, как внезапно вспомнил… — Можно я дойду до Марты? — спросил Том у явно скучающей кухарки. Та только кивнула, отпуская его, ведь сидеть здесь было и правда незачем. — Дойди, но потом вернись обратно, будем ставить кашу на ужин, — согласилась женщина, прикрывая глаза и впадая в дрему. Том выскочил из кухоньки и поспешил на улицу, где надеялся найти воспитательницу. — Ты что здесь делаешь? — Марта встретила его вовсе нерадостно. Поза ее была сердитой — руки уперты в бока, брови сведены, глаза злобно прищурены. Но Том не стушевался, нет, он не боялся ее, он никого здесь не боялся. — Лиза отпустила меня к вам, я хотел узнать о своем списке, вы отправили его в приют? — Том выпрямился перед женщиной и расправил плечи, надеясь придать уверенности не только в слова, но во всю свою позу. — Отправила, — отмахнулась от него Марта, недовольно вздыхая. — Возвращайся в кухню, ты наказан. — Когда Ариетта поедет к нам? — спросил Том, не обращая внимания на приказной тон женщины. — Ты не слышал, что я сказала? Возвращайся в дом, — грозно зашипела Марта. Том зло сжал кулаки, но остался стоять на своем. — Это простой вопрос, я могу узнать на него ответ. — Прибудет через неделю. А теперь возвращайся, — и она указала на дверь дома, не терпя возражений. Том развернулся и отправился в указанном направлении, все время возвращаясь мыслями к кукле, нет, к мальчику, который был разделен с ним временем. День за днем мысли крутились в его голове, а взгляд постоянно возвращался к мизинцу левой руки, обхваченному тонкой полоской татуировки, что не давала забыть об их договоре. Слова Северуса о возможном наказании магии за нарушение договора набатом стучали в его голове каждый раз. Было страшно, но он успокаивал себе тем, что сам он ведь не виноват! Не по его вине сейчас кукла лежала в приюте одна, не по его вине они с Северусом не могли связаться. Ведь так? А что сам Северус? Том думал о том, что может подумать мальчик, ведь он не может знать, что случилось. Переживает ли он? Боится ли за их договор? Скучает по их занятиям? А может, обиделся? Может, думает, что Том просто не хочет с ним больше общаться? Что, если Северус уже выкинул куклу куда подальше? — Нет, — тихо, но уверенно возразил себе Том, словно бы хотел самого себя убедить в том, что это невозможно. Северус никогда не выкинет куклу! Не сделает этого… они ведь обещали… перед магией обещали, что будут составлять словарь, а до его завершения еще очень и очень далеко! Том потер мизинец, медленно выдохнул и замер, когда послышался грохот приближающегося автобуса. Железная громадина затормозила с протяжным визгом прямо перед ним. Надо сказать, Тома всегда удивлял тот факт, что у их приюта есть такая машина, точнее, что приют может себе позволить заказать автобус для поездки на природу, в то время как питались они одной лишь липкой кашей, да жидкими супами. Но сейчас, конечно, его мысли были далеко не об автобусе, ведь в окне мелькнула знакомая фигура, продвигающаяся к двери. — Снова ты, — хрюкнул водитель, спрыгивая на землю, — за ящиком? — Том кивнул, не сводя взгляд с Ариетты, осторожно спускающейся по лестнице. — Забирай, — мужик грохотнул крышкой отсека, шмыгнул носом и добавил: — Поскорее, парень. — Том очнулся, снова кивнул и вытащил ящик, после чего поспешил к девушке. — Привет, Том, — Ариетта кивнула и подняла вверх пакет, — я взяла твои вещи. Пойдем в дом. — Там все? — Ну, что было в списке, да, — кивнула девушка. Том облегченно выдохнул и даже улыбнулся, чем ввел молоденькую воспитательницу в замешательство. Ей всегда казалось, что этот мальчик просто не способен на искреннюю улыбку, но сейчас его глаза по-настоящему светились радостью. — По крайней мере, кхм… то, что нашла. — Том тут же помрачнел, это дополнение ему совсем не понравилось. — А что-то не нашла? — он замедлил шаг, а после и вовсе остановился, чтобы взглянуть на девушку. — Что ты не взяла из списка? — Куртку, — припомнила Ариетта, но расслабляться Том и не подумал, ведь она продолжила: — Но я кофту взяла на всякий случай, если замерзнешь. — И все? — руки вспотели, ящик норовил выскользнуть и полететь на землю. — Нет, еще куклу не взяла… — Но она лежала на тумбочке! — прошипел Том, точно гадюка. — Ты не могла не заметить ее! — Я не думала, что это так важно для тебя, — недоуменно моргнула Ариетта, — зачем тебе здесь игрушки? Да и взрослый уже ведь парень… — Я написал список! Написал то, что мне нужно! — Том зло стиснул зубы. — Эта кукла нужна мне! Нужна мне здесь! Что, это так сложно, взять то, что написано в списке?! Он едет в Лондон? — Том кивнул на автобус. Ариетта помрачнела, но внезапно взяла себя в руки и проявила непривычную для нее твердость характера. — Успокойся, — серьезно ответила она, — проживешь без куклы полтора месяца, ничего с ней в приюте не случится. А в Лондон тебя никто не отпустит. Это ясно? И только попробуй что-нибудь сотворить. Я сейчас же предупрежу Марту, и мы будем следить за тобой в оба глаза. — Идите к черту! — злобно прошипел Том, срываясь с места к дому. Коробку он не поставил — бросил на стол в кухне так, что задребезжали окна. — Мое наказание окончено! — выплюнул он напугавшейся кухарке в лицо и выбежал из дома, направляясь к прибрежным скалам. Туда, к океану, чьи неспокойные воды хоть немного могли охладить его злость…

***

Дни летели, точно сумасшедшие, Северус, казалось, даже не поспевал за ходом времени. Листочки под кроватью пополнялись все новыми и новыми словами, а в голове почти родилась самая верная, как думалось Северусу, идея о компоновке всего этого великолепия. Он даже собирался поведать о ней Тому, но неожиданный приход пьяного отца испортил его планы. Из дома Северус выбежал, как пришлось, босиком, без хоть какой-то кофты, хотя на улице разыгралась непогода, и, конечно, без куклы. Отец не оставил ему ни шанса на то, чтобы добежать до комнаты, тяжелый удар пониже спины заставил рухнуть на пол и выбил все мысли, кроме одной. Оставшаяся мысль была проста до невозможности. Бежать, ему надо было бежать. Бежать как можно дальше, туда, где тяжелая рука отца не достанет его. Туда, где не будет места страху. Ноги с трудом принесли его к любимому дереву. Здесь было тихо. Здесь на него никто не кричал. Здесь никто не желал причинить ему боль. Северус устроился меж корней, с удобством откидываясь на толстый ствол. Облегченно выдохнув, он подтянул острые коленки к груди, обхватил их тонкими руками и прикрыл глаза. Всего на секундочку, но этого хватило, чтобы задремать. — Петти! Ну что ты так медленно? — донесся до него звонкий солнечный голос. Северус тут же открыл глаза, проморгался и прищурился, чтобы разглядеть двух девочек на той стороне речушки. Они снова гуляли здесь, и Северусу захотелось слиться с деревом, чтобы его ненароком не заметили. Ему так не хотелось показаться им каким-то… каким-то оборванцем… — А я и есть… — едва слышно выдохнул он, пряча лицо в коленях. Хотелось пропасть, исчезнуть из этого мира навсегда. Щеки загорели от прилившей крови, нос отчего-то заложило. Северус не смог долго сидеть так, слушая веселые голоса с той стороны. Ему не было обидно, нет, скорее грустно, что он не может так беззаботно смеяться, не было у него того, с кем бы он мог так… веселиться. Северус вспомнил о Томе, о его зачастую холодном тоне и покачал головой. Нет, этот мальчик, казалось, не мог быть таким, как эти девочки — таким же открытым, веселым, беззаботным. А он, Северус, мог бы? Вспомнив о Томе, Северус вспомнил и о занятии, которое, наверное, вот-вот должно было начаться. Или уже началось! Судить о времени Северус не мог, никаких часов с собой у него, конечно, не было, а кукла осталась дома, и поймать появление Тома он тоже не мог. Выдохнув, Северус подскочил на ноги, едва не завалившись на землю с непривычки — ноги чуть кололо и неприятно сводило. И тем не менее Северус со всех ног помчался к дому. Замер он лишь однажды, когда подбежал к двери. Здесь он прислушался, но отца не услышал. Прикрыв глаза, можно было подумать, что дом уснул. И чтобы не разбудить его ненароком, надо было идти очень тихо, ступать так, будто ничего не весишь, словно бы ты легкое перышко, невесомое, плавное в своих движениях. Дверь отворилась бесшумно, Северус знал дом как свои пять пальцев, он не открыл дверь до конца, до того самого щелчка, который бы означал его конец! Нет, он приоткрыл дверь совсем чуть-чуть, так, чтобы протиснуться в темный узкий коридор. Тут, как на минном поле, ступать надо только по проверенным местам. Половицы старые, скрипучие и к каждой есть свой подход, который, конечно же, известен мальчику. Гостиная, лестница, коридор — и вот наконец дверь, что отделяла его обитель от остальной части здания. За этой дверью был только его мир, отгороженный от всего вокруг. Северус толкнул то единственное, что отделяло его от самого важного сейчас, и зашел в комнату. Кукла лежала ровно там, где он ее оставил, — на кровати, у самого края. Вот только Тома слышно не было. Еще рано? Или, может… Северус подбежал к кукле, схватил ее, прижимая к груди, а затем нашел взглядом разбитые часы. Нет, не рано. Он опоздал. Но, может, еще не поздно начать их занятие? — Том, — тихо позвал Северус, хмурясь, — ты здесь? — но ответа не последовало. — Я забыл куклу дома, а времени с собой не было. Мы еще сможем позаниматься? — предпринял попытку Северус, но, похоже, Том не слышал его или, что хуже, игнорировал. Северус не стал больше звать, он решил подождать. Может, не все так страшно, и Том все же что-нибудь скажет, во всяком случае, у них по договору занятия. Завтра так точно — точно Северус его не пропустит. Взгляд метнулся к татуировке на мизинце. На секунду ему стало страшно, но магической кары не последовало, значит, переживать не стоило. Он не виноват, он не специально… Но ни на следующий день, ни на день после, ни даже через неделю Том на связь не вышел. Первые несколько дней Северус пытался звать его, сначала только вечером, потом на протяжении всего дня, но ничего не добился. Мальчик не отвечал, никак не заявлял о себе, словно бы его и не было! А кукла… кукла теперь казалась еще более безжизненной. — Ну почему же ты молчишь? — спустя две недели не выдержал Северус. Ответа, конечно, не последовало. Северус не выпускал куклу из рук ни на секунду, даже ночью, стоило той выпасть из его рук, как он просыпался. И с каждым новым днем в груди сворачивалась жгучая обида, стягивала ребра холодными тисками, не позволяла нормально дышать. Глаза то и дело чесались, в горле вставал ком. Но Северус отчаянно не желал воспринимать это чувство как обиду. Нет, на что ему обижаться? Они и не виделись никогда, а значит, ничего друг другу не должны, ведь так? Но взгляд… взгляд все равно возвращался к злосчастной татуировке, оставленной ему самой магией, словно в насмешку, что где-то там, где он никогда не узнает, есть такой же мальчик, похожий на него чем-то… но мальчик, которого ему не суждено увидеть никогда. А теперь, похоже, и услышать. Но оставить куклу Северус так почему-то и не мог. Каждый раз он уговаривал себя, что все кончено, Том больше не появится, все это было глупой игрой, и он снова остался один, но куклу бросить не мог. Он таскал ее с собой всякий раз, не выпускал из рук, прижимал к груди и отчаянно, хоть и не признаваясь самому себе, ждал, что сейчас вот-вот и он услышит голос. Пусть холодный, пусть чем-то недовольный или же, наоборот, увлеченный, как когда Северус рассказывает о магическом мире. Том всегда слушал, а потом задавал вопросы, и в голосе его был такой живой интерес, словно Северус рассказывал что-то такое… такое важное! Этот день ничем не отличался от предыдущих. Северус проснулся рано, взглянул на куклу, встретил ее бездушный взгляд — мертвый взгляд. Вздохнув, он хотел было открыть рот, чтобы попытать счастье, но в последний момент передумал. Качнув головой, Северус взял куклу за тонкую ручку и поспешил на улицу, пока его еще никто не увидел. Путь его лежал к обычному месту, к его дереву, но… Остановившись у небольшого мостика, что соединял две части города через тонкую речушку, Северус отчего-то помедлил. Внезапная мысль, пришедшая в голову, отчего-то напугала, но он уверенно качнул головой и ступил на мостик. На другой стороне, казалось, стало легче дышать. Или же ему просто показалось… самовнушение? Возможно и так. Но здесь, на этой стороне, почему-то захотелось расправить плечи и впервые улыбнуться, словно бы его часть города забирала все его силы, а эта сразу восстановила. Немного подумав, Северус побрел вдоль берега. Он шел не быстро, никуда не спешил и не имел четкой цели, а потому, когда дошел до площадки, за которой частенько наблюдал со своей стороны, очень удивился. Он никогда не видел ее так близко. А теперь стоял прямо здесь, у качелей, на которых все время так весело подлетала рыжая девчушка. — … А я говорила! — раздался звонкий голос, и Северус, точно испугавшись, заскочил в ближайшие кусты. Он не хотел показываться девочкам, которые пришли на площадку, но не выглядывать из кустов никак не мог. Глупое любопытство… А девочки как раз подошли к качелям, и рыженькая с веселым визгом прыгнула на сиденье, начиная раскачиваться, все выше и выше! Петунья на своих качелях за ней не поспевала. У нее просто не получалось раскачаться с такой силой, как сестра, хотя та была младше ее, ниже, а значит и слабее! Северус не мог отвести взгляда, магия… он точно знал, в чем дело, и почему старшая никак не может угнаться за младшенькой. — Лили, перестань! — крикнула Петунья. Но девочка пустила качели на полную высоту, и оттуда взлетела в воздух — взлетела совершенно буквально, взмыла в небо с громким хохотом, а потом, вместо того чтобы упасть на шершавый асфальт, спланировала по воздуху, как акробатка. Она парила в воздухе невероятно долго и приземлилась невероятно легко. Почти настоящий полет! Северус заметил это про себя несколько грустно, внезапно вспомнив, какой глупостью Тому показались полеты на метлах. А вот так, без всего… тоже ведь можно. — Мама не разрешила тебе так делать! — Петунья затормозила свои качели, со скрипом проведя по асфальту подошвами сандалий, и соскочила вниз, руки в боки. — Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Лили! — Но ведь ничего не случилось, — рассмеялась в ответ Лили. — Тунья, гляди. Смотри, как я умею! — и она сорвала небольшой цветочек, показывая его на ладони. Цветок лежал в ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многогубая устрица. — Прекрати! — взвизгнула Петунья. — Тебе же от этого не больно! — откликнулась Лили, однако сомкнула ладонь и бросила цветок на землю. — Так нельзя, — сказала Петунья, но глаза ее продолжали следить за упавшим на землю цветком. — Как ты это делаешь? — спросила она с явной завистью в голосе. — Все понятно, правда? — Северус, сам от себя того не ожидая, вышел из своего укрытия, и сердце его ушло в пятки.