Куклы

Том и Маршал вышли из комнаты, прошли узкий коридор и поприветствовали старост старших курсов, явно только-только открывших глаза, разменялись с ними короткими молчаливыми кивками. Вид у всех был очень мрачный. Не могли так просто созывать старост в столь поздний час, а значит, случилось что-то не очень приятное, как минимум, а как максимум — что-то совсем отвратительное. Однако гадать не хотелось, и потому все шестеро старост Слизерина отправились в назначенное место. Шли не особо торопливо, так как указания срочности им не передавали, шли почти лениво, предпочитая отдалить неприятный момент. Том смотрел вперёд себя, намеренно игнорируя все взгляды Маршала в свою сторону. Он был почти уверен в том, что от него хочет узнать парень, но для объяснений время было не самое подходящее. Маршал и сам это понимал и потому пытался вложить в свой взгляд немой вопрос, ответ на который обязательно потребует позже. Вшестером они поднялись на второй этаж по той лестнице, которая как раз была ближе всего к происшествию. Здесь уже собралось немало народу. Профессора обеспокоено переглядывались, словно бы общались между сбой безмолвно, и выглядели при этом очень нервными, как показалось Слизеринцам. Старосты мгновенно нахмурились, не понимая, что здесь приключилось. Наконец их заметил один из профессоров. Слизнорт, неловко ковыляя в их сторону, махнул рукой, подзывая к себе. — Проходите в класс к остальным старостам, — негромко приказал профессор, указывая на нужную дверь, — вы пришли последними, — недовольно качнул головой он, хотя это чувство в глазах его нисколько не могло перебить нотки страха, что были видны невооружённым взглядом. — Директор поговорит с вами всеми через пару минут. — Да, сэр, — покорно кивнули слизеринцы и подчинились его приказу, с некоторым интересом, но скрывая этот самый интерес, поглядывая в сторону женского туалета, возле которого и стояли все профессора. Но вот за их спинами захлопнулась дверь, пресекая взгляды. — Что там приключилось? — поинтересовался староста шестого курса Слизерина, встречаясь взглядом со своим знакомым когтевранцем. Тот в ответ пожал плечами. — Совсем ничего не слышно? — нахмурился слизеринец, не веря в то, что никто ничего не знает. — Миртл Уоррен, — отозвался пятикурсник-когтевранец с таким видом, словно бы все должны были понять его. Заметив недоумение на лицах остальных старост и недовольство своих сокурсников, он дёрнул плечом, будто пытался отогнать надоедливую муху, и решительно пояснил: — Второй курс. Ее соседки заметили, что девочки нет в комнате, не было ее и в гостиной после отбоя. Они сообщили об этом мне, а я передал декану. Думаю, нас вызвали по ее душу. — Том мысленно хмыкнул, соглашаясь с тем, что их действительно вызвали «по душу» девочки. — Профессора выглядят слишком обеспокоенными, чтобы считать, что не случилось ничего страшного, — хмуро протянула семикурсница с Пуффендуя. — Тем более они вызвали всех старост, что уже само по себе кажется очень… — Подозрительным, — согласились все остальные, переглядываясь с напарниками и друзьями. — Не думаете же вы, что… — начал Том ядовито, но прервался, отвечая презрительно кривящимися губами на все взгляды широко раскрытых и изумлённых глаз. Кажется, никто и не думал о том, что девочка могла… быть мертва. — Не смей, Реддл! — воскликнула одна Гриффиндорка, глядя на парня с ничем не скрытой злостью. — Даже предполагать такого не смей! — приказала она, тыча в него указательным пальцем. — Твой язык зол, точно тысяча ос. Ты всегда говоришь то, что пугает остальных. Зачем ты это делаешь? — Я предпочитаю смотреть на мир глазами реалиста, — выплюнул Том, складывая руки на груди, — зачем бы иначе собирать всех старост в столь поздний час? Почему нельзя было сообщить нам все новости утром, перед завтраком? Они хотят сообщить что-то нам всем, чтобы мы были готовы помочь им с самого раннего утра, чтобы смогли успокоить всех остальных студентов. — Говоришь так уверенно, словно бы что-то знаешь, — заподозрил неладное один гриффиндорец, щуря глаза. — Так, может, ты в чем-то замешан? Может, ты убил ее? — Марк! — ужаснулась его напарница, прикрывая рот ладонью. Остальные недовольно заскрипели зубами. — А у тебя есть какие-то доказательства? — насмешливо протянул Том. Маршал покосился в его сторону недовольно и сжал кулаки, не понимая, чего тот хочет добиться. По его скромному мнению, Том привлекал слишком много внимания к себе и своим знаниям, хоть и пытался выдвинуть их всего лишь в качестве мрачных предположений. — Хочу заметить, что именно на вашем факультете есть некто, кто не гнушается проносить в школу опасных тварей! Я говорю вам прямо, если мои предположения оправдаются, я сдам Рубеуса Хагрида министерству. Гриффиндорцы все как один возмущённо вспыхнули, задетые тем, что возомнивший о себе невесть что слизеринец смеет обвинять одного из них, но продолжить этот спор не успели. Как раз в этот момент дверь класса тихо отворилась, и на пороге возникла скорбная фигура директора школы. Армандо Диппет, казалось, всего за день постарел сразу на несколько десятков лет. Плечи его были чуть опущены, а на лице у губ и вокруг глаз собрались совсем не весёлые морщинки. Старосты тут же выпрямились, готовые внимать словам директора. Но тот начинать этот тяжёлый разговор не спешил. Серьёзным взглядом мужчина обвёл каждого студента, словно бы хотел прочитать что-то на их лицах, после чего тяжело вздохнул и нахмурился. Не было никаких сомнений, что он не хотел бы сообщать никому такие новости, но выбора не было. Старосты должны быть оповещены в первую очередь, чтобы была возможность предотвратить возможную панику изнури факультетов. — Мерлин свидетель, то, что я скажу вам сейчас, несёт в каждом слове боль, что мне пришлось пережить, когда я услышал прискорбную новость… — с трудом проговорил Диппет, — Миртл Уоррен мертва. — Он выдержал небольшую паузу, чтобы студенты переварили его слова, и продолжил: — Детали смерти выясняются. Я собрал вас здесь, чтобы просить о помощи. — Старосты с готовностью кивнули. — Я прошу вас проследить за тем, чтобы никто не выходил из гостиных без сопровождения старост или профессоров. До выяснения всех обстоятельств… — Он прервался на мгновение. — Если вам что-то известно, прошу вас, расскажите мне об этом. — Мы ничего не знаем, — единодушно покачали головой старосты. Том промолчал, стискивая зубы под жгучими взглядами грифиндорцев. Диппет быстро заметил его замешательство. — Ты хочешь что-то рассказать мне, Том? — мягко спросил директор, будто пытался говорить с диким животным, которого боялся спугнуть. Том однако лишь отрицательно качнул головой. — Нет, сэр, ничего… — Раз так, то возвращайтесь в гостиные, но будьте осторожны, не передвигайтесь в одиночку… — отпустил их директор. — И помните, если заметите хоть что-то, двери моего кабинета всегда открыты. — С этими словами он покинул класс. Старосты потихоньку стали выходить вслед за ним. — Ты что замер, Реддл? — нахмурился семикурсник-слизеринец, оборачиваясь на пороге класса. — Ты не слышал, что сказал директор? Мы не должны передвигаться по замку в одиночку, — напомнил он, заглядывая в синеву лишенных всяких эмоций глаз. Что-то во взгляде парня напугало его… — Что с тобой? — Не беспокойся за меня, Флинт, — Том мило ему улыбнулся, — не собираюсь шататься по замку в одиночку. Я всего лишь хочу поговорить с профессорами. — О чем? — недоуменно качнул головой Флинт. — Если тебе есть, что сказать, почему не сказал сразу? Это не шутки! Своими действиями ты подставляешь весь наш факультет. Я требую, чтобы ты вернулся в гостиную вместе с нами. — Плевать я хотел на факультет, ясно? — прошипел Том, глядя точно в расширившиеся зрачки парня. — Я буду поступать так, как посчитаю нужным. Твои требования ничего для меня не значат. — Несмотря на то, что Том был младше, складывалось впечатление, что именно он имел больший авторитет. Флинт быстро сдался, скрипнул зубами и вышел в коридор. — И ты иди, — приказал Том, глянув на Маршала. — Что ты собираешься делать? — спросил Маршал и сразу понял, что ответа на свой вопрос он не услышит. По крайней мере, не услышит сейчас. — Я понял. Что ты хочешь от меня? — Я хочу, — хмыкнул Том, — чтобы ты помог Абраксасу. Делайте что хотите, но найдите место, где Хагрид прячет своё существо. Надеюсь, оно достаточно опасно, чтобы в его виновность поверили. — Маршал понятливо кивнул и выскочил за дверь, надеясь догнать старших товарищей. Том какое-то время стоял на месте. Внутри него что-то со звоном оборвалось. Но что это?.. С силой сжав в кулак рубашку на груди, он зажмурился и, стиснув зубы, резко выдохнул, так что напряглись мышцы живота. Хотелось кричать… кричать так громко и отчаянно, чтобы все узнали о том, как ему больно. Но он не мог позволить себе такого. Он не мог… не мог позволить этой боли выйти наружу… Он обещал, что все изменится, обещал, что… Качнув головой, Том часто дышал, надеясь быстрее прийти в себя. Только сейчас до него стали доходить отголоски минувших событий. До этого момента все это словно происходило не с ним. Казалось, что он все ещё сидит там, в подземельях, ждёт, когда в центре рунического рисунка появится… он, тот, кого так хотелось наконец увидеть, а не только услышать голос… Тот единственный человек, который всегда был с ним, который знал о нем все… Собрав всю волю в кулак, Том вышел из класса с выражением некоего беспокойства на лице. Спустившись на один лестничный пролёт, он остановился, прислушиваясь к посторонним звукам. Кажется, он вышел как раз вовремя, чтобы застать мрачную процессию, выносящую из туалета накрытый темной тканью труп. Том проводил их отрешенным взглядом и, кажется, вернулся в реальность только заслышав мягкий голос профессора трансфигурации. — Ты ничего не хочешь рассказать мне, Том? — спросил Альбус Дамблдор, останавливаясь на середине лестницы и глядя на парня сверху вниз. Том медленно поднял взгляд на мужчину. — Нет, сэр, ничего… — негромко, но твёрдо отозвался он. — Как страшно осознавать невечность и несправедливость этой жизни, — заметил Альбус, поравнявшись с парнем. Взгляд голубых глаз был цепким, внимательным. Но Том никак себя не выдал. — Родители, родственники, друзья… это такой удар для них… — Зачем вы говорите об этом мне? Считаете, что я не способен понять их чувства? — Том стиснул зубы. Внутри него скребли кошки. В груди натянулись струны странных чувств, которые хотелось схватить в кулак и вырвать навсегда, просто чтобы ничего не чувствовать. Ничего никогда не чувствовать… — Вы ошибаетесь. — Возможно Дамблдор и удивился таким словам парня, но никак этого не показал. — Думаю, никто не способен понять чувства другого человека, — задумчиво протянул Альбус. — Мы способны только предполагать, но никогда не почувствуем ту же боль или радость. Мы можем оказаться в похожей ситуации, можем потерять дорогого человека, но чувства… чувства будут разными… — Если мы не можем понять чувства другого человека, то как мы можем доверять друг другу? Я думал, что вы придерживаетесь иного мнения. Не вы ли говорили мне, что я должен быть более… — Том нахмурился, словно вспомнил что-то не очень приятное. — Простите, сэр, кажется, я кое-что вспомнил. — Альбус глянул на него прямо. — Но я хотел бы, чтобы директор тоже это услышал. Это касается… сегодняшнего… — Том неопределенно дёрнул плечом. — Если ты что-то знаешь, то скажи мне, Том, — нахмурился Альбус, — если это только поможет нам узнать правду… — Да, сэр, но… — Том выглядел обеспокоенным, — позвольте мне сначала кое-что проверить. — Не думаю, что это хорошая идея, Том. Будет лучше, если ты сразу скажешь мне об этом. Тебе же следует вернуться в гостиную, там в этот смутный час должно быть безопаснее всего, — был настойчив Дамблдор. — Я знаю, что вы мне не доверяете, сэр, — не обманулся его обеспокоенным тоном Том и опередил дальнейшие возражения, — но я и сам не уверен в своей догадке. Я могу лишь попросить вас найти Рубеуса Хагрида. Кажется, он учится на третьем курсе Гриффиндора. У меня есть подозрения, что он скрывает опасное существо в стенах замка. — Если так, то тебе тем более стоит вернуться в гостиную. Я найду Рубеуса… — Директор! — перебил его Том, увидев мужчину на этаж ниже, кажется, он возвращался к ним, потеряв своего заместителя. — Вы говорили, что мы можем обращаться к вам, если что-то узнаем. Я подозреваю, что в этом замешан Рубеус Хагрид. И я думаю, что его надо найти как можно скорее. Кажется… кажется, я могу знать, где он находится. Но хочу попросить вас проверить гостиную Гриффиндора… — с этими словами Том поспешил спуститься по лестнице в подземелья и помчался к гостиной Слизерина. — Том! Постой же… — только и донеслось до него, но останавливаться он не собирался. До гостиной он добрался всего за несколько минут, ворвался в пустую гостиную и едва не сбил с ног худую девочку с с густыми хмурыми бровями и длинным бледным лицом. Не особо заботясь о том, с какой силой он сжал хрупкое запястье, он предотвратил ее падение и презрительно скривил губу. В такие моменты все его собеседники старались всеми правдами и неправдами скрыться или оправдаться, но эта девочка, кажется, была не из робких. Она безбоязненно вскинула на него взгляд абсолютно чёрных глаз и вздернула подбородок. — Что ты тут делаешь? — грозно спросил Том. Но девочка упрямо молчала. — Отвечай! Как тебя звать? — Эйлин Принц, — сказала она тихо и недовольно. Том вздрогнул. — Я прихожу сюда почитать. Ночью мне никто не мешает. Это что, преступление? — с вызовом спросила она и, как показалось Тому, с очень знакомыми интонациями. — В отличие от всех вас, я хотя бы не выхожу ночью из гостиной. — Кто-то ещё сейчас выходил? — спросил Том, мотнув головой. Она кивнула в ответ. — Знаешь, кто? — Отрицательный кивок. — А как давно? — Минут десять назад, — ответила Эйлин и все же освободила своё запястье из болезненного захвата. Притянув к груди какой-то учебник, она попятилась, пока не уперлась в спинку дивана. Впрочем, Тому было уже все равно на эту девочку. Он резко развернулся и поспешил к выходу из гостиной. Проход открылся, но не успел он сделать и шагу, как ему навстречу шагнули двое, как раз те, кого он хотел найти. Маршал и Абраксас выглядели как всегда спокойными. Однако по их взглядам Том сразу понял, что они нашли то, что искали. — Он здесь, в подземельях. Похоже, его предупредили, — усмехнулся Маршал, — этим действием они сделали только хуже. Том согласно кивнул, удовлетворённый таким ответом. — Третий коридор западного крыла. Четвёртый класс. Тот самый, в котором мы когда-то собирались устроить дуэль. — Понял, — кивнул Том, — оставайтесь тут, я справлюсь сам. *** Альбус Дамблдор был далеко не глупым человеком. Более того, он считал себя достаточно проницательным и внимательным, чтобы заметить малейшие изменения даже в том человеке, которого видел не очень часто. Что уж говорить об учениках, что маячили перед ним на протяжении десяти учебных месяцев каждый год. Что уж говорить о тех из них, кто имел несчастье стать мишенью для его бдительного взгляда. Том Реддл с первой их встречи показался ему занимательным экземпляром. Мальчик был мрачен и нелюдим, но в то же время он был достаточно самостоятельным, чтобы в одиночку найти магический квартал, в существовании которого сомневался ещё пару минут назад. Более того он был не лишён высокомерия и чувства превосходства перед теми, кто не обладал его необычными способностями. Не стоило и сомневаться, что мальчишка попадёт в Слизерин. И все же… его жестокость по отношению к людям вокруг заставляла задуматься. Альбус сразу сделал себе несколько мысленных зарубок, что за мальчиком надо следить. Были опасения, что в обществе таких же волшебников, как он, мальчик просто не приживется. Тем более на факультете Слизерин, где уже в его сторону будут смотреть с презрением и превосходством. Однако все опасения были напрасны. Том Реддл, как оказалось, был не из тех, кто позволит смеяться над собой. Пускай он не обладал родословной на пятьдесят колен, но ему хватило всего пары лет, чтобы завоевать авторитет среди тех, кто воспитывался в строгих рамках магического мира. Казалось, несмотря на всю отстранённость и по-прежнему недружественное отношение ко всем вокруг, Том был идеальным ребёнком. Он был спокойным, неконфликтным, всегда был готов ко всем урокам. Учителя все как один отзывались о нем хорошо. И даже Армандо, никогда не выделявший никого из толпы, признавал, что Том Реддл вырос в прекрасного молодого человека. И только Альбус продолжал пристально наблюдать за ним, не доверяя ни одной ласковой улыбке тонких губ и напускной теплоте синих глаз, за которыми скрывался совершенно иной человек. Возможно, вы скажете, что отношение его было предвзятым. Возможно, вы не согласитесь с ним в том, что люди не меняются. Однако Альбус Дамблдор был из того типа людей, которые никогда не доверяли никому до конца. Уж очень разнились те два образа в его голове — мальчика из приюта и старосты школы чародейства и волшебства. А первые подозрения о том, что мальчик что-то скрывает, появились у него в тот день, когда до его слуха донёсся занимательный разговор. Будь на его месте кто угодно другой, подумал бы, что мальчик говорит сам с собой. Но, как уже говорилось ранее, Альбус Дамблдор был очень внимательным человеком. И от его внимания не укрылось ни одна интонация, с которой мальчик явно обращался к кому-то, кто имел возможность беззвучно ему ответить. Фразы мальчика имели логичные окончания и не подразумевали продолжения. Ответы же были точно и по существу. Но кто? С кем тот общался? Конечно, в разговоре этом не было ничего опасного. Пускай Альбус не слышал ответов невидимого собеседника, но было совершенно очевидно, что предметом обсуждения были всего лишь чары левитации. Всего лишь — если бы эту тему завели хотя бы пятикурсники, но Том всего месяц как поступил в школу. О таких чарах он не мог узнать так скоро, и уж тем более вникнуть во всю их суть. Не мог так хорошо разбираться в магических формулах тот, кто совсем недавно узнал о самой магии. Теперь не возникало сомнений и на тот счёт, что собеседник мальчика хорошо подкован в теории магии и, скорее всего, именно он тренировал Реддла задолго до того, как Альбус пришёл к нему в приют. В последнем случае Альбус мог только мысленно поаплодировать мальчишке, так искусно скрывшему своё знание, ведь его недоверие и сомнения были такими искренними… Но кто? Кто этот неизвестный? Почему он отыскал именно Реддла? Почему связался с ним? Мальчик особенный? Или же это всего навсего простое совпадение… случайность? Вопросов было так много, и разобраться с ними надо было как можно быстрее. Однако время шло, а ответов все не находилось. Мальчишка, словно почуяв опасность, стал осторожничать. Услышать его разговор с пустотой где-то в коридоре уже не получалось. Сумку свою, от которой разило странной, но безобидной магией, Том тоже нигде никогда не оставлял, ревностно охраняя ее от всех посягательств. С однокурсниками он не общался и ничего не обсуждал, что могло бы его выдать, а на уроках вдруг стал проявлять активность, которой не замечалось на протяжении первого полугода. Неужели кто-то мастерски управляет мальчишкой? Настолько, что даже он, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор не может быстро разгадать сей загадочный ребус? Шанс узнать что-то новое представился единожды, когда Альбус смог заметить у Тома занимательный предмет в виде плетёной куклы. На первый взгляд в ней не было ничего необычного, но этот магический фон… Альбус готов был поклясться, что магия исходила именно от неё. Однако отыскать хоть какую-то информацию по этому предмету было ужасно трудно. И все-таки Альбус не привык сдаваться. Кое-что он все же нашёл, но информация была уж очень расплывчата. «Заключённый однажды восстанет вновь, дабы исполнить самое сокровенное желание души…» — говорилось в одном старом и затертом едва ли не до дыр трактате, который Альбус с трудом отыскал в одной захудалой лавчонке в Лютном переулке. Если эта кукла действительно способна исполнить желание… то как она оказалась в руках мальчика, проживающего в маггловском приюте? Наверное, сумей Альбус заполучить куклу в свои руки хоть на несколько минут, он бы скопировал магические плетения и тщательнее разобрался в сущности артефакта, но мальчик на контакт никак не шел, смотря на него волком. А на третьем курсе фон и вовсе пропал. Похоже, Том перестал носить куклу с собой… или сделал что-то с ней, что уменьшило магический диапазон артефакта. И снова ответы ускользали от него, словно вода меж пальцев. Проводив взглядом спешащего вниз по лестнице молодого человека, Альбус поднял тяжёлый взгляд на директора школы. Армандо нахмурил густые брови, зная наперёд, что хочет сказать его заместитель. Диппет никогда не понимал, почему Домблдор был против всего, что делал Том Реддл. По его мнению в мальчике не было совершенно ничего необычного. Да, он выделялся из толпы, как хочет выделяться любой ребёнок, не знавший родительской любви, но ведь в этом нет ничего страшного? — Не время сейчас начинать снова этот спор, Альбус, — покачал головой Армандо. — Не вижу ничего страшного в том, чтобы проверить наличие одного студента в башне Гриффиндора. — Неужели вы думаете, что Рубеус способен на что-то подобное? Его уровень… — Я все знаю, — кивнул Армандо, перебивая его. Голос его был спокоен и тих, но выражение лица ясно давало понять, что возражений он не потерпит. — Когда попечительский совет узнает о случившемся, будет поднят вопрос о закрытии школы. Если виновный не будет найден… — И все же я считаю, что это попытка выставить виновным невиновного! — хмуро заметил Альбус, однако последовал за директором в сторону башни Гриффиндора. — Думаю, не ошибусь, сказав, что вы почувствовали ЭТО сегодня. Это был не простой толчок. Это магия замка хотела сказать нам что-то… — Предыдущие директора не были обеспокоены этим толчком, — покачал седой головой Армандо. — И я тоже не почувствовал никаких возмущений. Возможно, это не относится к нашему делу. Однако если у тебя есть какие-то предположения на этот счёт, я готов их выслушать. — Том Реддл… — Довольно! — тут же недовольно оборвал его директор. — Я надеялся услышать что-то более разумное, нежели очередное подозрение в сторону мистера Реддла. Я все никак не могу понять, почему мальчик тебе так не нравится… — задумчиво протянул он. — Ох, а вот мы и пришли… Дорогая моя, — обратился Армандо к портрету, охранявшему вход, — предупредите старост, прошу вас, пусть проверят, на месте ли Рубеус Хагрид. — Мне не надо обращаться с этим вопросом к старостам, ведь я точно знаю, что мальчик выбежал из гостиной около часа назад. Он побежал вниз по лестнице. Думаю, спустился до самых подземелий… — наябедничала женщина. Армандо хмуро глянул на своего заместителя. *** Том спустился в нижние подземелья только лишь две недели спустя, перед самым отъездом, когда шум минувшего события чуток поутих. Он медленно, словно во сне, прошёл сеть петляющих коридоров, открыл дверь большого зала, скрытого от обычных людей, и так же медленно прошествовал к по-прежнему нетронутой рунной вязи. Взгляд его остановился в центре рисунка и застыл. — Я знаю, что ты слышишь меня, — обратился Том к звенящей тишине. Никто ему не ответил. — Он не появился, ведь так? Не появился здесь парень? — Как видишь, — наконец раздался грозный голос, но обладатель его так и не показался на свет. — Мне так и сидеть тут, карауля мальчишку, пока не издохну от голода? — Да, — ничуть не смутившись, ответил Том. — Завтра я возвращаюсь в Лондон, мне все равно, что ты будешь делать летом. Том присел у края рисунка и потянулся дрожащими пальцами к одной из линий, замерев в сантиметре от неё. Все было нарисовано ровно так, как они и рассчитывали. Ошибок нет. Но и результата нет тоже. А что, если он не сможет вытащить Северуса оттуда, куда забрал его этот призыв? Что, если все это уже конец? В висках застучало. Том с силой надавил пальцами на больные места, растирая. Однако боль не уменьшалась. Том не помнил толком, как вернулся в гостиную. Не помнил он, как прошёл траурный нынче последний ужин — хотя нельзя было сказать, что несколько предыдущих лет было намного веселее. Не помнил, как сел в поезд и как сошёл на платформе в Лондоне. Он не помнил, как прощался с хмурыми, точно грозовые тучи, Абраксасом и Маршалом. Он не помнил, как добрался по голодным улицам Лондона до перевалочного пункта, откуда его должны были забрать приютские рабочие. И не помнил он, как оказался в маленькой комнатушке, выделенной ему в крохотном домишке, в который вынужден был перебраться приют после разрушения основного здания. Прошёл всего день или, может, уже неделя — Том не знал. Время потеряло для него все рамки. В голове было пусто, мысли все никак не складывались и не желали сотрудничать, заставляя голову нещадно трещать от болезненных взрывов. Глаза нещадно щипало, хотя казалось, что он давно разучился плакать. Страх овладевал им все больше и больше… Вскочив с кровати, Том яростно вывалил все свои немногочисленные вещи прямо на пол, разворошив кучу бумаг, что они с Северусом исписали за шесть лет, он все же не выдержал. Первая слеза скатилась по щеке, задержалась на секунду на остром подбородке и упала прямо на длинное слово, которое теперь расплывалось перед глазами. Затем и вторая слеза скатилась вслед за первой, и третья… Том пытался медленно моргать, чтобы задержать поток, но стоило векам сомкнуться, как перед глазами вставала картинка женского туалета, того самого и в тот самый момент, когда девочка рухнула бездыханным телом. Он моргал вновь, и картинка менялась, вот он подходит к девочке и поворачивает ее лицом к себе, но то вдруг меняется. Перед ним лежит уже не Миртл Уоррен, нет. С бледного узкого лица на него смотрят безжизненные чёрные глаза. Эти глаза он уже видел… видел, да, во все тот же проклятый день, когда столкнулся в гостиной с Эйлин Принц. Том был почему-то абсолютно уверен, что у Северуса глаза точно такие же — чёрные, затягивающие, точно бездонные колодцы… но почему в них нет жизни?.. Почему?! Хотелось ему кричать. Почему?! Хотелось рвать бумаги, разбрасывать вещи и… рвать на себе кожу, сдирая до крови, до мяса, лишь бы физическая боль заглушила душевную. Том отполз по полу к кровати, упёрся в неё спиной и притянул колени к груди. Взгляд его наткнулся на куклу, что, будто в насмешку, спокойно сидела напротив него, отвечая своим бездушным немигающе взглядом. — Нет! Нет… мы не можем сидеть тут! Правда ведь, Северус? — шептал Том одними губами. — Я должен пойти к Бэрку, как и собирался… Завтра, я пойду к нему завтра… *** Тьма… Тишина… Забытие… Вязкое и непонятное чувство… Он жив? Или же уже мёртв? Но разве это важно? Хотя, если он все ещё мыслит, значит, он все-таки жив? Но тела не чувствует. Значит, мёртв? Что это, если не смерть? Разве между жизнью и смертью есть что-то ещё? Зачем же он тогда здесь? Он бы хотел открыть глаза, но тела нет, а значит и глаз нет тоже. Вокруг только тьма, тишина, забытьё… Значит, мёртв? А может, все-таки жив? Но если же он жив, то как это проверить? А может, можно позвать? Том! Но если нет тела, значит рта нет тоже… Значит, он все-таки мёртв? Но если он мёртв, почему тогда внутри него растёт странное чувство?.. Чувство внутри? Но если нет тела, значит и внутри ничего быть не может? Значит, он все-таки мёртв? Да, наверное, он все же больше мёртв, чем жив. Как же это все грустно… ведь он так и не начал жить. Том… «Прости, Том, кажется это была ошибка… Ошибка самого нашего существования. Ошибка, породившая ещё миллион ошибок, которые в конечном итоге привели историю в тупик…». И все-таки, жив или мёртв?