Куклы

Том медленно поднялся из-за стола и молча вышел из столовой под ненавидящими взглядами тех немногих ребят, что еще жили в стенах приюта. Ненависть… да, они все, все в этом доме ненавидели его, ненавидели за то, что он не познал всех ужасов бомбежек, за то, что не видел, как рушатся стены и ломаются жизни совсем неокрепших детей. Он пропустил это все, находясь в Хогвартсе, он не видел в живую, как разрывается снаряд рядом со зданием приюта, он не слышал воплей Марты, ногу которой придавило одной из рухнувших стен. Но разве он виноват в этом? Они все смотрели на него с ненавистью… Том никогда не понимал этого, почему, если тебе плохо, то хочется, чтобы и всем вокруг тоже было плохо. Но он и сам был таким. Сейчас, в эту самую секунду, он желал больше всего на свете, чтобы весь мир почувствовал его боль. Он хотел, чтобы в этом прогнившем доме все задохнулись от ЕГО ненависти. Пусть они подавятся жидкой кашей, пусть споткнутся и упадут на что-то острое, пусть… только бы они поняли, что он чувствует! Они смотрели на него с ненавистью, но ЕГО ненависть была куда сильнее! Тяжело дыша, выдыхая сквозь плотно стиснутые зубы, Том поднялся в комнату, схватил с кровати сумку и поспешил вниз, на первый этаж. Он уже сделал шаг по направлению к выходу, как путь ему преградила осунувшаяся и явно страдающая бессонницей, о чем свидетельствовали чернющие синяки под глазами, Ариетта. Девушка была очень бледна и на вид потеряла за последние пару лет около двадцати килограмм, хотя, казалось бы, в ней и раньше этих килограмм было не так и много. — Куда ты собрался? — устало спросила она, глядя вперед себя потухшим взглядом. — Из дома выходить запрещается, это опасно. — Мне плевать, — грубо выплюнул Том, — уйди с дороги! — И не подумаю! — разозлилась Ариетта, и в ее глазах наконец вспыхнула неясная искорка жизни. — Я же сказала, что никого не выпущу на улицу! Это опасно! Ты что, этого не понимаешь? — А толку-то, — прорычал Том в ответ, — сдохнуть тут или там — не велика разница. Не отойдешь, и я тебя ударю, — пообещал он, — поверь, мне все равно, что с тобой случится, но я должен выйти за эту дверь. У меня свои дела. — Ариетта возмущенно подавилась воздухом. — Что ты такое говоришь! — ужаснулась она. — Ты этого не сделаешь! Том, ты ведь не такой жестокий, как хочешь всем показать… — глаза ее засияли от непролитых слез, — я точно это знаю… — Том перехватил ее запястье до того, как она успела коснуться его плеча, и опустил. — Не трогай меня, — холодным тоном сказал Том. — Откуда тебе-то знать, какой я на самом деле? Отойди, Ариетта, по-хорошему. Я сам о себе позабочусь. — Если ты выйдешь из дома, я не пущу тебя обратно, — попыталась использовать последний шанс Ариетта, глядя точно в холодные синие глаза. А Том вдруг усмехнулся. — Мне сразу забрать все свои вещи? — насмешливо протянул он, хотя тон оставался все тем же ледяным. Ариетта опустила плечи. — Не говори глупостей, просто возвращайся в целости, — качнула головой она и шагнула в сторону, открывая путь. Будь на ее месте Марта, его бы уже вышвырнули за дверь вместе со всеми немногочисленными вещами, но эта девушка была слишком доброй, чтобы лишить кого-то ночлега. Том прошел мимо нее, даже не взглянув. Дверь захлопнулась за его спиной с протяжным скрипом и глухим ударом. Лондон… он был не похож на себя старого. Слишком много грязи… Впрочем, мысли Тома были немногим чище этого города, потонувшего в страхе и голоде. Он шел вдоль полуразрушенного здания, от которого веяло настоящей безысходностью, и кривил губы в презрении к себе и окружающему его миру. И будто в насмешку, дорогу перед ним освещало яркое солнце, настолько яркое и чистое, что оно никак не вписывалось в общую картину. Оно словно смеялось над всем происходящим! Борясь с одолевающей его злостью, Том машинально сворачивал на нужные улицы, переходил перекрестки и не обращал никакого внимания на редких прохожих, спешащих побыстрее спрятаться где-нибудь в доме. Многие спешили, опасаясь военных отрядов, то и дело вышагивающих вдоль правительственных зданий. Квартал пролетал за кварталом, и вот, наконец, Том вышел к «Дырявому Котлу». Складывалось впечатление, что этот дряхлый домишко, никогда не вписывавшийся в общую архитектуру, был единственным, чьи стены пару лет назад не задели маггловские снаряды. Внутри «Дырявый Котел» был предан своему духу. Деревянные столы и стулья, расставленные в хаотичном порядке, сохраняли прежний чуть неухоженный вид, как, впрочем, и барная стойка, за которой по своему обычаю, протирая полотенцем мокрые стаканы, стоял Том. Он хмуро глянул на нового посетителя, коротко кивнул парню и молча прошел вместе с ним к стене, отделяющей заведение от магического квартала. Все та же комбинация открыла проход. Камни стены разъехались в стороны, выпуская подростка на знакомую до каждой пылинки улицу. Маггловская война, кажется, совсем не задела магическую часть города. Том не пытался скрыть ни от кого своего присутствия. Он, не смотря ни на кого и ни на что вокруг, шел прямиком к неприметному ответвлению, узкая улочка которого вела в Лютный переулок. Ему было все равно, что о нем могут подумать прохожие, все это его не волновало. Его цель была там, за обшарпанной дверью покосившегося крыльца, все остальное не важно. Все остальное, что не может помочь ему в достижение его цели — всего лишь грязь, на которую не стоит обращать внимания. Том сжал тонкую лямку сумки, словно бы опасался, что потеряет ее по пути. Лютный был прежним. Все те же толпы бездомных ведьм и колдунов, обнищавших и беззубых, готовых пойти на любую подлость за копейки. Том лавировал меж них, гордо держа подбородок и презрительно кривя тонкие губы. Он бы зажал пальцами нос, но сохранность сумки волновала его куда больше, нежели вкусовые рецепторы. Именно поэтому он быстро пробирался вперед, прижимая сумку к себе. Одного особо наглого старика он даже отпихнул в сторону. Конечно, силы Том не рассчитывал, и потому старик хорошенько приложился головой о стену. Впрочем, это Тома тоже не волновало. Толкнув скрипнувшую дверь, Том вошел в слегка пыльное помещение и захлопнул за собой дверь, подперев ее плечом, словно бы опасался, что кто-то может зайти сюда следом за ним. В комнате было тихо. Том внимательно оглядел захламленный зал, прислушиваясь. Стеллажей тут стало на пару штук больше, по сравнению с тем, что наблюдалось прошлым летом. И вещей, соответственно, стало тоже больше. Со всех новых полок на Тома поблескивали маленькими маслянистыми глазками странные звери, сделанные неизвестным мастером из различного на первый взгляд хлама. Том нахмурился, привлеченный странным мерцанием в глазах непокорного льва, но не успел он протянуть к нему руку, как тут же получил по запястью тонким длинным прутом. Горбин всегда был на страже своих экспонатов. — Чего приперся? — грубо поинтересовался мужчина, оглядывая парня с головы до ног. — Неужели уже лето и ты снова начнешь таскаться к нам со своими идиотскими просьбами о работе… — Бэрк здесь? — холодно перебил его Том. Возмущенный неподобающим тоном, Горбин хотел уже разразиться гневной тирадой, как вдруг встретил взгляд парня и, заметив в нем что-то, осекся. — Здесь, — кивнул он, — заходи, — и указал на дверь позади себя. — Но смотри, без глупостей, парень. Иначе я вышвырну тебя на улицу. Том ничего не ответил, только кивнул, что понял угрозу и вполне отдает себе отчет, после чего прошмыгнул мимо мужчины к заветной двери. Он прошел в небольшую чистую комнату, больше напоминавшую уменьшенную гостиную какого-то факультета, нежели помещение магазина, и оглянулся. В комнате никого не было. Том нахмурился, оборачиваясь на вошедшего следом Горбина. Тот, поняв его вопрос без слов, кивнул на одно из кресел и приказал ждать, а сам скрылся за одним из гобеленов. Прислушиваясь к тиканью напольных часов, казавшемуся громким настолько, что в мыслях дребезжали стекла окон, Том нервно стискивал лямку сумки, то притягивая ее к себе, то наоборот оттягивая подальше от себя. Тик-так, тик-так… Этот ужасный звук с каждой секундой все громче отдавался в висках, а Горбин все не возвращался. Но когда терпение уже готово было закончиться, гобелен отошел в сторону, и в дверном проеме показались две фигуры. Том тут же подскочил на ноги. — Снова ты, — раздался тихий голос старика, — а я уж начал забывать, как ты выглядишь. Горбин сказал, что я тебе зачем-то понадобился… — Бэрк глянул на него с хитрецой в светлых глазах. — Помнится, — начал Том, попутно открывая сумку и доставая оттуда куклу, — несколько лет назад вы хотели приобрести у меня эту куклу, чтобы изучить ее свойства. — И что же, ты решил продать ее мне? — Бэрк не сдержал хриплого кашля и нахмурился. — Нет, — покачал головой Том, — я хотел спросить еще раз, известно ли вам что-то об ее возможностях? — Бэрк задумчиво провел указательным пальцем по нижней губе, на мгновение встречаясь взглядом со своим помощником. Их переглядывание не ушло от внимания Тома. — Неужели ты думаешь, знай мы что-то ценное об этой кукле, то сказали бы тебе до того, как получили бы ее в свое пользование? — насмешливо протянул Бэрк. — Ты разочаровываешь меня, парень… — Сколько? — твердо спросил Том. Бэрк удивленно вскинул седые брови. — Сколько дадите мне за нее? — Шестьсот галлеонов, — прикинул старик и глянул в холодные глаза парня. Заметив в синеве глаз напротив что-то странное, темное… он нахмурился, растеряв всю свою насмешливость. — Не знай вы ничего о ее свойствах, не предложили бы и одной сотни, — хмыкнул Том. Внутри него бушевало пламя ничем незамутненной ярости, но он боролся. Боролся, как мог, лишь бы не испортить, не навредить своему, возможно, единственному шансу на хоть какую-то помощь. — Я могу хорошо заплатить за знания. А если посчитаю их полезными для меня, то даже подумаю о совместных опытах. — Бэрк задумчиво переглянулся с Горбином, и тот недовольно вскинул одну бровь, словно бы в немом вопросе. — Не думаю, что тебе хватит денег на мои знания, — наконец рассмеялся Бэрк, — сколько ты можешь мне предложить? Десять галлеонов? Ладно, я даже готов поверить, что ты где-то наскреб сотню золотых монет, но этого все равно будет недостаточно! — громко заявил он и вновь зашелся хриплым кашлем. А Том вдруг растянул губы в широкой улыбке, пугающей улыбке. — Я наскреб куда больше, чем ты предполагаешь, старик, — отбросил все уважение он, — в этой сумке лежит целое состояние. И я готов отдать его тебе за все знания, которые ты собрал об этом артефакте. — Бэрк прищурился, а Том, не желая терять время зря, залез в сумку и достал из нее несколько пластиков свежей кожи василиска, переливающуюся перламутром. — Я знаю, сколько можно выручить за это на рынке, мне повезло быть знакомым с теми, кто способен это узнать. Обмануть меня у тебя не выйдет. — Это… — Горбин потянулся к драгоценным пластинам, но Том вовремя спрятал их обратно в сумку, — откуда? Где ты их взял? — Там, где нашел, там уже нет, — хмыкнул Том. — У каждого должны быть свои секреты, не так ли? Ты все еще разочарован мной, Бэрк? Или же мы наконец поговорим о сделке? — Что тебе нужно на самом деле, парень? — Бэрк цепко оглядел его с ног до головы и вернул взгляд на лицо. Заглянул в синие глаза, в глубине которых горело Адское пламя. Он не дал обмануть себя этим диалогом. — Случилось что-то, с чем ты не способен справиться в одиночку, не так ли? Что-то… — задумчиво протянул он и усмехнулся, — что сделала эта кукла… — Ты согласен на сделку или нет? В противном случае я найду другого человека, способного раскрыть ее тайны, — попытался вернуть себе превосходство в этом вопросе Том, но Бэрк уже раскусил его. Старик прекрасно понимал, что его помощь необходима, а значит, парень отдаст все, что у него есть за ответы. — Ты проиграл, Том, — по-доброму улыбнулся Бэрк. — Ты не найдешь никого другого. Ты больше никого не знаешь. А время… — протянул он, замечая, как вздрагивает парень, — не бесконечно, не так ли? — Том зло скрипнул зубами. — Хотя я почти поверил тебе, это заслуживает уважения! — Я требую сделку! — сквозь зубы прошипел Том. — Какой упрямый, — хмыкнул Горбин, — только куда это упрямство заведет — тот еще вопрос. Понимаешь свой проигрыш, но не желаешь сдаваться… какая глупость. Тебе еще не надоел этот диалог, Бэрк? Похоже, я зря закрыл магазин… — Хватит, Горбин, — качнул головой Бэрк, замечая, как Том едва сдерживается, чтобы не напасть на мужчину с кулаками. — Сделку, говоришь… — задумался он, — что ж, давай заключим сделку. Ты отдашь мне все свои запасы кожи василиска и скажешь, где ее достал. Я же взамен расскажу тебе все, что знаю о кукле. Такая сделка меня устроит. — А меня не устроит, — качнул головой Том. — Я хочу купить информацию за эти куски кожи, — он дернул сумкой. — И если информация меня устроит, тогда будет вторая сделка. — Ты танцуешь на костях, — холодно бросил Бэрк. — Но я согласен, только потому что мне действительно интересно, что из этого выйдет. Отдай кожу Горбину и иди за мной… — Но я должен быть уверен, что ты расскажешь действительно все! — Том упрямо стоял на месте. — О, тебе придется мне поверить, — Бэрк улыбнулся, обернувшись на мгновение, — в противном случае тебя здесь никто не держит, — и с этими словами он скрылся за дверью. Том долго не думал. Вытащив из сумки кожу василиска, он передал ее Горбину, а сам поспешил за стариком. Едва не бегом, он пересек комнату и открыл дверь, за которой скрывался темный длинный коридор. Спина старика мелькнула где-то в конце и скрылась во мраке. Том поспешил за ним. Он бежал и бежал по бесконечно длинному коридору, пока наконец в глаза не ударил теплый свет настольной лампы. Бэрк оперся на какой-то стеллаж, завешанный бархатной тканью и сложил руки на груди. — Ну так? — Том заглянул в его глаза, прижимая куклу к груди. — Когда-то очень давно, — тихо начал Бэрк, и голос его многократно усилился, отражаясь от каменных стен, — в плен к одному из высокопоставленных лордов магии попал потомок шамана. Мальчик был нем. Никакие пытки не смогли развязать ему язык, никакие угрозы не пробивали его дух. Лорд долго не сдавался, надеясь узнать тайны шаманской магии, но все было тщетно, и тогда он забыл о своем пленнике, оставив его гнить в сырых подземельях. Шли дни, недели, никто не спускался к пленнику. Он был уже готов умереть, когда раздались чьи-то неловкие шаги. Кто-то спускался к шаману. Спускался очень осторожно, словно бы боялся чего-то. Эти шаги не были похожи на те, что мальчик слышал ранее. Это были не шаги его мучителей. — Это просто сказка? — нахмурился Том. — Это легенда, — качнул головой Бэрк. — В подземелья к юному шаману спустился сын лорда. Маленький наследник, заигравшийся со своими друзьями и проспоривший такое простое с виду задание. Увидев впервые забытого пленника, он не стал говорить о нем никому, он сжалился над ним и принес еды и воды с праздничного стола. Пытаясь хоть как-то скрасить мрачные будни пленника, он стал часто спускаться в подземелья и рассказывать о том, что видел за стенами родового поместья. Шаман не говорил с ним, только слушал. — И шаман сделал эту куклу для юного лорда? — опередил события Том. Он не хотел слушать легенды, он хотел узнать саму суть куклы, только и всего. — Шаман оставил эту куклу в подарок единственному человеку, кто обошелся с ним в этих холодных стенах с добротой, — со вздохом сказал Бэрк. — Отдавшись ледяным объятиям смерти, он заключил в эту куклу всю свою силу. Эта сила была способна исполнить одно желание. Самое сокровенное желание души… — Все же это больше напоминает маггловскую сказку, — хмыкнул Том. — Это кто-то вообще проверял? — А ты не проверил? — насмешливо протянул Бэрк, а Том вдруг глубоко задумался. Самое сокровенное желание души… Но разве можно сказать точно, чего желает душа? Он больше всего на свете желал, чтобы Северус был рядом с ним здесь, в этом времени. Но это желание не сбылось! Значит, легенда — всего лишь глупая сказка? — А общаться через эту куклу можно? — С кем? — С тем, кто обладает точно такой же куклой, к примеру. — Такая кукла всего одна, — сказал Бэрк и вдруг осекся, — или же… хочешь сказать, что ты общаешься через нее с кем-то, кто находится в другом времени? — Том помрачнел, но все же кивнул. Скрывать уже не имело никакого смысла. — О таком свойстве ее я не предполагал. — Но ты говорил, что ее магия схожа с магией исчезательного шкафа! Разве это не одно и то же? — Исчезательный шкаф работает в одном времени. Ты не сможешь отправить через него ничего в будущее или в прошлое. Только в такой же шкаф, который функционирует в это же самое время, — покачал головой Бэрк и задумчиво пожевал губу. — Хотя бывали случаи, когда предмет, перенесенный с помощью исчезательного шкафа, терял свой лоск или… начинал гнить. Это значило, что время затрагивает лишь предмет, скрытый внутри. Но на время снаружи это никак не влияло. — Он постучал пальцами по подбородку. — Возможно, что это и было твое желание. — Это не так, — качнул головой Том, — мне всегда было хорошо одному. Я не нуждался в собеседнике! — Это самообман, — хмыкнул Бэрк, — мы не вольны менять свои сокровенные желания. Мы даже не вольны узнать их. Именно поэтому я не торопился торговаться с тобой на ее счет. Порой, лучше вообще не знать, чего желает твоя душа. — Это идиотизм! Неужели это все, что ты знаешь? Только глупую легенду о замученном шамане?! — А что хотел услышать ты? — поинтересовался Бэрк, глядя на него с ничем не прикрытым любопытством. — Скажи, что на самом деле привело тебя ко мне. Ну же! — прикрикнул он внезапно. Усиленный стенами голос его был страшен. — Говори настоящую свою цель. Что ты хочешь узнать от меня? — Я хочу… — во рту внезапно пересохло, а глаза защипало. Том сдерживался из последних сил, чтобы не выдать дрожи в голосе. — Я хочу… узнать, как вернуть человека из-за грани. — Воскресить мертвеца? — уточнил Бэрк, не малость удивленный. Том качнул головой. — Вернуть застрявшего где-то, — ответил он, тяжело глотая, — по вине временного скачка. — Бэрк настойчиво заглянул в синие глаза, побуждая признаться во всем. — Я вызвал его, того, с кем говорил… призвал через куклу в свое время! — все же выдохнул Том, сжимая зубы с такой силой, что было удивительным, как они не треснули. — Что ты сделал?.. — севшим голосом переспросил Бэрк. — Как? — Но это не сработало! — Том яростно раскрыл сумку и вынул лист с описанием ритуала. Дрожащими руками он передал листок старику. Бэрк пробежался взглядом по расчетам магических формул. — Это не сработало… И он… Я даже не представляю, где он может сейчас находиться! — Успокойся, — ледяным тоном приказал Бэрк, после чего сложил листок и убрал его в карман мантии. — Возвращайся домой. — Что? — изумленно спросил Том. Зло сжав кулаки, он гневно глянул на старика. — И оставь мне куклу, — ничуть не смутился Бэрк. — С чего бы это вдруг?! — едва ли не прокричал Том. — Верни листок! Если ты… — Замолчи, — спокойно перебил его Бэрк. — Ты пришел ко мне за помощью, и я готов помочь на своих условиях. Я требую безоговорочного подчинения. Если ты согласен с этим, то ты оставишь мне куклу и свои расчеты и не появишься здесь еще неделю. — Том зло сжал кулаки. — Если согласен, то оставь куклу на столе и уходи. Я буду ждать тебя не раньше следующей среды. — Почему я не могу остаться тут? Откуда мне знать, что ты ничего не сделаешь с куклой, пока я не вижу? Как я могу быть уверен, что ты вернешь ее мне? — Том тряхнул головой, возвращая себе крохи спокойствия. — Ну! — Ты начал меня раздражать, — поморщился Бэрк. — Заключим магическую сделку… — Том кивнул, и тогда старик достал чистый пергамент, на который они изложили свои условия. Подписав пергамент своей кровью, они сделали две копии. — А теперь проваливай. Кинув последний взгляд на куклу, Том забросил сумку на плечо и, скрипнув зубами, поспешил выйти на улицу. Он беспрепятственно вышел на Косую аллею, каждую секунду борясь с собой, чтобы не рвануть обратно в лавку Горбина и Бэрка, и направился к выходу в Лондон. Опасаясь сделать какую-нибудь глупость, он ускорил шаг, пробегая мимо витрин и столиков летнего кафе — казавшегося слишком уж чужеродным после серости и отчаяния Лондона. До его слуха еще успел донестись неосторожный разговор двух мужчин, но вникнуть в его суть он даже не попытался, скрываясь за кирпичной стеной. — Говорят, Гриндевальд сейчас в Италии, — качнул головой один старик, шурша страницами свежей газеты. Его собеседник поглядел на него, опустив свою газету на колени, и нахмурил густые седые брови. — Если все это не закончится в скором времени, то нам придется нелегко, — заметил он. — На сторону Гриндевальда переходит все больше сторонников… Думаю, не последнюю роль в этом всем играет умелое запугивание. Хотя я не предполагал, что все это может зайти так далеко… — Волнения в маггловском мире способствуют его продвижению… — старик пожевал нижнюю губу и громко хлебнул из своей чашки. — Не стоит говорить об этом здесь… — второй мужчина вдруг поспешно оглянулся и принялся собирать немногочисленные вещи. — Пожалуй, я уже пойду домой. Мне должна прийти посылка… вы, господин, и сами должны понимать, какого рода… — Старик кивнул согласно и махнул рукой, следуя примеру собеседника. Абраксас, наблюдая эту картину, неприязненно скривился, а Маршал только мрачно хмыкнул. — Какой идиот вообще будет заводить подобные беседы в таком месте? — негромко заметил Абраксас, когда за мужчинами закрылась дверь ресторана. Маршал молчаливо дернул плечом. — Ты доел? Или собираешься растягивать эту порцию до конца света? — Кто знает, может, этот конец наступит уже в следующую минуту… — задумчиво протянул Маршал в ответ и перевел взгляд на окно, за которым приветливо освещало козырьки магазинов летнее солнце. — Почему-то я совсем не чувствую той радости, что обычно приходила вместе с каникулами… — Что-то я не припомню, чтобы ты хоть один раз радовался каникулам, — мрачно хмыкнул Абраксас. — Тем более в этот раз особо поводов для радости не наблюдается, — он повел плечом, словно хотел отделаться от какого-то неприятного чувства. — Не нравится мне все это… — О чем ты? — нахмурился Маршал, отодвигая от себя пустую тарелку и осторожно промакивая губы салфеткой. — О Томе, — качнул головой Абраксас, оглядываясь, но не замечая ничего необычного. — В действительности, мы ничего не знаем, — ответил Маршал, бросая использованную салфетку в тарелку. — Да, это так, но… — Но мы встали на его сторону, не прося ничего объяснять. Я хочу это исправить, — с этими словами Маршал поднялся на ноги. Абраксас поднялся следом, заглядывая в его глаза с немым вопросом. — Каким образом? Мы даже не знаем, где его искать. — Я потребую объяснить нам все. Абсолютно все. Что же касается его поисков сейчас… Он говорил, что собирается навестить Бэрка. Я готов ждать его тут хоть каждый день, но я дождусь того дня, когда он появится. — А если он уже был у Бэрка? Что тогда? — Подожду неделю, и если не появится, то я сам навещу лавку с вопросом. Ты со мной? — спросил Маршал. Абраксас уверенно кивнул, не задумавшись ни на мгновение. — Значит, так и решим.

***

Северус не любил холод. Он всегда был тем еще мерзляком, и сквозняки Хогвартса всегда пускали по его телу толпы неприятных мурашек. Но ни холод школы, ни холод дома не могли сравниться с тем ледяным мраком, что окружал его сейчас. Может, он не чувствует тела, потому что замерз? Но, наверное, это лишь пустая попытка успокоить себя… Кончено же, холод не играл здесь никакую роль. Просто он застрял в небытии. Наверняка это кара за попытку нарушить ход времени… Глубоко задумавшись, Северус попытался отстраниться от гнетущего чувства, отстраниться от этого всепоглощающего холода. Ему казалось, если он перестанет думать, то окончательно замерзнет и навсегда исчезнет. И потому он пытался прокручивать в голове абсолютно все. Хотелось бы, конечно, вспоминать что-то хорошее, но все хорошее было связано с Томом, а все, что касалось Тома, будило вместе с тем и не очень радостные воспоминания. Вновь и вновь возвращаясь мыслями в минувшие события, Северус накручивал себя все больше и больше. Перед глазами выросла высокая фигура укутанного в дорогой плащ человека. Северус сразу узнал его, Абраксаса Малфоя, неведомым образом оказавшегося в беднейшем районе Лондона. Весь его вид кричал о том, что он не должен здесь быть! Но он был… Северус словно бы вновь оказался там, на холодном камне улицы. Он держал глаза закрытыми и вжимал голову в плечи, когда мужчина замахивался, словно бы для удара, и ожидал привычной боли, но той все никак не следовало. Сидеть же так, на земле, было неприятно. Решившись открыть глаза, мальчик с ужасом поднял взгляд и понял, что выронил куклу. Игрушка упала точно под ноги Абраксасу, и тот тоже это заметил. Северус ждал любой гадости и совсем не удивился, когда мужчина опустил тонкий кончик своей холеной трости на плетеный живот. Вот, сейчас он точно порвет его куклу, и мир померкнет… На глаза начали наворачиваться слезы обиды. — За себя и свои вещи стоит бороться, мальчик, — с этими словами Абраксас толкнул куклу ему и тут же потерял к оборванцу всякий интерес. — У меня назначена встреча с мистером… — обратился он к охраннику, и тот понятливо кивнул, пропуская мужчину на территорию завода. Северус подобрал куклу и прижал её вместе с газетами к груди, провожая мужчину удивленным взглядом. Вскоре высокая фигура скрылась из его поля зрения, но осталась в мыслях, отпечатываясь в сознании необычно ярким пятном, которое еще не скоро померкнет и превратится в забытое воспоминание. Последние слова мужчины звенели в ушах, и отчего-то хотелось догнать его и спросить, едва ли не крича: — А как? Как бороться?! Слезы, жгучие слезы обиды покатились по холодным щекам. Северус точно знал, что плачет, что слезы срываются с ресниц, пускай его глаза и плотно закрыты. Или же открыты? Может, просто он ничего не видит… Нет, кое-что он все же видит. То, что нещадно подкидывает ему его память.