***
Лаура едва успела нажать на вызов, прежде чем паника окончательно захватила еë в свои тиски. Послышались мучительные гудки, а после — по-доброму настроенный голос мужа. — Саш… Паника… — всего двух слов хватило, чтобы Александр здраво мог оценить ситуацию. Лаура в последнее время часто страдала паническими атаками. От сильных эмоциональных переживаний начинала оседать на любую горизонтальную поверхность, задыхаться и, в конечном счёте, терять сознание. — Лаура! — мужчина буквально заорал в динамик. Единственный способ, работающий безотказно. До сегодняшнего дня. — Так, успокойся, давай с тобой выдохнем, — Саша по ту сторону сделал глубокий выдох, вот только Лаура не последовала его примеру. В этом-то и была вся проблема. Она жадно хватала воздух раз за разом, но выдохнуть не могла. Лёгкие начинали гореть, и ничего не могло отрезвить еë. — Егор, живо неси телефон! — Мурочкин до смерти испугался за жену. Обычно он был рядом и мог успокоить еë. Сейчас навряд ли кто-то мог так сделать. Судорожно набрав номер и ожидая ответа, он повторял лишь одно слово — «выдохни». — Таня, привет, срочно нужна твоя помощь! — мужчина проговорил предложение скороговоркой, на что Полякова лишь тянуче решилась ответить. — Да, Саш, привет. Что-то случилось? — Лауре плохо. Я тебя умоляю приедь к ней в квартиру, у неё паническая атака. Пока будешь ехать, я тебе все расскажу! — Саша говорил четко и внятно. Не поддаваться панике, которая поглотила жену, было его безпроигрышным планом. — Лаура, выдыхай, черт тебя дери! — Саша в который раз за вечер заорал на жену. Татьяна, слыша весь разговор, вздрогнула, подскочив с дивана и молча схватив за руку Третьякову, уже отчетливо все услышавшую. — Я еду, Саша, рассказывай. — Она одним лишь взглядом заставила блондинку подорваться и судорожно закрыть дверь. Через пару секунд они уже сидели в машине. — Тань, подожди, я не слышу еë. Вызови скорую. — Послышался звук отброшенного телефона. Мужчина просто вжался в экран, желая услышать хотя бы звук. Третьякова, так и не уняв дрожь в руках, набрала номер скорой. Едва бы те успели приехать раньше. — Егор, скажи маме, чтобы выдохнула, если понадобится, то просто закричи на неё. — Послышалось из динамика телефона, Полякова моментально отвлеклась от дороги, слушая мужчину. Егор, совершенно ничего не понимая, звал маму. Кричал, просил, умолял, но ничего не помогало. Было слышно лишь хрипы по ту сторону телефонного монолога. — Когда зайдешь, нужно будет обратить её внимание на себя. Она будет в панике. Постарайся резко закричать на неё. Другое раньше не помогало. Успокоительное не пробуй. Она должна понять, что может выдохнуть. Никакой панической атаки толком нет, она просто вдыхает воздух от страха, а выдохнуть не может. Сделай все, что угодно, только спаси еë, Тань, пожалуйста. Она же ещё не сказала ей, что любит еë! — Мужчина обессиленно упал на кресло. Переживал за жену до тремора тела. Он ненавидел бессилие, лишь хотел сейчас оказаться рядом и помочь Лауре. Телефонный звонок оборвался, и Александр бросил безнадежный взгляд на светящийся экран. Егор в соседней комнате тоже затих.***
Полякова припарковала машину посреди улицы как пришлось. Маша уже неслась в подъезд и поднималась по ступенькам через одну. Смысла сейчас вышагивать, как леди, не было. Дверь в квартиру была открыта, и она не стала утруждать себе еë закрытием. Метнулась по коридору, забегая в гостиную. У колонны, которая была имитацией стены, сидела Лаура. Все лицо было красным, ноги были поджаты к груди и согнуты в коленях. Руки обессиленно пытались сжать паркет. Пара минут и она просто задохнется. Вялый и не фокусирующий взгляд был поднят на перепуганного ангела. Лауре вдруг стало спокойнее, но лёгкие горели огнём, и она постепенно отключалась. Полякова только забежала в квартиру, возраст не позволял носиться по этажам как ошалелой. Третьякова в одну секунду оказалась возле Лауры, падая на колени. Та не реагировала. Маша аккуратно докоснулась плечей и вцепилась в них мертвой хваткой. Попытка ни к чему не привела, и она со всего маху дала шатенке по щеке. Та, наконец, посмотрела на блондинку из-под едва открытых век. Третьяковой ничего не оставалось, кроме как просто закричать. — Лаура! — голос разрезал тишину комнаты. — Пожалуйста, выдохни! — по щекам катились слёзы, но она упорно помнила слова Александра. Третьякова опустила взгляд чуть ниже. Губы пересохли и были безжизненно приоткрыты. Шея и ключицы покрылись красными пятнами, и от её тела буквально исходил жар. Она до сих пор вдыхала воздух, чувствуя, как ребра распирает изнутри. Горло разрывало от боли, но она так и не смогла ничего с этим сделать. — Лаура, я прошу тебя, пожалуйста! — Третьякова трепетно коснулась вспотевшими ладонями лица шатенки, заглядывая в небесные сапфиры, покрытые сейчас пеленой непонимания и страха. Лукина едва ощутимо выдохнула, но все же сделала это. — Тань, ты слышала? — блондинка радостно вскрикнула, поворачивая голову на второго заместителя. Но рано обрадовалась, новая волна паники накрыла Лукину слишком неожиданно. Она вцепилась руками в худенькие плечи тайной возлюбленной, сдавливая чуть ли не до хруста. — Звони Александру, Таня, что ты стоишь? — Третьякова все переводила взгляд с Лауры на Полякову и обратно. Телефонный звонок был принят сразу. — Успели? — встревоженно протараторил мужчина. — Погоди, Саш, она выдохнула совсем чуть-чуть, а потом снова начала задыхаться, что делать? — Таня поставила звонок на громкую, потому что была уверена — сейчас здраво воспринять информацию она не сможет. — Выдохните вместе с ней, потом вдохните, она должна постепенно прийти в себя… — мужчина не успел договорить, потому что в квартиру зашла бригада медицинской помощи. Все, что видела Татьяна, так это то, как Машу бесцеремонно отталкивают от Лауры, а после заслоняют и её белыми халатами.***
Время тянулось подобно жвачке. Медленно растягивалось и не собиралось возвращаться в подобающую форму. На улице стемнеть успело, как им показалось, дважды. Медики, наконец, расступились, открывая коллегам вид на Лауру, по прежнему сидящую на полу с капельницей из физраствора. — Чем же вы так еë взволновали? — задал вопрос худощавый мужчина в халате, записывая что-то на бумаге. Третьякова вопросительно взглянула на Татьяну, от чего та потупила глаза в пол, оставив вопрос без ответа. — Что ж, все по стандарту. Никакого эмоционального перенапряжения, исключить физические нагрузки, переживания, стрессы, поменьше пить зерновое или любое другое кофе. Ей нужен отдых, дамы! — мужчина протянул листок с рецептом витаминов и поспешил удалиться, а за ним и вся команда помощников. Третьякова в какой-то прострации рухнула на диван. Поверить, что все это закончилось, было невозможно. — Ты приехала на еë машине, что между вами произошло? — Маша впилась в Татьяну пытливым взглядом. Той нежной женщины, которая на всех смотрит с нескрываемым наслаждением, и след простыл. — Маш, прости, но мы не можем сейчас тебе это рассказать. Иначе придется вызвать скорую снова. — Попыталась отшутиться Полякова, но едва ли это можно было считать за попытку. — Таня, ты не видишь в каком она состоянии? Что между вами произошло? — блондинка все никак не унималась. Она переживала за Лауру как за родного человека, но понять причину не могла, как бы не пыталась. — Маш, давай, я тебе завтра все расскажу? — Полякова умоляюще посмотрела на блондинку, на что та утвердительно махнула головой. — Поможешь мне уложить еë? — второй заместитель кивнула в сторону дремлющей шатенки. Третьякова лишь молча поднялась с дивана.***
Маша с ног валилась от усталости. Хотелось просто лечь в кровать и уснуть, ещё не коснувшись постели, но перед этим в очередь выстраивалась орда дел. Блондинка бы с превеликим удовольствием забыла о существовании конверта, но вот еë желудок такого поворота событий не желал. Стащив из холодильника пару сендвичей, она в ступоре зависла перед кухонным столом. Злосчастный конверт лежал как и прежде. Она потянулась к нему и вытащила всю стопку фотографий. Сердце в одну секунду ударилось о паркет. Разбилось. Снова. Она сама не понимала, зачем причиняет себе ещё больше боли, меняя фотографию за фотографией. По щекам скатывались слёзы. Он обещал ей, что такого больше не повторится. Да, вы не ослышались, такое уже случалось. В прошлом году она застала его с так называемой коллегой по работе в собственной спальне. Тогда она действительно была разбита и была вынуждена взять неделю «больничного». Сейчас была лишь обида, злость, гнев, ярость. Вся гамма отрицательных эмоций скопилась в этом невинном и не запачканном грязью ангелочке. На кого была обида? Да на себя. Она винила себя за то, что, как дура, поверила ему, когда он клятвенно пообещал, что такого больше не повторится. Маша молча отложила снимки в сторону, не желая даже узнавать, кто их прислал. Набрала номер мужа, и после непродолжительных гудков по ту сторону послышался мужской голос: — Да, любовь моя, — игриво прозвучало от мужа, и Третьякова едва подавила рвотный рефлекс. — Я подаю на развод! — твердо и уверенно. Никогда такого раньше не было. Всегда мужу она старалась не перечить, выполнять любые прихоти, а сейчас хотелось лишь одного — послать его куда подальше вместе с этой продажной девицей. — Ты чего, Маш? С чего такие решения? — прикидываться дурачком он умел отменно, только в этот раз не прокатит. — Мне прислали фото, где ты трахаешь очередную свою коллегу. Эти фото новые. Я, когда уезжала, это постельное стелила. Так что не смей искать отговорки. — Маша равнодушно уперлась взглядом в край дивана. Хотелось лишь закончить этот диалог поскорее. — Маш, давай это обсудим? — на величайшее удивление Третьяковой он не стал бросаться клишированными фразами, а лишь предложил все спокойно обговорить. — Нет, я повторю дважды, если ты не понял. Я. Подаю. На. Развод. — Чеканя каждое слово, грубо проговорила блондинка. Телефонный звонок прервался, и она выдохнула, но радоваться было рано.***
Утром воскресения они собрались в квартире у Лукиной. Полякову ждал серьезный разговор с Машей, требующей подробных объяснений. Едва ли им с Лаурой вчера удалось придумать мало-мальскую легенду о мнимом уходе директора из школы Леди. Маша бы не стала заострять внимание, а вот рушить весь план Лауры из-за периодически отказывающегося работать мозга Поляковой не хотелось. — Ты, Тань, прежде думай, а потом делай. Я, конечно, понимаю, что нечем, но ты постарайся! — Лукина залилась смехом. До прихода Маши оставалось всего ничего — минут пятнадцать от силы. Лаура надеялась, что Третьякова воспримет все спокойно и не станет совершать необдуманных поступков после информации об измене мужа. В дверь позвонили, и Лаура вскочила с дивана, направляясь в прихожую. На пороге она ожидала увидеть Машу, да кого угодно, но не Баева с букетом красных роз. Лукина теперь хотела лишь одного — внести правки: «1. Развести с мужем, чтобы не сошлась снова.»