***
— Давай, проходи, разувайся. Тебя Таня ждёт в гостиной, а я пулей. — Лукина в спешке метнулась на кухню, доставая травяной чай. — Машенька, что случилось? — Татьяна вскочила с дивана, бросаясь к блондинке. — Я… Я… Он мне… Из-изменил, — Третьякова едва могла говорить связно, то и дело всхлипывая. — Давай присядем, милая, — Полякова потянула Машу на диван, заставляя лечь той на коленки. Нежные и размеренные движения по волосам успокоили взбудораженный мозг Третьяковой, и, когда ароматно дымящаяся кружка с чаем была в руках у Лауры, а она сама в гостиной, Маша уже мирно посапывала в царстве Морфея. Лаура едва дыша поставила чашку на стол и присела в кресло рядом. Минута молчания и созерцания лица ангела не прошла даром. — Она уже прощала ему измену. Боже, за что ей такие страдания? Я не могу смотреть, как ей больно. Хочу лишь забрать все это себе, чтобы она не плакала. — Лукина обессиленно уронила голову на руки. Чувство собственной никчемности сжирало изнутри. — Лаур, мы будем рядом. Она справится, и ты тоже. Ты слышишь меня? — Таня только собралась встать, но на еë коленках пошевелилось тело Третьяковой. Она аккуратно уселась обратно, стараясь не разбудить Машу. — Да, да, слышу… Больше разговаривать сил не было, поэтому каждая погрузилась в сладостную дремоту, так и не рассказав блондинке о причине панической атаки у Лукиной.***
Утром понедельника Лауру разбудил телефонный звонок. Лукина, отборно проматерившись, стащила телефон с прикроватной тумбочки. — Какого… — шатенка не договорила. Мозг только сейчас соизволил подать информацию о том, что Третьякова сейчас дышала в трубку. — Лаура, я тебя не разбудила? — Лукина была готова поклясться, что Маша уже вся извелась, рьяно надеясь, что на помешала сновидениям директора. — Нет, конечно, что-то случилось? Нужна помощь? — шатенка мгновенно подлетела с постели, надевая очки. — Нет, нет. Всё в порядке. Я на пару дней уезжаю в Москву. Развожусь. У меня к тебе есть… Есть просьба небольшая. И я… Я надеюсь, что… — Третьякова сейчас хотела только одного — чтобы мозг шатенки, наконец, заработал, и она продолжила эту фразу за неё, и аллилуйя: — Конечно, я исполню твою просьбу, Маняш. Что мне нужно делать? — Ты не могла бы раз в сутки приезжать и кормить Фею? Ещё я бы не отказалась, если бы ты помыла еë горшок, — Мария закусила губу, чтобы не выдать смешок. Представь она такое, остановиться уже было бы невозможно. — Ради этого прекрасного комочка так уж и быть уделаю новый маникюр в наполнителе для кошачьего лотка. — Лукина не очень жаловала домашних животных, и они все, как один, боялись еë до поднятой на спине шерсти. — Ключи я оставлю у соседки справа, спасибо тебе большое, Лаурчик! Сладких снов! — Третьякова моментально сбросила телефонный звонок, заливаясь краской. Красный чемодан на фоне отходил на второй план. Маша закрыла лицо руками, глупо улыбаясь. Она назвала еë «Лаурчик». — Мне только что послышалось? — Лукина нахмурила брови, коварно улыбаясь. Можно было сразу переходить к концу плана, но пока она лишь плавно движется на второй пункт: 2. Показать, что можешь заботиться. — А Фея это отличный повод, чтобы показать, какой я могу быть. Конечно, рассматривать чужую квартиру не подабает леди, но разве у меня есть другой выход? Абсолютно очевидно, что нет. — Лаура медленно слезла с кровати, благодаря режиссеров и продюсеров за то, что эта неделя начинается так прекрасно. Первые три дня — и никакого намека на съëмки. Пожалуй, первый раз на её памяти.***
Вечером этого прекрасного дня Лаура, стоя уже возле входной двери в квартиру тайной возлюбленной, собирала все мужество и отвагу в кулак. Кошки явно недолюбливали её, оставляя на изящных кистях продолговатые царапины. Именно поэтому сейчас в левой руке красовался подарок для милейшего существа — ошейничек с фотографией, где Маша в обнимку с Феей. Третьяковой бы тоже не помешало такое подарить, но она не царапается, завидев Лукину в другом конце помещения. — Кс-кс-кс, — Лаура позвала кошечку, зайдя в квартиру и разувшись. Просторная трёхкомнатная квартира встретила её уютной тишиной. Все было так привычно и по-домашнему, будто она — часть этого гнëздышка, а Фея — их общая с Машей кошка. Именно так она и хотела проводить вечера. Приходить домой, целовать любимую куда придется, ложиться на кровать, смотреть телевизор или слушать стихи, или готовить печенье, или заниматься уборкой, а может, чем-то поинтереснее. Из раздумий Лукину вырвал звук чьих-то лапок, шкрябающих по паркету острыми ноготками. Фея неодобряюще посмотрела на пришедшую шатенку, призывая не приближаться ни на шаг. Но когда это Лукина кого-то слушала? — Твоя мамочка попросила за тобой приглядеть. Мы же поладим? — Лаура протянула руку, давая себя обнюхать. В следующую секунду пушистая макушка прижалась к ней, мурлыча и мяукая. — Да ты ж моя умница! — Лаура опустилась на колени, в охапку хватая кошку и прижимая к себе, не обращая ни малейшего внимания на клочки шерсти, которые потом будет невозможно убрать. — У меня для тебя подарок. — Она достала из кармана ошейник с брелком посередине, надевая на кошку. Едва она час назад могла поверить, что все пройдет так гладко, и заботливая Третьякова оставит стикеры в ванной, чтобы шатенка не растерялась.***
Спустя три дня Маша, полностью истощенная и измотанная судебным процессом, возвращалась домой. Да, именно туда. И это, как ни странно, теперь была не Москва. Это была квартира, где её ждёт Фея. Мысли невольно переметнулись на Лауру. Слишком часто она стала о ней думать. Но та отзывчивость, которую проявила шатенка, дала Маше шанс на то, что Лаура не так черства и эгоистична, как кажется на первый взгляд. — Мамочка дома, Феечка, беги ко мне! — Третьякова только успела отставить чемодан, как из-за угла показалась все та же пушистая макушка, радостно бегущая к хозяйке. Послышался недовольный шепот, и спустя пару секунд из комнаты вышла Лаура с порванной блузкой на предплечье. Маша непонимающе уставилась на шатенку, ведь явно не ожидала её здесь увидеть. — Я заехала её покормить и поиграться, но кто же знал, что она так резво срывается к тебе навстречу. — Лаура усмехнулась, стараясь не обращать внимания на то, как неприятно жгло предплечье. Кошачьи царапины то ещё обременение. — Лаура, прости, я… Я не думала, что ты будешь здесь. Пойдём, я помогу тебе обработать. — Маша сняла туфли и умчалась в ванную мыть руки, попросив шатенку сесть на диван. — Так, Лаура, ты бы не могла… Эм… Ноги на диван закинуть, чтобы я могла поудобнее устроиться. — Маша поставила перекись на стол, туда же отправились ватные диски, лейкопластыри и йод. — Третьякова, это же не боевое ранение. Может, ты мне сразу катафалк вызовешь? — пререкалась Лукина, но послушно закинула ноги на диван, едва сгибая в коленях. — Это не смешно. Фея неприятно царапается, по себе знаю. Ты бы не могла расстегнуть пару пуговиц. Просто я не… — Маша чуть покраснела, отвлекаясь на бедную баночку с перекисью. Лукина молча расстегнула четыре пуговицы, оголяя плечо и край белого кружевного белья. Соблазнять Третьякову сейчас не было никакого смысла, но вот осмыслить её неоднозначные взгляды на свои ключицы было жизненно важно. Маша села на журнальный столик, опираясь ногой на диван, где сидела Лаура, и заставляя её положить свою руку на Машины бедра. — Щипет, — Лаура болезненно зашипела, прикрывая глаза от боли. — Что ты как маленькая? — Третьякова издала смешок, но увидев закусанные губы директора, аккуратно подула на рану. Промокнув ватным диском, рука потянулась к йоду. — Может, ты мне ещё сеточку сделаешь, как маленьким детишкам? — Лаура засмеялась, смотря, как сосредоточенно Третьякова старается не разлить содержимое и макает ватную палочку в ёмкость. — Тише, вот и сделаю, если будешь отвлекать. — Все они прекрасно помнили эти детские шалости, когда неудачно навернешься с горки и, отхватив смачный синяк на заднице, ковыляешь домой. В таких случаях спасала только сеточка из йода, чтобы ненавистный синяк быстрее рассосался. Пара часов и готово: пятая точка снова в решимости выходит на улицу получать новые увечья. — Я сейчас принесу тебе футболку, — Маша трепетно взяла руку шатенки холодными пальцами, перекладывая со своей ноги на колено Лукиной. — Маш, я же не собираюсь у тебя оставаться. Сейчас подсохнет йод, и я уеду домой. — Директор попыталась встать с дивана, но в дверях уже возникла Мария с белой футболкой в руках. Треугольный вырез сразу бросился в глаза Лауре. — Я… — она растерялась, не зная, как предложить шатенке вместе поужинать. — Как… Как насчёт дружеских посиделок? — она радостно протянула футболку Лауре, улыбаясь во все тридцать два. — Не могу отказаться! — Лаура взяла футболку и, попутно расстегивая пуговицы на блузке, ушла переодеваться.***
— Надо обжаривать на маленьком огне, чтобы оно потомилось! — кухонная перепалка сейчас подгорала, как мясо на сковородке. — Нет, надо пожарить, чтобы была корочка! — Лукина оперлась на гарнитур, смотря, как у Третьяковой подгорает мясо. — Вот сначала надо ему потомиться и приготовиться, а потом сделать ту подошву, которую ты хочешь! — Маша перевернула стейк на сковородке, не уступая в споре Лукиной. — Ладно, тогда я порежу овощи. — Лаура взяла в руки нож и доску, достав из холодильника морковку, брокколи и горошек, который они уже намеревались открыть. — Надо резать соломкой! — послышался недовольный голос со стороны Третьяковой. — Нет, надо резать объемными прямоугольничками, чтобы они чуть-чуть хрустели, но были мягкими! — Лаура старалась не вскипать и не показывать свой характер. Не хотелось, чтобы их первая совместная готовка закончилась ссорой. — Вообще-то, это моя кухня. И здесь я — хозяйка! Тут важно только мое мнение! — Маша окончательно вскипела, крича на Лауру. Последние три дня давали о себе знать. Лаура потупила глаза в пол, чувствуя, как обида подкатывает к горлу. Стало до чертиков досадно, что Маша не считается с её мнением. — Вот и готовь тогда сама! — она швырнула нож на разделочную доску, едва сдерживая всхлип. Понять не могла одного — почему при Третьяковой она такая эмоциональная. Из собственных мыслей Машу вывел хлопок двери. Лаура ушла.