***
Пятничным утром Лаура просыпается от фразы, которая приносит невыносимую боль. Как физическую, так и моральную. И если с первой она ещё может что-то сделать, то вторая беспощадна и властна. Загребает в свои владения и мучает до последнего, пропитанного горечью вздоха. «Я тебя ненавижу.» Сердце болезненно колотится в груди, но она не обращает внимания. Молча встаёт и собирается на работу, смотря как грозовые тучи сгущаются на небе. Предвестники плохого. Также и с её душой. Кровь — дождь, омывающий душу. На съемках она видит полный безразличия и разочарования взгляд. Это самое страшное. Хочется позвонить Саше, поплакаться ему в трубку, но все потом. Сейчас нужно лишь воткнуть в спину штырь, сесть ровно и нацепить маску бесчувственности, чуть треснувшую от слов Третьяковой. Лаура возвращается в квартиру, убегая от распросов Поляковой. Та сразу замечает неладное. Ни единого взгляда в сторону Маши от Лауры. Ни единого взгляда в сторону Лауры от Маши. Татьяна поедет за ней следом. Лаура была уверена в этом. Но мысли заняли совсем не действия второго заместителя, а фотографии, пришедшие на телефон.***
После такого быстрого ухода Лауры Маша даже не притрагивается к фотоаппарату. В голове зреет прекрасный план, и она думает, что Лауре понравится. Понравятся фотографии, как она занимается сексом с мужчиной или женщиной. В пятницу вечером она едет далеко не в квартиру. Схватив в магазине бутылку виски, она отправляется в бар. Хочет вести себя как развратная девка, танцуя тверк на барной стойке. Хочется целоваться с незнакомцем и чувствовать, как грубо он входит. Мысль о том, чтобы переспать с женщиной, Маша отгоняет моментально. Она хоть и не переносит сейчас Лукину, но ласки хочется именно от неё. И черта с два Третьякова может понять причину. Может понять лишь то, что хочет ощущать её губы на своих, на своей шее, ключицах, груди, животе, бедрах и клиторе. Хочет ощущать, как она сжимает её грудь грубыми движениями длинных пальцев. Хочет ощущать, как Лаура терзает её тело поцелуями, оставляя влажные и багровые следы. Хочет ощущать, как она входит в неё до самых костяшек, заставляя кричать своё имя и биться в экстазе. Она хочет секса с Лукиной. Вот только эту мысль она гонит прочь. Подходит, шатаясь, к клубу и открывает дверь, попадая в мир пошлости и разврата. — Девушка, не желаете познакомиться? — слышится откуда-то сзади. Она оборачивается, а перед глазами появляется образ кареглазого брюнета в деловом костюме. Такие сюда обычно не загуливают, но на данный момент Машу это не беспокоит. — А что такой солидный мужчина забыл в столько неподобающем месте? — она игриво ухмыляется, касаясь его галстука. Цель плана остаётся той же, но вот проверить одну догадку хочется до безумия. Возбуждают ли её мужчины? Ответ приходит незамедлительно, когда он раздевает её. Касается сильными руками её тела, сжимая грудь до боли. На молочных полушариях остаются красноватые следы. Он её не возбуждает, но удовольствие приносит. — Я мщу любимому человеку, — произносит он, спуская боксеры и резко входя в неё. Третьякова выгибается на своей постели, цепляясь за простыни. Хочется таких действий, вот только от женщины, которую она обидела. И блондинка вынужденно признает — Лаура умеет привязывать к себе, именно поэтому первый заместитель сейчас представляет Лукину на месте брюнета напротив. — Надеюсь, ты предпринял меры, — шепчет Третьякова, вот только больше удовольствия не получает. Хочет лишь, чтобы эта пытка закончилась, и она отправила фото. — Не переживай, — он склоняется к её телу, касаясь разгоряченной кожи поцелуями. — Мне нужна фотография. Я тоже мстительна. — Мужчина понимающе усмехается, доводя блондинку до оргазма. — Будешь сверху на фото? — мужчина устало опускается на постель, натягивая одеяло по пояс. — Естественно, — блондинка смеется, стаскивая телефон с тумбочки. В одно мгновение оказывается сверху, даже не устав. Потому что оргазм не приносит былого удовольствия, так лишь мнительное подобие наслаждения. Снимок получается действительно провокационный. Она замазывает чёрной полосой оголенную грудь, а одеяло, накинутое на бедра, закрывает все, чего не стоит видеть Лауре. Фотография мгновенно оказывается в их чате с подписью: «Тебе же такое нравится?»***
Переодевшись в стандартную домашнюю одежду, она уходит в спальню. Лишь спина касается ледяных простыней, слезы уже рвутся наружу. Скатываются по вискам, неприятно касаясь ушей, но ей наплевать. В груди нестерпимо жжëт, а сердце болит второй день. Надо бы уже показаться врачу, но сейчас Лукиной кажется, что лучшим выходом станет смерть. Она не знает как жить дальше. Отчаяние карабкается в голову, оставляя свои следы в душе, по всему телу, внутри и снаружи. Она знает, что Третьякова навряд ли простит её. Но вот действий, которые предпримет блондинка, шатенка явно не ожидает. От тихой истерики её отвлекает звук уведомления. Сообщение от Маши с приложенной фотографией и надписью «Тебе же такое нравится?». Лукина теряется в отсутствии предположений и разблокировывает телефон. В глаза бросается развратная фотография.***
Татьяна, успевшая пропустить немало проишествий, что произошли с её подругами, сейчас медленно вышагивает по аллее. Если бы она знала, что сейчас происходит в квартире, где живёт Лукина, она бы бросила сумку на ближайшую скамейку, скинула туфли и мчалась со всех ног, лишь бы успеть её спасти. Спустя десять минут прогулки на свежем воздухе она заходит в подъезд, поднимается на этаж, но никто не открывает ни когда звонок оповещает о приходе гостя в первый раз, ни в шестой, и даже ни в одиннадцатый. Полякова с надеждой и тревогой стучит в соседнюю квартиру, зная эту миловидную старушку. — Клавдия Васильевна, вы не дадите мне дубликат ключей квартиры рядом? — обращается к ней Полякова, стараясь говорить громче. Хоть слух у старушки и составляет желать лучшего, но память отменная. И Поляковой это играет только на руку. — Да, Танюш, пару минут. — Она удаляется, оставляя второго заместителя в проходе. — Держи, — она отдает связку ключей, не подозревая ничего плохого. Мило улыбается и желает хорошего дня, закрывая дверь. Полякова обещает вернуть как можно раньше. — Лаура? — в квартире стоит гробовая тишина. Полякова кладет связку на комод у входа и проходит по коридору. В спальне нет никого, в кабинете тоже и даже гостевая комната одиноко пустует. Телефон Лауры не привлекает должного внимания Тани, но только пока что, и она заходит на кухню. — Лаура! — вскрикивает блондинка и мигом оказывается возле шатенки. Глаза закрыты, на лбу проступают капельки пота, бледность лица подходит к цвету бумажного листа, а она понимает, что едва слышит дыхание. Но это не то, о чем ей сейчас стоит волноваться. Полякова второпях вызывает скорую, и после описания симптомов её просят послушать сердцебиение. Кажется, в этот момент не бьётся сердце даже у Татьяны. Глухие удары разносятся пару раз в пятнадцать секунд, и врачи ставят предполагаемый диагноз — инфаркт миокарда.***
Татьяна сидит в приемном отделении, стараясь не поддаваться панике. Телефон разрывается от звонков Саши, и только на тридцать шестой она его принимает. Не помнит даже, как взяла телефон Лукиной с собой, но отвечать на звонки с него не собиралась. — Какого черта, Таня? — он резко переходит на ты и гневно дышит в трубку. — Саш… Тут кое-что произошло… — Полякова изо всех сил старается подготовить мужчину к новостям, но не выходит. — Где Лаура? Почему она не берёт трубку? — он кричит от злости и неведения. Ожидает ответа в надежде, что все хорошо. — Саш, ты главное не переживай. — Она останавливается на пару секунд, выдыхает и резко выдает. — У Лауры инфаркт миокарда. — Тане кажется, что на том конце дыхание прервалось. — Я… Я еду! — бегло произносит он и бросает трубку.***
— Егорушка! — мужчина зовёт сына из соседей комнаты, скидывая вещи в чемодан. — Да, пап? — мальчик через пару минут заходит в комнату, когда Мурочкин хватает со стола паспорт. — У меня сейчас нет времени тебе все объяснять. Мама серьёзно заболела, но я надеюсь, что с ней все будет хорошо. Ты справишься тут сам? — Саше даже не нужен был ответ. Он бы в любом случае отправился на помощь жене, хотя едва ли мог ей чем-то помочь. — Конечно, папа. Я же не маленький, буду отчитываться тебе столько раз в день, сколько попросишь. — Егор не пытался распрашивать у отца о событиях, которые так его удручали. Именно поэтому когда входная дверь закрылась, он поднялся на второй этаж, набирая номер Марии Владимировны. — Да, Егорка, привет. — Послышался голос блондинки, а после — смех и просьба не говорить так громко. — Простите, что беспокою вас, Мария Владимировна. Вынужден признать, что больше ни от кого не могу получить информацию. Мой отец сейчас вылетел в Украину, потому что с мамой случилось что-то серьезное. Вы не знаете, что могло её так подвести? — мальчик говорил четко и сосредоточенно, не хотелось поддаваться панике и страху, что все может обернуться совсем не в лучшую сторону. — Я… Егор, я не знаю. Давай, я спрошу у Татьяны Алексеевны, если что-то узнаю — тебе сообщу. — Блондинка ошарашенно рухнула на кровать, прижимая к себе телефон. — Хорошо, буду ждать. До свидания. — Мурочкин младший прервал телефонный звонок, так и не дождавшись ответа.***
Машу словно прошибло болью. Один звонок, одно дурацкое фото, одна идиотская подпись и один поистине дебильный поступок. Все, что сейчас вертелось в голове Третьяковой. — Маш? — на постели лежал все тот же мужчина из клуба. Они разговорились по душам и узнали друг о друге некоторые вопиющие подробности. — Она… С ней что-то случилось. — Слезы моментально скатились по щекам. Глаза щипало, а сердце так и било в колокол тревоги. «Это все ты. Это все ты!» — набатом слышался голос совести в голове. Третьякова спешно набрала номер Поляковой трясущимися руками. — Тань, привет. Мне позвонил Егор. Сказал, что с Лаурой что-то случилось. Таня, что с ней? — блондинка не заметила, как перешла на ты. Не заметила, как протараторила все слова, сплетая в единую кашу. Не заметила, как инстинктивно сжала простынь до побелевших костяшек, взращивая внутри надежду, что с Лаурой не случилось ничего страшного. — Маш, тут такое дело. Она… У нее инфаркт миокарда. Я сейчас не могу говорить, сижу в приемной. Врачи сказали, что все должно пройти хорошо, но возраст даёт о себе знать. — Полякова на том конце нервно теребила пояс брюк, стараясь вырвать переживания из груди. — Я еду. — Спешно бросила Третьякова и уже неслась в гардеробную, кидая телефон на кровать. — Что случилось? — послышался голос Виктора из соседней комнаты, и он уже наспех оделся. — Лаура в больнице, — без предисловий произнесла Маша. Витя знал о ней уже все, что только можно, Маша, в свою очередь, все о нём. — Я тебя увезу. — Он спешно набросил галстук сверху, даже не удосужившись завязать, схватил телефон и ключи от машины, выходя из квартиры.***
Когда машина подъезжает к единственной в Киеве частной кардиологической клинике, Маша выбегает из машины, благополучно позабыв про сумочку и телефон. Виктор грустно улыбается, выходя следом, чтобы отдать забытое. — Таня? Таня, как все прошло? — громко задаёт вопрос Третьякова, находясь метрах в шести от второго заместителя. — Маш, не переживай. С ней все хорошо, она отдыхает. Врач сказал, что нет необходимости находиться здесь, но я переживаю за неё. Ты не побудешь тут, пока я за вещами съезжу? — Полякова притягивает содрагающуюся в рыданиях блондинку к себе, поглаживая по спине и стараясь успокоить. — Мг, — слышится положительное бурчание, и Маша вцепляется в кардиган Татьяны, как в спасательный круг. Потому что она, черт возьми, тонет. Тонет в эмоциях, в понимании, что она виновата, в осознании, что она уже не относится к Лукиной как к подруге, как к коллеге. Она куда больше значит для белокурого ангела. — Я мигом, — шепчет Таня, быстрым шагом удаляясь из приемного покоя. — Маш, ты забыла! — Витя протягивает ей сумку и телефон. — Мне с тобой посидеть или лучше уйти? — он не может до конца понять, почему ему так важно быть сейчас рядом с Машей. Нет, он не влюбился. Все так же до потери пульса любит свою девушку, с которой ужасно поссорился. Но вот Маша… Она как друг, которого у Вити не было лет с четырнадцати. — Останься, пожалуйста, если тебе не трудно, конечно! — Маша умоляюще смотрит на Виктора, ища поддержки. Ищет и получает. Ещё час проходит в мучительном ожидании, когда к Лауре разрешат войти. Маша мирно сопит на плече Виктора, который уже успел помириться с девушкой. Та, на удивление, оказалась не ревнивой и неожиданно все понимающей. На телефон блондинки приходит оповещение. Татьяна задерживается в пробке из-за аварии, образовавшейся буквально на кольце, где теперь толпились люди, стараясь успеть по делам. Полякова потеряла надежду, что пробка быстро рассосется, на второй час ожидания.***
Когда часы переваливают за половину второго ночи, дверь в приемный покой будто вышибают. В проходе стоит Александр, стискивая кулаки и сжимая челюсти, чтобы, не дай бог, не причинить вреда блондинке, которая так много причинила его Лауре. — Что ты ей сказала? Что с ней случилось? — мужчина грубым тоном нападает на блондинку. Та протягивает ему телефон, который успела захватить Полякова. Мужчина сразу же снимает блокировку, смотря на фото, которое отправила Маша. — Вы в своём уме, Мария Владимировна? Вы хоть знали какими последствиями это обернется?! — он выключается телефон, держа его в руке. — Вы, блять, думаете хоть о ком-нибудь, помимо своей эгоистичной персоны? Моя жена сейчас при смерти из-за ваших вопиющих поступков. — Александр устало опускается на стул, потирая лоб. Маша обескураженно стоит возле стены, прислоняясь к ней, словно она — надёжный щит от правды, которая сейчас летит в неё. — Она рушит себя, свою карьеру, здоровье, а вы бьёте её по больному! Я не могу смотреть, как изводится моя жена от ваших необдуманных действий. — Он молчит с минуту, а потом продолжает. — Отныне и впредь к ней ты больше не приблизишься. — Он неожиданно переходит на ты, подходя все ближе к блондинке. — Ты только и делаешь, что режешь её сердце на части. — Маша удивленно открывает рот, желая остановить мужчину. Александр едва сдерживает себя, чтобы не раскрыть тайну Лукиной. — Я дорожу своей женой, Мария Владимировна. Уважаю её выбор, но вот этого терпеть больше не стану! Она идёт на сумашедшие выходки, а вы даже не понимаете этого. Она старается, проявляет заботу, она чувствует все! А вы только и делаете, что закрываете глаза на это, раз за разом желая уйти от этого! Тогда и валите, если не цените заботу моей жены! — мужчина уже, откровенно говоря, повышает голос, потому что держал все так долго в себе. Он устал видеть, как Лаура страдает. С него хватит. — Как только она очнется, вы больше не увидите её. Я уеду с ней. Будем жить как друзья, и я сделаю все, что угодно, лишь бы она больше не кричала мне в телефон, как трудно иногда бывает с вами общаться и… — он на мгновение замолкает, потому что едва ли не пробалтывается. — Больше. Никогда. Вы меня слышите? Никогда к ней не приближайтесь! Не смейте! — он тычет указательным пальцем в Машу, подходя ближе, а та уже впечатывается в холодную больничную стену. — Я попросил бы вас, уважаемый, не нападать так на Марию. Она очень переживает за вашу жену. И Маша не виновата в том, что с ней случилось. Я бы хотел, чтобы вы говорили с ней чуть мягче. — Виктор, до этого старавшийся не вмешиваться в разговор по всем правилам приличия, сейчас просто втиснулся между ведущими диалог людьми. — А вы мне не указывайте, молодой человек. Не моя вина, что Мария Владимировна не может понять, что ей нравится больше: мучать мою супругу своей неопределённостью и наплевательски относится к её заботе или оказываться в объятиях посторонних мужчин! — эту фразу он говорит сгоряча. Саша моментально понимает, что наговорил, когда в глазах Маши блестят слезы. Но ведь это была правда. В том-то и проблема. — Давайте выйдем? — предлагает Виктор, сдерживая себя, чтобы не развязать драку за оскорбленные чувства Маши. Они выходят на свежий воздух, а Маша остаётся один на один со своими мыслями и тем, что наговорил ей Александр. Она ведь и вправду не замечала заботы со стороны Лауры. Не замечала, как она помогала ей освоиться в первом сезоне, не замечала, как подвозила до дома пацанок, не замечала, как шатенка пыталась ласково намекнуть, что больше не стоит работать, и куда лучше будет пойти спать, чем копаться в горах важных бумаг. Столько мелочей пронеслись в одночасье, не успев помозолить глаза Маше. Вот только сейчас она помнит все детально, каждый момент, когда Лаура старалась быть ближе к ней. Из мыслей её вырывает голос медсестры. — Лаура Альбертовна очнулась, сообщите мужу. — Женщина удаляется, по видимому, не различая двух блондинок между собой. Маша нервно теребит сумочку в руках, принимая самое ответственное решение в жизни. Спустя пару минут она заходит в палату к Лауре, где противно пикают только приборы. — Лаура, ты меня слышишь? — робко подаёт голос Маша, надеясь, что та в порядке. — Уходи! — дерзкий шепот едва слышен, но от того не менее пропитан злобой и ненавистью. Она не хочет её видеть. Ни сейчас, ни потом. Никогда. 1:1