***
— Что ты сделала? — мужчина ошарашенно уставился на жену. Всплыли все подробности происходящего, и Лауре ощутимо полегчало. — Я не знаю, как они там оказались, но я ушла за тряпкой, а когда вернулась, она уже смотрела на них. И… — Лаура замешкалась, потому что обезболивающее перестало действовать. — Так, Лаура, спокойно, без паники. Не продолжай. — Мужчина нажал на кнопку вызова врача, держа ледяную руку жены в своей. — Ты главное не переживай. Мы все решим. — Пытался успокоить её муж. И после входа врача в палату Александр видел лишь то, как женщине увеличивают количество наркотических анальгетиков, чтобы купировать болевой синдром.***
— Лаура, я принёс тебе бананы, курагу и шиповник. Врач сказал, что нужно потихоньку вводить в диету фрукты. — Мужчина поставил на стол пакет, присаживаясь на стул с левого края от постели. — Саш, я ей вчера столько наговорила… — Лаура быстро стёрла капающие слезы, стараясь не волноваться. А если так продолжится, то она просто-напросто останется жить в этой шикарной клинике кардиологии. — Так, Лаура, мы все решим. Но и я вчера в её сторону очень сильно погорячился. Наговорил всякой ереси и думаю, нам нужно это обсудить. Только я умоляю тебя не переживать, иначе это обернется серьезными последствиями. Нет такой проблемы, которую мы бы не решили, верно? — он ободряюще коснулся руки жены, поглаживая ладонь большим пальцем. — Я тогда начну… — он опустил глаза в пол. — Когда я приехал, она сидела здесь с каким-то мужчиной. Вся в слезах, расстроенная, растерянная. Я хоть и видел Машу до этого лишь пару раз, но в её взгляде никогда не было такого ужаса и страха. Они были такими… Стеклянными и безжизненными. Но… — он замялся, отпуская руку жены. — Я сказал ей, чтобы она больше к тебе не приближалась, потому что приносит много боли. Я сказал ей, что это она довела тебя, и мы с тобой уедем в Калининград, как только ты поправишься. Было ещё много грязных и громких слов. Я едва не проболтался о твоих чувствах, хотя было столько подходящих моментов. А потом… Потом я взбесился и сказал, что она не замечает твоей заботы, и не может выбрать, что ей нравится больше: мучать тебя своей неопределенностью или заниматься сексом с мужиками. Ну, то есть это было, конечно, не так грубо. Но смысл она явно уловила, потому что расплакалась и вжалась в стену. — Мужчина устало потëр лоб, не слыша ответа. — Мурочкин, я тебя прибью! — зло прошипела Лаура, но заливистый смех все же разбавил обстановку. — Я тебе на полном серьёзе говорю, если ты у неё не попросишь прощения за то, что фактически назвал её шлюхой, то я с тобой разведусь куда раньше! — маска серьёзности вновь появилась на лице шатенки. Посмеяться можно было, да, но не над последними его словами. — Да сам я знаю, что наговорил бреда. Съезжу сегодня вечером, надеюсь, мы и про тебя поговорим. Ты так и обижаешься на неё? — задал он вопрос, уходя в санузел, чтобы вымыть руки. — Я не понимаю себя. Она причинила мне такую боль, но ведь это справедливо, не так ли? Сам представь, что она подумала, когда увидела фото своего бывшего мужа с какой-то потаскухой у меня на фотоаппарате. И черт бы меня побрал тогда оставить оперативку в ноутбуке! — Лаура ударила себя по лбу, принимая до боли обидную оплошность. — Все так хорошо складывалось: она развелась с мужем, мы начали ближе общаться всего за каких-то пару дней, готовили ужин, смотрели фильм. И я… А потом увидела синяки на ногах. Этот Баев, ишак его нюхал, причинил ей боль. — Отложенная когда-то мысль теперь снова мелькала в голове. — Точно! — воскликнула Лаура, садясь на кровати. — Я хотела его уничтожить! — Лукина решительно привстала с кровати, но кардиомонитор противно запищал, заставляя женщину лечь обратно. — Я только выйду отсюда, и ему конец. Кто он такой, чтобы её так нагло лапать? — Лукина была рассержена не на шутку. Саша прикрыл рот рукой, и только глаза выдавали его добрую улыбку. — Это не смешно? Почему у тебя улыбка? — Лаура недовольно окинула мужа взглядом. — Ты как львица, что рвется в бой за ребенка. Я уверен, что Маша сама справится. Она давно не семилетняя девочка, которой нужна опека. — Саша находился в недоумении. Никогда не видел, чтобы Лаура так хотела кому-то отомстить. — Нет, Саш, ты не понимаешь… — она взяла его руку в свою, нежно смотря в глаза. — Я люблю её! И готова защищать от любой опасности, ей нужна моя помощь, и… — лишь на мгновение в голове всплыл совсем недавно заданный вопрос мужа. — Я не обижаюсь на неё, просто не могу этого сделать. Я хочу, чтобы она пришла, Саш! — глаза в миг оказались на мокром месте. Она поняла, что нужно было извиниться перед Машей, а не гнать её за дверь как самого противного человека в жизни. — Она придет, Лаур. Я кое-что знаю. Она обязательно придёт. — Александр коварно улыбнулся, заставляя шатенку беситься от незнания такой важной информации. — Да не тяни ты кота за подробности! — нетерпеливо буркнула директор. — Столкнулся с ней, когда она выходила из твоей палаты. Вся в слезах, заплаканная. И если до этого я не видел в её глазах жизни, то теперь в них не было надежды. Она сказала мне, чтобы я берëг тебя, потому что она не смогла. Я остановил её вопросом, дорога ли ты ей. Ответ пришёл незамедлительно, и очень-очень тихо она прошептала: — Александр как мог старался сдержать паузу. Но до выдержки Лукиной во время объявления победительницы очередного сезона ему было далеко. — «Каждую секунду». В тот момент я убедился, что не стала бы просто твоя коллега или подруга так отвечать. Мне кажется, она что-то к тебе чувствует, Лаура! — мужчина улыбался все шире. Протянул женщине помытый шиповник. — Машенька… — в неверии прошептала Лаура. Слезы скатились по щекам, в одну секунду делая щеки влажными. — Боже… Я же её так обидела… — от осознания того, что этому белокурому ангелу она причинила столько боли, собственное сердце болезненно сщемило, и она стащила бета-блокаторы с тумбочки. — Лаура, мы все решим. Я послезавтра должен возвращаться в Москву. Все-таки Егорке не пятнадцать лет, чтобы сидеть одному в нашем доме. — И как только муж упомянул сына, все мысли Лауры сразу перешли на Егора.***
Маша заходит в квартиру, закрывая дверь на ключ. Устало садится на диван, отпуская голову на руки. Взгляд цепляется за фотоаппарат, лежащий на журнальном столике, и воспоминания накрывают её лавиной приятных моментов. — Ну, я не могу так выгнуться! — возмущенно кричит Маша, сидя на столе ягодицами. Всё, чего требует Лаура, — лечь на стол и выгнуть спину дугой. — Маша, блин, ну, ты же не бревно? Давай постарайся! — Лукина с улыбкой вздыхает, наблюдая как усердно кряхтит блондинка, ложась в нужную позу. — Вот видишь! Можешь же, когда хочешь. — Она делает десятки кадров в разных ракурсах, стараясь запечатлеть не внешний облик, а внутреннее состояние. С этим Лаура всегда прекрасно справлялась, но сегодня хваленая выдержка без предупреждений ушла в отпуск. — А теперь иди на диван, у меня есть одна занятная поза. — Лаура мельком просматривает фотографии, удаляя неудачные по старой привычке. Их оказывается всего лишь три, на что она самодовольно расплывается в улыбке. Не потеряла сноровку. — Ложись на диван спиной, голова, чтобы была на подлокотнике. Одну ногу закидывай на спинку, а вторую согни в коленке, и…кхм… раздвинь ноги, а руки сцепи в замок, закинь за голову и свесь с дивана. — Лаура, слегка смутившись, смотрела за действиями Марии. — Так? — Маша сделала все как положено, но вот лишнего раза, чтобы её коснулась Лаура, упустить не могла. — Секунду, — Лукина ловко схватила фотоаппарат левой рукой, вскользь коснулась правой ноги, разводя в противоположную сторону. — Готово! — Лаура придвинулась к маленькому окошечку, пытаясь разглядеть там Машу. Зрение давало о себе знать, да и полутемень в квартире не являлась плюсом. Сейчас ей отнюдь не хотелось фотографировать такую соблазнительную блондинку. Она страстно желала оказаться у неё между ног, заставляя хвататься за обивку и вымаливать продолжения. Маша старалась смотреть в камеру, а не на вздымающуяся грудь Лукиной. Получалось чертовски плохо, и она почувствовала, как узел наслаждения потихоньку затягивается. Возбуждение, казалось, уже виднеется на кружевном черном белье, особо не прикрывающем все прелести её фигуры. Подождав пока шатенка сделает кадров десять, она вскочила с дивана, говоря, что уже давно пора сменить локацию и образ. — Я должна перед ней извиниться, должна! — Третьякова продолжает листать фотографии, причиняя себе все больше боли. Дурацкая фотография проскакивает мимо её глаз: пока Маша усердно залазит на стол в нелепой позе, Лаура с высунутым языком корчит мордочку с закрытыми глазами. — Такая смешная, — она проводит пальцем по экрану, на который начинают капать слёзы.***
Вечером субботы от готовки её отвлекает звонок в дверь. — Александр? — удивляется Маша, встречая на пороге своей квартиры мужа Лауры. — Мария Владимировна, я к вам буквально на пять минут. — Он замялся на пороге, вытаскивая левую руку из кармана брюк. — Пройдете? — Маша жестом указывает на коридор. — Нет-нет. Я… Вы простите меня. С дуру наговорил вам всякой ерунды. Я в действительности так даже подумать не мог о вас. Был рассержен, что с Лаурой такое случилось из-за той фотографии. Мария, вы тоже меня поймите. Когда с ней что-то случается, я не могу стоять в стороне, но так отзываться о вас я не имел никакого права. Прошу простить и понять, — он едва заметно улыбается, протягивая ей огромный букет жëлто-оранжевых роз. — Оу, спасибо большое, но не стоило. Вы все сказали правильно. Я причиняю ей слишком много боли, не замечая этого. И я поступлю, как вы и сказали. Мы больше с ней не увидимся, не переживайте. — Третьякова трепетно приняла букет, скрывая в нём чуть красноватые щеки и глаза, наполняющиеся слезами все больше с каждой секундой. — Нет, что вы. Я прошу вас не прекращать с ней общения. Тогда нас с Лаурой ждёт развод. — Он усмехнулся и продолжил, — Мы с ней никуда не уедем. Кроме боли вы приносите ей счастье и желание жить, Мария. — Он учтиво пожал ей руку, загадочно скрываясь за входной дверью. Все налаживается.***
Маша принимает решение незамедлительно: она прямо сейчас поедет к Лауре, чтобы выяснить каждую чертову деталь. Спустя сорок минут она в нерешимости стоит перед дверью в палату, откуда совсем недавно выходила Татьяна, жаждущая узнать все подробности. За окном была кромешная тьма, но часы показывали только 21:16, и Маша искренне надеялась, что Лаура не спит. Она занесла руку в двух ударах о поверхность и вошла, не услышав ответа. На широкой больничной кровати лежала бледная шатенка. Рядом стояла капельница с физраствором, и от одного только взгляда на исколотую иглами руку Маше хотелось дать себе смачную пощечину. — Прости меня, — тихо прошептала она, оставляя пакет с чаем и фруктами на столе. — Я такая дура. Знаешь, как говорят: «Я не ценил все, что имел, пока это не потерял». Вот так и я. Вчера меня накрыло осознание, что без тебя не могу больше. Удивительно, правда? За какие-то две недели ты стала дороже мне всего мира. Такой насыщенной не была вся моя жизнь, но эти полмесяца с тобой были незабываемы. — Маша положила руку на простынь, не рискуя затронуть сон шатенки. — Знаешь, я никогда не думала, что смогу полюбить кого-то, с кем моя любовь не будет соответствовать стандартам. А тут пришла ты, и я… Я уже забыла какого это… Когда с тобой нежны, заботливы и ласковы. Я так виновата перед тобой. И я не знаю, что мне сделать, чтобы ты простила меня за те грубые слова, что так сильно ранили тебя. — Маша судорожно вздохнула, стараясь унять поток слёз. Всхлипывания уже было невозможно остановить, поэтому она лишь стирала слёзы с лица. — На той фотосессии я все поняла. И от этого стало так страшно. Я, кажется, влюбилась в тебя, Лаура! — Маша закрыла лицо ладошками от нахлынувших чувств и зарыдала, не замечая учащенный пульс на мониторе.