***
— Лаурчик, а ты чего тут? — Маша стояла в дверном проёме, опираясь на костыль. Спать хотелось невыносимо, но голос шатенки потревожил её чуткий сон. — Я с Сашей разговаривала, — она мечтательно улыбнулась, представляя расплату. Ах, этот сладкий вкус мести, что проникает в голову и дурманит, и чарует. — О чем? — резко спросила блондинка, а в душе где-то закралась проказница-ревность. — Надумала с ним развестись и не стала оттягивать. — Совершенно спокойно произнесла она, но такой реакции никак не ожидала. — Зачем? У вас ведь дружная семья. Егорка ещё совсем малыш! — Маша не могла понять, почему сейчас говорит именно это, а не слова благодарности за то, что Лукина идëт на такие сложные поступки, лишь бы быть рядом. — Зачем? Да потому что я хочу с тобой жить. А ты… Я… Но раз ты не хочешь этого, то я не буду. Надумала себе идиотка счастливую жизнь с тобой, а ты… — в горле встал ком, и Лаура отвернулась не в силах больше сдерживать слезы обиды и разочарования. Снова больно, но она привыкла. — Прости меня, я такая дура. Лаура, я прошу тебя: послушай меня и попытайся понять. — Она затихла не секунду в нерешительности подойти ближе и обнять любимую. — Ещё месяц назад я видела себя рядом только с мужчинами. И мне было неимоверно тяжело понять, как меня к тебе тянет. А когда я поняла, что хочу быть с тобой как женщина с женщиной и совсем не в плане дружбы, я испугалась. Какого мне было понимать, что секс с мужчинами теперь не является чем-то обязательным? И когда я вчера призналась тебе в любви, я и подумать не могла, что ты так быстро начнёшь менять наши жизни. Мне нужно немного времени. И ты сейчас пойми, что я лишь волнуюсь о твоём сыне, который ещё совсем малыш, а не о том, как бы снова уйти к своему бывшему мужу, оставив тебя с Сашей. — Она, насколько это было возможно, тихо кралась к Лауре. Хотелось обнять её и заверить, что чувства искренни и подлинны. — Я верю тебе. Но Егор уже взрослый мальчик, и я надеюсь, что он поймет мой выбор. По крайней мере, я всегда учила его быть уважительным к чужим решениям. — Лаура развернулась к Маше, смотря на неё чуть заплаканными глазами. Будто море в один момент заледенело, отражаясь в глазах шатенки. — Я должна быть с тобой честна до конца. — Она остановилась и поняла, что топтать Баева не хочет. Слишком дороги ей ботинки. Но чувства Маши дороже всего на свете, поэтому она имеет право знать. — Я уже давно хочу отомстить твоему бывшему мужу, Маняш. В моей голове просто засели его слова о тебе. И я никому, ты слышишь? Никому не позволю сказать плохое слово в твою сторону. Этому жалкому мерзавцу ты подарила сына, а он поливает тебя грязью! — в Лукиной вновь проснулся гнев. Снова разъяренный ягуар, что требует расправы. Глаза загорелись огоньком мести и правосудия, а блондинка, что стояла напротив будто завороженная не могла отвести взгляда от столь чарующих глаз. — Что ты хочешь с ним сделать? — задаёт вопрос она, только ответ слышать совсем не хочет. — Избить! — торжественный шёпот раздаётся по квартире, и мурашки устраиваются на позвоночнике Маши. — Лаура, ты что? Нельзя так подло поступать с человеком. И не важно, что он сделал! — эта вечно добрая и совестливая сторона блондинки начинала бесить. Именно поэтому Лауре, как нельзя кстати, пришла в голову гениальная мысль. — А теперь представь: мы с тобой общаемся три года, дружим, дорожим обществом друг друга. В один прекрасный вечер ты приходишь ко мне домой, мы смотрим фильм, жмемся от страха к спинке дивана. Лишь на секунду фары машин освещают моё тело, но тебе и этого хватает, чтобы заметить на моих ногах огромные синяки с кровоподтеками из-за лопнувших сосудов. Ты спрашиваешь у меня: «Что это значит?». Я стараюсь не раскрывать тайны, не говорить тебе, что пытался взять силой собственный муж, а когда я дала отпор — он начал поливать меня грязью. Представь хорошенько: моя квартира, моя ссора с мужем, а ты стоишь чуть поодаль, наблюдая за нами. Ты будешь молчать и слушать слова о том, какая я потаскуха и шлюха, отдающаяся каждому встречному? Ты будешь продолжать слушать его, если он скажет, что мое тело уродливо и мне лучше надеть на себя паранджу, чем ещё раз выйти на улицу? Будешь слушать его, если он скажет, что во мне нет ни капли красоты, сексуальности и женственности с примесью элегантности? — на последних словах Лукина откровенно повышала голос, стараясь достучаться до блондинки. От столь быстрой речи и накативших эмоций появилась отдышка, и она едва успела вдохнуть воздух, чтобы продолжить гневную тираду. — Он тебя бил? — Маша резким движением задирает ночную рубашку, смотря на гладкие ноги. Ни единого синяка или отметки о насилии. — Маша, ты слишком увлеклась? В начале я сказала лишь представить! Так как бы ты поступила, если бы сейчас на мне были синяки от Саши? Осталась бы стоять в стороне и молчала? — Лаура ждала ответа. Не было исключением и бездействие Маши в такой ситуации. Она никогда и никому не желала зла, но вот черти плясали гневное танго, и она моментально сжала рукоять костыля. — Я бы не стала его избивать! Я бы заставила тебя написать заявление в полицию! Не нужно отвечать насилием на насилие! — Третьякова сейчас с самыми честными глазами безбожно врала. Да она бы собственноручно свернула шею Саше, если бы он хоть раз попытался коснуться Лауры с плохими намерениями. — Ты лжëшь! — утвердила Лукина. — В твоих глазах играют бесенята, а зрачки расширены, и темнота здесь не при чем. Ты уже вообразила, что с размаху влепишь ему кулаком по лицу, а дальше? О, Мария Владимировна, в ваших глазах наслаждение болью! Вы садистка? — довольная результатом Лукина то и дело улыбалась. Но это напоминало оскал. — Ничего подобного. Просто не переношу, когда мои родным людям причиняют боль. Пойдем спать? — резко сменила она тему, прикрывая глаза, чтобы утихомирить бурю, разразившуюся внутри. — Пойдём, — Лаура нежно приобняла Машу за талию, помогая дойти до кровати.***
— Добрый вечер, уважаемый. Я говорила — мы с вами не прощаемся. — Вечер среды порадовал Лауру прекрасными новостями. И все складывалось удивительно гладко. — Слышала, что вы занимаетесь не только компроматом. Хочу нанять вашу банду, чтобы вы избили человека, которого фотографировали в постели с девушкой. Я вам обо всем напомню в почте. Думаю, вам не доставит труда вспомнить такой гонорар. И я заплачу в два раза больше, если вы сделаете все, как я скажу. — На том конце телефонного разговора память не подводила мужчину. Он моментально вспомнил ту властную диктаторшу, что отвалила ему годовую зарплату на стандартной работе. — Я польщена, что вы помните. Сделать это нужно до субботы. Успеете — сверху положенной суммы десять процентов. — Она вальяжно откинулась на спинку стула, слыша быстрые движения ручкой по бумаге. — Никаких серьезных переломов быть не должно, но я не буду протестовать, если случайным образом Евгений сломает руку. Никаких травм, связанных с головным мозгом, ребрами, лёгкими и внутренними органами. Я лишь хочу, чтобы вы сломали ему нос, пнули пару десятков раз в живот и лишили способности вставлять каждой падшей женщине! Возможно, даже душили. Все на ваше усмотрение. Но мне нужны доказательства. И передадите весточку? — задала вопрос она, понимая, что ответ будет исключительно положительный. — «Она так громко стонет в моей постели. Похоже, ты и вправду так отвратителен в сексе, как она говорила.» — С ухмылкой диктовала Лукина, чувствуя удивление сталкера даже за тысячи километров. — Все сделаем. Фото вышлю по почте. Как и договаривались в прошлый раз: сначала двадцать процентов авансом. Знаю, что вы не обманываете и поощеряете быстрое выполнение, но есть бессовестные заказчики. — Он отключился, услышав положительный ответ. — Вот и прекрасно, — произнесла Лукина в тиши кабинета, потирая ладони в предвкушении мести. До жути ей самой хотелось смачно дать Баеву в пах коленом, но она пока сдерживала себя.***
Утро пятницы выдалось не самым лёгким. Все четыре дня до этого они обе без устали пахали на работе. Тяжелее всех было Маше. Она едва мелькала на камерах. А вот выгон откладывать было нельзя. Именно поэтому она сейчас старалась не помять длинющую юбку, выгляженную на ура, складывая в чехол для одежды. — Маняш, ты готова? — в спальню заглянула Лаура, заправляя чёрную блузку в красные брюки. — Давай, я тебе помогу? — предложила она, подходя к кровати. — Я не беспомощная. Всё сама могу сделать! — она возмущенно отпихнула Лукину от чехла, стараясь изо всех сил показать самостоятельность. — Я знаю, что ты у меня все можешь. Но это элементарное проявление заботы, Машенька! — заверила её шатенка и ловко убрала юбку в чехол. — Едем? — она оглядела комнату придирчивым взглядом, хватая паспорт со стола. Сразу после съëмок обязана была успеть увезти Машу и лететь в Москву за долгожданным разводом. — Да, — Маша кивнула, взяв костыли под подмышки. Хотелось уже поскорее избавиться от них. — Подожди тогда пока. Я в машину все уберу и тебе помогу. — Лаура вышла из квартиры, оставляя Машу наедине со своей беспомощностью. Сейчас она только догадывалась и накручивала себя тем, как все это осточертело Лукиной. Ежедневные сюсюканья с блондинкой, наверное, не давали ей вздохнуть. Именно поэтому она взяла сумочку, надев через плечо, и вышла из квартиры, когда Лукина оставляла вещи. — Маша, ну, я же попросила тебя! — Лаура поднималась через ступеньку, чтобы быстрее помочь Маше. Та стала и вправду раздраженной и капризной после наложения гипса. Ходила и постоянно бурчала, осознавая свою неспособность сделать примитивное. Элементарный поход в душ давался с трудом, и даже водоотталкивающий чехол был бессилен. — Я сама справлюсь! Не нужна мне твоя помощь! Достала! — прикрикнула на неё Маша, демонстративно поставив костыли на ступеньку ниже. — Вот и справляйся тогда! Жду в машине! Ведёшь себя как идиотка! Стараюсь тебе помочь и облегчить жизнь, а ты становишься лишь обузой! — заорала шатенка, сбегая по лестнице и оставляя Машу наедине с страшными и ужасными мыслями. «Сбылось. Она сказала, что я — обуза.» Слёзы моментально опалили щеки. До смерти было обидно слышать это от собственной девушки. Именно поэтому Маша обессиленно села на ступеньку, кидая костыли вниз по лестнице. Она закрыла лицо руками не в силах больше терпеть это напряжение внутри. Она старалась поговорить об этом с Лаурой, но каждый раз откладывала. Она хотела спросить, не мешает ли ей жить полноценной жизнью, но каждый раз закрывала рот в нерешительности. На шум Лукина откликнулась моментально. Ещё бы, такой грохот в подъезде, где эхо разносится до первых этажей. Она рванула обратно, сердце неприятно закололо от фразы «обуза». — Дура тупая, идиотка, надо же быть такой умалишенной! Блять… — обессиленно шептала себе под нос голубоглазая, стараясь отдышаться. Так быстро подняться на четвёртый этаж уже не получалось. Завидев костыли, чудом не пострадавшие, она заглянула через проём, смотря на рыдающую Марию. — Прости, прости, я такая дура! — она прижала её к груди, зацеловывая макушку. — Я не имела никакого права тебе так говорить. Я не считаю, что ты мне в тягость. Мы справимся с этими трудностями, ты слышишь? — она подняла заплаканное лицо и прошептала: — Я обожаю о тебе заботиться, ты слышишь? — Лукина застыла в ожидании ответа. Маша пыталась успокоиться и не произносила ни звука. — Машенька? Прости меня, я ненароком. Готова всю жизнь о тебе заботиться. Не молчи, пожалуйста, я сгоряча ляпнула! — Лаура понимала, что никакие слова сейчас не стянут эту душевную рану в душе уже не такого невинного ангела. — Так может ты и ляпнула правду? — задала вопрос Третьякова, цепляясь за перила. — Маш, давай с тобой обе остынем и поговорим на свежую голову? — вот только Лукина, помогая сесть Маше в машину, ещё не знала, что они так и не поговорят.***
— Всех благодарим за проделанную работу. До понедельника! — прокричала Маргарита, сообщаю о конце съемок. — Так, Тань, я опаздываю на самолёт, такси уже приехало. Мы с Машей поссорились, возьми ключи и помоги ей, пожалуйста, до дома добраться. Меня она и слушать не станет! — будто скороговоркой говорила Лукина, отдавая ключи от машины. — Надеюсь на тебя, — она чмокнула Таню в щёчку по-дружески и быстрым шагом направилась к такси. — Ну, что, Маш? Поехали домой? — задала ей вопрос Таня, смотря, как блондинка прожигает её взглядом ревности. Точно любит.***
Как только Маша блаженно закрывает глаза на диване после тяжёлой смены, в дверь раздаётся звонок. Она никого не ждёт. Это и настораживает. — Простите за беспокойство. Вы Мария Владимировна Третьякова? — на пороге стоят два полицейских, держа в руках бумаги. Представляются, но Маша не слышит и настороженно кивает. — Бывшая жена Евгения Баева? — снова кивок. И Маша отходит, пропуская мужчин. — Поступило заявление от гражданина Баева на Лауру Альбертовну Лукину. Вы знакомы? — Маша снова кивает, понимая к чему клонит мужчина в форме. — Нам сообщили, что она не в Москве. Наши коллеги временно передали нам это дело. Лаура Альбертовна Лукина задержана в подозрении на организацию покушения на вашего бывшего мужа.