***
— Саша, я приехала! — крик Лауры разносится по всему дому. Она устала, но желание покончить с рутинной семейной жизнью придает сил. — Доброе утро, Лара, — мужчина спускается с лестницы, держа в руках стопку бумаг. — Держи, — он обнимает её с дороги и протягивает договор. — Пункт четырнадцать: временное пребывание сына со мной расписано. Думаю это то, что больше всего тебя интересует. Лукина садится за кухонный стол, пытаясь внимательно вчитаться в текст после трудной дороги. Она мельком пробегает по пунктам за пару минут, заостряя внимание на разделе имущества и нахождении сына с родителями, и ставит витиеватую роспись. — Отлично, теперь только штамп о разводе в паспорте, и ты можешь шмякать новый о женитьбе, — мужчина намекающе улыбается, смотря как смущается жена. — Спасибо тебе, Саш, правда. Огромное и человеческое! Ты очень много для меня делаешь, и я ценю это, но я люблю её и хочу быть с ней, не смотря на эти мелочные ссоры, обиды, недосказанности и нервы, что плещутся через край… — Лаура хочет продолжить, но звонок в дверь нагло останавливает её в этом желании. — Я открою, сиди, — успокаивает её мужчина, уходя в прихожую дома. Лаура даже не подозревает, что нервные клетки в ближайшую неделю закончатся трижды. — Доброе утро. Вас беспокоит лейтенант полиции Гаврилов Анатолий Васильевич. Районная полиция. Здесь проживает ваша жена — Лукина Лаура Альбертовна? — шатенка слышит своё имя из коридора и мчится туда. На пороге стоит полиция. И ей хватает секунды, чтобы понять в чем дело. — Это я. Чем обязана? — она с опаской подходит к мужу, ища в нём поддержку. Тот хватает её за руку, стараясь не нервничать, ведь ей тоже нельзя. — Вы задержаны за организацию нападения на гражданина Евгения Баева. Проедемьте с нами в участок. — Мужчина не считает нужным одевать на женщину наручники, поэтому терпеливо ждёт, когда та соизволит выйти. — Мы не застали вас дома в прошлый раз. Вы же снимаетесь в «Пацанках»? — Лаура сразу поняла, что мужчина неровно дышит к их проекту. И сейчас просила лишь одного, чтобы капитан оказался кем-нибудь знакомым, иначе её репутацию, да и её саму ждёт не лучшая перспектива в будущем.***
Маша не может уснуть этой ночью. Ворочается в постели с больной ногой, но сон нахально отказывает ей. В голове тысячи мыслей сбивают одна другую, и она вновь путается в своих желаниях. Третьякова буквально подрывается с кровати заказывать билеты в Москву. И плевать на больную ногу, на съёмки, что начнутся в понедельник, на Фею, которую будет кормить Татьяна. Впервые в жизни ей плевать на всё. Хочется лишь выяснить, что произошло на самом деле. Она знает, что Лаура бы исполнила свою месть. Она знает, что Лукина — ярый защитник любимых. Вот только одобряет ли она это? Нет! Но ей льстит, что шатенка идёт на такие риски. Спустя пару часов она спускается к такси, мужчина учтиво забирает чемодан и помогает сесть. Она улыбается искренне и верит до сих пор в доброту мира. Или лишь отдельных его людей? Ещё не разобралась, да и времени нет. Она лишь мечется от выбора к выбору: ехать к бывшему мужу, чтобы помочь, хотя сама едва ли в состоянии делать элементарное, или примчаться к Лауре, говоря, что все будет хорошо, и она поможет? Маша ко всем чертям отгоняет мысли и, уже сидя в самолёте, принимает решение, о котором будет жалеть. Она едет к Жене.***
Лукину привозят в отделение. Женщина проходит за лейтенантом. На столе заявление Баева и она едва борется с собой, чтобы не порвать эту никому даром не нужную писанину. — Лаура Альбертовна? — слышится чуть хрипловатый голос. Лукина поворачивается на зов и готова буквально заорать от счастья и везения, что свесили ножки с её шеи. — Дмитрий Сергеевич? Какая встреча! Сказала бы, если бы не сложившиеся обстоятельства. — Ехидничает она, встречаясь со взглядом отца одной из её моделей. — Вы какими судьбами к нам? — мужчина сердито проходит к столу, смотря на заявление. — Заявление на меня подали. Как думаете, что грозит? — задаёт она вопрос, без мизерных стеснений присаживаясь на стул. Уже уверена, что её отпустят. — Я лично принимал у этого мужчины заявление. Дежурил в тот день. Умышленное нанесение лёгкого вреда здоровью. Статья сто пятнадцать УК РФ. Штраф до сорока тысяч рублей, обязательные работы на срок до четырёхсот восьмидесяти часов или реальный срок до четырёх месяцев. И выбор, увы, зависит не от вас. Но мы можем поступить иначе, — он указывает лейтенанту на дверь и провожает того взглядом. — У меня было похожее дело. Можно уладить все мирно, пока дело не дошло до суда. Если будут доказательства его избиения кого-то с таким же вредом для здоровья, то он может благополучно загреметь вместе с вами. Если же не хочет этого — заберёт заявление. Все просто. — Седовласый мужчина напротив шатенки сейчас надеется лишь на то, что Евгений рукоприкладствовал. — Точно! — единственная мысль. Единственная фотоссесия. И единственная улыбка Лукиной. — Он домогался свою жену, но я бы не сказала, что там были серьёзные повреждения. — Она мгновенно поникла, понимая, что синяки против переломов —ничто. — Это не важно. В домашнем насилии садят и не за такое. Вам лишь нужно переслать эти фото мне. Мы отпустим вас домой с подпиской о невыезде. Не забудьте прислать фото. Эта девушка должна все подтвердить. — Мужчина кладёт перед женщиной ручку и лист бумаги. — У вас есть недели две до того, как мы заведём уголовное дело. Лаура лишь таит надежду в сердце, что еë Машенька ей поможет.***
— Жень? Ты дома? — блондинка открывает дверь ключами, заходя в дом. Вариант, что мужчина спит, женщина рассматривает чуть позже и чуть было не винит себя за то, что так громко позвала бывшего мужа. — Маша? А что ты здесь делаешь? — Евгений выходит из зала, тяжело опираясь на трость. Левая рука с гипсом, а на правой ноге эластичный бинт. Множество царапин и гематомы на животе, скрытые футболкой. Перегородка носа, заклеенная поперек лейкопластырем, и синяки под глазами. — Мы с тобой два сапога пара, — смеётся блондинка, указывая на свою ногу. — Что произошло? — он делает вид заботливого мужа, и Маша ему верит. — С лестницы упала, представляешь? Там в подъезде света не было, а я торопилась. — Она замолкает, не зная как ему рассказать причину приезда, но он спрашивает сам. — У вас съемки закончились? Прости за нетактичный вопрос, но зачем ты приехала? — мужчина убирает трость, едва затаскивая чемодан во внутрь из прихожей. — Я приехала тебе помочь. Мне сказали, что тебя избили. — Маша осторожно подходит ему, касаясь щеки, кожа на которой рассечена. Евгений показательно морщится, но руку жены и не думает убирать. — Больно? — она в страхе убирает руку, боясь причинить вред. — Когда ты меня касаешься — всегда приятно… — он морщится, чувствуя, как возбуждается от вида жены. И это декольте на её свитере лишь ухудшает ситуацию. — Я приготовлю завтрак, — она уходит в ванную мыть руки, а мысли раз за разом возвращаются к диктаторше, что завоевала сердце в справедливом поединке с разумом.***
День приближается к своему концу, и блондинка порядком устает целый день убираться, готовить то завтрак, то обед. Но сейчас цель одна — ужин. — Маш, тебе помочь? — мужчина заходит на кухню, всем своим видом показывая как же ему тяжело. — Нет, я сама справлюсь, иди, — она достает из холодильника мясо, не представляя, что будет готовить. Евгений даже не протестует, молча разворачивается и уходит. «А вот Лаура бы просто выпихнула с кухни, крича, что нельзя так трудиться. И крики её… Столько в них заботы!» — Маша мечтательно улыбается, смотря на разделочную доску. Хочется бросить все и позвонить, рыдая о том, как же трудно и как она хочет, чтобы Лаура её обняла и поцеловала в макушку. Когда Евгения зовёт блондинка, на часах полвосьмого вечера. Он нехотя плетется на кухню. Аппетит отбивает вид мяса, приготовленного в духовке, и салата. Баев недовольно морщится, понимая, что всё это съесть придется. — Я в душ, уберешь посуду? — спрашивает блондинка, скорее для галочки, и получает кивок.***
Как только дверь в гостевую спальню, где ночует Маша закрывается, он встаёт из-за стола. Не в силах больше сдерживать себя и гормоны, что вырабатываются через край при виде бывшей жены. Такой сексуальной и манящей она не казалась ему никогда прежде. Маша подставляет лицо под струи воды и блаженно закрывает глаза. Не слышит, как в спальню кто-то заходит и ложится на кровать. Именно поэтому из ванны она выходит лишь в одном полотенце, натыкаясь на мужа в своей постели в одних лишь спущенных трусах. — Что ты творишь? — шипит она, чувствуя лишь отвращение. — Хочу, чтобы ты сняла напряжение. Мне нехило досталось от твоей новой пассии, — он взглядом указывает Маше, чтобы она села на возбужденную плоть. — Видимо, не добили, — умничает она и мгновенно жалеет. Мужчина резко натягивает трусы и встаёт с кровати, Маша боязливо отходит назад, упираясь в стену. — Что ты сказала, грязная тварь? — орет он, прижимая блондинку к стене свободной рукой и сдавливая шею. Третьякова лишь хрипит и краснеет, потому что воздуха катастрофически не хватает. — Я тебе за это отомщу. Буду трахать тебя, не смотря на боль, чтобы ты больше не смела распускать свой шаловливый язык, который побывал в этой падшей женщине. Какая же твоя Лукина дура, что ушла от мужика к тебе. Наверное, её вкус ещё хуже моего… — он смеётся ей в лицо, не убирая руки. Перед глазами у Маши все плывëт, но упоминание Лауры будто качает силы внутрь. — Не смей… Т-так пр… Про неё говорить! — злостно шипит она, ударяя костылем между ног мужчине. Тот мгновенно кряхтит от боли. Ещё бы, ударить деревянной поверхностью о возбужденную плоть, впечатление явно не из приятных, но блондинку это сейчас меньше всего заботит.***
Она хватает чемодан, оставляя костыль где-то в комнате, берёт телефон и запирается в своём кабинете. Вдох-выдох, и она дрожащими руками старается набрать номер Лауры. — Лаура, п…помоги мне, пож-пожалуйста… — она задыхается, а горло саднит. На шее проступают следы пальцев с синеватым отливом. — Маша? Маша, ты где? Четко и быстро! Что случилось? Куда ехать? — засыпает её вопросами перепуганная Лукина, без спроса забирая ключи от машины мужа. — Я… Я у себя дома… В Москве… Он, он изнасилует меня, если ты… Ты не приедешь… — она плачет в динамик, но не хочет этого. Ей лишь нужно успокоиться, чтобы Баев как можно дольше не мог её найти. — Я еду, ты слышишь? Уже выехала, только прошу тебя, родненькая моя, не бросай трубку! Не отключайся! — просит Лукина, не обращая и доли внимания на сердце, что неприятно ноет. — Х-хорошо, — Маша закрывает рот рукой, чтобы было не слышно всхлипов, и медленно втягивает воздух. — Я рядом, ещё чуть-чуть, — успокаивает её шатенка, хотя самой ехать ещё, черт знает, сколько километров. Но главное, чтобы Маша верила. Остальное не нужно. — Прости, что мы с тобой поссорились. — Шепчет Маша на той стороне телефонного звонка. — Я хотела с тобой поговорить, но все откладывала этот момент. Мне казалось, что тебе было тяжело так со мной нянчиться, и все это копилось во мне. — Она вздрогнула от того, что ручку по ту сторону кто-то усердно задергал. — Я тебя люблю, прошу, помни об этом! Люблю и буду любить при любых обстоятельствах! Прощай и прости! — искренне кричит она, прежде чем дверь с грохотом открывается. Лаура не успевает ответить взаимностью. Абонент недоступен. Она вжимает под две сотни километров. Ехать слишком долго.