Переманить и выполнить

Лаура от страха за Машу едва помнила, как преодолела всю дорогу. Припарковала машину, где пришлось, и облегченно выдохнула, когда дверь ворот оказалась открыта. В доме Третьяковой она была не раз, но вот подниматься на последующие этажи казалось ей неэтичным. Она врывается в дом, поднимаясь сразу на второй этаж. Не слышно ни единого звука, и это пугает. — Пожалуйста, — доносится из двери справа голос рыдающей блондинки. — Не нужно… — её слова едва можно расслышать, ведь речь уже не слышно из-за слез и отчаяния, что на помощь никто не придёт. Лукина берёт в руки первую попавшуюся вазу, что стоит возле двери, и осторожно ступает по паркету, открывая дверь. — Нужно, я тебе покажу, как грубить мне! — мужчина, что навис над блондинкой, тщетно пытается стянуть с себя трусы. Руки заняты брыкающейся без конца бывшей женой в попытках удержать. Маша не подаёт виду, когда видит сзади Лауру. Лишь облегчение и спокойствие отражаются в болотных глазах. Лукина заносит руки для удара, стоя позади, и мужчина падает рядом без чувств от удара вазы из бамбука. — Машенька, — Лаура падает на колени перед любимой и судорожно покрывает лицо быстрыми поцелуями. Прижимает её к себе, утыкаясь носом в столь дорогую макушку. — Ты успела… Успела… Спасибо, — все повторяет Третьякова, цепляясь за серый свитер Лауры. Шатенка наспех запахивает одно лишь полотенце на блондинке, отгоняя возбуждение как можно дальше. — Пойдём, моё сокровище, пойдем отсюда! — призывает её она, и Маша на подрагивающих ногах встаёт с холодного пола. — Давай оденемся с тобой, котёнок? — она придерживает её за талию, ведя в спальню. Маша безразлично сверлит взглядом одну точку, пока перед ней появляется стопка одежды. — Я выйду, а ты переоденься только побыстрее, хорошо? — Маша отрицательно машет головой и прячет покрасневшее от слез лицо в белых прядях. Лаура не роняет ни единой фразы, лишь молча подходит и берёт в руки чёрный бюстгальтер. Чувствует, что не имеет права прикасаться к Маше, но другого выхода не предвидится. Она тянет её за руки, прося встать, и Маша беспрекословно повинуется. Молчит, даже когда полотенце падает на пол, открывая вид на тело, что она совсем недавно стыдилась. Лаура шумно выдыхает, видя чёрные трусики. И не потому что ей в тягость было бы их надеть, а потому что Женя успел бы сделать все куда быстрее не будь их там. Шатенка скользит лямками по рукам Третьяковой и, покраснев, застëгивает замочек сзади. В голове картинка обнаженной Маши никак не уходит, и она закрывает глаза, надеясь хоть что-нибудь исправить. Натягивает на голову вязаный свитер, потому что моросит дождь. Приседает на корточки перед блондинкой, которая застряла в прострации. — Подними ножку, Машунь, — просит её Лаура и чувствует прикосновение на спине. Маша опирается на неё, а это значит, что не боится прикосновений. Как маленькому ребенку, она поправляет резинку спортивных штанов и тянется за носками. Холодная стопа обжигает руки, и через пару секунд на левой ноге красуется чёрный носочек. Лукина спешно хватает не разобранный чемодан, где рядом валяется костыль, что она тоже забирает, берёт Третьякову за руку и выводит на свежий воздух. Они едут в машине в полнейшей тишине, и лишь спустя минуты четыре от начала Маша даёт волю эмоциям. Лаура паркуется на обочине. — Тише, девочка моя, тише, я рядом, я успела, я тебя никуда не отпущу, ты слышишь? — Лаура притянула к себе плачущую Машу, что так сильно цеплялась за её свитер. Будто раз за разом хотела убедиться, что шатенка все ещё здесь и не бросила её. — Спасибо, спасибо, Лаура, я не представляю, что было, если бы ты не успела… Я тебе так благодарна, — Маша всхлипывала куда-то в шею шатенки, а приятный аромат духов и стирального порошка понемногу успокаивал разбушевавшееся воображение. — Мы сейчас поедем ко мне домой. Егорка у бабушки, Саша будет дома только поздно вечером, все будет хорошо, и я каждую секунду буду рядом. Мы справимся с этим! — Маша лишь сосредоточенно угукнула, улыбаясь впервые за этот вечер. — Я тебе потом все расскажу… Я все расскажу… — оправдывалась Маша, прекрасно понимая, что именно её поспешный вывод стал роковым. — Так, Маняш, если захочешь — рассказывай. Но я ни в коем случае тебя заставлять не стану. — Лаура вцепилась руками в руль, замечая отчетливые и яркие следы на шее сидящей рядом женщины. Она совершенно точно понимала, что это её спасение. Но думать о себе, пока рядом страдает её Маша, она не имела никакого права, да и не хотела.

***

— Ты хочешь спать со мной, Машенька? — Лаура ласково обратилась к блондинке, что сейчас стояла в растерянности. — Я хочу домой, хочу к себе в квартиру, хочу, чтобы ты была рядом, пожалуйста, Лаура! — Маша подвинулась к шатенке, обвивая женственными руками шею любимой. — Мы немного разберемся с проблемами и обязательно уедем, я тебе клянусь. Мой дом — твой, поэтому ты имеешь полное право делать здесь все, что только пожелает твоя светлая душа. Буквально пару дней, и мы снова окажемся в твоей уютной квартире, а потом… — Лаура замялась, не зная стоит ли продолжать эту тему. — А потом купим квартиру или дом, где ничего не будет напоминать о прошлой жизни. Единственный кусочек, что возьмём с собой из прошлого — дети и зародившиеся чувства! — Лаура держала Машу в крепких объятиях, чувствуя как она расслабляется. Больше нет этой нервозности, лишь успокаивающий голос, шепчущий на ушко столь нужные фразы. — Договорились, — на полутоне произносит Маша и улыбается совсем как раньше. Так же искренне озаряя мир своим блеском изнутри. — Лаура, я до… — зашедший в дом мужчина не успевает договорить. Кидает непонимающий взгляд то на бывшую жену, то на будущую жену своей бывшей супруги. — Добрый вечер, Александр, — растерянно произносит Маша и чувствует себя не в своей тарелке. Хочется уйти, расплакаться и не видеть больше никого. Даже в доме у любимого человека она чувствует себя чужой, лишней, не нужной. — Я, пожалуй, пойду… — ком обиды встаёт в горле, и Маша опускает голову, желая сдержать непрошеные слезы. Лаура, увидев состояние безумно дорогого ей человека, движением головы указывает Саше уйти в свой кабинет. — Мария, не нужно никуда уходить… — он останавливает речь на мгновение, с ужасом смотря на следы пальцев под подбородком. — Я не стану вам мешать, поужинаю и весь дом в вашем распоряжении. — Он наспех разувается, уходя в ванную. — Мне здесь неуютно, — жалуется блондинка, судорожно стирая слезы со щёк. — Я понимаю и постараюсь сделать все, чтобы тебе было комфортно! — заверяет её шатенка и подхватывает чемодан, ведя за собой Третьякову.

***

Маша просыпается через полтора часа. За окном жуткая темень, Лауры нет рядом и чувство дискомфорта все сильнее липнет к ней. Она выходит из их с Лаурой спальни, пытаясь аккуратно спуститься на кухню, где горит свет. За разговором она застаёт Мурочкина и Лукину, но выходить из убежища, за которым её не видно, даже не думает. — Я видел следы на её шее. Не посчитай меня бесчувственной скотиной, но тебе бы это могло пойти на пользу. Есть риск, что тебя посадят, а эти следы и подтверждение с уст Маши будет способно сохранить твою репутацию. — Мужчина опирается локтем о край стола, широко расставив ноги на стуле. — Нет, Саша, этого не будет! — прерывает она его и вскипает. — Маше и без того тяжело, и я не могу просить её буквально вытаскивать меня из этой грязи. Она не заслуживает всей этой боли, да и я ей никто, если она чувствует себя неуютно рядом со мной. — Она замолкает, чуть обдумав сказанное. — Ты знаешь… — по щекам текут слёзы. — Мне так больно, что Маше не приятно мое общество. — Она обессиленно падает на колени возле барной стойки, запуская пальцы в податливые волосы. — Я так больше не могу! — шепчет она, уже вовсю ударяя ни в чем не виновный кафель. — Лаура, — мужчина опускает к ней и притягивает к себе. Маше этот жест напоминает тот в машине. Абсолютная схожесть. — Она тебя любит, я это знаю. Тебе бы тоже было не приятно находится в доме, где её бывший муж, как и я теперь.— Мужчина держит бывшую жену в объятиях и терпеливо ждёт, пока к ней придет спокойствие. Маша поражëнно охает, закрывая рот рукой. «Бывший» — только и слышится в её голове. «Значит, она не врала. И вправду из-за любви ко мне развелась с ним.» — Третьякова, едва ступая, возвращается в постель, но засыпать не хочет. Через полчаса возвращается Лаура и нежно притягивает к себе спящую, по ее мнению, блондинку. Маша терпеливо ждёт, пока Морфей заберёт шатенку в свое царство, а после покидает спальню, направляясь к кабинету Александра в надежде, что тот не спит. — Можно? — трижды стучит она в дверь и заглядывает. Мужчина устало потирает веки, разрешая войти. — Я хочу, чтобы вы сфотографировали побои. Я слышала ваш разговор с Лаурой на кухне, извините. Я хочу ей помочь, хочу, чтобы мы жили с ней без страха за будущее. — Третьякова протягивает свой телефон, но мужчина берёт смартфон, лежащий на столе. Отправит фото ночью, и на утро все уже будет в порядке. Маша благодарит Бога, что по её возвращению Лаура все так же сопит в подушку, лежа животом на одеяле. — Я чувствую себя нужной рядом с тобой, Лаура, — произносит она вполголоса, поглаживая Лукину по спине.

***

Едва на часах показывается девять утра, Лауру будит телефонный звонок. — Лукина, слушаю вас, — сонно произносит шатенка и сразу же замолкает, не желая тревожить спящую рядом блондинку. — Лаура Альбертовна, у меня для вас прекрасная новость. Вас беспокоит Дмитрий Сергеевич. Я получил ваши фото с побоями девушки. Вызвал Евгения, и вы не поверите, но он молча забрал заявление, претензий к вам не имеет. Уголовного дела не будет. — Радуется мужчина, но слышит лишь молчание. — Я… Я поняла, могу уезжать в Украину? — задаёт вопрос она и по-прежнему ничего не понимает. — Совершенно верно. Всего вам доброго, надеюсь, в такой обстановке больше не увидимся. — Шутит он и отключается. Взбешенная и разозленная Лаура встаёт с кровати. Хочется свернуть шею этому Мурочкину, который слишком много себе позволяет в последнее время. — Это ты сделал? — кричит она, и мужчина, видевший до этого волшебные сны, подрывается с постели. — Ты о чем? — не понимает он. — Ты заставил её сделать фото? Кто ты такой, чтобы приказывать ей? — Лаура в бешенстве хватает статуэтку со стеллажа позади и без зазрения совести швыряет в мужа. — Никому не позволю насильно заставлять её что-то делать! Ты понял меня? Ещё раз такое повторится, и я за себя не отвечаю! — повышает она голос и сверлит бывшего мужа гневным взглядом. На шум приходит сонная Маша, к слову, тоже не понимающая криков с утра. — Лаура, что случилось? — деликатно спрашивает она. — Он заставил тебя сделать фото? — Лаура сейчас без разбора кричит на каждого. — Нет, я сама захотела, — отзывается Маша, отходя к стене. Бояться разъярëнного ягуара стоит всем. — Не смейте мне врать! — она ударяет рукой о деревянную поверхность стола, густо краснея. — Ты совсем охренел? — она вновь наступает на мужа. — Я попросила тебя по-человечески! Ей трудно, а что делаешь ты? Просишь спасти мою агрессивную натуру? — шипит она и уже трясется от гнева. — Значит так, если я, не дай Бог, узнаю, что это сделал ты, а она не хотела, тебе конец, Мурочкин! — она показательно тычет в него пальцем и разворачивается к блондинке, которая вжимается в стену. — Жду от тебя объяснений за безрассудные поступки! Учти, если твой бывший муж ещё хоть раз подойдёт к тебе, для меня нет разницы с каким намерениями, я буду последней, кто его коснется, не считая патологоанатома! — вновь взрывается криком шатенка и уходит, оглушительно хлопая дверь. Сувениры на полке рядом опасно покачиваются.

***

Маша застаёт Лауру в ванной. Та усердно старается остудить пыл холодной водой. — Прости меня, Маш, я не со зла. Знаешь же, как по-дурацки проявляю заботу. Не рассказывай мне ничего, если не хочешь. Мне главное, чтобы с тобой все было хорошо. — Она садится на край ванны и пытается понять злится Третьякова или бесится. — Я сама его попросила, правда! — уверяет она шатенку и получает кивок в ответ. — Сама не знаю, чем руководствовалась вчера. Я просто… Просто подумала: мы с ним столько лет были вместе, Олежа бы не одобрил, если бы я не помогла его отцу. — Брезгливо бросает последнюю фразу Третьякова. — Я думала, что то физическое насилие было единичным, но сейчас убедилась, что он — тиран. — Она замолкает и больше не хочет говорить об этом недостойном мужчине. — Знаешь, — она игриво улыбается, подходя ближе, — ты такая сексуальная в гневе. — Шепчет она, хищно сверкая глазами. — Должно быть вы, Лаура Альбертовна, в постели диктатор? — томно произносит она и садится Лукиной прямо на колени, раздвигая ноги. В такие моменты Третьякова и думать забывает про перелом. — Проверим, когда выздоровеешь, — обжигает Лаура нежную кожу у мочки уха и впивается пылким и опьяняющим поцелуем в эти податливые губы напротив.