Заочье

Финист и Соловей, невесть откуда взявшийся, негромко напевали одну из деревенских песен и доставали свежий хлеб. Яга рядом тихо подпевала и пряла странную тёмно-зелёную нить из резко пахнущих трав. Братья сидели рядом с Язивом и перебирали ягоды. Тихо. Спокойно. Идиллия. А мужчинам не зря дали птичьи имена - пели красиво, протяжно. Внезапно пение прервалось громким шипением и сдавленной руганью - Соловей случайно залез кончиком крыла в печь и приложил его к самому дну. Финист молча отставил свежий хлеб в сторону и быстро достал обожжённый конец из печи. Словно это происходит не в первый раз.  — Где лёд-вода?  — В комнате моей, — Язив неопределённо махнул рукой, не отрываясь от дела. — Ещё в бане есть. Финист благодарно кивнул и быстро ушёл за кувшином. Мирин на секунду замер а потом выудил из горсти свежей брусники ягоду с тёмными полосами.  — Тять, а это шо?  — Брусника-молодь, — всё так же не отрываясь от ягод ответил Язив, на всякий случай глянув на младшего. — Куда?! Мирин убрал ягоду ото рта и смущённо отдал её рыжему. Тот положил её подальше от детей, сразу же найдя вторую такую. Яга из своего угла насмешливо фыркнула и братья заметили, как у Язива покраснели уши.  — А ты ел? — Ивар положил рядом третью.  — А не видно? Ивар внимательно посмотрел на молодое лицо, которое в силу возраста не могло быть таким. Слишком красивый, слишком быстрый, слишком сильный для практически старика. Получается, Яга тоже ела? Ивар перевёл взгляд на спокойно прядущую женщину. «Она ведь лет на четырнадцать старше» — Ивар с сомнением посмотрел на ягоды и снова на Язива.  — На шестнадцать, — как ни в чём небывало поправила Яга. — Ещё надобно пить мёртвую воду, дабы плохо не стало. Но вот где ты, шалопай, её берёшь… Ума не нахожу.  — Так Кощей ведь.  — Точно, — Яга хмыкнула и отложила веретено. Соловей у печи вздохнул и с сожалением провёл по обожжённому крылу. Затем крепко взялся за кончик и резко вырвал подпалённые перья, тихо выдыхая сквозь зубы. Из избы послышался топот, и в комнату забежал Финист, несущий черпак, из которого расплёскивалась вода. Вроде птичье имя дали, а бегает, как конь.  — Дай сюды, — Финист поставил черпак на пол и макнул в него обожжённый кончик. — И зачем тебе крылья достались? Морока одна.  — Завидуй молча, — в голос сказали мужчины и переглянулись. — Я ж не виноват, что на тятьку похож, — уже один пробормотал Соловей. Яга ушла под шумок и вернулась уже вместе с домовым, неся горшок с кашей и свежую репу. Язив застыл, перестав перебирать ягоды, и растерянно посмотрел на мать.  — Ты шо, в другой печи готовила?  — Потерпишь.  — Мати!  — Поте-ерпишь, — пропела Яга, кидая в горшок несколько ягод. Мирин потянул в рот уже обычную, как он думал, ягоду, скривившись от сильного горького вкуса. Все присутствующие нечитаемо посмотрели на него, в особенности волхвы.  — Может, ему мёртвянки дать?  — Никак нет, мелким станет ещё. Мирин выплюнул полосатую ягоду в ладонь, радуясь, что не проглотил.  — А я чего прилетел, — Соловей стряхнул крыло от воды, — У Веселины тройня!