Заочье

Язив свесил голову в окно, суша волос на холодном ветре - те были мокрыми после бани. Рыжий потёр ноющее плечо, которое сдавил Ивар: он не хотел идти мыться. Детей туда вообще силой завели - смущались сидеть там вместе с двумя взрослыми мужиками, но обошлось. Беззвучно открылась дверь, заглянул младший из братьев. Мирин обвёл комнату глазами и остановился на волхве, который смотрел на него из-за плеча. Постояв пару секунд, поиграв в гляделки и моргнув первым, Мирин подошёл к Язиву и обнял его сбоку. Щёку обожгло холодом. Ледяной.  — Ты ж только с бани… Як ты так з’мёрз?  — Обычный, — волхв задумчиво приложил руку ко лбу, проверяя температуру. — Все’да такой.  — Неправда, днём набольше теплее. Мирин поёжился, не хотя отходить от мужчины. Язив снова свесил голову в окно, позволяя ветру играть с волосом. Солнце уже совсем низко, нужно гнать детей спать.  — Варвар где?  — Рубаху стирает, запачкал, говорит.  — Мог и Голубу отдать…  — Не хочет. Язив вздохнул и прижал сына поближе к себе. Кожа под щекой ребёнка начала нагреваться и была уже довольно терпимой, поэтому Мирин не возражал. Только поднял руку, спуская поближе к локтю длинный рукав отцовой рубахи. «Кстати…» — волхв провёл мальчику по ёжику на затылке, словно прося поднять голову, что ребёнок и выполнил.  — Погоди чутка, — Язив наклонился ближе. Рыжий уткнулся носом в волосы и потянул запах. Гарь, ель, холод. Отлично, их дом начал брать верх, скоро можно будет и одних пускать. «Хотя лучше с Баламутом. Может, уже завтра.»  — А где гребень? — глухо спросил Мирин, которого мужчина всё ещё прижимал к себе. Язив спохватился, немного отодвинул мальчика от себя, осмотрелся. Гребень был на сундуке, собственно, где ему и место. Подтолкнув Мирина к кровати, Язив взял простую расчёску, у которой не было одного зубца: это он отгрыз в младенчестве. Мирин ёрзал на кровати, предвкушая неприятную процедуру. В прошлый раз было больно, но и не мудрено - с неделю не держал гребня в руках, пока в бреду валялся. А Язив сел рядом, взял небольшую копну кудрей и уверенно провёл там гребнем. Мирин на инстинктах зажмурился, ожидая неприятное тянущее чувство или вырванные волосы, но ничего не произошло. Язив остановился, от двери послышался смешок и мальчик открыл глаза.  — Чего рожицу скрючил? — Ивар подошёл ближе и сел подле кровати, прислонившись к ноге волхва. — Волос вырвал? Ивар потянулся вперёд, стараясь посмотреть на гребень. Мирин тоже вывернулся и попытался ухватить расчёску. Язив буркнул что-то похожее на «глазопялки» и протянул детям гребень. Зубцы блестели и казались немножко толще, чем раньше.  — Ты их отлил? — Мирин на пробу запустил гребень в Иваров волос, с лёгкостью его вытащив. А ведь у старшего волосы ещё хуже! В плане того, что они длинней и кучерявей.  — Угу, — мужчина забрал гребень у детей и продолжил расчесывать Мирина. — Ты как расчесывался, смотреть больно было. Стекло гладкое, легче будет. Пару минут спустя, когда волосы мальчика стали как пух, а сам Мирин был провозглашён «утя», дети отобрали у мужчины гребень и повалили на кровать животом вниз. Не то чтобы Язив сопротивлялся. Рыжие волосы были всё ещё влажными, и волхв наотрез отказался сушить их самостоятельно. Зато на ощупь были более чем приятные, и совсем не сухие и колючие, как думал Мирин. В итоге, после того, как братья наигрались с длинными, почти девичьими, волосами, Язив сидел с тремя тугими колосами, собранными в одну косу. Ивар отказался, скоро собрав волосы в пучок и перевязав их лентой. И правильно сделал, потому что все трое услышали стук железных сапог, посмотрели в окно, ужаснулись, ведь луна была уже высоко, и постарались лечь в как можно более естественных позах. И плевать, что снова в одной кровати. В комнату зашла Яга с зажжённым пламенем в ладони. Осмотрела комнату, остановилась на притворявшихся, подошла ближе. «Только спробуйте засмеяться…» — мысленно пригрозил волхв. Мирин специально сонно вздохнул и повернулся от стены к Язиву, приобнимая и пряча лицо. Яга наклонилась, внимательно заглядывая в лица. Мирин сдавленно всхрипнул, сдерживая смех, Ивар, лежащий лицом вниз, прикусил губу. У Язива вообще словно случилась судорога лица. Ивар хихикнул. По всей избе покатился строенный хохот вперемешку с руганью Яги.