Заочье

Дети убежали в лес, Баюна утащил Финист, кот детей не говорил, да и то потерялся где-то в избе. Остались только они - мать и два сына. Яга было открыла рот, как Язив её перебил: — Сразу спрошу - только мне память дед отбил? — Не отбил, — Ягишна закатила глаза, — а подменил. Не тебе одному, нет. Всей деревне. — Это в которой ты живёшь? — Язив посмотрел на Мороза и получил утвердительный кивок. — Но зачем? Столько силы тратить… Мороз задумчиво поскрёб бритый висок, смотря в стол. Наконец выдал: — Раньше люда раза в два меньше было. Ты, как-никак, уж десяток полный в лесу. Дитяток сейчас много. Да всем, кто старше тридцати, не меняли память - им то что? Помирать скоро… — Но всегда есть ваш батя. Живучий, чертяка, — тихо вставила Яга. — … Да с Вадимом не удалось. Ум, видно, трудный очень. Он с того времени и не пьёт. Тебя ждёт. Любил больно, как старшего. — Или нет, — снова вставила Яга, имея ввиду то, как любил Вадим Язива. — Лучше скажите, что раньше было. — А ты сам скажи, а мы поправим, — предложил Мороз, ловя одобряющий взгляд матери. Позади, у двери, что-то разбилось. Мороз обернулся, чтобы увидеть домовика, выронившего стеклянное блюдце. Обрадованный Голуб метнулся к старшему из сыновей, дёргая за бороду и целуя в лоб. Яга, стараясь скрыть панику, двинула пальцем, и осколки полетели к ним, срастаясь в большое полупрозрачное блюдце. Облегчённо выдохнула - это не оно. Не то, в котором память деревенских заключена. А Язив начал рассказывать. Про то, что с детства знал только мать да домовика из семьи. Как в лесу носился, рвал одежду и постоянно получал за это. Про Вихрана, который как настоящий дед забирал его из дома, пока мать не видела, и учил строить лодки и плавать в море. Как в четырнадцать привёл перепуганного потерянного Финиста, и он остался у них с позволения родителей. Как отказывался есть мясо, боясь, что это люди, которых мать, нисколько не смущаясь, совала в печь. Про то, как всё детство встречался рядом с каменной поляной с мальчиком, до ужаса похожим на Мороза, и то, что он отзывался на «Изморозь». Как прикрывал его от своей матери, боясь, что она его съест. Как в четырнадцать встретил Вецену и ушёл жить в деревню берендеев. А в шестнадцать уже под смех любимой держал на руках Таислава, боясь уронить агукающего мальца. Как в девятнадцать пришёл в избу и рассказал про семью, второго сына, получил поцелуй от матери и одобрительную улыбку деда. Как в двадцать два в метель, в одних лишь портах, ходил по лесу, ища детей и Вецену. Как голыми руками задушил Стукача и с одного удара отрубил ему голову тупым топором прямо перед Святибором. Не за троих, за пятерых. — Холод лютый, а у меня пар от тела - снег тает. Слышу, вуки надрываются, зовут. Ну я и туда, — Язив подпёр голову кулаком и пусто уставился в чашку, смотря как на дне отражается его лицо и отмечая, что он сильно постарел за те несколько дней, которые живёт с сыновьями. Не восемнадцать ему боле, все двадцать девять. Видно, не нужна ему уже молодость. — Гляжу, сидит вожак у тела, а от тела то и ничего, мясо да голова с рваной рубахой. Мужик тот с девкой своей пошёл по калину, а забрели к нам. Мне вук сидит, плачет, глаголит: «Девку его загрызли, а он твоих защищает. Не совладали с собой, Стукач натравил.» Яга протёрла глаза от слёз и продолжила слушать. Он ей не рассказывал, постоянно отнекивался, а потом вмешался Вихран. Только он знал это, и молчал. Сбоку треснула рама окна из-за злости Яги на собственного отца. — И ведёт меня к другим вукам. А те по кучам расселись, похороны поют. В середине мои, все вместе лежат. Ну, мне глазья пелена и застлила, — Язив сглотнул, чувствуя как хрипит горло от долгого рассказа. — На звук иду, ладони уже как у прадеда, - помните, как у Сварога? Угли, право слово, - чернющие. А этот нефырь, вымесок, даже не обернётся - стоит средь болота, колотит по камню-древу. Я и набросился, не думавши. А длани то прадедовы, сжёг ему шею. Язив остановился, пытаясь унять бешеную улыбку и столь же бешено блестящие полной белизной глаза. Не смог совладать с улыбкой, закрыл нижнюю часть лица ладонью и продолжил. — Валяется в ногах, хрипит, боится. Братьев пытается звать, и Туросик тут как тут. Смотрит, скотина, как брата душат, а ничего не сделает - страшно на меня, разъярённого, набрасываться. Но Стукач расстарался - разорвал мне лицо, — Язив провёл кривую линию от шрама на губе до порванного носа. — Это всё одно было, да Святибор помог. Задушил, да сел рядом, ждал пока вьюга стихнет. Не удержался, руку отодрал, кинул Туросику в ноги. А потом просто принёс к Святибору, голову отрубил его же топором, — Мороз скривился: тупым топором тяжело работать, а тут целая шея. — А тот мне ничего не сделал, лишь глаголил, чтоб берёг себя впредь, да зеркало дал. Смотрю - зрачки белые, души нет. За то, что потревожил неслабо, косу отдал да к тебе вернулся. А дальше сама знаешь. А дальше отвлекался от этого как мог. Постоянно помогал лесным деревням, курил убойную отраву, вёл себя как сволочь. И так все десять лет. А тут пацан пришёл, до ужаса похожий на мужика, что его семью защищал. И как-то забылось отвратное поведение. Яга посмотрела на Мороза и поняла, почему он ни разу не поднял руку к глазам: у него слёзы в бороду стекали, не мешались. Язив вздохнул, мол, всё, теперь вы. Яга с Морозом переглянулись, молча решили, что Яга расскажет. Дети всё не возвращались, за что их стоило благодарить. — Вихран поменял тебе почти что всё до Стукача, — женщина вздохнула и хрустнула затёкшей шеей. — Я встану, не против? Язи отрицательно махнул головой и Яга начала, постоянно меряя шагами комнату. Говорила, что с детства у него были не только мать с домовым, но и отец с братом. Что буянил больше всех в деревне, оттого и доставалось. Что его застали племянники, которым не меняли память. И назвала его Язивом не Яга, а дядька двоюродный по бабушке - серб, вечно плавающий с Вихраном. Язив мелкий ему клок волос выдрал, когда дядя попытался забрать наточенный нож - так имя и дали. Как в четырнадцать пришёл домой из Заочья, взахлёб рассказывая про мальчика с соколиным носом и девку, на два года старше него. Потом действительно ушёл в деревню берендеев, к той самой девке. Вернулся с ней, представил деревне, и снова ушёл. Как действительно пришёл в девятнадцать домой, рассказывая про семью и застав дома родню в полном сборе. Как через три года вернулся весь в крови, еле дошедший при помощи Вадима. Молчаливый, худой как волк, не видевший добычу три зимы, с обрубленным волосом. Как Вихран выпытал у него, что произошло, и с сербскими родственниками собирали деревенских, кратко описывая ситуацию и прося поменять им память. Как деревенские, только увидев осунувшегося волхва, согласились разом, не спрашивая подробностей. Как его завёл в эту избу Вихран, оставляя хозяйство на них с Ягой и уходя обратно в море. — А память решили заключить в утварь, что ты вылил, как только пришёл домой, — шептала Яга. Мороз, ушедший пару минут назад, вернулся с другим прозрачным блюдцем и стеклянным ножом. Протянул нож Язиву, подвёл к печи. — Бей, — приказал старший. По комнате снова разнёсся звук битого стекла, лишь с одним отличием - за ним сразу последовал болезненный стон волхва, осевшего на пол от боли в голове.