Заочье

В деревне было на удивление пусто. Потом до лесных дошло, что все по домам сидят. Мысленно обговорив, решили не спрашивать. Пусть лучше сидят, чем пялятся.  — Вадим, Вадим! Смотри, рыжие! — всё-таки кто-то не хотел сидеть в доме. Мальчишка перегнулся через низкий забор, разглядывая Вихрана с Язивом. Язив недовольно повернулся, услышав прозвище. Сверкнул белыми глазами, заставляя ребёнка пискнуть от испуга и убежать в избу. Получил тычок в рёбра от Ивара, виновато улыбнулся. Через несколько мгновений дверь, ведущая во двор избы, снова отворилась, являя миру Вадима. Тот встал на месте, словно скованный. Мирин посмотрел на него, на отца. Понял, что не он держит, перевёл взгляд на Ягу. Точно, она. «Воротись в избу и объясни своим, что творится. А после иди к старостову дому, зови за собой других, только дитяток, кто мельче тринадцати, дома оставьте», — наказала Яга Вадиму, отпуская. Тот кивнул, захлопывая дверь.  — Шо ему сказала? — спросил Язив, наклонившись к матери.  — Увидишь, — Яга мягко улыбнулась и выдала ему слабый щелбан, мол, не стой так близко. Дажьбог, скачущий сайгаком, уже ждал их у избы, балансируя на заборе, и чуть не упал с него от недовольного крика Джэгоды. На крыше сидел Финист, болтая в воздухе ногами и поглаживая прилетевшую к нему птичку по маленькой головке. Яга хмыкнула - вот откуда знали, что они придут.  — Эх ты, трепло, — недовольно пробурчала женщина, глядя на подмигнувшего оборотня. Дажьбог слез с забора, подставил руки Финисту, дабы тот спрыгнул, поймал оборотня, опустил на землю и резво побежал к племяннику, который задумчиво рассматривал забор и водил пальцами по узорам-оберегам. Вихран стоял рядом, тихо что-то рассказывая.  — Ладно всё, сыновец?  — Ладно, — согласно кивнул Язив, убирая руки от забора. Пальцы порезанные, кровь вливал. — Как в дрёме только.  — Это обычное, — сказал Вихран, — Двадцать два года поменяли, не легко понять, что есть правда. Язив согласно вздохнул, сгребая к себе в охапку стоявших рядом братьев.  — Вот это явно правда моя, — и улыбнулся, чувствуя, что пустоты внутри больше нет. Отпустил, другие теперь у него дети. Ивар посопротивлялся, чувствуя, как сжимают рёбра, и успокоился лишь тогда, когда удалось немного отодвинуть от себя руку отца. Мирин вдохнул, почувствовал нечто странное и вдохнул ещё раз. Запахи. Они приближались, становясь ярче, и некоторые Мирин узнавал - дымом и травами пахли знахарь и Рада, что у него училась; землёй - пастухи, посевами - те, кто вечно в поле работал; кислым тестом бабы домашние. Один, который не получалось объяснить, пах жаром и железом - кузнец Лан. Забавно ему имя дали, забавно. Мальчик уже и забыл об этом. Мирин повернул голову, стараясь рассмотреть, что происходит за их спинами, как Язив сам развернулся, утягивая за собой и детей. И посмотрел ещё волком, словно их сейчас отберут у него. Деревенские собирались у дома старосты. Люта с Бояной переглянулись, как черти, право слово. Люта вытянула из рук Добрана начинающее ярко блестеть блюдце с памятью деревенских, при помощи Бояны залезла на забор. Стоя там при помощи всё той же сестры, Лютая прочистила горло, привлекая внимание деревенских, подняла блюдце над головой, закрыла глаза, глубоко вдохнула и низко затянула молебный напев. Приоткрыла глаза, продолжая тянуть гласные. Взгляд метнулся на семью - Мороз стоял со своим обычным лицом - никаким; Джэгода закрывалась ладонью, хотя даже за ней было ясно, что женщине смешно; дед с бабкой подозрительно косились друг на друга. «Это она в тебя такая?» — мысленно спросила Яга у Баяна. «Конечно, всегда грезил о второй Яге. Нарочно такую вырастил», — саркастически приподнял брови Баян. — «Вот чуял, шо не можно к тебе её пускать.» Добило Люту то, что дядя молча смотрел на неё, словно она не глупость какую совершает, а самый настоящий обряд ведёт. Потом он улыбнулся, растягивая губы как змея и сдерживая хохот, а в глазах всё та же гордость. Запев медленно перешёл в хихиканье. Люта засмеялась, поперхнулась из-за этого, выронила внезапно затрепыхавшееся блюдце, - Яга вскрикнула, кто-то в толпе громко ахнул, - пока пыталась удержать равновесие на заборе и не свалиться на сестру - она одна, жалко. Придавит ещё. Треска битого стекла не послышалось. Всё-таки упав на Бояну, но намного удачнее, чем представляла, Люта посмотрела туда, где предположительно должно было быть блюдце, если его успели схватить. Как сказать… успели. Блюдце весело в воздухе, трепыхалось и трескалось, стараясь упасть на землю. Язив немного нахмурился, заставляя буйную посудину застыть на месте. За спиной ругались отец с матерью. Деревенские напряжённо смотрели на разворачивающуюся сцену.  — Глаголила - не то! Не выдерживает, глядишь? — Яга взяла блюдце в руки, чувствуя, как оно трескается.  — Шо смог, то смог, не по силе было его тогда бранить! — в тон ей ответил Баян, взглядом прося помощи у стоящих в стороне богов. Кузнец, стоящий впереди всех, охнул, и его немного повело в сторону. Но сразу встал - молодой, крепкий, да всего-то одного человека в память вернуть. Лан ругнулся, потёр красной костяшкой переносицу и поднял взгляд на удивительную семью. Застыл на месте, глядя на шрамы на лице Язива.  — Да шо здесь творится? Шо за тёмная сила?! — не выдержав, закричали в толпе. — Зачем всех собирать?  — И шо здесь делают эти, — Ивар с Мирином синхронно закатили глаза, — Если до северной день пути? Где ваш бледный? — тут уже закатил глаза Язив, понимая, что это было сказано про его морок. Блюдце треснуло сильнее, вскрикнули Рада с Тихомирой. Знахарь метнулся к ним, с опаской смотря на держащих посудину Ягу с Дажьбогом. Вихран рылся по сумкам на поясе, ища иглу, которой заточил память в блюдце. Язив оглядел остальных, вспоминая имена и немного поджимая губы от тупой боли в затылке. Да он всех взрослых знает, чудно! Ивар с Мирином, уже на инстинктах чувствующие намерения отца, отошли назад, к остальным. Раз рыжий всем знаком, то решил не церемониться и дожидаться, пока дед найдёт иглу, рывком выдёргивая блюдце из чужих рук.  — Отошли, — шепнул Лану с Вадимом, зная, что они услышат. Ветром принесёт. И правда, отскочили. Блюдце со свистом, исходящим из него, полетело в середину пустого места между людом и домом старосты, через мгновение достигая земли и разбиваясь в мелкие-мелкие осколки. Теперь уже Рада приводила в чувство знахаря, те, кто помладше, поднимали стариков, пока мужики и бабы сами отходили. Повезло младшим - помнят о Язиве мало, вспоминать оттого легко. Конечно, нетрудно вспомнить силуэт с яркими глазами и извечными косичками на висках, которые было так весело дёргать.  — Соберёте? — шепнул на уши сыновьям рыжий. Получил в ответ неуверенные кивки. Дети присели.  — Ой, я тоже хочу! — одновременно сказали Бояна с Лютой, присаживаясь рядом с братьями.  — И я, — внезапно в голос выдали боги, ничуть не смущаясь, как оказалось, детской забавы среди волхвов. А люд приходил в себя и смотрел, как боги и дети соревнуются, притягивая к себе блестящие осколки. Вадим фыркнул и под укоризненным взглядом Язива поднял ногу, выпуская из-под лаптя несколько осколков. Рыжий улыбнулся ему, смотря, как Вадим отворачивается и получает толчок в плечо от Лана, лыбящегося как лис.  — Язив? — раздалось из толпы. — Язя, ты, шоли?  — Вернулся? — спросили с другого конца, пялясь на почти не изменившегося мужчину. Всё столь же худой, столь же рыжий. Дажьбог победно вскрикнул и поднял руки, в которых держал половину разбитого блюдца - срастил собранные осколки.