Заочье

Вечером в деревне было шумно - снова выносили столы и лавки, снова готовили маленький пир, все рядились в красивое. Не прост ведь повод - младший волхв вернулся. Дети, никогда не знавшие Язива, обвили его как плющ и не давали помогать остальным. Голова у него снова заболела, стоило войти в избу родителей, поэтому волхв предпочёл находиться на улице и осматривать дома снаружи. Дети сами его водили, рассказывая, кто живёт, как долго и почему здесь. Ничего особо не изменилось, лишь несколько новых домов, да ребятни, как говорил Мороз, в два раза больше. Дарён, как и остальные дети, узнал красную рубаху, и, все вместе, они без зазрения совести лезли на мужчину, с которым уже доводилось играть - по нему видно, что не откажет. Кто-то из ребятни приподнял косу мужчины, смотря на шею. Восхищённо взвизгнули, провели ладошками, словно по рисунку. Язив недоумевающе прикрыл шею рукой, а потом посмотрел на другую. Там чернело солнце, разметав косые лучи до краёв кисти. За волосы дёрнули, привлекая к себе внимание, поэтому волхв решил отложить осмотр тела до ночи. Морок, скрывающий татуировки, больше не удалось наложить, поэтому Язив оставшийся вечер щеголял практически чёрной шеей и разрисованными запястьями.  — Ну чаго встали? — старушенция ткнула Ивара в бок, прося освободить дорогу. Братья отошли, давая проход, но продолжили смотреть на отца с детьми. Мирин как-то завистливо вздохнул и присоединился к носке вёдер с водой, стараясь не дуть щёки и не дать девкам вставить какой цветок в волосы снова. Ивар быстро поставил скамью на нужное место и тихо подошёл к Язиву, с которого дети, наконец-то, слезли, ведь в воде что-то булькнуло. Из воды показалась тонкая бледная ладонь и махнула Ивару, прячась под воду от восхищённых визгов ребятни. «Сможешь Мирина так покатать?» — мысленно спросил Ивар, сосредоточившись на отце. Язив обернулся, кротко поднял уголки губ и кивнул, повернувшись обратно и следя за старательно приманивающими к себе кикимор детьми. Впрочем, сами кикиморы не уступали, дразня детей выглядывающими из-под воды глазами. Дошло до того, что мальчишка чуть младше Мирина полез в воду, откуда в срочном порядке был вытянут Язивом за шиворот. А после сушился тем же мужчиной под тихое бормотание о том, что кикиморы могли бы и поменьше привлекать внимание. Когда всё было готово, деревня собралась за столами, поставленными в один длинный ряд. Язива выловили старшие племянники, с горем пополам нацепив ему венок из еловых ветвей поверх сложной косы. Мужчина долго ёрничал, стараясь снять ветки с головы, но потом заметил остальных родственников в таких же венках и со вздохом оставил свои попытки. Ну ничего, набивку татуировок стерпел ведь, и здесь потерпит. Соловей тоже присутствовал, с венком. Только из ирисов, которые небывалым чудом, - а имя ему Дажьбог, - были найдены цветущими в конце лета. Как заметили Мирин с Иваром, венки носили все, кто не был человеком в полном смысле слова.  — Про берендеев забыли! — внезапно выдал знахарь, оглядываясь в поисках подходящих растений. — Мальки, понеслись за чабром! Мороз рядом вздохнул и уткнулся лбом в стол, тихо хрипя. Но еловые иголки сильно впивались в кожу, поэтому через несколько секунд он получил щелбан в затылок от Яги, наскоро охладил лоб и постарался поправить венок. За столами было шумно, кто-то принёс варганы и гусли, жалейки, заиграла музыка. Такая странная и отдалённо знакомая братьям. Полились песни. К Ивару с Мирином подошли со спин дети, аккуратно надевая им на головы венки из чабреца. Язив на это посмотрел пару секунд, а потом тихо посмеялся, обещая положить венки в похлёбку, когда те высохнут.  — Э, медный! — окликнули волхва, который по привычке недовольно поджал губы, — Горло рабочее? Пару секунд Язив заторможенно смотрел в сторону окликнувших, а потом сорвался с места, уносясь куда-то к середине столов. Воздух дрогнул от густого баса хоомея, о котором дети деревни только из рассказов старых слышали.