sciunt quam amor

      «помоги мне», — прочитал по окровавленным губам минхо, когда его одноклассник джину, лёжа на сырой земле, не мог пошевелиться и просто выжидал окончания расправы.       парниша лишь хмыкнул на жалкие попытки этого днищенского неудачника, а затем совершил заключительный пинок где-то в районе печени. докуривая сигарету, тот стряхнул пепел на когда-то белую рубашку кима и потушил окурок о поблизости находящуюся стену. изначально проскользнула мысль проделать точно такой же болезненный трюк с изящной шеей джину, но сегодня минхо добрый. даже слишком. ведь и пальцем не коснулся его до раздражения идеального личика. причиной крови на губах стал сам ким, что по неосторожности, а может со страху, слишком сильно закусил её.       — на сегодня закончим, — бросая бычок прямо около лица одноклассника, что еле оставался в сознании, безразлично произнёс сон. последний раз окинув взглядом тощее тело, минхо криво ухмыльнулся и, отвернувшись, задумчиво побрёл в сторону одиннадцатиэтажек.       — мне так мерзко на него смотреть, — выкладывал никому не нужное в этом мире мнение пио, один из членов «стаи» и первый соратник главы. — так и хочется вмазать по этому смазливому лицу, понимаешь, мино?       коротконогий школьник с тупой физиономией и поведением подопытной крысы пытался догнать парня, что отошёл на приличное расстояние. сон минхо уже привык к подобному. привык быть авторитетом, самым-самым, избранным среди этих отбросов, что неимоверно раздражали. когда ты глава стаи безнадёжных учеников их учебного заведения, место которым уже уготовано в тюряге, ничего особо больше не удивляло, а только бесило, бесило, бесило. вот, например, пио. то, как он дышал, уже наталкивало на мысли прибить его на месте. парень похож на выскочивший на спине прыщ — самому не дотянуться, чтобы выдавить, поэтому приходилось ждать его исчезновения естественным путём. даже погоняло у пё джихуна «пио» какое-то отстойное.       мино знал, что он лучше их всех вместе взятых. умнее раз в сто. с первых минут нахождения среди этих выродков ощущалось, насколько парень далёк от них. и каждый день они оправдывали своё звание «бродячего мусора», считая верным всё то, что творилось в их головах, а затем за её пределами.       участвовать в этом мало хотелось, однако иного выбора не было. хочешь выжить? соглашайся. и с новым именем, и с «забавами», и с их мнением. стая не прощала неповиновения — сон видел подобное множество раз. он был одним из тех, кто карал. и карал так жёстко, что жизнь после казалось адом. а теперь он на месте того, кто ошибся и исчез с поста руководителя. минхо понял, что занял чужое место почти сразу, ведь пио прибегал за советом именно к нему, да и остальные стали смотреть с каким-то лицемерным уважением, желая достичь того же. мино считал: наконец-то он занял заслуженное место. хотя изначально сопротивлялся и пытался изменить ход событий. просто знаешь, как в итоге сложится твоя судьба, и получишь удар в спину от тех, кого считал верными долгу.       потому что сон был одним из таких: улыбался в лицо избранному, а затем за спиной разрабатывал план, как скинуть предшественника, который в конце концов увенчался успехом. подло? естественно.       но последующая эйфория от чувств, что ты проницательнее, круче, сильнее целой стаи, откинули размышления о загубленных душах куда подальше. опять-таки, лучше лидера, чем мино, среди этих конченых выродков и представить нельзя. уверенности в его превосходстве можно позавидовать. сон в какой-то степени прав — он, и правда, хорош. но гордыня любит ослеплять взор.       минхо осуждал их действия. он не видел в причинении боли кому-то изрядного удовлетворения, называл это отклонением, моральным падением. раньше. стоя в стороне, лишь наблюдал, как наносили удары, и просто не хотел оказаться на месте блюющего джину. а потом стало как-то всё равно. сказал себе, что так нужно, и не собирался срываться на помощь первому встречному. сон понял одну истину выживания в этом омерзительном мире — если больно, делай больней; если ломают — ломай.       ким джину бы точно утянул за собой в реку, полную отчаяния и страданий, что больше походила на яд. бесхребетный одноклассник напоминал кораблик. самый обычный бумажный кораблик, тонущий в луже, полной дерьма. а со временем эта лужа превратилась в целую реку, протяжённостью приближающуюся к бесконечности. и джину всё плыл в неизвестном направлении, медленно сгнивая и уходя под воду отвратительного желтушного цвета.       и самая главная сейчас проблема в том, что минхо больше неинтересны чужие мелодрамы. важнее то, как к нему обращаются члены его стаи, соблюдая все «титулы», пока он получал наслаждение от себя.       все люди меняются, подстраиваются, забываются. такое происходит чаще, чем кто-либо успевает заметить. в один миг ты стоишь на вершине и думаешь, насколько великолепен и недосягаем, а затем, снова оказавшись на грязной земле, в луже собственной крови, подмечаешь, что не успел насладиться видом. а тот, кто так и не увидел прекрасного рассвета из-за тебя, запросто, без ненависти в глазах, протягивал руку помощи.       люди лишаются чего-то слишком внезапно, когда они одурманены собственным успехом и величием над остальными. часто неоправданно.       вот и минхо оступился.       — так кто же теперь лучший? — пио продолжал говорить. всё как всегда, не мог замолкнуть хотя бы на секунду. сам от себя не устал? — я тебя спрашиваю, мино, — шипел более озлобленно тот, — отвечай, кто лучший, или сдохни.       триумф не длился долго. сон позабыл об этом всего на каких-то пару мгновений, но и этого хватило, чтобы оступиться.       ироничная улыбка, с первого удара застывшая на лице минхо, никуда не собиралась исчезать. насмешка со стороны бывшего вожака лишь сильнее гневила пио, что воспринимал подобные выходки за личное оскорбление и истерил ещё больше. эмоции захлёстывали его, глаза зверели, а зубы сжаты настолько, что можно расслышать их неприятный скрежет. ботинки крыса тяжёлые, обрамлены металлическими вставками, будто парень всю жизнь готовился к дню Х, когда их можно применить на ненавистном мино. пё смеялся. да так, что охрип и начал кашлять, но это не мешало наносить невероятно болезненные пинки, оставляющие гематомы, в мгновение ока появляющиеся на исхудалом теле.       правление сполна отразилось на мино. и дело даже не в этом ужасном моменте депрессии. сон последние недели перестал узнавать себя в зеркале. покрасневшие глаза, внушительные синяки под ними, выпирающие кости после потери пятнадцати килограмм, выпадающие комками волосы и пожелтевшая кожа. парень медленно иссыхал. прежнего молодого человека сожрала власть.       он часто запирался у себя в комнате и сидел один. просто смотрел на стену, считая секунды под ритм часов. даже раздумывать над чем-то после очередного дня в вожделенной когда-то роли было тяжело. и сейчас с каждым полученным по селезёнке ударом минхо, как ни странно, чувствовал облегчение. словно воскресал.       всё закончилось так же быстро, как началось.       лицо парня было скрыто от пытливых взоров бывшей стаи, но каждый из них знал, что мино по-прежнему улыбался. облегчённо, принимая свою участь даже с неким восторгом и удовлетворением от ребятни, что подросла за время его правления. единственный, кто остался таким же гнилым и глупым, был пио. мальчишка совсем не осознавал, в какую передрягу влип и слепо следовал своим желаниям, ни в чём себе не отказывая.       а сон почти свободен.       нет, стая никогда так просто не покинет его, не исчезнет из мыслей и будет вечной частичкой от целого мино, но это скорее доблестное прощание, чем полная позора казнь. научившись многому, пришло осознание некоторых вещей. смысл стал более понятным, а изменения необратимыми.       появился спустя столько времени привкус свободы на губах, смешанный с кровью.       все разошлись пару часов назад. перевернувшись со стоном на спину, чтобы взглянуть на темнеющее небо, к своему удивлению, минхо приметил рядом с собой человеческую тень. аккуратно поворачивая голову в направлении присутствующего, неожиданно для себя в очертании фонарей он разглядел ким джину. и выпал. будучи поражённым возвышенной красотой парня. скорее всего, это сказывалось помутнение рассудка, но в данный момент парниша, представший перед ним, выглядел как ангел. теперь ему действительно стало стыдно за то, что они каждый раз были готовы уничтожить такое творение природа. кудрявые пшеничные локоны, оленьи глаза, пухлые губы, поразительно точёные черты лица.       однако, закрыв глаза в сомнении из-за увиденного, мино снова их распахнул и перевёл усталый взгляд, полный раскаяния, ниже. а затем сосредотачивал внимание на вытянутой руке. сначала не понял, но вскоре пришло осознание, что израненный джину протягивал ему свою пухлую ладонь. неужели в попытках помочь?       — неужели конец? — спросил ким, касаясь измазанной грязью щеки. мягкий голос пропитан жалостью.       — нет, — выдохнул с огромным усилием мино, — это новая, — остановился, чтобы перевести дыхание, — новая история.       — для нас обоих? — с надеждой поинтересовался джину, доставая влажные салфетки с запахом малины из рюкзака и нежно протирая кожу сона. его глаза проницательны, словно знали куда больше, чем могло показаться на первый взгляд. как те прекрасные глаза из книг, что когда-то повидали вселенскую боль.       — я верю в это.       мино оступался так много раз. ошибался в удовольствие себе, но на горесть другим. считал себя выше любого существа. а в итоге руку помощи подал тот, по отношению к кому парень вёл себя отвратительнее, несправедливее всего, ослеплённый гордыней.       но у него ещё есть время. время, чтобы всё исправить.       ведь, к сожалению, корабликом-то, плывущим в неизведанном направлении со сгнивающим дном, оказался именно сон минхо.