diffusion

Резкий оглушающий звук заставляет распахнуть глаза. Чоппер, что смотрит на Мью с высунутым язычком, снова весело лает, тыкаясь носиком в щёку. Комната медленно наполняется красно-оранжевыми лучами закатного солнца, а свежий воздух из открытого на проветривание окна позволяет дышать в полную силу. Вот только дышать не хочется вовсе. Мью устало стонет, чешет Чоппера за ушком и поднимается с кровати, подходя к окну. На небе массивные кучево-дождевые облака, обрамлённые ярким алым светом заката. Холодный ветер, что сильно обдувает из приоткрытого окна, говорит о приближающемся дожде. Вид и правда завораживает. Мью закрывает окно и идёт в сторону ванной, чтобы быстро привести себя в рабочее состояние и сесть за проверку работ. Когда Суппасит, заваливший листами и тетрадями весь стол, понимает, что проверяет вторую по счёту тетрадь уже больше сорока минут, тридцать из них просто пялясь на свою кружку с остывшим чаем, он обречённо укладывает голову на стол, пытаясь понять, что происходит. За окном уже темно, тёплый свет лампы в мраке квартиры режет глаза, а обыденная давящая тишина резко контрастирует с громким роем мыслей. Что это всё значило? Мью откидывается на спинку стула и прикрывает глаза. Ему надо подумать. Что мог значить этот сон? Почему именно Галф? Мью некомфортно. Ему трудно принять, что он видел во сне именно своего милого нонга, что подсознательно считает его сексуальным. Это неправильно. Он хочет наорать на себя, встряхнуть за плечи, ударить в лицо, но всего лишь вздыхает. Подумаем логически. Галф красивый. Очень милый и трудолюбивый. Забавный, умный, интересный. У него красивые улыбка и глаза, нежная кожа и хитрый взгляд. Галф выглядит как ребёнок по утрам, когда его взлохмаченные ото сна волосы завиваются, а щёки немного припухают. Канавут выглядит взрослым с уставшим сосредоточенным взглядом, слабой улыбкой и скрытой ото всех болью. Он плачет над грустными сценами в фильмах и всегда успокаивается, когда Мью приобнимает его и вытирает слёзы. Он переступает через боль, физическую и моральную, упрямо идя к цели, что вызывает огромное уважение. Галф ученик. Галф нонг. Галф слишком молод для Мью. О, прогресс, мы приняли кандидатуру на рассмотрение. Мью хочет курить. Он только сейчас замечает, что на улице ливень. Подойдя к окну, он смотрит в собственное отражение на стекле. Хочет ли он рассматривать Галфа как пару? Мью не знает. Порой наше подсознание говорит вещи, противоположные принципам, говорит не то, что мы хотим услышать. Оно говорит сердцем. Но даже если Мью и примет свою симпатию к Галфу, то он не знает, что чувствует, и чувствует ли что-то нонг. Капли с громким стуком разбиваются о стекло. Дождь настолько сильный, что кроме белой пелены, уходящей во тьму позднего вечера, ничего не видно. Раздаётся звонок в дверь. Мью удивляется тому, что кто-то решил прийти к нему в такой ливень, да ещё и поздно вечером. Он подозревает, что это Брайт — не хочет даже открывать, несмотря на то, что сердце говорит посмотреть и запустить в дом гостя. Снова смотрит на часы и переводит взгляд на взятую из пачки сигарету. Слышит, как гавкает Чоппер. Придётся открывать. Когда Мью оказывается в прихожей, то поднимает шпица на руки, чтобы тот с непривычки не напал на Брайта. Всё-таки Чоппи не было довольно долго: он мог забыть нонга, постоянно ошивающегося в доме Суппасита. Сам не знает, почему думает, что это Вачиравит. Суппасит удивляется, когда открывает дверь. Видит того, кого вообще не ожидал увидеть в такие время и погоду. Прямо напротив него стоит Галф, промокший до нитки и поджимающий губы от стекающих с головы капель дождя. Он ничего не видит — стёкла очков покрыты крапинками воды — и немного подрагивает от холода. Почему именно он? Почему его Суппасит видит перед собственной дверью? Почему именно сегодня? — Галф! Ты чего делаешь на улице в такое время? — всё-таки спрашивает Мью своего нонга, пытаясь унять лай Чоппера поглаживаниями. Он сам не узнаёт свой голос: слишком паникующий до дрожи. — Заходи давай. Галф мнётся на месте, когда снимает очки, и поглядывает на гавкающего шпица. Замечая чужие сомнения, Мью всё-таки тянет его за руку в тепло помещения. Отпускает Чоппера на пол, когда нонг закрывает входную дверь. Шпиц убегает внутрь квартиры из-за незнакомого человека, всё ещё продолжая негромко лаять. — Разувайся и сразу в душ, — командует Суппасит, ждёт, когда его младший снимет обувь и пройдёт в ванную комнату. Он оставляет мокрые следы от ног и — что удивительно — не поворачивается, чтобы извиниться за принесённые проблемы, как это часто бывает. Дверь тихо закрывается, и Суппасит понимает, что всё это время задерживал дыхание. Почему-то ему было трудно находиться рядом Галфом, видя, какой он промокший, уставший и грустный. Его сердце буквально кричало: «Обними его сейчас же, Мью! Он нуждается в этом». Только через пару секунд Мью вспоминает, что Галфу нужна чистая и тёплая одежда. Сразу же идёт в комнату, открывает широкий шкаф напротив кровати и зависает от осознания того, в чём будет Канавут. Нормально ли это для самого Мью? Хотя… Ему было нормально, когда Галф и Брайт ночевали у него дома. Он спокойно относился к тому факту, что Галф надевал его вещи. Но это было тогда. Сейчас Мью… немного в странных чувствах. Он выбирает обычную чёрную рубашку и спортивные штаны, чтобы Галфу было удобно и тепло. Ему почему-то кажется, что даже в тёплую погоду младшему холодно. И Мью обязан позаботиться об этом человеке, нуждающимся в его внимании и поддержке. Обязан, несмотря на то, что ему трудно дышать в присутствии Галфа. Пока Канавут прогревается под горячими струями воды, Суппасит успевает принести одежду и положить её на стиральную машинку, поставить чайник, чтобы налить им чай, и даже сделать бутерброды. Вдруг Галф голоден, кто знает. Мью хочет полностью расслабить нонга, чтобы узнать, что случилось. Чоппер бегает в прихожей, обнюхивая обувь незнакомого для него человека, и Суппасит невольно улыбается. Всё-таки Галфу удастся познакомиться с Чоппи в довольно быстрый срок. Наверное, это маленький пушистый комочек является драгоценностью, приравнивается к члену семьи. Отчего-то Мью было бы приятно и спокойно, если бы Чоппи познакомился с Галфом и понял, что этот нонг — хороший парень. Суппасит немного вздрагивает, когда возле него раздаётся кашель, как бы намекая на своё присутствие, и он замечает, что Галф уже здесь. И, на самом деле, лучше бы Мью не смотрел на него. Младший выглядит очень мило в его рубашке, которая ему велика, несмотря на то, что Галф почти догоняет его по росту. Его мокрые волосы растрёпаны из-за полотенца, заставляют выглядеть как маленький одуванчик. На щёчках румянец. Одним словом — очаровательно. — Пи', я тебя испугал? — немного расстроенно спрашивает Галф и садится рядом с ним на стул, тут же опираясь на поверхность стола локтями. Разглядеть что-то не пытается, так как не знает, куда Мью положил его очки. — Нет, я просто задумался, — по-доброму улыбается Суппасит, чтобы не расстроить младшего ещё сильнее. — Чай будешь? Галф безмолвно кивает и водит пальцем по рисункам на скатерти. — А бутерброды? — Мью ставит возле него кружку с чаем и не ждёт ответа на вопрос, двигая к нему тарелку. Пару минут он наблюдает за тем, как Канавут медленно жуёт бутерброд и запивает чаем, периодически вздыхая, видимо, из-за своих мыслей. Мью нервничает, потому что мысль, что же такого случилось, раз Галф оказался на улице в ливень, не оставляет его. Он решается спросить. — Галф, — осторожно зовёт нонга Суппасит и, когда Галф обращает на его внимание, мягко улыбается, как улыбается всегда, когда начинает успокаивать своих расстроенных нонгов. По крайней мере, с Брайтом это срабатывает. — Что стряслось? Почему ты был на улице? — Я пошёл на пробежку, пи', — просто отвечает Канавут и пожимает плечами. — И не знал, что будет дождь? — Ну, — поджимает губы Галф и не смотрит на него. — Почти. — Раз знал, то зачем пошёл на улицу? Пробежка могла подождать, — хмурится Суппасит, не совсем понимая, зачем младший вышел на улицу. Так и простудиться недолго. — Это пустяки, пи'. Суппасит видит, что младший не хочет говорить с ним об этом, поэтому не решается давить. Сам думает, что явно что-то произошло, раз Канавут вышел из дома. Насколько Галф должен был быть расстроен, чтобы не обратить внимание на погоду? Ему становится тревожно за младшего. Всё-таки он до сих пор не может уверенно сказать, что может для Галфа стать чем-то вроде поддержки и защиты, раз Канавут сам ему ничего не говорит толком. Мью вздыхает. — Пи', так это — твоя собака, да? Он не сдерживает улыбки, когда замечает, что Чоппер держится зубами за штанину Галфа и тянет, явно пытаясь что-то с ним сделать. Это выглядит безумно мило, на самом деле. — Да, это Чоппер, — кивает Суппасит и забирает шпица на руки, чтобы тот не отвлекал младшего от бутерброда, который Галф ест медленно и нехотя. — Самый милый мальчик. Замечая распускающуюся как бутон пиона улыбку младшего, Мью становится немного, но легче — раз улыбается, значит ещё не всё потеряно. Он позволяет Галфу побыть в одиночестве пару секунд, пока относит шпица в другую комнату, и возвращается снова. — Что, не будешь больше? — Нет, пи', — смущённо улыбается Галф, двигая тарелку с бутербродами от себя, и допивает чай. — Прости, что я вломился к тебе. Твой дом был самым близким… — Я понимаю, не волнуйся. Мью убирает тарелку в холодильник и прополаскивает кружку. — Пи'… Он вопросительно мычит, не решаясь говорить, и становится рядом, чтобы потрепать по плохо высушенным волосам нонга, тут же замечая солнечную улыбку. — Я могу остаться у тебя? Сердце Мью пропускает удар, словно бы оно обречено — таким смущённым себя Суппасит ещё ни разу не чувствовал. Он даже не знает, что ему сейчас ответить, потому что его чувства расходятся во мнениях, чуть ли не разрывают его. Как настоящий пи', он просто должен позвонить его родителям и сказать, что их ребёнок попал под дождь, и, возможно, оставить у себя… А вот другая сторона — обычный мужчина, которому сердце велит просто позволить ему всё, подарить заботу и успокоить. — Если ты не хочешь, то я уйду… — Конечно, ты можешь остаться, Галф, — почти не думая, говорит Суппасит и сам удивляется тому, насколько быстро он всё решает. — Только скажи мне, почему ты оказался на улице. Я не верю, что ты вышел на пробежку и так далеко убежал от дома. Канавут отвечает не сразу, заставляя Мью снова усомниться в том, стоит ли это вообще спрашивать, зная, какой нонг закрытый до сих пор. Но как только он открывает рот, чтобы извиниться за вопрос, Галф говорит: — Мои родители снова ссорятся, — почти сам себе бормочет под нос, и Мью наклоняется ближе, чтобы услышать то, что он говорит. — Я не хотел там оставаться, поэтому пошёл на пробежку… Кто ж знал, что ливень начнётся так скоро. Думал, что успею до Брайта добежать. Суппасит поджимает губы, понимая, что всё-таки прав по поводу того, что что-то случилось. Он поднимает руку, недолго думая, притягивает голову Галфа к своему животу, как бы приобнимая его, чтобы утешить младшего. Просто чувствует, что объятия как никогда ему нужны. И Мью позволяет ему обнять себя, уткнуться лицом в живот, чтобы спрятать своё плохое настроение и никому его не показывать. Галф — хороший парень, добрый душой и сердцем. Канавут явно заслуживает того, чтобы о нём заботились так же тщательно, как заботится он о других людях. И Суппасит правда готов дать ему всё, что он только попросит. — Где будешь спать? На кровати или на диване? — Суппасит продолжает гладить младшего по волосам, иногда переходя на спину. — Всё, что захочешь, позволю. — На диване, пи', — бурчит куда-то в чужой живот Канавут. — Ты устал, поэтому кровать твоя. Мью улыбается. — Вечно думаешь в первую очередь о других, — больше для себя, тихо проговаривает Мью, нежно поглаживая кожу головы нонга. — Я приготовлю тебе кровать, мне нужно работать. — Не стоит… — Стоит, — Мью отстраняется, со вздохом вспоминая о большой стопке так и непроверенных тетрадей. На часах почти одиннадцать. Мью вяло смотрит на уютного парня, сидящего за столом в малоосвещённой кухне. Это делает ему одновременно так плохо и так хорошо, что ему становится тошно. Что-то в голове так и кричит ему: «Это выглядит правильно. Так и должно быть», но он хочет ударить себя за это. Его голова раскалывается от противоречий, его внутренности разрываются изнутри. Не так он ожидал найти любовь. Не в том. Руки Мью немного подрагивают от напряжения, когда он отправляет Галфа в комнату. Сам идёт следом тяжёлыми бесшумными шагами и замирает при каждом вдохе. — Пи', ты ведь недолго сидеть будешь? — заботливо спрашивает Галф, забравшись под одеяло. Он выглядит мило и по-особенному привлекательно в рубашке Мью, что резко контрастирует с белыми простынями кровати. Этот постоянный контраст нонга не даёт спокойно жить. — Как получится. Не волнуйся, я успел отдохнуть днём, — в горле першит от воспоминаний. — Спокойной ночи. — Спокойной, пи'.

***

Глаза отдыхают от едкого света, смотря на тёмное небо. Звёзды ярко светятся, проглядываясь из-за оставшихся грозных туч, а ночной свежий воздух после дождя приятно холодит кожу. Время доходит к трём, когда Мью заканчивает проверку. Он долго не мог сосредоточиться, отвлекаясь на мысли о парне в соседней комнате. Сейчас же, выкуривая пятую сигарету, Суппасит стоит у окна и думает о том, что совершенно не знает, что ему делать. Было бы правильно через силу, но отдалиться от Галфа, с другой стороны — младший только начинает открываться и доверять ему, если Мью будет строить между ними стену, он может причинить ему боль, разбить и так расшатанную душу. Найти правильное решение кажется просто невозможным. В итоге всё равно кто-то будет страдать. Глубокая затяжка. Белёсый дым растворяется в воздухе, расплываясь красивыми узорами. Мью оборачивается на тихий топот босых ног. В проёме Галф, закутанный с головой в одеяло, что смотрит на него уставшими красными глазами. — Ты прочитал мне лекцию о вреде курения, а сам дымишь как паровоз, — хриплым голосом, хитрым взглядом, но без удивления или осуждения. Галф подходит ближе и садится на подоконник, закутываясь в одеяло, будто в кокон, и немного ёжась от прохладного воздуха. Он выглядит уютно и мило, поджимая пальцы на ногах от сквозняка и хмурясь от сильного запаха табака. — Я думал, ты спишь. — Я думал, ты закончишь раньше, — смотрит в глаза, пленяя. Галф говорит уверенно, будто во мраке комнаты ощущает себя наравне. — У меня бессонница, — он тяжело вздыхает и ёрзает на месте. — Это так выматывает. Обычно я до последнего выматываю себя, чтобы просто отрубиться. Но ты отправил меня спать, а я не хотел мешать… Мью смотрит на него, не отрываясь, тушит сигарету и закрывает окно, чтобы не дуло. У Галфа нос краснеет. — Пи', могу я… — младший поджимает губы и тупит взгляд, — могу я попросить тебя… — в свете луны можно рассмотреть его порозовевшие уши, — мог бы ты… Полежать со мной? — Галф накрывает голову одеялом, полностью прячась, и сейчас он похож привидение с простынёй, что вызывает у Мью улыбку. Мью озадачен. Не знает, как поступить. Что сказать. Стоит и смотрит на нервно ёрзающее по подоконнику полотно. — Слишком по-детски? — бубнит одеяло. — Нет. Просто… — Ты не обязан. Я попытаюсь заснуть сам. Я пойду, а ты спать ложись, пи', — тихо тараторит Галф, вставая на ноги, и уже в проёме комнаты слышится: — Спокойной ночи! Если бы Галф не замёрз, Мью бы закурил. Он устало трёт лицо. Думает, лежать в кровати с нонгом слишком для него. Он часто спал вместе с Брайтом, когда тот нагло приходил и устраивался у него под боком, желая спать на кровати. Но теперь в голове Мью Галф и Брайт не одно и то же. Он не может до конца принять это. Мечется внутри среди двух огней. Он сжимает волосы в кулак. Мерзкое ощущение. Будто слизь скапливается у него под кожей, а ком в горле не может дать вдохнуть. Одна и та же мысль горит ярким красным у него в сознании. Галф ребёнок. Галф его ученик. Галф его нонг. И тот голос, сладко нашёптывающий где-то на периферии сознания, что Мью хочет почувствовать красивое тёплое тело в объятиях, услышать тихое сопение и насладиться мирным дыханием, разламывает Суппасита на части. Он ощущает, как трещат его мозг, душа, сердце. Он должен заботиться о нём. Должен убедиться, что Галф поспит этой ночью. Должен успокоить его, выслушать, поддержать. Мью не может не сделать этого. Суппасит медленно и осторожно заходит в тёмную комнату, чтобы не споткнуться из-за неожиданно возникшей мебели. Единственное, что освещает маленькую полосу кровати — яркие фонари из прикрытого плотными шторами окна и лунный свет. Обойдя кровать, касаясь её рукой, он кладёт телефон на прикроватную тумбочку и смотрит на занятую сторону постели. Знает, что Галф лежит и притворяется спящим, чтобы не чувствовать себя смущённым просьбой. И Мью его понимает, потому что ситуация выходит до жути странной… Нет, не странной. Это нормально — хотеть позаботиться о сне человека. О сне человека, который становится для него ближе, чем кто-либо ещё. Канавут не просил достать звезду с неба. Просил полежать рядом и поддержать его. Просил, чтобы Мью был рядом с ним, успокаивая своим присутствием. И если он не мог выполнить такую простую просьбу, то как сможет помочь Галфу с его проблемами? Он присаживается на постель, убирая уже расправленное одеяло в сторону, и всё-таки мешкается, не зная, стоит ли ему ложиться. Это не странно, это просто непривычно. Непривычно ложиться в непустую постель. Иногда она одинока и без него, Мью часто остаётся на диване, не находя сил подняться. Широко зевнув, Суппасит всё-таки ложится рядом и укрывается одеялом. Чувствует, как тепло тела нонга тянется к нему, согревая всего, и ощущает, как сонливость становится необычайно сильной. Действовало ли присутствие Галфа как снотворное? Да. Только было ли так же у младшего? — Хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Суппасит и поворачивается на бок, в сторону спины своего нонга. — Немного. Голос Галфа кажется непривычно тихим и беспомощным, даже, можно сказать, до жути одиноким и грустным. В груди Мью что-то отчаянно скребётся, тянется, и ему сложно понять, что от него требует назойливое сердце. Он хочет что-то сделать, как-то помочь унять грустные ночные мысли, но не понимает, как должен всё это исправить. Разрывается между мыслями, не зная, как в итоге поступить. За единственное, что приходит ему в голову, Мью хочется себя стукнуть. Но он всё равно делает, потому что считает, что это наиболее правильное решение проблемы. Он придвигается к нонгу ближе и аккуратно, не желая спугнуть, поворачивает его к себе так, чтобы чужая голова, загруженная не пойми какими мыслями, оказалась у него на груди. Мью не знает, сколько они так лежат, но ему до безумия нравится ощущать тяжесть почти не дышащего нонга на своей груди. Дыхание и правда слишком глубокое и редкое, будто Галф боится сделать лишний вздох. Он весь замер, но это не похоже на страх или неприязнь. Вместо того чтобы отстраниться и выбраться из некрепких объятий, Галф, наоборот, прижимается ближе. Суппасит до последнего пытается убедить себя в том, что младший просто засыпает, но еле заметная дрожь хрупкого тела заставляет его сердце остановиться.