***
— Куда Брайт подевался? — тихо спрашивает сам себя Галф, когда спускается по лестнице в мужской туалет. Как только урок закончился, его друг тут же испарился, будто его и не было. Это, конечно, разыграло в Канавуте любопытство, но он подозревал, что лучше ему не знать, чем занимался Вачиравит в данный момент. Галф видел, каким довольным ходил Вин до этого. Почти всё утро и впредь до этой перемены голову Канавута занимает только Суппасит, заботящийся о нём и дающий выглаженную чистую рубашку. Именно такой старший ещё больше окунает его в чан влюблённости, заставляя думать о себе почти каждую минуту. И Галф не знает, что на самом деле хуже: умереть от болтовни Брайта о сексе или из-за своей влюблённости пропускать лекции учителей. Уже в дверях мужского туалета он сталкивается со своим знакомым, тихо здороваясь, и останавливается возле раковин. Повесив очки на рубашку, умывается. Ему нужно избавиться от мыслей о пи’Мью, по крайней мере, до того времени, пока не закончатся уроки. Он замирает, когда слышит знакомые голоса. В помещении пусто, и Галф не сразу понимает, откуда доносятся слабые перешептывания. Кабинки использовали нечасто, но видимо кто-то решил устроить заговор в одной из них. — Не понял, — одними губами шепчет Канавут и почти бесшумно двигается, надевая очки обратно. Он всё чётче слышит, как переговариваются голоса, а ещё странные звуки, из-за которых становится не по себе. Но он же чётко понимает, что это голоса его друзей — Брайта и Вина. И Канавут пугается, когда дверь кабинки резко открывается, и оттуда чуть не выпадает Вачиравит с раскрасневшимися губами и растрёпанным видом. — Брайт, ты кабинку не закрыл, что ли? — возмущается Метавин, когда снова открывает дверь закрывшейся кабинки, и буквально цепенеет, увидев испугавшегося и шокированного Галфа. — Я думал, ты закрыл, — ворчит Брайт и оглядывается на замершего Канавута. — Честное слово, у вас двоих че, компас на нас, раз находите в самый неподходящий момент? — Не понял… Почему «вас»? — Да потому что пи’Мью нас уже видел! — припоминает, видимо, Брайту Метавин и звонко хлопает по плечу своего парня. — Прости, Галф. — Продолжайте, я ухожу… — начинает медленно отходить в сторону выхода Галф и жутко смущается, когда взгляд Вина падает на его рубашку после шептаний Брайта. — Подожди, ты должен мне всё рассказать! — Рассказать что? Галф надевает очки. — Ну как что, Галфи, — Вин растягивает чуть опухшие губы в хитрой улыбке, сверкая глазами. — Вон, рубашка новая? Где купил? — В магазине, — Галф недовольно смотрит на Метавина и, пытаясь сделать максимально гордый вид, уходит, скрывая покрасневшие щёки. — Ну куда ты пошёл, — Вин хватает Брайта за руку и пытается застегнуть пуговицы одной рукой. — Галф! — Стой, принцесса, — Вачиравит вырывает свою руку и разворачивает Вина к себе. Он поправляет его растрепавшиеся волосы и воротник, одёргивая рубашку. — Всё, — он резко наклоняется к всё ещё красному уху, — прекрасно выглядишь, — отстраняется и легко целует. Вин улыбается застенчиво, в глазах снова вспыхивает огонёк, но он не даёт ему разрастись. — Пошли. Они догоняют Галфа в коридоре, вставая от недовольного друга по обе стороны. — Что? — недовольно бурчит Канавут, зло просматривая на лукавые широкие улыбки. Вин хватает его за плечо и резко останавливает. Он утыкается ему в шею и глубоко вздыхает, ведя кончиком носа по чувствительной коже ниже, переходя на белоснежную ткань. Галф резко отодвигается и фыркает. — И правда, пи’Мью пахнет. — Да вы че, издеваетесь? — раздражённо бурчит Галф, смиряя строгим взглядом. — Вы уже меня всего обнюхали. У вас что, фетиши новые? — Ставлю тысячу бат, что он ещё девственник, — не обращая внимания на возмущения друга, говорит Вин Брайту. — Я с тобой спорить не буду, любимец фортуны, — недовольно отвечает Вачиравит, закатывая глаза. — Просто я умный, — Вин обхватывает лицо Брайта руками, надавливая на щёки так, что его губы выпячиваются, и он начинает хлопать ими на манер рыбки. Вин мило хихикает. — Я сейчас блевану, — говорит Галф с абсолютно нечитаемым лицом и продолжает идти по направлению в класс. — Так что было? — продолжает докапываться Метавин. — Что ты хочешь услышать? — Конечно то, что вы потрахались, — отзывается Брайт, отшатываясь от подзатыльника Канавута. Галф смотрит грозно, но потом его лицо расслабляется и появляется лёгкая хитрая улыбка. Выглядит пугающе, на самом деле. — Хорошо. Мы переспали. Его хватают за плечи с двух сторон и сильно сдавливают, заставляя остановиться. — Что?! — вскрикивают они хором, шокированно выпучив глаза. — Вы че орёте? — Галф вырывается из неприятной хватки. — Стоп. Стоп. Что? Как? Что было, Галф? — начинает тараторить Метавин, пытаясь найти ложь в глазах. Галф не умеет врать. По их мнению. — Вам всё в красках? — Конечно! — Вин с прищуром смотрит на Брайта с его «боже упаси», безмолвно сверля его взглядом, но снова переключает внимание на Канавута. — И что? И как? — Хм… — Галф немного хмурится, пытаясь показать сложный мыслительный процесс достаточно реалистично. — Я… Думаю, это… — он чувствует, как немного краснеет. — Галф, я что, только что проиграл тысячу бат этому балбесу из-за тебя? — Метавин смотрит на Канавута с некой обидой и небольшим недоверием. Вина всегда трудно обдурить. — Ахуеть, — Брайт, который непонятным образом оказывается сидящим на полу, — видимо, ноги не держат совсем, — смотрит на двух парней нечитаемыми широкими глазами. Он обхватывает голову руками, переводя взгляд с одного на другого, и пытается сказать что-то ещё, но выдаёт только: — Ахуеть! Мимо проходящие ученики странно смотрят на них и заметно сторонятся, обходят их. — Пиздец, Брайт, встань с пола! — спохватившись, Вин пытается поднять своего слишком впечатлительного парня, поддерживая его за предплечье. — Ты что расселся? Ещё ляг тут, полы заодно протрёшь! — он отряхивает его брюки, пока Вачиравит смотрит в никуда, пытаясь обварить сказанное. — Пи’Мью… — тихо бурчит он себе под нос. — Ты че, друг, всё? Совсем крыша поехала? — Галф машет у него перед носом, но не получает реакции в ответ. — Вин, — шепчет Галф, — я, кажется, его сломал. — …И Галф… — Брайт отмирает и как-то пугающе весело улыбается, зачёсывая волосы назад. — О, отмер, — констатирует безэмоционально Метавин. — Пиздец, Галф, ты как… Ты как сделал это вообще? — Вачиравит не снимает пугающей улыбки, а его глаза горят интересом. Галф смотрит со спокойным лицом на его неприкрытое любопытство, еле сдерживая рвущийся смех. Он вмиг делается серьёзным, упираясь взглядом точно в глаза Вачиравита. — Брайт, — тихим строгим голосом, немного хмуря брови, — ты че, реально поверил? Галф взрывается от смеха с растерянного, ничего не понимающего лица Брайта, с которого в секунду слетает прежняя ухмылка. Вин ржёт рядом с ним, похлопывая Канавута по спине, и они чуть не валятся на пол. — Ты?.. — всё, что успевает произнести Вачиравит перед тем, как сигануть за убегающим под заливистый смех Галфом. — А ну стой, засранец! Они бегут, стараясь не задевать мимо проходящих, и Вин, смотрящий на петляющих по коридору старшеклассников, не может сдержать счастливой улыбки. Звенит звонок.***
Канавут не может нарадоваться тёплой и чуть прохладной погоде, заставляющей поднимать его голову к солнцу и ласкать яркими лучами лицо. Он не знает, почему этот день так ему нравится — то ли из-за того, что с утра проснулся в доме Мью и его окутала чужая улыбка, то ли из-за погоды. Ничего — абсолютно — не испортит его настроение, потому что оно, честно, кажется самым счастливым за полгода точно. И даже недовольное сопение и бормотание Вачиравита не может раздражать сильнее, чем обычно. — Галф, как ты мог меня наебать? Я ведь реально поверил! — говорит Брайт и хватается за его плечо, чтобы тот не врезался в фонарный столб. — Хоть на дорогу смотри. — Кто ж знал, что ты правда поверишь? — улыбается Канавут и закидывает руку на плечи друга, слегка приобнимая. Чувство счастья переполняет его, заставляет тянуться к ближайшим людям и обниматься. — Я просто понимаю, что вы с пи’Мью созданы друг для друга, — внезапно откровенничает Брайт. — Знаешь, когда смотришь на вас, просто разговаривающих о чём-то, думаешь, что вы уже пара много лет. Галф улыбается ещё шире: ему становится слишком тепло на душе после слов Брайта. Он очень хочет, чтобы Суппасит наконец-то обратил на него внимание и понял, что вот он — тот, кто ему идеально подходил. — Как, кстати, у вас продвигаются дела? — Ничего интересного, — вздыхает Галф и поправляет очки на переносице. — Не сдвигается даже. — Правда, что ли? Я думал, ты хоть что-то делал, пока оставался у него и ухаживал. — Нет, я просто заботился о больном пи', — пожимает плечами Канавут и щипает друга за щёку, из-за чего тот вскрикивает. — Блять, ты че орёшь мне в ухо? — А че ты щипаешься, сволочь? — толкает его Брайт и потирает пострадавшую кожу. — Впился. — Ну, а что? Вин же в тебя впивается в туалете, — хмыкает Галф и закидывает рюкзак себе на плечи. — Завидуешь, да? Ты радоваться должен, что хотя бы у одного из нас есть регулярный секс, — Вачиравит показывает язык и уворачивается от удара, толкая Галфа вперёд. — Мне вообще не интересно, что там у тебя регулярно. — Ну-ну, малыш, когда-нибудь одолеешь самого сложного босса. Его, конечно, просто нереально одолеть, но ты-то должен справиться — не зря играешь в игры. — Брайт, я сколько раз просил не называть пи’Мью самым сложным боссом, — упрекает его Канавут. — А что такого? Будь он самым лёгким, ты бы его давно одолел, — рассуждает Брайт, делая вид, что потирает невидимую бородку. — А тут ноешься постоянно, что ничего у вас не движется. Самый сложный босяра! — Мне стоит упомянуть, что я вообще не побеждал никаких лёгких боссов? Да уж, лучше бы Галф побывал в отношениях хоть с теми, кто реально обращал на него внимание, чтобы просто знать, каково это — быть в отношениях. Возможно, так было бы проще фантазировать о пи’Мью, но сейчас не об этом. — И сразу попёр на самого сложного! Да ты у нас танк! — Брайт театрально восхищается и хлопает в ладоши, улыбаясь, когда замечает, видимо, краснеющие щёки Галфа. — Чемпион, мне нравится твоя решительность! — Боже, Брайт, прекрати, — смущается Канавут и пытается остудить собственное горящее лицо. — Я верю в тебя, ты сможешь получить нефритовый стержень, — кивает Вачиравит и поддерживающе хлопает уже по спине Галфа. — Постой здесь, я куплю воду. Может, что-то пи’Мью возьму. — Иди уже, — прогоняет его Канавут и неловко потирает горящие от смущения щёки. Брайт просто засранец, все нервы уже потрепал. Галф смотрит на быстро удаляющуюся спину Вачиравита. Когда Брайт уже прекратит говорить об этом так непринуждённо? Нет, Галф не из стеснительных, просто одно — обсуждать личную жизнь других, а другое — разговоры о… о пи’. Он и так трудно переносит все фантазии, подло подкидываемые воображением, а Вачиравит только усугубляет ситуацию. Галфу кажется это до жути несправедливым — все вокруг него, даже собственное подсознание, говорят ему, что они с пи’Мью отличная пара, но ни пи’, ни Галф не делают ничего для развития каких-либо отношений. Канавут даже не уверен, привлекает ли он Мью в ином плане. Он нонг для него, и старший не устаёт напоминать Галфу об этом. Парень облокачивается на стену здания и наблюдает за редкими прохожими. Мимо проходят школьники, студенты, родители с детьми и пожилые пары, и Галф наслаждается безмятежностью и лёгким ветерком. Ему хорошо, даже несмотря на небольшую тяжесть в груди. Он глубоко вздыхает и прикрывает глаза, легко улыбаясь. — Галф, — раздаётся возле него, и Канавут вздрагивает, резко поворачивая голову. Фёст стоит совсем рядом. На его лице непринуждённая улыбка, но глаза смотрят с лицемерным отвращением, из-за чего Галф хмурится и недоверчиво делает шаг в сторону. Фёст копирует движение и натягивает улыбку ещё сильнее. — Галф, ну ты чего, я поговорить хочу, а ты будто не доверяешь мне. — Что тебе надо? Ты несёшь одни беды, — грубо отвечает Канавут. Он откидывает голову к стене и снова прикрывает глаза, решая игнорировать «друга». — Как грубо, Галф. Я пришел извиниться и поговорить, — Канавут чувствует, как ему тычут в плечо, и приоткрывает один глаз. — Ещё бы через год извинился. Просто не трогай меня. — Как я могу тебя не трогать, Галфи, — Канавут невольно кривится от обращения. — Мы же почти семья. — Ты никакая мне нахрен не семья, — шипит Галф, угрожающе нависая тенью над Фёстом. — Ты можешь называть себя кем угодно, но не смей говорить, что мы семья. — Но, Галфи, — Фёст будто плюётся ядом глазами, — как я могу не называть себя семьёй? Хочешь братские объятия? Тебе нужно успокоиться. Галф резко хватает его за воротник и припечатывает к стене. — Ты мне не брат. И даже если отец уходит к вам, братом ты мне от этого не станешь. — Боишься, что папаня будет любить меня больше, чем тебя? Не волнуйся, Галфи, он не забудет про тебя. Надеюсь, — он гадко усмехается и несильно сжимает его руки на своей рубашке. — Рубашку порвёшь. Сильный какой, ужас, — Фёст прокашливается и снова натягивает доброжелательность. — Я пришёл извиниться и предложить мир. После развода вам с тётушкой будет трудно, поэтому мама сказала не трогать тебя. Хотя я и так несильно тебя доставал. Ты пойми, мне самому проблемы не нужны, да и наладить отношения с будущим братиком жуть как хочется, — он кладёт руки на плечи Галфа, немного их сжимая, но Канавут сбрасывает их с себя, с отвращением отходя назад. — Ты ужасен, — всё, что может выдавить из себя Галф. Ком неприязни не даёт проронить ни слова. — Как ты можешь так грубо говорить? Это обидно слышать из твоих уст, Галф. А ведь мы друзья. — Какие нахрен друзья? — Друзья, друзья, Галф. Просто ты как-то отдалился. Я всё думал, дело во мне, я что-то не так начал делать… Хотя Брайта настраивать против меня не стоило. Подлый поступок, брат. — Я никого против тебя не настраивал. Не упрекай меня в том, что Брайт перестал с тобой общаться, — Галф рассеянно мажет взглядом по Фёсту, не понимая, причём здесь Брайт. Ему с силой тычут в грудь. — Это ты виноват, что он отвернулся от меня. Это ты первым оставил меня. Хотя у вас это, наверное, в крови — папаша ушёл от тебя, кто следующий? Мамаша? Тебя вообще кто-нибудь любит, поцелованный удачей? — Завали ебало, Вин. Свой комплекс «брошенного» компенсируй на ком-нибудь другом. — Не смей меня так называть, — шипит Фёст. Галф видит, как он чуть багровеет от злости. — А как же братская любовь, Вини? — Такого, как ты, никто никогда не полюбит, Галф, ты никогда не узнаешь, что такое любовь. Все тебя рано или поздно бросят — твои друзья, твои родители… — на одном дыхании выпаливает Фёст прямо в лицо. — …Ты никогда не будешь любим. И всё потому, что ты умеешь только забирать. Ты никогда не сможешь дать людям то, что им реально нужно. Ты эгоист и потребитель. Фёста резко разворачивают и бьют в нос. Он валится на асфальт и морщится от боли, пачкаясь в крови. Брайт смотрит на него сверху вниз и толкает ногой, переворачивая на спину. Вачиравит снова замахивается, но его кулак перехватывает Галф. — Нет, — тихо произносит Канавут, не поднимая опущенной головы. — Пошли. Он уходит, не оборачиваясь и не отрывая взгляда от земли. Брайт смотрит на блестящий взгляд Фёста с виднеющимся сумасшествием и большую кровавую улыбку. Его лицо, руки и рубашка залиты кровью, и он выглядит как псих, чуть хихикая вслед Канавуту. Вачиравита тошнит от отвращения, когда Фёст поднимает глаза и смотрит на него. Возможно, он видит что-то ещё в чужом взгляде, когда лицо Брайта искривляется от отвращения, но старается об этом не думать. Он догоняет Галфа и приобнимает его за плечи. — Ты как? Он тебе ничего не сделал? — обеспокоенно спрашивает Брайт и садит друга на первую попавшуюся лавочку. — Ничего, — тихо отвечает Галф и перебирает пальцами нитку, которая выскальзывает из рукава белоснежной рубашки. Ему становится не очень хорошо: тошнит от слов Фёста, испортивших всё настроение. Они будто въедаются под корку мозга, залезают в самые глубины его мозга, отравляя сознание, заставляют думать, что это правда. Канавут жмурится до боли, до белых мушек и сутулится ещё сильнее, становясь настолько маленьким, что весь окружающий мир оказывается до безумия огромным, давящим со всех сторон. Его сердце будто бы кто-то сжимает в кулаке, заставляет обливаться кровью и слезами изнутри. — Галф, не думай об его словах слишком много. Он ублюдок. Голос Брайта не помогает. Или помогает. Канавут не понимает. Не понимает, желает он быть спасённым или хочет остаться в душной темноте. Такой привычной и родной. Галф знает, Брайт никогда не бросит в беде, защитит и позаботится. Ему наплевать, если Вачиравит покинет его рано или поздно, оставит одного, потому что будущее его совсем не интересует, пока ладонь друга крепко сжимает его собственную. Если бы не Брайт, Галф бы давно загнулся. — Ты как? Порядок? Пойдём к пи’Мью? — спрашивает Вачиравит, опустившись перед Галфом на корточки, чтобы поглаживать его по сведённым коленкам. Он знает, когда ему становится некомфортно — выучил за столько лет все языки жестов его тела. — Я не хочу к нему, — говорит Галф и поднимает голову, чтобы заглянуть в обеспокоенные глаза парня. — И домой тоже. — А куда ты хочешь? — К тебе, — пожимает плечами Канавут и всё-таки убирает выскочившую ниточку рукава внутрь. — Ладно, — кивает Вачиравит, выпрямляется и тянет Галфа за собой. — Зайдём ещё в магаз и купим выпить, да? Нам это нужно. Канавут ничего не говорит: лишь кивает и следует за Брайтом, который продолжает о чём-то ворчать. Возможно, он матерится на всю эту ситуацию, обвиняет Фёста во всех грехах. Он не знает, ему не интересно. Все мысли занимают только слова, что Галф никогда не будет никем любим. Он хочет спрятаться в уголок комнаты, обнять себя за плечи до безумия крепко и расплакаться от мыслей, которые сковывают с каждым разом всё сильнее и сильнее. Ему кажется, что его существование — сплошь разочарование. Всего лишь нежеланный ребёнок, которого оставили из-за обычного «раз заделали, то растите». И Галфу даже жаль становится, что однажды услышал разговор отца и бабушки с дедушкой, ведь если бы не знал, то всё было бы проще. Было бы не так больно. Весь мир словно бы становится каким-то серым, бездушным и давящим. Замечательное настроение исчезает, оставляет за собой гнетущий осадок и осознание того, что его жизнь — приходящий время от времени туман, скрывающий за собой разочарование людей. Создаёт ощущение, будто бы всё нормально — ничего ужасного нет, — однако после его ухода открывается спрятанная за туманом боль. — А, пойдём сразу ко мне. Я вспомнил, что у отца в кабинете есть выпивка, — снова врывается в его голову Брайт, вытаскивая из оков зарождающейся ненависти к себе, и по-доброму улыбается. — Пошли, — кивает Галф. Хватается за рукав пиджака Брайта, будто боясь, что, если отпустит, случится что-то непоправимое. Вачиравит внимательно смотрит за его движениями, тяжело вздыхая, гладит ладонью по чужим волосам и притягивает к себе, чтобы Канавут шёл рядом с ним.