diffusion

Нет, не то чтобы Мью чувствует злобу, разъедающую все внутренности кипящим ядом, но вся эта сложившаяся ситуация просто нервирует его. Он знает, что собственник. Так было всегда и, наверное, усугубилось после изменявших ему один за другим бывших. Хотя… Подобный термин не то чтобы прям подходит Суппаситу. Он просто всегда пытается как-то скрыть своё недовольство на постоянные неоднозначные оглядывания своей пары в сторону чужих людей, всегда пытается оставаться рассудительным и любящим. То, что чувствует Суппасит, сейчас это не собственничество, нет. Но что поделать: Мью всё же не в восторге от того, что, в принципе, является «любящим», а ревность тут и подавно рушит хоть и остаточные, но надежды на то, что ему все эти волнения в душе просто померещились. В холле немного прохладно, и это хоть чуть-чуть остужает мозги. Он не может найти себе места. Сингто непонимающе смотрит на его дёрганность. — Всё нормально? Было бы всё нормально, не нужно было бы спрашивать. Как бы Мью ни старался игнорировать своих младших, он всё же заметил, что их друзья решили проводить ребят. И Суппасит всё ещё не избавился от этого Као рядом с Галфом… Мью тяжело вздыхает. А что он вообще может сделать? Кто он такой, чтобы ревновать Галфа? Он не имеет права на подобные чувства. Он всего лишь его старший, его учитель… У этого Као поводов, да и шансов, быть рядом с Галфом в миллион раз больше, чем у Мью. — Это слишком тяжёлый вздох, Мью, — лаконично подмечает Сингто, похлопывая его по плечу. — Расскажешь? — Нет. Да, Сингто его друг и всё такое. Но делиться не хочется. Не сейчас. Если подумать, то каждый, кто хоть немного вникает в тему его чувств, начинает его учить, что-то ему доказывать, наставлять. Он устал от этого, устал от того, что каждый знает больше о его состоянии и нравственности, чем он сам. К тому же, Мью не знает, как Синг отнесётся к… сложившейся ситуации. Она… крайне спорная? Расскажи Мью об этом год назад, он заплевал бы сам себя. Судьба бывает такой жестокой… Неожиданно кто-то вскрикивает, и оживлённая толпа начинает волноваться ещё больше. — Здесь парню плохо! Сингто реагирует достаточно бурно, несмотря на то, что обычно довольно холоден к разным ситуациям. Видимо, в данный момент он не был готов к тому, что кому-то из подопечных ребят резко может стать плохо. Он начинает оглядываться вместе с Мью, не понимая, кому именно нехорошо и откуда доносился голос. — Звоните в скорую! — Галф! Сердце Мью, кажется, останавливается, когда до него доносится смысл криков обеспокоенных подростков. Только одно имя вызывает столько переживаний, стоит ему услышать слово «скорая» с его сочетанием. Он не понимает, как такое произошло, если вот только что они были в порядке и разговаривали со своими друзьями. Ноги сами несут его по направлению к ребятам, а руки шустро раздвигают скопившуюся толпу. Когда он настигает своих нонгов, то его начинает тошнить от сильного беспокойства. Галф выглядит совсем неважно, настолько, что в голову лезут дурные, ужасные мысли, от которых хочется поскорее отмахнуться и не допустить подобного в реальности. Видимо, младший упал прямо в объятия этого самого Као. И, наверное, Суппасит благодарен, что этот парень оказался рядом с его нонгом. Пол в холле мраморный, если бы Галф упал всем своим весом, то без ранений явно бы не обошлось. Этот самый Као осторожно прижимает к себе сильно побледневшего Канавута, в панике смотрит по сторонам и не знает, что ему прямо сейчас делать. Для него эта ситуация тоже стала шоком. Мью сам не понимает, как оказывается рядом с ними. Он только помнит, что поскальзывается на полу и едва не падает на колени из-за собственной спешки. Благо, вовремя реагирует и успевает удержать равновесие, чтобы не свалиться на нонгов. — Что случилось? — Мью старается собрать в кулак всё своё хладнокровие, не давая беспокойству взять над ним верх. — Что? Говори. — Я не знаю! — Пи’Мью, ему по приезде было просто нехорошо, — тут в разговор подключается ошарашенный Брайт, которого придерживает Милд и ещё какой-то парень. — Он… Он просто стоял, разговаривал и резко упал. Суппасит в иной раз корит самого себя, что решил не проверять, не подходить близко к ребятам. Он сбрасывает с себя рубашку, оставаясь в одной футболке, из-за чего по спине пробегает неприятный холодок, и пытается сделать какую-никакую «подушку» для Галфа. Его нужно переложить на пол. Всё-таки сначала надо оказать первую помощь, несмотря на то, что волнение сжирает его изнутри. Когда Мью перекладывает побледневшего младшего на свою рубашку, то быстро снимает с него толстовку и оттягивает шнурки на его спортивных штанах, чтобы быть уверенным, что ничего не мешает получать достаточное количество воздуха. Перед глазами Мью всё ещё стоит первый случай, когда младший свалился в обморок в самом начале их знакомства, прямо в коридоре школы. Он даже не слышит никаких шумных и обеспокоенных разговоров: уши словно закладывает, не позволяя ему затеряться и испугаться. Наверное, Мью может услышать только Брайта и никого больше. — Вызвать скорую, пи’Мью? Его кто-то спрашивает, однако он только отмахивается от ненужных в данной ситуации вопросов. Без каких-либо проблем он поднимает ноги Галфа выше головы, чтобы обеспечить приток крови к мозгу. Его мальчик должен прийти в сознание в любом случае, Мью не примет другого исхода. Он просто знать, воображать ничего из подобного исхода событий не хочет. Мью дурно становится, когда ему в голову приходит мысль, что будет, если он потеряет своего мальчика, а жизнь пойдёт чередом. Почему-то сейчас, только на секунду представив, какой будет его жизнь без тёмно-карих сияющих глаз, очаровательного смеха, тёплых объятий по утрам, недовольного бубнежа, что он не смотрит с ним любимый фильм, и… неловких редких поцелуев, Суппасит чувствует, как огромный ком скапливается в его горле, а к глазам подкатывают слёзы. Он совсем не хочет допустить подобное в своей жизни. Мью совсем не представляет свою жизнь без очаровательного и смущённого от каждых комплиментов Галфа. — Галф. Галф! Пи', он пришёл в себя! Облегчённо вздыхая, Суппасит, осторожно положив чужие худые ноги на пол, наклоняется и с лёгкостью поднимает нонга на руки. Ему вновь становится плохо от того, каким лёгким и худым кажется Галф. Радует одно: младший в сознании и не требуется вызывать скорую помощь, оставаться в Паттайе ещё на некоторое время. Он крепко прижимает к себе Канавута, поджимает тонкие губы, отдаёт ключ от номера нонгов первому попавшемуся парню и коротко говорит, что нужно пойти вместе с ним и открыть дверь. Тот его слушается беспрекословно, срывается на бег, чтобы открыть номер раньше, чем Мью придёт туда с ослабшим Галфом. За ними никто не следует. Возможно, только Брайт с каким-то сопровождением. Именно поэтому Мью позволяет себе прижаться тонкими подрагивающими от беспокойства губами ко влажному от пота лбу Галфа. Пока Суппасит укладывает младшего на кровать, в номер заваливается целая толпа людей. Он окидывает их всех быстрым взглядом. — Выйдите, — сухо произносит Мью. — Мы вызвали скорую, — произносит молодая девушка в форме работника отеля. Мью видел её за ресепшном. — Хорошо, — его хриплый голос звучит жёстко. Большего он не говорит: сразу же уделяет всё своё внимание бледному Галфу на кровати. В дверях появляется Брайт, только-только успевший доковылять со своей больной ногой до номера. Он хватает замершего где-то в углу парня, быстро проговаривая какой-то бред старшим работникам, выставляет всех за дверь к зевакам, сующим свой нос куда не надо. Становится тихо. — После того раза он не падал? — начинает Мью. Он мягко поглаживает Галфа по голове, дожидаясь, пока нонг точно начнёт приходить в себя. — Я… Я не знаю?.. — Брайт откровенно нервничает. — У него… Он… Он резко вот так вот начинает. Вроде больше не падал, но его рвало, и голова кружилась… Наверное, давление. Ещё… Ещё он… Да нихера он не говорит, блять?! — Брайт хватается за волосы и кричит. Мью не реагирует, лишь строго произносит: — Успокойся. Он пытается держать себя в руках. Первая волна паники прошла, но волнение так и ломило кости. Подобное совершенно не нормально. Как бы Мью ни старался, он не может полностью уберечь младшего. Канавут всё измывается над собой, может ли Суппасит что-то сделать с этим? Галф открывает глаза. — Галф, — Брайт медленно добирается до кровати. Канавут не отвечает. Его серое лицо не выражает ничего, а глаза всё ещё в расфокусе, будто он не осознаёт, где находится и что происходит. Мью не может перестать гладить его волосы. Он будто пытается успокоить, но сам до конца не понимает кого: Галфа или себя. Младший моргает несколько раз и пытается подняться. — Лежи. Галф молчит. Он смотрит непонимающим взглядом вокруг себя, на обеспокоенное лицо Брайта и серьёзного, но одновременно мягкого Мью, и снова закрывает глаза. — Пи'… — зовёт Брайт. — Что… Дверь с характерным щелчком приоткрывается, и оба взгляда обращаются на неё. Милд виновато просовывает голову в дверь. — Ну что там? Брайт мнётся немного, но под взволнованным взглядом друга, коротко вздохнув, ковыляет за дверь. Вачиравиту придётся успокаивать не только себя, но и Милда с Као. Мью прекрасно понимает, что эти парни близки и волнуются друг за друга. Но его волнует сейчас лишь одно: почему Галфу так плохо? Понятно, что младший плохо спал, перенервничал и перенапрягся. Но только ли в этом проблема? И почему Мью такой эгоист? Он не уследил за нонгом самостоятельно. Мог ли он хоть что-то сделать? Виноват ли он? Галф снова открывает глаза, но уже более осознанно. Он будто проснулся от глубокого, но чуткого сна. — Где я? — В номере. — Что… — Галф прерывается, будто у него не хватает сил продолжить. — Ты упал в обморок. Как ты себя чувствуешь? Галф слабо кивает, будто говоря: «Всё нормально». Мью гладит его по щеке. — Ты всех так напугал. Нонг молча поднимает руку, дотрагиваясь кончиками пальцев до ладони на своём лице. — Все очень волнуются. Брайт пошёл успокаивать твоих друзей. Однако Канавут ничего не говорит, удобно положив ладошку на его руку, и прикрывает глаза снова. Он до сих пор бледный и немного холодный, и Мью хочется поскорее его обнять и согреть. Но он способен только укрыть младшего одеялом, помогая себе одной рукой, чтобы не беспокоить обессиленного подростка. Видно, что Галф нуждается в его поддержке и ласке. — Как ты себя чувствуешь, малыш? — Мью не замечает, как ляпает прозвище, которым называет младшего время от времени в своей голове, и до него доходит смысл сказанного лишь через пару секунд. Но ничего и не происходит: Галф никак не реагирует, лишь поджимает губы и сильнее сжимает его ладонь. Возможно, Мью хотел бы, чтобы он хоть как-то отреагировал и улыбнулся. Но сил у младшего пока нет. Наверное, он напомнит об этом чуть позже, когда точно придёт в себя и наберётся сил на поддразнивание. Мью немного вздрагивает, когда дверь скрипит и открывается, поэтому достаточно быстро убирает руку от щеки Галфа. Тот издаёт какой-то недовольный тихий звук, и Суппасит в секунду жалеет, что решил убрать руку. — Добрый вечер, — говорит врач, когда закрывает дверь от посторонних глаз. Он и молодая девушка, видимо, медсестра, уважительно делают «вай», на ходу кланяясь, и останавливаются возле кровати, на которой лежит нонг. — Очнулся? — Да. Его зовут Галф. — Галф, как ты себя чувствуешь? — спрашивает мужчина, осматривая подростка на наличие каких-нибудь ушибов. Он проверяет ему пульс на запястье. — Так себе, — хрипит Галф. Мью слышит его голос в первый раз за это время. По нему слышно, каким уставшим и болезненным оказывается младший. — Я так понимаю, у вас была игра, — говорит сам с собой врач, и Мью кивает ему. — Что-нибудь ел до игры? — Ничего, — бубнит Галф, чуть приоткрывая глаза. Суппасит вздыхает, недовольный тем, что он ничего не ест без него или его присутствия. А поделать с этим ничего не может, по крайней мере, в этот раз не мог. — А как спал? — Ну, часа два… Кажется… — хмурит брови Канавут, явно пытаясь вспомнить. Мью тянется к другой его руке, слегка поглаживая большим пальцем, чтобы успокоить и расслабить нонга. Кожа у него мягкая и гладкая, та, которую хочется тискать и нежно целовать, чтобы увидеть яркую улыбку. — Ясно всё с тобой, Галф, — качает головой доктор. — Тебе нужен отдых, причём серьёзный и долгий. И не забывать про питание. Если так посмотреть, у тебя явная потеря веса. Мью поджимает губы. — Вам стоит позвонить его родителям, чтобы они позаботились о нём и проследили за тем, что он вообще ест, — мужчина обращает своё внимание уже на Суппасита, поэтому он кивает на слова доктора и вздыхает. — Конечно. Доктор присаживается на край кровати и достает из своего чемодана тонометр. Девушка что-то стоя записывает, после чего впервые подаёт голос: — Полное имя? Мью ждёт, когда Галф сам представится, но девушка смеряет его строгим усталым взглядом после затянувшегося молчания. Видимо, ответить должен за Галфа Мью. — Галф Канавут Трайпипаттанапонг. — Возраст? — Семнадцать. Девушка снова окидывает его странным взглядом с ног до головы. — Рост? — А… — Сто семьдесят девять, — тихо отвечает Галф. — Вес? Никто не отвечает. Девушка игнорирует данный показатель и продолжает что-то писать. — Кем приходитесь? — Я? Учитель. — Сто пятьдесят девять на девяносто восемь, — произносит врач. Девушка хмурится. — На учёте стоишь? Галф слабо качает головой. — Веди дневник давления. Сходи в больницу. Часто давление скачет? Канавут никак не реагирует. Врач разворачивается к Мью, надеясь услышать ответ от него. — Да, — немного помолчав, старший решает добавить: — Ему часто плохо. Он уже падал в обмороки… — В любом случае, всё лечение будет назначать лечащий врач, сейчас нужно поспать, — с этими словами доктор встаёт. Он достаёт пластинку с маленькой таблеткой, передаёт её девушке, собирает чемоданчик и, коротко попрощавшись, выходит. — Таблетку принять, обратиться к врачу, если что, он поставит на учёт. Сейчас побольше отдыхать. Не болейте, — медсестра вкладывает в руку Мью тонкую пластинку и выходит следом за врачом. — До свидания, спасибо, — говорит Мью и провожает её взглядом уже в дверях. — Галф. Он снова присаживается возле нонга, и младший сразу же взволнованно хватает его за руку. — Пи', не звони родителям… Я сам позабочусь, — бубнит Канавут, поднимая голову, чтобы посмотреть старшему в глаза. — Правда. — Я должен- — Пи', — сразу же прерывают Мью. — Пи', пожалуйста, — старший видит, как брови Галфа надламываются, и он начинает обессиленно метаться. — Не говори. Я всё что угодно сделаю, только не говори. Всё же хорошо. — Успокойся. — Пи'… Мью тяжело вздыхает. — Галф, почему я не должен говорить об этом твоим родителям? — начинает он. Мью не уверен, что должен поднимать эту тему, когда нонг в таком состоянии, но, если Канавут не сможет объяснить причину, подставлять себя он не будет. Он обязан доложить о том, что ученику стало плохо. Это произошло под его ответственностью. Галф молчит недолго, поджимая бледные губы, а после снова обмякает на кровати, будто силы окончательно покидают его. — Что происходит, Галф? — Они всё равно ничего не сделают, Мью. Я им не нужен. Это, наверное, самое глупое, по мнению Суппасита, что он мог слышать от Галфа. — Я уверен, это не так. Галф снова молчит. Он и так выглядит плохо, но сейчас плюсом ко всему в его глазах появляется что-то схожее с разочарованием и смирением. Канавут снова тихо говорит: — Ты не знаешь, что творится у меня в семье. И ты не знаешь, что я чувствую. И если я прошу не говорить, значит мне действительно важно, чтобы в моей семье об этом не знали. Мью не понимает. Не понимает, что может быть такого, чтобы не говорить о том, что ты болен, своим родителям. Он почти ничего не знает о том, что творится у Галфа дома. Младший не говорит, тему эту не любит, да и Суппасит старается не лезть. Он уважает его личные границы и ждёт, когда нонг расскажет ему всё сам. Как же трудно… — Я не стану рассказывать. — …Спасибо, — Галф слабо сжимает ладонь Мью своей. Они сидят в уютной, но сегодня по-своему непривычной тишине какое-то время. И после этого приходит всё ещё взволнованный Брайт. — Как он? Всё в порядке? Что сказал врач? — тараторит Вачиравит, хватаясь за первую попавшуюся стену, чтобы немного передохнуть. Видно, что ему больно опираться на повреждённую ногу, поэтому он усердно прыгает на одной ноге. Жаль, что костылей нет. — Всё хорошо, — просто произносит Мью, не вдаваясь в какие-то подробности. Галфу сейчас нужен покой, а не бубнёж под ухом. — Как хорошо? Он вообще в сознании? Я его вообще не слышал с момента обморока, — Брайт ойкает, когда по привычке наступает на больную ногу, чтобы подойти к другу ближе. Мью вздыхает, недовольный надоедливыми разговорами нонга, и просто мягко потирает большим пальцем предплечье Галфа. Он наблюдает за тем, как зрачки младшего бегают под веками. Видимо, время от времени он проваливается в кратковременный сон. Было бы хорошо, если бы Канавут заснул и не просыпался до утра. Тогда он бы, возможно, выспался. — Бледный такой. А что врач сказал? — Брайт уже оказывается возле кровати, где лежит его друг, и Мью смеряет его раздражённым взглядом. Честно, в такой ситуации его злит любой источник шума. Будь то птица или любимый нонг. — Давление скачет, Брайт, — снова коротко отвечает ему Суппасит, продолжая наблюдать за спящим и уставшим нонгом. — Тебе стоит взять другой номер. Сходи к Сингто, спроси, что можно сделать. Если что, я переведу деньги. — А ты? — Я скоро подойду к тебе, не переживай, — Суппасит всё-таки поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с нонгом. — Иди давай, Галфу нужен отдых. Вачиравит что-то бормочет, явно недовольный, что его выгоняют с его же номера, но всё-таки не пререкается. Он заботится и переживает о своём друге, поэтому мало что может сказать в данной ситуации. В другой любой день Чиваари буркнул бы, что останется здесь и его не волнует. Однако сейчас у него самого даже сил нет, чтобы как-то противостоять Мью. — Хорошо. Брайт очень медленно ковыляет до двери номера, поэтому проходит ещё какое-то время. Он постоянно стонет от боли сквозь сжатые зубы, пытаясь сдержаться. Видимо, ему очень больно, раз он так громко и тяжело дышит и ворчит на того мерзавца проигравшей команды. Дверь захлопывается, и комната наполняется привычной и исцеляющей тишиной. Даже Мью становится спокойно почти сразу после того, как Брайт уходит от них. Суппасит не сдерживает порыв и берёт младшего за руку, чтобы после переплести с ним пальцы. Это выглядит достаточно мило, учитывая размер их ладоней. Он надеется, что даже сквозь чуткую дремоту Галф ощущает поддержку старшего. Мью сидит, наблюдает за младшим и даже не шевелится, словно от одного только скрипа ему снова станет плохо. Так проходит достаточное количество времени — спина Мью порядком начинает болеть, — но он всё упрямо сидит и не сводит глаз с нонга. Лицо Галфа становится менее белёсым, а ресницы перестают дрожать, будто Канавут всё же засыпает, что несказанно радует мужчину. Суппасит гладит тыльную сторону его ладони, рассматривая аккуратные худые пальцы, и тихо вздыхает. Его голова одновременно пуста и наполнена не оставляющими его из раза в раз вопросами, от которых Мью сам уже устаёт. Он сам так запутался в собственных чувствах и ощущениях, что, возможно, ему стоило взять перерыв во всём этом. Ему просто нужна перезарядка, смена деятельности и обстановки. Он не мог постоянно находиться в угрызениях совести, проблемах младших и вечном стрессе. Он тоже человек. Из мыслей его вырывает аккуратно открывшаяся дверь. Мью поворачивает голову и видит уже успокоившегося и, видимо, решившего все проблемы Сингто. — Я поселил Брайта, — тихо говорит Прачая. Суппасит кивает и снова смотрит на Галфа. Почему-то только сейчас он ощущает всю ту усталость, что накопилась за все эти дни. Она будто огромной волной захлёстывает его, и Мью устало прикрывает глаза. — Выглядишь совсем плохо. Может, поспишь? — Сингто как-то резко оказывается рядом и кладёт руку ему на плечо. Мью отрицательно машет головой. Если Галф проснётся, он хочет быть рядом. Если Галфу станет плохо, он хочет быть рядом. Он просто хочет быть рядом и никому ничего не объяснять. — Если его не забрали в больницу, значит он не умирает. Ты правда выглядишь неважно. Давай без второго обморока за день. Мью слабо улыбается и похлопывает по чужой ладони на своём плече, давая понять, что он в порядке. Сингто недовольно вздыхает и всё же выходит из номера. — Ты можешь поспать, — тихо говорит Галф, как только дверь закрывается. Мью невольно вздрагивает. — Ты не спишь? — Сплю. Мью хмурится и поправляет на нонге одеяло, будто это из-за него Канавут начал разговаривать. Лицо Галфа такое же спокойное, умиротворённое. Мью устало потирает глаза. Когда уже это всё в его жизни закончится? Когда он просто сможет отдохнуть? Эта проблема за проблемой, этот бред за бредом… Мью настолько сильно устаёт, что хочется плакать. Его тело кажется тяжёлым, и в нём совсем не остаётся сил. Он не может перестать думать о том, что могло быть всё по-другому, что он хочет другой спокойной жизни. Что он уже не хочет ни Галфа, ни любви, ни чувств. Он просто хочет работать, работать и работать. Ничего больше. Приходить в свой тихий безжизненный дом, ложиться на кровать и спать. Спать. Спать. Потом вставать и снова работать. И ничего бы его не волновало, кроме работы. Он так устал. Мью встаёт. Медленным шагом идёт к двери, закрывая, выключает свет и снова присаживается на край постели. Недолго подумав, он берёт подушку с другой кровати, кладёт её рядом с головой Галфа и немного расслабляется, чуть приобнимая младшего. Тот что-то довольно и тихо мычит, легко вздыхая. Сердце старшего надрывается в этот момент. Мью так и не спит эту ночь.