Не пойман — не вор

Тони слышит выстрелы и с досадой зажмуривается, выпадая из легкой сонной полудремы. Последние два дня он почти что не спит — просто потому что Паркер, который сейчас грабит очередной банк, не дает ему это сделать. Остается отсыпаться по десять минут в перерывах между их бесконечной руганью, которая постепенно все больше сходит на нет — хотя Старк считает, что в этом виноват недостаток сна. Ему нравится злить Вишенку. Нравится вгонять его в краску и выслушивать, как он грозится прострелить ему руку. Ладони нежно сжимают руль Импалы, на сиденье которой он пытается прикорнуть под звуки выстрелов, а взгляд цепляется за место, куда нужно вставить ключи. Питер забрал их, это было довольно разумно с его стороны, ведь Тони мог просто уехать без него. Старк моргает несколько раз, протирая глаза и внезапно осознав, что возможность уйти никто не отменял. Он может встать и быстренько свалить подальше от банка, где сейчас происходит самое настоящее ограбление, в котором, получается, Тони замешан и является его соучастником, терпеливо ожидая, пока Вишенка вернется с ровной стопочкой денег. Да, машину придется бросить, но, если он опишет парня полиции и скажет, куда тот уехал, Детку можно будет очень скоро вернуть, верно? Тони хмурится, резко ощущая неприятное волнение в грудной клетке. Словно ему страшно решиться на такое. Страшно бросать Импалу или… Тони прислушивается к крикам, потом осторожно приоткрывает дверь машины. Она легко поддается. «Да, уйти легко, проще простого, ты можешь это сделать» убеждает себя Старк, высовывая одну ногу как бы на пробу и не понимая, почему вообще должен себя убеждать. Хочется ли ему остаться? Конечно нет. Кому хочется быть преступником? Питер вот-вот придет, нужно убегать быстрее… Тони вспоминает, что Паркер прошел войну, которая его сломала, вспоминает, как ему всего лишь нужна очередная доза, как ему самому не доставляет удовольствие мучить людей… «Многие преступники становятся преступниками не от лучшей жизни, но при этом они все еще преступники!» злится на себя Старк, начиная медленно осознавать, что его сейчас сдерживает жалость к пацану. Мысли вновь и вновь замыкаются на том, что он решил ему помочь. Решил уберечь, почему — кто знает? Может и не стоит следовать этим импульсивным желаниям, которые возникли из-за чувства страха от нахождения перед дулом пистолета? Может, плюнуть на Питера, просто убежать от проблем, как он всегда это… — Куда-то собрался? Запыхавшийся Питер в том же блондинистом парике и темных очках бросает деньги на заднее сидение, кидает Тони ключи от машины и держит Старка на прицеле. Тони несколько секунд просто пялится в его злое лицо, в особенности на поджатые в ярости губы, и не знает, что ответить. — Сбежать вздумал? Не выйдет! Живо сядь за руль и увези нас отсюда! — Паркер явно взбешен его вялой попыткой побега, а еще снова нервничает, боясь погони. Тони, капитулируя, послушно залезает обратно, хлопнув дверью. — Просто захотел проветриться. Тут довольно душно, — вяло отнекивается он, приготовившись вдавить педаль газа в пол. Питер смахивает с себя парик, от души толкнув Старка плечом. — Ага, конечно. Тебя вообще нельзя оставлять одного, как маленького ребенка. — Он придерживает рукой пистолет, налаживая дыхание, когда Импала, скрипя и пыхтя, уезжает от банка. — Ого, меня держат в заложниках, а я пытаюсь убежать, как неожиданно! — деланно изумляется Старк, скривившись. — С логикой у тебя проблемы, Вишенка. Питер как раз снимает с себя красный платок, на секунду зависнув и явно желая выдать что-то не очень цензурное, зато очень эмоциональное, но в последнюю секунду сдерживается. — Иногда так и тянет тебе по зубам дать, — выпаливает он, хмыкнув. Его уши слегка шевелятся, когда он прислушивается, пытаясь понять, не едут ли за ними полицейские машины. — Знаешь, пусть копы в Кентукки довольно тупые и никчемные, я бы посоветовал тебе быть немного осторожнее, — выдает Старк, изумившись своим словам. — Вся эта стрельба, крики… не хватает только эпичных взрывов, и можно снимать боевики. Привлекаешь лишнее внимание. Нужно действовать более тихо. Брови Питера взлетают наверх так стремительно, что Тони слегка вздрагивает, но все же машина продолжает ехать по прямой. — Ты что, считаешь себя моим напарником? Или высококлассным вором? Хочешь побыть моим учителем, мастер Йода? — Тони морщится, все еще не привыкнув к этим резким вспышкам агрессии и перепадам настроения. — Ты — лишь водитель. Не зазнавайся. И езжай к… универсамчику. Нужно зайти в него, прежде чем поедем к… одному человеку. — Надо же, из заложника — в личные водители? Вот это повышение, — не может не улыбнуться Старк. — Наши отношения развиваются так стремительно, не удивлюсь, если мы переспим на первом свидании, Вишенка. Когда Питер театрально возводит руки к небу и стонет, проклиная судьбу, бога, жизнь и Старка, улыбка сползает с лица Тони. Осознание, что это было точкой невозврата, давит на душу. Он мог сбежать, но не сделал этого. Да и уже вряд ли сделает, даже если будет возможность, потому что только что подписал себе смертный приговор, согласившись и дальше путешествовать с этим очаровательным парнем.

***

Тони с удовольствием принимает душ в каком-то первом попавшемся хостеле, в который заезжают они с Питером. Вместе с грязью и потом, накопившимися за эти пару дней в компании Паркера, с него будто смываются все переживания и стресс. Старк давно не испытывал такое облегчение, которое накатывает сейчас, когда он подставляет лицо под крупные теплые капли воды и ни о чем не думает. Словно все хорошо. Словно он не помогает преступнику, о котором говорят уже три телеканала в телевизоре на ресепшене этого дешевого хостела. После этого Тони и Питер действительно отправляются в небольшой универсамчик, и Старк с интересом наблюдает за тем, как Питер закидывает в корзину снэки, сендвичи, а потом зачем-то бредет к стойке косметики и, поколебавшись, берет в руки красную помаду. — Не знал, что у тебя фетиш на косметику, Вишенка, — легонько поддевает его Тони, когда Паркер оплачивает покупки. Парень морщится, нащупывая пистолет, скрытый за пиджаком, тем самым как бы показывая, что оружие все еще при нем, но в то же время не открывая этот факт продавцу. — Теперь-то я точно имею право называть тебя Вишенкой за особую любовь к красному цвету. — Это не для меня! — чеканит громко и надменно, выразительно глядя карими глазами на продавца, которому, в целом, вообще все равно, что происходит между ними двумя, потому что он занят просмотром телевизора, где вещают о последнем ограблении банка. — А для ЭмДжей. — ЭмДжей? Кто он? — Тони всецело наслаждается тем, что при других людях Паркер ничего не может ему сделать. Питер чуть ли не ломает ту самую помаду, которую зажимает в кулаке. Его черные брови мрачно сходятся на переносице. — Это она, — в противовес грозному виду, почти елейно выдавливает Питер. — Моя очень близкая знакомая, которая попросила купить ей любимую помаду. Когда они вновь оказываются в машине, Паркер бьет его кулаком в живот. Тони сгибается, застонав, но понимая, что очень даже это заслужил. — А все-таки мне интересно узнать побольше о твоих друзьях, Вишенка, — говорит уже по пути в наркопритон, когда восстанавливает дыхание. Пит хмыкает, мол, мне плевать, что тебе интересно. — Много ли их? Что представляет из себя ЭмДжей? У тебя вообще есть родственники? — Какое тебе дело? — явно не хочет идти на контакт, даже когда Тони начинает быть чуть более доброжелательным. Его руки сцепляются в замок, обхватывая рюкзак, в котором хранятся деньги. — Тебя это не касается. — Давай так, — слегка обижается, но продолжает идти навстречу, игнорируя холодный пронизывающий ветер злости от Питера, — мы начнем разговаривать нормально, как знакомые, потому что мне банально скучно везде тебя подвозить молча, а арсенал моих шуточек уже скоро закончится. Взамен… я перестаю называть тебя Вишенкой. Питер некоторое время внимательно изучает его лицо, а потом усмехается. — Врешь ведь. Все равно продолжишь так меня звать. — Да, — Тони хохочет, — но могу перестать… скажем, только сегодня. Паркер откидывается назад, уставившись в окно, за которым довольно быстро сменяется пейзаж — домики, деревья, поля… — Я жил с престарелой тетушкой, учился в лучшем колледже Луисвилла, — негромко начинает повествование, насупившись, будто эта тема ему неприятна. — У меня было много друзей, ЭмДжей… она училась вместе со мной. Вместе со мной начала употреблять, и это связало нас окончательно. А потом война, снова наркотики… я бросил колледж, подрабатывал официантом, но этого было недостаточно, чтобы покупать героин, — он откашливается, вновь хмуря брови, — и себе, и ЭмДжей. Тони вслушивается в его речь, все больше чувствуя всю безвыходность ситуации Питера. Из этого действительно не выбраться — лишь ангельская рука умелых врачей могла вытащить Паркера из Ада наркотиков и алкоголя, однако для этого все так же нужны деньги. Если дилеры не будут спрашивать, откуда парень взял бабки, то у высококлассных докторов этот вопрос непременно возникнет. Питер идет по пути меньшего сопротивления. Стать для него ангелом-хранителем, который схватит его и удержит от падения в бездну, будет очень трудно. По прибытию к нужному месту — невысокому хлипкому домику на окраине деревушки — Питер вновь отбирает у Старка ключи от Импалы, но, когда тот отстегивает ремень безопасности, внезапно придерживает его за плечо. — Я сам, — строго проговаривает, качнув головой. — Тебе не нужно туда ходить. — Почему это? Повысь меня до своего телохранителя, Уитни Хьюстон, и я буду готов защищать тебя от дружков-нариков, — смеется Старк, приготовившись фальшиво напевать "And I will always love yo-o-o-ou", но по лицу Паркера видно, что тот совсем не шутит, когда зажимает ключи в кулаке и качает головой. — Подождешь тут… я не думаю, что задержусь надолго, возьму опиоды сюда… мне бы только ЭмДжей увидеть. — Некоторое время он стоит рядом с машиной в напряжении. — Тебе нужно? — наконец выдыхает через силу, словно сам явно не желает делиться. — Взять их для тебя? — Что? — Старк моргает. — Нет, Питер… господи, нет, я же сказал, что я чист. — Паркер кивает. — И тебе лучше тоже не стоит… — Без тебя разберусь! — отрезает, захлопывая дверь жалобно заскрипевшей машины. Тони вновь остается наедине со своими мыслями. Ему стоило отговорить парня. «Будет ли еще такая возможность? Нет, я не могу просто выкинуть его наркотики, у Питера есть пистолет… Может, отвезти его в больницу? Или все-таки в полицию? Нет, не вариант, копы в этом штате такие противные, они не станут помогать…» Старк с каким-то отчаянием бьется головой о руль Импалы, потом закрывает глаза и глубоко вздыхает. Может, ему стоит сейчас войти в этот притон? Поговорить с ЭмДжей? Она на данный момент является лучшим другом Паркера или даже его девушкой… В голове Тони тут же прорисовывается образ худенькой девицы с черными длинными волосами, и, чтобы она была более живой, фантазия дает ей чуть смуглую кожу, карие глаза, совсем как у самого Питера, но худые руки и изнеможенное от зависимости тело. «У Питера странные вкусы» дает оценку Старк, ухмыльнувшись, но улыбка сползает с лица, когда следующей картиной в мозгу становится то, как Паркер размашисто двигается между разведенными бедрами этой девицы. «Да, он наверняка с ней сейчас совокупляется, находясь под кайфом… стоп, о чем я вообще думаю?» Старк мотает головой, брезгливо поморщившись и рассердившись на самого себя. Отвращение к ситуации, к себе, к наркотикам умножается в три раза. «Нужно думать о том, как спасти Питера, а не о том, как он еще больше в это ввязывается, так не пойдет». Тони вспоминает, как еле-еле накопил себе на курс реабилитации, да и то это помогло, только потому что он не успел достигнуть пика своей зависимости. Он сильный. Сумел все преодолеть. А вот Питер… ему всего двадцать, он просто не был к этому готов. Дверь хлопает так внезапно, что Старка подкидывает в кресле, и он уставляется на неживого Питера, который кидает на заднее сидение почти пустую сумку, где раньше были деньги, а вслед за ней летит та самая красная помада. Тони прошибает холодным потом, а слова застревают в горле, но они и не нужны, потому что мертвенно-бледное лицо Паркера и его злые слезы на глазах говорят сами, почему помада ему не понадобилась. Внезапно становится так страшно и горько, будто они сидели в холодной комнате, и сейчас погасла последняя свеча, согревавшая и освещавшая пространство. Точно так же гаснет любой намек на веселье на лице Питера, который дрожащими руками вцепляется в ржавый нож, делая на запястье неглубокие неровные порезы. «Скарификационное введение?» отстраненно думает Старк, до тех пор пока Паркер не достает и шприц, видимо, решив принять героин всеми доступными способами. — Пит? — Тони нервно сжимает и разжимает пальцы, наблюдая за приготовлениями парня. — Пит, может… Одно резкое движение — в руках Паркера блестит пистолет, а затем следует выстрел. В барабанных перепонках трещит, звенит ультразвук, лишая способности слышать и ориентироваться в пространстве, а пальцы, когда опешивший Старк подносит руку к уху, окрашиваются в красный. Боли почти нет — есть лишь дикое осознание того, что Питер прострелил ему мочку уха и мог прострелить голову, дернись у него рука или повернувшись пистолет левее… Мелкие трещинки расходятся от большой дырки, проделанной пулей в стекле. Тони выпадает из этой реальности, безумно-бездумно уставившись на отверстие и продолжая хвататься пальцами за левое ухо, потому что никак не может прийти в себя. Питер молчит, отворачивается, кладет пистолет на колени и шуршит, пытаясь не выронить шприц из не слушающихся рук. Порошок, смешанный со стерильной водой, медленно исчезает в его крови, когда Паркер вводит его до конца и откидывается назад, втирая еще одну порцию в порезы на запястьях. У Тони нет сил на него кричать, хотя сейчас очень хочется как следует встряхнуть парня и устроить ему взбучку за простреленное ухо, поэтому ему лишь остается наблюдать, как Питера потряхивает то ли от беззвучного плача, то ли от лихорадки, охватившей все тело. Его трясет, шатает, качает, он закрывает глаза ладонями и бубнит что-то невнятное, безумно втягивая воздух носом, а шприц падает куда-то в ноги, затерявшись среди других вещей. — Сколько грамм? — Старк все-таки решается вновь попробовать воздействовать на него, потому что просто сидеть и наблюдать за конвульсиями мерзко и противно. — Сколько ты принял? — Двадцать… — хрипло выдает тот, неестественно засмеявшись. Его зрачки, когда Питер разворачивает голову к Старку, то сужаются, то расширяются в сумасшедшем ритме. — А ЭмДжей… в двадцать раз больше, ха-ха! Он хохочет, захлебываясь булькающими звуками и хриплым плачем, потому что не может остановиться. Паркер одновременно выглядит как ребенок и как взрослый, который чертовски устал от этой жизни, поэтому все, что ему остается — смеяться как сумасшедший до ломоты во всем теле. — Знаешь, мне двадцать, а мне кажется, я прожил всю жизнь впустую, — мозг перестает блокировать заслон между головой и развязанным языком, поэтому слова льются сплошным бессвязным потоком, — но она, она стала новым смыслом жизни… хотел ее так уберечь, хотел так помочь ей, все делал ради нее, а она просто… чертова передозировка… как я все это ненавижу. Тони горько. Тони хочется плакать, глядя на то, что происходит с парнем, который час назад еще изредка улыбался, а теперь потерял последнюю опору, на которую мог положиться. ЭмДжей держала его в этом мире — а что держит теперь? Что будет, когда Старк уйдет? Ведь Питер просто может устроить передозировку и все… — Единственное, единственное, что я достиг — я не умер на чертовой войне! — Глубокое безнадежное отчаяние в словах Питера заражает Старка воздушно-капельным путем. — Я не умер, но какой смысл? Какой смысл было это делать? — Питер машет руками, будто отмахивается от видимых только ему галлюцинаций. — Та шрапнель могла меня задеть, уж лучше бы меня задело, ведь я… — его покачивает, и он зажимает рот руками, контролируя приступ рвоты, — я видел столько смертей, я убивал, я сам могу умереть… Тони успевает наклониться и распахнуть дверь Импалы, прежде чем Питера все-таки выворачивает наизнанку. Рвоты много, он блюет на траву и кашляет, смаргивая болезненные слезы, а в воздухе помимо аромата травы повисает еще и этот смрад не переварившихся продуктов. — Вот так, — без эмоций протягивает Старк, хлопая его по спине. Паркер давится еще несколько минут, тонко всхлипывая. — Дыши поглубже, приятель. — Порой мне кажется, что я уже видел все… все, что случится, все, что будет… и это сущий ад. — Питер ослабленно висит в объятьях Старка, которому приходится выйти наружу, чтобы поддерживать парня. — Ничего хорошего, лишь… тьма. — Если ты не прекратишь это, так и будет. — Тони поднимает взгляд к начинающему темнеть небу, словно просит помощи. Паркер слепо смотрит на него, но не видит, зато вроде как начинает успокаиваться. — Тебе нужно… нужно что-то менять. — Я не могу, — звучит чуть более облегченно, словно пребывает в легкой дреме, — мне голоса мешают. — Голоса? — Приходится задействовать рукав потертого пиджака, чтобы вытереть слюни и остатки рвоты на губах Питера. «Галлюцинации? Быстро. Чересчур быстро…» — У меня шум в голове. Все говорят… призраки, ружья, убитые моей рукой, они все говорят и не хотят уходить. Рука Тони сама тянется к голове Питера, и пальцы касаются колючих коротких волосков. Приятное покалывание отдается где-то в сердце теплой искоркой, когда уже вся ладонь накрывает макушку Паркера и рассеянно поглаживает ее. Старк не знает, зачем и почему. Кажется, это прикосновение дает им обоим странную успокаивающую надежду. — Все пройдет, — неловко обещает Тони. — Однажды они замолкнут и уйдут. Старк думает о том, что сейчас парня легко положить в багажник и увезти в какую-то больницу, но… почему-то это кажется нечестным и несправедливым. Питер понимает всю пагубность ситуации, поэтому лучше убедить его в необходимости лечения, когда он будет в здравом уме. Наверное, Тони сошел с ума и все это чертовски неправильно, однако это было первым решением за последнее время, в котором он действительно уверен.

***

— У тебя есть план, Вишенка? — спрашивает Тони, когда Питер прячет пистолет во внутреннем кармане куртки и натягивает шапку на глаза. Паркер смотрит на него некоторое время. После того случая с наркотиками между ними повисла какая-то особая связь, о которой они раньше не говорили. Питер снова и снова думает о том, что Старк мог бросить его, сбежать или вообще передать полиции, когда парень был совсем в невменяемом состоянии, но… он этого не сделал. И ему страшно спросить, почему, но от этого он ничуть не менее ему благодарен. Особенно за то тепло ладоней, которое магическим образом успокаивало голоса в его голове... — Понятно, плана нет. — Тони усмехается. Взгляд Паркера приковывается к его легким морщинкам на лбу, потом ползет по карим глазам и спускается к ямочке с левой стороны от изогнутых в улыбке губ. Неосознанно сглатывает — и чуть не давится воздухом, но вовремя откашливается, насупившись. Теперь глаза уставились на белый пластырь на мочке левого уха. — Что ж, снова стрельба, крики, ор, просьбы и мольбы прекратить? Питеру хочется разозлиться, но он лишь отмахивается, намереваясь взять красный платок в руки, однако взгляд задерживается на другом алом объекте, и в голове появляется странная мысль. Пальцы подрагивают, когда Паркер берет помаду, а затем выводит неровные буквы на смятой долларовой купюре. — Сегодня без криков и ора обойдемся, — говорит, показывая Тони результат своего творения. Карие глаза Старка удовлетворенно вспыхивают будто в порыве гордости, и Питеру даже становится приятно, пусть он этого и не показывает. Ключи все-таки забирает с собой — так, на всякий случай, — но что-то внутри, какой-то голос, паучье чутье, подсказывает, что Тони бы никуда не уехал. Когда в банке наступает его очередь, Питер надвигает шапку на глаза и смотрит на усталого мужика перед собой. — Что вам нужно, сэр? — вяло осведомляется тот. — У меня порвалась купюра, — Паркер понижает голос, звуча тише, — вы бы не могли заменить ее на новую? Мужчина устало принимает этот один доллар, но его глаза испуганно расширяются, когда он видит ярко-красную надпись «I have a gun», выделяющуюся на зеленом фоне бумажки. Питер улыбается, зловеще похлопав по своей куртке и намекая на то, что пистолет лежит прямо там.