Абсент (Absinthe)

Гермиона вошла в кабинет и села в кресло. — Извини, что мне пришлось отменить встречу на прошлой неделе, работы становится всё больше. — И как твоя работа? — Замечательно. Я участвую в самом невероятном проекте, связанным с обращением повреждений от проклятий. Мы смогли не просто регенерировать проклятые ткани, но и заставить заклинание работать в обратном направлении. Это как смотреть фильм задом наперёд! — Как интересно! — Так и есть! Правда? Я просто хотела бы… — Что? Гермиона посмотрела вниз и поняла, что у нее в руке нет салфетки. — Я просто хотела бы поделиться этим со Снейпом. Я знаю, что ему было бы интересно. — Ты как-то говорила, что он специализируется на повреждениях от проклятий? Гермиона кивнула. — Однажды он намекнул, что научился этому по необходимости. Он сказал, что практиковался самостоятельно, — она потянулась за салфеткой. — И это знание влияет на тебя? — Почему оно не должно влиять? Страшно представить. Я была на консультациях колдомедиков по ущербу от проклятий. Одно дело прочитать об этом и научиться готовить лекарство, и совсем другое — увидеть повреждения своими глазами. Затем я вспомнила, как он случайно упомянул, что ему приходилось исцелять себя от проклятья, которое заставляет мой живот выворачиваться наизнанку одним своим видом. Это было достаточно ужасно в больнице. А он был один. У него никого не было! Даже подарков! — последнее возникло из ниоткуда, и девушка подняла глаза, яростно покраснев и чувствуя себя глупо. Иоланда просто ждала с терпеливым выражением лица. — Мне нужно его найти, — выпалила Гермиона. — Мне нужно знать, что с ним все в порядке. Прошло уже больше восьми месяцев, а его никто не видел! — Ты искала? Гермиона поморщилась. — Я поспрашивала, но нет. Я слишком труслива, чтобы искать самой. Иоланда покачала головой. — Это не трусливо, это разумно. — Что ты имеешь в виду? Иоланда наклонилась вперед и оперлась локтями о колени, разводя руками. — Гермиона, судя по тому, что ты мне сказала, профессор Снейп выразил весьма уместное количество шока и ужаса, когда он наконец понял, что происходит. Он немедленно предпринял шаги, чтобы помочь тебе. Это показывает, что в душе он порядочный человек. Ты также сказала мне, что он прожил жизнь в эмоциональной депривации и был глубоко поражен иллюзией, что ты любишь его. С его точки зрения, он занимался любовью с женщиной, которая, казалось, ценила его, только чтобы обнаружить, что он на самом деле изнасиловал ее. Это искалечило бы и сильного мужчину, а ты никогда не описывала его как сильного. — Он сильный! Он удивительно силен! — Физически, возможно, но не эмоционально, — Иоланда склонила голову набок. — Истязать преступника, чтобы получить признание, и выбросить его на пороге дома было нерациональным действием. — Мне это показалось достаточно рациональным. — Он воткнул в ладонь человека обломки палочки. — И что? — Гермиона, это было очень жестоким поступком. Для меня это показывает нестабильную личность. — Он был выведен из равновесия! — Согласна. А теперь представь, на что он был бы способен, если бы его сейчас загнали в угол. Вы двое и так всегда противостояли друг другу. Потом случилось это. Как ты думаешь, как он отреагирует на вашу новую встречу? — Откуда мы знаем, что ему не помогли? Как ты мне? Может, он уже проработал это. — Он вполне мог, и я действительно надеюсь, что это так, однако британские волшебники гораздо более неохотно решают свои эмоциональные проблемы, чем их маггловские коллеги, и это о чем-то говорит. Тем не менее, давай предположим, что он это сделал. Давай продолжим мысль, будто у него был шанс справиться со своей травмой. Что мы знаем о нем после инцидента? — Ничего! Как будто он испарился! Иоланда многозначительно посмотрела на нее. — Совершенно верно, — сказала она тихим голосом. — Либо он все еще там, пытаясь самостоятельно смириться с тем, что произошло, что оставляет открытой возможность того, что он все еще эмоционально опустошен и потенциально может стать очень нестабильным, либо он смирился с этим и сделал сознательный выбор больше не быть частью общества по своим собственным причинам. Причинам, которые тебе придется уважать. Гермиона свернулась калачиком, быстро покачивая ногой вверх и вниз. — А как насчет всех этих разговоров о закрытии? Может, мне нужно знать, в порядке ли он, чтобы закрыть этот вопрос! Иоланда медленно покачала головой. — Мы говорили о поиске путей, да, но использовать этот, возможно, никогда не удастся. — Почему нет? — Потому что он, возможно, никогда не захочет тебя видеть. Или ты никогда не найдешь его. Закрытие — не всегда то же самое, что сатисфакция. — Я не хочу от него сатисфакции! Я просто хочу быть уверена, что с ним все в порядке! Я хочу… — Гермиона оборвала себя и понизила голос. Она сделала глубокий вдох и выдохнула. — Я просто хочу сказать ему, что мне очень жаль. — За что? Скажи мне, что бы ты сказала. — Я бы сказала, что мне жаль, что я была такой мерзкой коровой. Мне жаль, что я была настолько глупа, что позволила проклясть себя! Мне жаль, что я сказала ему, что люблю его! — она заплакала. — Мне очень жаль! Мне так жаль! Я причинила ему такую боль. Мне нужно знать, что с ним все в порядке! Мне нужно знать, что он это пережил! — Гермиона застонала от боли в груди и сжалась еще сильнее. — Я не могу выбросить из головы выражение его лица. — Когда он понял, что ты проклята? — Нет, — сказала она, плача. — Когда он услышал, как я говорю, что люблю его… Иоланда медленно выдохнула. — Очевидно, нам нужно обсудить еще несколько вещей, прежде чем мы дойдем до закрытия. *** Гермиона посмотрела на маленькую розетку, которую она сделала из салфетки, и смутно подумала, сможет ли она сделать нарцисс. — Я смотрела вчера вечером, — тихо сказала она. Это было встречено долгой паузой, прежде чем Иоланда сказала: — Ты была одна? — Нет. Рон остался со мной. Он был там, чтобы поддержать меня, когда я вернусь из Омута памяти. — Хорошо. Он хороший друг. — Он действительно такой. Я бы хотела, чтобы он мог быть чем-то большим, но мы однажды попробовали это и… Ну, я была слишком стервой. — Это было сразу после войны. Гермиона махнула рукой, отклоняя эту тему. — Как ты себя чувствуешь сейчас? — спросила Иоланда. Декоративная прорезь по краям лепестков добавила правдоподобия. — В депрессии, если честно. — Расскажи мне. Лепесток случайно оторвался, Гермиона с отвращением раздавила цветок и подняла глаза. — Он был полностью ослеплён. — Снейп? — Да. Я имею в виду, все выглядело так по-другому, когда смотришь на это не из своей головы. И это было не так очевидно, как я думала. Ну, я не была собой, это было видно, но также было очевидно, что он был совершенно пьян. И он действительно не имел никакой возможности узнать, как я обычно веду себя, когда бываю дружелюбна, не так ли? — Как ты вела себя? — Как потаскуха. Я была одета как шлюха. Я даже очаровала свое самое сексуальное белье зеленым. Как это банально? И я… — Гермиона вздохнула, качая головой. — Я просто набросилась на него. Я и забыла, сколько раз он на самом деле протестовал. Я буквально прижала его к стене и схватила быка за рога, так сказать. — Ты была под проклятием, которое привело к агрессивному сексуальному поведению. Гермиона снова махнула рукой. — О, я знаю. — Ты не виновата. — Я знаю. — Тогда что тебя так ранит? Девушка откинулась на спинку стула. — Это он. Это всегда он, разве нет? Его лицо, когда я сказала ему, что люблю его. Его лицо, когда он понял, что нет. Его лицо, когда я сказала ему, что не хочу больше оставаться в замке, — она устало опустила голову. — Он пытался быть благородным. Он был благородным. Я высмеивала его за это. Я пыталась сказать ему, что ценю это, но это вышло наоборот, так что это звучало как насмешка, — Гермиона подняла голову и посмотрела в окно. — Он понял это к концу. Я думаю, он понял, что я на самом деле пыталась сказать. Затем, когда все было кончено, у меня не было сил попытаться объяснить. Я просто оставила его на произвол судьбы и сбежала. — Гермиона, ты не могла утешить его в то время. Ты не была способна на такие рациональные мысли. Не вини себя. — Я знаю. Я правда знаю. — Что еще беспокоит тебя? Гермиона вынула еще одну салфетку, медленно вытаскивая ее из коробки, пока та не освободилась. — Он был таким нежным… — прошептала она. — Он действительно замечательный любовник. — Он все еще тебя привлекает. Девушка кивнула. — Не так, как раньше. Я не хочу его искать и пытаться исправить его, просто чтобы исправить себя. Это уже не так. — Как ты думаешь, а как? Гермиона пожала плечами. Иоланда ждала. — Я просто как бы хочу… переспать с ним. Понимаешь? Сделать это еще раз, но правильно, и, может быть, это всё исправило бы. Как с компьютерами, когда ты перезагружаешь систему. Или, может быть, это даже не так уж важно. Я думаю, я просто хочу трахнуть его и посмотреть, на что это будет похоже. — Посмотреть, на что это будет похоже? Или показать ему, на что это может быть похоже? — Должна ли я выбрать что-то одно? *** — И я была на полпути в Косой переулок, когда поняла, что у меня даже нет палочки в руке. — Что ты при этом почувствовала? Гермиона улыбнулась. — Свободу, — она подняла вверх пустые руки. — Я поняла, что больше не боюсь того, что какой-нибудь случайный незнакомец выскочит из ниоткуда и проклянет меня. Это было прекрасно, — она опустила руки на колени. — Я имею в виду, что у меня все еще бывают моменты, но они уже не кажутся такими мрачными. Я просто напоминаю себе, что статистически шансы на то, что на меня снова нападут, минимальны, верно? Мир не агрессивен ко мне, только потому что я Гермиона Грейнджер. — Это настоящий скачок. Я очень горжусь тобой. — Спасибо. На самом деле, я тоже горжусь собой. — Хорошо, — сказала Иоланда с теплым смешком. — А как твои сны? — Вообще-то скучно. Большую часть времени я не могу вспомнить, что мне снилось. Это плохо? Иоланда снова усмехнулась. — Это на самом деле вполне нормально. — О, хорошо. — А как дела у вас с джентльменом, с которым ты встречалась? Ты видела его снова? Гермиона улыбнулась. — Ли? Да, видела. Это было мило. Все очень мило. — Мило? Она покраснела. — Мило — это неплохо, не так ли? — Абсолютно. — Я имею в виду, после всего: войны, проклятия, насколько перевернулась моя жизнь, мне хочется чего-то просто «милого». Он умен, забавен и немного возмутителен, и он заставляет меня чувствовать, что обо мне заботятся. Что еще нужно? — Звучит неплохо. Между вами все серьезно? Гермиона пожала плечами. — Думаю, да. Думаю, я бы хотела. — Хорошо. Я рада. А как дела на работе? Девушка ухмыльнулась. — Я получила тот проект, о котором рассказывала. Я обошла трех других кандидатов. — Отлично! Ты должна этим гордиться. — Это так. Я знала, что смогу это сделать, и они так воодушевленны моим предложением! На следующей неделе я начну подбирать персонал. — Потрясающе. А что насчет Снейпа? Ты не упоминала его с годовщины. Что у тебя с этим сейчас? Гермиона вздохнула. — Я все еще чувствую себя несчастной, когда думаю об этом. Я больше не злюсь и не пытаюсь отчаянно извиниться, как раньше. Я смирилась с тем фактом, что с нами обоими произошло что-то ужасное. Я просто чувствую… Я просто хотела бы, чтобы этого никогда не случалось. Это, наверное, звучит глупо: я уверена, что любой, у кого случилось что-то плохое, желает, чтобы этого никогда не случалось. — Похоже, ты создала немного здоровой дистанции от него. Гермиона кивнула. — Вот что это такое. Дистанция. Теперь это в прошлом. Я не живу этим каждое мгновение дня. Это просто мрачная вещь, которую я могу вспоминать или нет. Как война. — Для меня это звучит подозрительно похоже на закрытие. Гермиона улыбнулась. — Это так, правда? — её улыбка исчезла. — Значит ли это, что мы закончили? Иоланда тепло рассмеялась. — Я всегда здесь, не волнуйся. Однако, почему бы нам не назначить следующую встречу через месяц и не посмотреть, как все пойдет? Девушка выдохнула задержавшееся дыхание. — Хорошо. Звучит хорошо. Они назначили время и дату следующей встречи, и Гермиона встала со стула и взяла свою сумочку. Она протянула руку, чтобы попрощаться, но вместо этого импульсивно обняла Иоланду. Гермиона почувствовала себя умиротворенной, когда другая женщина обняла ее и слегка покачивала взад и вперед. — Спасибо, — прошептала она. — Всегда пожалуйста, Гермиона.