Третья Мондштадская революция

      Чем дальше Дилюк отъезжал от поместья, тем сильнее портилась погода. Это было действительно странно, ведь в эти месяцы в Мондштадте очень редко бывают дожди, что и дает зреющим овощам, фруктам и, конечно, винограду, возможность набраться солнечного тепла, налиться вкусом и ароматом.       Гонимый желанием поскорее увидеться с отцом, капитан кавалерии подгонял коня, пытаясь опередить начинающийся дождь. Он пересек ущелье, соединяющее Ли Юэ и Мондштадт, и пустил скакуна дальше, по скалистым извилистым тропкам, мокрым и скользким. Да и сам рыцарь очень быстро промок до нитки, и, взъерошенный от быстрой езды, часто моргающий от попытки разглядеть лошадей и повозки дальше по дороге, совсем растерял доблестный и уверенный вид.       В тот момент, когда Дилюк начал нервничать, скалистое эхо донесло до него скрип повозки, голоса погонщиков и цокот лошадиных копыт. Развернув коня в сторону источника звука, он очень быстро поравнялся с караваном, наконец, облегченно вздохнув. — Где господин Рагнвиндр? — спросил он у первого же торговца, который, не признав в Дилюке сына своего нанимателя, грубо отмахнулся, брякнув: — Как всегда. И указал на хвост каравана.       Туман сгущался. Дождь лил сплошной стеной. Уставший от перехода караван мечтал лишь об одном: поскорее перебраться через ущелье и отогреться в стенах «Рассвета» за парой бокалов горячего глинтвейна.       У Дилюка дыхание перехватило, когда он увидел светло-серую кобылку отца, рассекающую туман в своей знаменитой безупречной иноходи. Ее не пугала ни скользкая поверхность, ни плохая видимость, ни пронзающая до костей прохлада, приносимая ветрами. Светлая шерсть почти не намокла, отчего казалось, будто бы непогода обходит стороной и лошадь, и ее блистательного всадника.       Да, он. Пламенно-рыжий рыцарь-без-доспехов, бесконечно справедливый, мудрый и добрый — Крепус Рагнвиндр. — Отец! — Дилюк тут же помчался навстречу.       Мужчина, завидев сына, поднял на него глаза и улыбнулся. Даже с разделяющего их расстояния парень почувствовал тепло этой улыбки и приосанился, стараясь выглядеть достойным приветствия. — Я думал, ты встретишь нас за ущельем. — Получилось приехать немного раньше! — Понятно.       Похвалы за опережение графика не последовало. Дилюк поерзал в седле и следующие километры до самого ущелья вел коня чуть позади отца, на почтенной дистанции. Мужчина рассказывал ему об итогах поездки в Ли Юэ, о заключенных контрактах… Сказал, что совсем скоро их ждут перемены. — Я подумываю о том, чтобы вложиться в новый рыночный сегмент. Дилюк изумился. — Но, отец, мы ведь исторически занимаемся только виноделием. Как же… «Верность традициям»?       На что мужчина дернул краем рта, в жесте похожем на усмешку с привкусом «поймешь, когда станешь старше». — Традиции важны, но также важно и развитие. Статичность и постоянство могут не помочь справиться с переменами и утащить на дно и дело, и семью… Всегда нужно быть готовым к неожиданностям. Ведь жизнь человека может измениться в один миг…       Парень притих, опустив глаза и задумавшись над отцовскими словами. Крепус всегда восхищал его своим спокойствием и умом, полнотой и уверенностью своей веры и убеждений. И в тот момент, когда Дилюк хотел рассказать отцу о том, как попытался сделать предложение подруги детства, из головы конвоя раздался крик: — Что за хрень?!       Отец рванул вперед первым, Дилюк, на ходу обнажая клинок, метнулся за ним.