Третья Мондштадская революция

      Плохое предчувствие Кэйи крепло по мере того, как небо затягивалось тучами. Дождь в летнем Мондштадте — всегда к беде. Росло его беспокойство с каждым шагом и километром, разделяющим его и брата. «Это просто нервы», — обещал он себе, повторяя раз за разом и сворачивая с главной дороги города, ведущей в Ордо, в непопулярный квартал, где не было ничего, кроме жилых домов и редких гостиниц, в окнах комнат которых никогда не поднимались шторы.       Угрюмый, уставший конферансье спросил лишь номер. — Одиннадцать, — брякнул офицер. — Третий этаж.       Лестница, ведущая наверх, сильно скрипела — словно все в этом чертовом месте намеревалось выдать Кэйю с потрохами. Пол в коридоре прогнил и норовил провалиться под каждым шагом, щекотя и без того напряженные нервы парня. Он стоял напротив двери, почерневшей от грибка, покрытой вмятинами на уровне человеческого пинка — выбивали? — с абсолютно неуместными двумя золотыми единичками, горящими на уровне его глаз.       Помедлив последнее мгновение, он вошел без стука.       Внутри оказалось намного лучше, чем снаружи. Свежо, аккуратно, пятна плесени на стенах замазаны свежей побелкой, заштукатурены трещины на потолке… — Не думал, что ты все-таки придешь, — голос Тартальи раздался за спиной Кэйи, но не испугал офицера: он привык. К тому же, и сам частенько практиковал этот фокус, особенно — на Дилюке. — Не думал, что ты все-таки справишься, — отзывается Кэйя, расплываясь в улыбке прежде, чем повернуться лицом к собеседнику, бесшумно закрывающему дверь.       Конечно, он тоже улыбался. Конечно, эта улыбка как две капли — его собственная. От этого по телу проходится дрожь и бегут мурашки, не то от ужаса, не то от кайфа. Да и вообще буквально каждый их разговор вгоняет Кэйю в смятение этой безумной смесью восхищения и презрения. — Обижаешь. Если что-то существует в Тейвайте, я могу это достать. Вопрос лишь в мотивации, — жестом пригласил Кэйю присесть на софу. Она не выглядела слишком продавленной, но офицеру стало не по себе от мыслей, какие непотребства на ней происходили.       Жест повторился настойчивее, а улыбка стала напряженной и натянутой. Кэйя подчинился. В ту же секунду в голубом взгляде собеседника вспыхнуло: «Вот умница» и на колено офицера легла ладонь Предвестника. Рыцарь закатил глаза, получив усмешку в ответ. — Ты напряженнее, чем был в Ли Юэ.       «Потому что я своими руками привел тебя, мое чудовище, в мой город» — пронеслось в голове Кэйи, но вслух он ответил: — Мы больше не в Ли Юэ.       Чайльд рассмеялся. Смех, кажется, сопровождал все его крупные сделки. Руку убрал — и на брюках остался лишь желтый конвертик, запечатанный сургучной печатью. Кэйя заломил бровь, не сдержав иронизирующей усмешки. — Ты бы еще надушил его. — Кто сказал, что я этого не сделал?       Ладонь Кэйи рефлекторно дернулась, пытаясь поднести конверт к носу, но черти, пляшущие в глазах Тартальи, с головой выдали бесполезность этого действия. На бумаге не найдется следов его парфюма. Зато найдутся куда более важные следы. Ведь Чайльд всегда держит слово. — Подумать только… Такая маленькая бумажка..... — Будоражит, верно? В этом маленьком конвертике — способ изменить столько жизней… Уверен, ты правильно распорядишься этой информацией.       Здесь уже у него не нашлось возражений. Он кивнул, благодаря Предвестника за помощь. Улыбка за улыбку — услуга за услугу. За этот маленький конверт Кэйя будет расплачиваться полжизни своей честью, гордостью и самоуважением. Чайльд, нащупав его уязвимость, наконец-то одолел своего «возлюбленного врага» и упивался победой. Кэйя, признавая проигрыш, прикрыл глаза, будто перед прыжком в холодную воду, и, поклонившись на прощание, поспешил на встречу с отцом и братом.       Когда за ним закрылась дверь, чтобы унять дрожь в пальцах, он посмотрел на крошечный желтый конверт — и поднес его к лицу. Тонкая нота цитруса и белого дуба въелась в бумагу так же, как в рассудок Кэйи.       «К черту!» — строго велел он себе и убрал конверт в нагрудный карман.