Третья Мондштадская революция

Минул год. Раненный каштан, любовно залеченный садовниками, принял железо в свой ствол, залатал рану свежим лубом и вновь зазеленел, расцвел, и на всю округу шелестел бронированными пластинами своей листвы. Как и было предсказано, Мондштадт взял свое — свежая виноградная лоза обвила молодыми побегами деревянные балки и колонны особняка Рагнвиндров, забывшего о прошлогоднем пожаре. Джинн начала новый том дневника. И своим аккуратным убористым почерком вывела четыре заветные буквы — Лето. «Зеленое, буйное, жаркое, полное праведных трудов лето. Сине-белое, как цвета Ордо Фавониус.» — Джинни! Вернув пояс с закрепленными ножнами на пояс, рыцарь одернула накидку, цокнула каблуком, поправляя осанку и, отбивая дробь по мраморным плитам, которыми выложен пол Штаба, направилась в кабинет своего командира. В его привычном оклике «Джинни» девушка не услышала той тревоги и обеспокоенности, что сейчас царила на лице капитана Варки. Он, перерыв тонну документов, явно не был удовлетворен результатом. — Звали, капитан? — Ты вооружена? Хорошо. Нужно заглянуть в конюшню… а потом кое-что проверить. — Капитан, вы что-то нашли? Варка поджал губы. Он всегда так делал, когда хотел соврать, но его деятельная натура оказывалась быстрее, чем живой и острый ум, поэтому, забрав особенно важные документы, капитан дал жест рукой, приказывая своему адъютанту следовать за ним. Два рыцаря миновали штаб, как всегда салютуя сослуживцам. Джинн притихла. Кипучая энергия ее капитана сейчас казалась какой-то агрессивной. Он не посвятил ее в результаты своей проверки. Совсем очевидно, что они ему не понравились. Сама она была приблизительно осведомлена о содержании тех рапортов, что лежали у него на столе. Признаться, будучи первоклассно обученным рыцарем, Джинн могла знать об итогах работы того или иного подразделения, даже не читая документы. Зачастую, в этом вообще не было необходимости. Цветовой код сургучных печатей, лент, которыми скрепляются свитки, измятость бумаги, ровность шрифта… Добавить к этому личность составителя итога, известную, при минимальном знакомстве с кадровым составом Ордо Фавониус, почти всегда со стопроцентной вероятностью, и можно получить точный прогноз касательно результатов проделанной работы… Задумавшись, сколько таких мелочей хранится в ее голове, Джинн устало выдохнула. Может, ей взять отпуск? Она уже не первый год ходит в рыцарях, но даже на положенные ей выходные уходит редко, не говоря о полноценном отдыхе. «Было бы здорово устроить пикник с Кэйей и Лизой», — эта мысль даже засела на несколько секунд, пока с ними не поздоровался очередной рыцарь. База знаний в голове Джинн моментально извлекла из глубин ее памяти его имя, должность и служебные обязанности, выучка велела отсалютовать и следовать за капитаном дальше. Бой каблука о мрамор высек из ее разума все мысли об отдыхе. Она ведь на службе. О финансовых итогах года легко судить по виду улочек города, а если конкретно — по пьяницам. В хороший год вино в городе льется рекой, и даже в самом захудалом квартале не встретить запаха винного уксуса и плохо очищенного спирта. Этот год — плохой. В воздухе стоит смесь кислых нот, которые не способен развеять даже крепчающий ветерок. Кто-то перебрал. Распространенное явление. От мужчины, упавшего в обморок возле храма Барбатоса, несло перегаром и мочой. Джинн не сморщила нос, перешагнула через тело, окликнула рыцарей, чтобы утащили перепившего беднягу с солнцепека в тень. — Джинни! — прикрикнул на нее Варка, и она поняла, что его мысли сейчас заполнены более важными и глобальными задачами, чем отдых и пьяницы. И это ее напугало. Они спустились на рыночную площадь, стараясь не коситься на ныне печально известный отель Гете. С начала зимы, в нем плотно обосновалась «делегация» из Снежной. Поговаривали, будто эта дипломатическая миссия здесь для учреждения нового филиала банка Северного Королевства, но деятельность их месяц от месяца все меньше отношения имела к финансам. Варка неоднократно предлагал на советах выделить людей, чтобы провести проверку и обезопасить Мондаштадт от внешнего воздействия, но магистр Эрох осаждал его, обвиняя в непочтительном отношении к уважаемым гостям, и в экономической недальновидности. Присутствие же чужаков в городе, кажущимся гостеприимным лишь на первый взгляд, постепенно покрывалось слухами, сплетнями и страшилками. Люди поумнее говорили о взятках и коррупции, по-наивнее — о заговоре с целью уничтожения Мондштадтского вина… Джинн лишь качала головой. Собирать подобную информацию входило в ее прямые служебные обязанности, поэтому она была обязана слушать бредни и теории людей, таких же далеких от экономики, как и от логики, лишенных способности проводить простейшие причинно-следственные связи и критически оценивать ситуацию. Сама она списывала образовавшийся пробел в экономике с практически полным затуханием винокурни «Рассвет». Смерть Крепуса Рагнвиндра стала страшным ударом, от которого город, как бы он не крепился, так и не смог оправиться. Возвращение наследника и преемника могло бы все исправить… Увы, Дилюк так и не вернулся. Скучала ли она? Разумеется. Мыслям, воспоминаниям, мечтам и предположениям были посвещены многие страницы ее дневников. Сделала ли она что-то, чтобы найти его, образумить и вернуть? Нет. Лишь иногда, поднимая глаза, она, просматривая лица горожан, надеялась встретить в толпе взгляд уверенных алых глаз, и заметить игру света на ярко-красной копне. Порой ей даже казалось, что она действительно его видит, но каждый раз эти видения оказывались лишь игрой ее усталого разума. Дорога вывела их за город, к конюшням Ордо Фавониус. Вот уж у кого был хороший год — так это у местных животных. Новый капитан кавалерии взялся за дело с большим пылом, найдя порученную ему сферу необычайно занимательной. У него были вышколенные конюхи и холеные лошадки. При его, казалось бы, безалаберном отношении к людям, он умудрился со всей серьезностью относиться к животным. Особенно полюбился ему трехлетний жеребчик, которого капитан нарек своим флагманским конем, как только повстречал. Все, кто видел этого коня до того, как его взялся объезжать Кэйя, недоумевали, выбор казался безумным. Джинн разделяла это мнение. Еще жеребенком, этот зверь был агрессивным, нелюдимым и странным. С ним пытались совладать многие, дрессировали и почтенные тренера, и амбициозные мечтатели. Вердикт у всех был один — животное опасно, для верховой езды непригодно, для службы непригодно, для размножения непригодно — его безопаснее усыпить. И вот, полгода назад конь, приговоренный к успылению, должен был получить приговор — и болт в лоб — от капитана Кэйи. Однако с первого взгляда Альберих узнал в нем своего любимца. — И такого красавца — на колбасу? Совсем у них нет чувства прекрасного. Через месяц «Непригодный» ходил под седлом у Кэйи, как самая послушная на свете лошадка, освоил всю программу тренировок для военных лошадей, научился не кусать конюхов, пришедших расчесать его или убрать стойло. Зато, на потеху своему всаднику, гонял незванных гостей, лучше сторожевой собаки. На вопрос, что же такое Кэйя в нем увидел, он, в своей привычной ехидной манере, отвечал уклончиво и всем по-разному. Джинн, слышав историю их знакомства многократно, выделила несколько причин, больше всего похожих на правду. — Я люблю сложные задачи. — Он носится, как ветер. — С некоторых пор я испытываю слабость к рыжим жеребцам. Какая бы из них не была истинной, или истинны были все - в итоге у Кэйи появился любимец, на занятия с которым он тратил почти все свое свободное время (трезвое, разумеется). — Капитан Варка! Рыцарь Гуннхильдр! — заметив их, кавалерист повел коня, заканчивая упражнение, гарцующим шагом и спешился возле гостей, чтобы обменяться приветствиями, — Чем могу быть полезен? Они стояли в поле. Припекало солнце. Джинн слышала вдалеке токование тетерева. Девушка хорошо запомнила этот момент, потому что голос этой птицы, раздающийся откуда-то с запада, был обратным отсчетом к череде безумных событий, изменивших ее жизнь. Варка велел ему отпустить коня и следовать за ним. Кэйя, выглядя хищно и заинтересованно, даже не стал спорить. После того, как капитан кавалерии усадил их в командирской комнате отдыха, расположенной в административном здании конюшни, и угостил их вином — Варка, наконец, изрек, зачем собрал их посреди рабочего дня.  — Меня долгое время беспокоили рапорты рыцарей из самых разных подразделений, и, мне кажется, в последнем, я выявил причину своего беспокойства. Мне нужно, чтобы вы двое поехали со мной, чтобы у моей находки, прав я или нет, были свидетели. — Звучит очень серьезно, — на лице Кэйи проскользнула какая-то эмоция, которую даже Джинн, знающая его, как облупленного, не смогла прочесть. Вернее, она поняла, что это была мимолетная вспышка раздражения и снисхождения, но природы ее рыцарь не разгадала, — Поделишься? — Нет… Я не хочу сотрясать воздух, если это окажется пустыми подозрениями. Сначала нужно проверить и убедиться лично, что я действительно нашел то… что нашел. Джинн ошарашено глянула на своего капитана широко распахнутыми глазами. «А я всю дорогу о всякой ерунде думала, простите, капитан Варка». Кэйя кивнул. — Мне приказать снарядить лошадей? — Лучше отправимся пешком. — Когда выдвигаемся? — Сейчас. Капитан Варка встал, допил вино и отошел, чтобы собраться с мыслями и позаимствовать из запасов конюшни какой-то инвентарь. Кэйя и Джинн остались наедине. Беспокойство девушки все возрастало, она искала поддержки в старом друге, но тот, будь он проклят, изрек лишь: — Давненько у нас не было приключений, да, Джинни? И улыбнулся. Как всегда.