Третья Мондштадская революция

План Кэйи, приведенный в исполнение механизмом, построенным из хитросплетений лжи и обмана, сработал. Джинн долго поражалась, как ему удалось выбраться сухим из воды. Лишь многие месяцы спустя выяснилось, что не было у этой истории счастливого конца. Деяние, продиктованное жаждой мести одного человека, даже прикрытое благородными мотивами и, казалось бы, совпадающее с интересами целого города, все равно остается эгоистичным. Кэйя, выбрав для своего плана подходящего героя, совершенно не учел, что хоть Варка — первоклассный рыцарь, он отнюдь не магистр. Масштаб катастрофы Ордо Фавониус ощутил далеко не сразу. Решение за решением, слово за словом, приказ за приказом — Варка показывал всем свою неуемную натуру и гипертрофированный энтузиазм. Широким жестом Варка сметал застарелые институты и возводил на их место новые, не жалея сил и ресурсов, и совершенно не считая таковые ресурсы людей, ордена и города. Оставленная Эрохом экономическая яма расширилась, и края ее стали шаткими, а все усилия нового магистра лишь обрушивали на голову Ордо новые долги. Больше всего доставалось Джинн. С повышением Варки она и сама продвинулась по карьерной лестнице, получила титул капитана и теперь была официальным исполнительным секретарем. Буквально каждое импульсивное решение Варки, принятое им на посту магистра ордена, приходилось реализовывать, оформлять и пытаться вписать в раздувшийся, точно вот-вот грозящийся лопнуть фурункул, бюджет. Началось все очень невинно. В городе придумали и ввели субботники. Какие-то сборы бутылок для повторного использования. Лагерь для юных охотников. Школу рыцарскую… Джинн нравилось, что Варка с таким рвением взялся за изменение города к лучшему, пока этих изменений не стало так много, что все дела на неделю перестали умещаться в ее ежедневнике. Потом появились турниры. Рыцарские слеты. Международные соревнования… Как бы не старалась она осаждать своего начальника, в итоге он все больше погружался в абстрактные, далекие от реальности проекты, а всю реальную работу скидывал на подчиненных. Справедливости ради стоит отметить, что проблемы воровства и коррупции больше не стояли. Зато образовалась огромнейшая дыра в кадровом составе: многие рыцари, как рядовые, так и капитаны, не выдерживали творящегося фарса и оставляли службу. Ввиду ответственности и исполнительности натуры, Джинн лишь углублялась в работу, справляясь со всем объемом, что был на нее возложен. Что же до Кэйи? Он получил все, что хотел: избавился от Эроха и игрался с лошадьми. На него легли еще и некоторые следовательские задачи, но капитан и с ними справлялся играючи: в конце-концов, этот парень был чертовски умен, и обзавелся широчайшей сетью связей. Оказавшись в беспроссветной пучине рутины и ежедневных задач, Джинн совсем скисла и посерела. Ее жизнь оказалась в тисках работы и редких перерывов на сон. Она совсем перестала замечать, как дни сменяли ночи, и проносились перед глазами времена года. Рыцарь совсем не вспомнит, когда последний раз радовалась первому снегу, или любовалась больше молодой зеленью и нежным цветам винограда, или зарывалась пальцами в теплый песок. А меж тем снова наступила осень, и Мондштадт принарядился в роскошное одеяние, сотканное из золота, янтаря и бронзы. Особенно впечатляюще смотрелись налитые соком и самим солнцем гроздья винограда — главное украшение города. Тогда-то Кэйя и произнес предложение, продемонстрировав Джинн, что тот окончательно оправился от своих потрясений, потому как с нагловатой улыбочкой изрек на очередном собрании капитанов: — Последние годы город не мог позволить себе Осенний Бал. Предлагаю провести его в этом году, чтобы привлечь свежие средства и иностранные делигации. Варка с восторгом принял эту идею. — Отлично! Джинн, ты сможешь заняться организацией? Она прикусила губу до крови, но улыбнулась и кивнула, соглашаясь. — Превосходно! Взгляд голубых глаз устремился на Кэйю, точно хищная львица Джинн выбирала, куда лучше вцепиться в его шею, чтобы умерщвлить одним укусом. Кэйя же улыбнулся шире, едва ли не светясь от радости. Конечно. Ему это только на руку. Выпивка, еда, танцы — он с самого юношества обожал все это. Девушка, злясь на друга детства, совсем не взяла во внимание, что последним публичным событием, на котором присутствовал Кэйя, были похороны его приемного отца. Все прочие мероприятия он посещал, высиживал официальную часть и уходил самым первым, как только этого позволяли приличия. Она замечала это, и это поведение тоже казалось ей слишком высокомерным. «Словно Кэйя не может веселиться где-либо, где не будет в центре внимания!» На организацию вечера ушли все силы Джинн, и, разумеется, на долгие сборы, шоппинг и даже простое обсуждение планов с Лизой, времени и сил у нее не осталось. Она одевалась впопыхах, распахнула гардероб, отмахнула сразу вещи, в которых ходит на службу, надеясь, что в недрах шкафа найдется что-то подходящее… Действительно, нашлось. Черно-синее платье, в котором она была на приветственной вечеринке для Лизы, все также покоилось в чехле, ни разу не тронутое после того вечера. Времени на ностальгию и тоску у нее тоже не было. Она надела его, распустила волосы и укрыла обнаженные плечи форменным жакетом. Мимолетного взгляда в зеркало оказалось достаточно — за последние три года Джинн не превратилась в леди, которой боялась стать, но кем же — стала? Взгляд слишком мягкий, уставший, затравленный. Кожа бледная от вечного недосыпа. Золотые волосы смотрятся тусклыми, ведь на уход за собой у нее никогда не остается энергии. Даже излишний атлетизм фигуры куда-то исчез: за последние годы она вся будто высохла и сжалась. Сухая и иссушенная — неужели это тот образ рыцаря, к которому Джинн так стремилась? Чем же этот затравленный зверек, прячущийся в форме, лучше дамы, напугавшей когда-то ее? Будь у нее время поразмышлять об этом, написать пару строк в дневнике, порефлексировать хорошенько — Джинн неприменно нашла бы ответ, и он показался бы ей на редкость ироничным. Сейчас же ее ждал прием. Душа мгновенно оказалась согрета запахом тыквы и корицы, журчанием льющегося вина, счастливыми улыбками жителей. Многие тосты, поднятые в тот день, были посвящены Джинн. — На Джинн всегда можно положиться! — однажды эта фраза будет на устах каждого горожанина. В самом начале вечера к ней подошел Кэйя, облаченный в черный мех, и крутился возле нее всю вечеринку. Танцевал с ней, смешил, угощал вином, заставляя забыть о рутине и обязанностях. Она даже начала смеяться, когда неуемный таран его юмора, грубого, как у хорошего солдата, меткого, как и положено интеллигенту, и пошлого, как у портовой проститутки, начал пробивать ее ледяные стены. Благодаря стараниям старого друга, на сердце Джинн потеплело. Кружась вместе с Кэйей в традиционных танцах, выигрывая соревнования на ловлю яблок, стрельбу и меткость, наслаждаясь вкуснейшими закусками, рыцарь почувствовала, что потеплело и в самом городе. Она не ошиблась. На следующее утро сказка закончилась, и реальность вновь жестко, отрезвляюще хлестнула по щеке не только Джинн, но и весь Мондштадт. Утренний туман окутывал город, Джинн и Кэйя возвращались домой, и заметили под изножием статуи Барбатоса вспышку и почувствовали запах гари. Туман зашипел, опадая на несколько секунд, достаточных, чтобы увидеть округлую темную тень, покачивающуюся на длинной цепи в руках Барбатоса. Мгновенно протрезвев, Кэйя использовал глаз бога, охлаждая воздух вокруг. Туман осел, и они увидели, что на цепях подвешан опаленный, изувеченный труп. Джинн вскрикнула от неожиданности. Кэйя зажал ей рот. — Спокойно. Нужно его снять, пока никто не увидел и не началась паника. Вдвоем им удалось это сделать без лишнего шума. Сняв тело, Кэйя перевернул его лицом вверх и нахмурился. Сначала она приняла это за напряженные раздумья, потом — за боль от алкоголя, и только потом заметила, что он невольно касается своей повязки. Даже спустя столько лет Кэйя иногда просыпается от удушающего запаха дыма, хотя вокруг нет никаких источников огня, или от обжигающей боли в области глаза. Смотреть на кого-то, умершего от ожогов, для него было больно физически. — Ты знаешь, кто это? — Да. Вор, которого я искал последние недели. — Кто же мог так казнить вора? Похитители сокровищ? — Это не похоже на их методы, но я выясню, — Кэйя твердо кивнул, успокаивая Джинн, — Не хотелось бы, чтобы у нас завелся любитель самосуда. — Одного хватит, да, Кэйя? — Ага. Этот город будет маловат для двоих. Так волшебный вечер закончился тем, что два старинных друга тащили труп к Ордо Фавониус, чтобы провести вскрытие и начать расследование. История не осталась незамеченной. Ее тут же подхватили городские сплетники, искаверкав до неузнаваемости. Узнав, что на площади, перед лицом бога, был казнен преступник, безуспешно разыскиваемый Ордо Фавониус, люди окрестили убийцу — героем, действующим по ночам…